скачать книгу бесплатно
Так я и решила, когда сидела на широком подоконнике третьего этажа института в ожидании начала пары, уткнувшись носом в телефон.
Увлеченная перепиской с Костей, я не заметила его приближения, а когда спохватилась, было уже поздно. Одним точным грубым движением Кит вырвал телефон у меня из рук. Я тут же слетела с подоконника, несколько раз подпрыгнула, силясь достать, но куда мне…
– Эй! Да что ты себе позволяешь?!
Уворачиваясь от меня, Кит спешно пролистывал сообщения, мои личные сообщения с Руновым, и мрачнел на глазах. Когда он закончил и опустил руку, в зеленых глазах бушевал девятибалльный шторм. Я непроизвольно сделала шаг назад, словно была в чем-то перед ним виновата, но он выбросил руку, ухватил меня за предплечье и с силой сжал. Мне стало страшно. Страшно, а потом и больно, потому что силу свою он не контролировал.
– В твоей башке совсем пусто, Ксения? – он притянул меня за локоть к себе, и пришлось приподняться на носочки, чтобы как-то удержать равновесие. Его лицо было совершенно белым. Белым от гнева или бешенства, на скулах медленно начинали проступать багровые пятна. – Ты хоть понимаешь, чего теперь он будет ждать от тебя? Ты… да ты вообще хоть что-нибудь понимаешь… этой… своей… головой???
Каждую фразу он сопровождал болезненным тычком пальцем с зажатым телефоном по моему лбу. Я была слишком шокирована, чтобы сопротивляться. В том же состоянии пребывали и все остальные ребята, что стали невольными свидетелями этой безобразной сцены.
Готова поспорить, Кит был близок к тому, чтобы ударить меня. Когда он замахнулся, мне показалось, это сейчас случится. Я успела зажмуриться, но вместо этого он со всей силы грохнул телефон о каменные плиты альма матер. Осколки остро ударили меня по ногам поверх обуви.
– Никитин! Что здесь происходит?! – резкий окрик преподавателя положил конец этому ужасному спектаклю.
А он все не сводил с меня мутных остекленевших глаз, в которых я панически читала приговор для себя.
– Артем! Я к тебе обращаюсь! Что происходит?!
Ручаюсь, какую-то долю секунды он совершенно не представлял, где находится. Бессмысленно озираясь по сторонам, наконец, выпустил мой локоть, и отшатнулся от меня, пробормотав:
– Ничего, я уже ухожу.
Хрустнули детали телефона под его ботинком. Проходя, он чувствительно задел меня плечом, и даже не заметил.
– Ты что вытворяешь, Никитин? – вдогонку ему кричала преподаватель. – Я этого так не оставлю, имей в виду! После лекции жду тебя в деканате! И это не просьба!
– Слушаюсь! – сухо бросил он, даже не обернувшись.
– Давайте, ребята, заходите в аудиторию, не на что тут глазеть, – она присела рядом, окутав меня облаком нежных весенних духов. Невидяще шаря по полу, я машинально пыталась собрать все, что осталось от телефона, пальцы и губы дрожали.
– Как ты? – она видела, что я на грани истерики, – ничего, ничего… Знаешь, ты можешь идти, Ксения. Правда, я отпускаю тебя сегодня с занятий. Иди-иди, приведи себя в порядок. Ну же… все будет хорошо, слышишь? С рук ему это не сойдет.
Я так и не смогла вспомнить, дошла ли я до дома пешком или же добиралась на автобусе.
Глава 7
Выходные промелькнули, как тень. Мрачная угрожающая тень, нависшая надо мной, как дамоклов меч. Я почти не выходила из своей комнаты, но и здесь была сама не своя: в голову лезли разные мысли, одна отвратительнее другой, не позволяя обрести душевное равновесие.
Труднее всего было скрывать свое состояние от бабушки, я ведь так ничего ей и не рассказала. Как я могла доверить такое впечатлительному пожилому человеку? Но бабушка заметила отсутствие телефона, пришлось объяснить это тем, что забыла его в гостях у подружки, но… без привычных звонков и смс-переписок появилось ощущение, будто я застряла… застряла в вакууме, в оглушительно кричащей тишине…
А когда в понедельник пришла в институт, заметила, что однокурсники теперь смотрят на меня по-другому. В глазах у каждого читалась жажда выяснить все до последней подробности, ко мне подходили даже те, с кем я была почти не знакома, вот только я не собиралась ничего обсуждать. Кажется, Лиза тоже обиделась на мое упорное молчание, и потому я опустилась за парту позади всех, в одиночестве. Положив локти на стол, спрятала лицо в ладонях…
Кит на секунду замер на пороге, потому что не увидел меня на привычном месте. А когда отыскал глазами, вошел в аудиторию. И аудитория немедленно стихла, провожая каждое его движение.
Ловко развернув стул, он оседлал его, усевшись прямо передо мной. Поставил на парту коробку, мягко толкнул ко мне, заискивающе улыбнулся. Разглядев на упаковке изображение телефона одной из самых последних моделей, я поджала губы, выпрямляясь.
– Мне ничего от тебя не нужно.
– Думаешь, я этого не понимаю? Поверь, я не пытаюсь купить твое расположение. Между нами ничего не изменилось, поняла? Это лишь возмещение причиненного ущерба, Ксения, только возмещение ущерба, и ничего больше. В той ситуации я был не прав. Смотри, я это полностью признаю. Четвертовать меня не обязательно.
Теперь он казался воплощением искреннего раскаяния, я заметила, как мечтательно вздохнула девочка, сидевшая в дальнем ряду и искоса наблюдавшая за нами из-под опущенных ресниц. Но я уже знала, Кит не всегда бывает таким милым.
– Я все равно не возьму этот телефон.
И верно, в глазах его тут же встали знакомые бесенята.
– Значит, не возьмешь?
Сцепив на столе руки в замок, он вдруг подался ко мне, и только я одна знаю, чего мне стоило при этом не дрогнуть. Кит понизил голос, внимательно наблюдая за моей реакцией:
– Если не возьмешь, я приду сюда снова. Слышишь, если откажешь мне, завтра я приду снова. И снова. И снова. Я приходить буду до тех пор, пока ты не согласишься принять вот этот чертов телефон.
Он с силой хлопнул пару раз по коробке. Несколько человек обернулись на звук.
– Я… я не хочу, чтобы ты приходил, – прошептала я.
Почувствовав на себе посторонние взгляды, Кит убрал руки со стола и глубоко вздохнул, мгновенно меняя тактику.
– Ксения… Ксения, послушай, мне ведь действительно очень жаль. Мне очень-очень, искренне жаль. Понимаешь, у меня просто был плохой день… паршивый день… наипаскуднейший…
– И все?.. Это все, чем ты оправдываешь себя?
Медля с ответом, он откинулся назад, раздраженно застучав ногой под столом.
– Что ты хочешь услышать? Давай… что ты хочешь от меня услышать? Скажи, что ты хочешь услышать, и ты это услышишь.
– Я хочу, чтобы такое больше никогда не повторилось.
– Идет. Так, значит, по рукам? Будет, как ты сказала, я ведь тебе пообещал, – хлопнув в ладоши, словно в подтверждение достигнутого соглашения, сказал он.
Тем временем вошел лектор, и Кит поднялся, шепнув напоследок, ткнув пальцем в коробку:
– Твоя сим-карта в телефоне. Надеюсь, скоро ты будешь на связи, и твоему… новому другу больше не придется волноваться.
Занятие началось. Моя сим-карта… Стоп. Но откуда?..
Я сунула руку во внутренний карман куртки, где все это время хранила ее, и с изумлением обнаружила, что там пусто. Но как…
Я быстро проверила остальные карманы, растерянно подняла глаза. Покидая аудиторию, Кит ни разу не оглянулся.
Все это было слишком. Все давно было слишком для меня, но это стало последней каплей. Преподаватель начал что-то мелко чертить маркером на доске, зашелестев страницами, студенты обреченно склонились над рабочими тетрадями. И тогда я не выдержала. Яростно сгребла в рюкзак свои вещи, перебросила его через плечо и под удивленные взгляды присутствующих решительно покинула аудиторию.
– Ксюш, ты куда? – только и успела крикнуть Лиза, но поздно – я уже торопливо шагала – одна по обезлюдевшему коридору института.
Он был в машине. И он ждал меня. Именно ждал, потому что даже не удивился, спокойно, без эмоций наблюдая в зеркало заднего вида за моим приближением. А когда я подошла, просто перегнулся через сидение, чтобы открыть для меня дверь с пассажирской стороны.
– К тебе или ко мне? – лениво спросил он, заводя двигатель.
А мне ведь даже в голову не пришло, что Кит может истолковать мое появление в нужном ему контексте. Швырнула коробку от телефона на заднее сидение.
– Я лишь хочу поговорить.
– Хорошо, тогда мы просто поговорим, – с деланным безразличием согласился он, выруливая с институтской стоянки, протектор уверенно перемалывал в пюре снежную кашицу. Нервы у него, видать, и вправду стальные, а уж хладнокровию можно только позавидовать. – Расскажи, как ты скучала по мне.
– Не говори ерунды!
– А вот я очень скучал. Тоскую по тебе, знаешь ли, как одержимый. Больше не могу есть, не могу спать, все мысли только о тебе. Ты залезла мне в голову… никогда не думал, что такое бывает, совсем ты меня извела, – продолжал издеваться он, – и ты тоже по мне скучала, я же вижу. Только никогда в этом не признаешься, верно?
Я решила пропустить его слова мимо ушей. Я не за тем пришла сюда, чтобы состязаться в пустословии.
– Все это заходит слишком далеко, тебе не кажется? Зачем ты это делаешь? Думаешь, это смешно? Ты украл мою сим-карту. Как ты это сделал? Когда?
Он совсем не удивился вопросу, и это лишь подтвердило мои подозрения.
– Значит, успела провести собственное расследование? И какие же еще грехи за мной водятся? Давай, не стесняйся, на этот раз я безропотно приму от тебя все, в чем ты еще собираешься меня обвинить.
– Скажи, когда все это закончится? – перебила я его, – что ты выкинешь в следующий раз? Я не хочу, чтобы мое имя продолжали склонять по углам вместе с твоим!
– Ах, вот оно что… ты зависишь от чужого мнения. Брось, ты должна этим гордиться. Такого рода сплетни значительно прибавят тебе популярности среди парней, очень скоро ты превратишься в добротный ходовой товар, Ксения. А когда они упадут к твоим ногам, останется лишь наклониться и подобрать, что получше… Куда ни глянь, тебе со мной везде одни плюсы. Не благодари.
– Мне не нужна такая дешевая популярность, – я видела, что он намеренно грубо ведет себя со мной, и все-таки мне было неприятно, – ты не мог бы прекратить паясничать? Побудь хоть недолго серьезным со мной.
– Да я ведь абсолютно серьезен, Ксения… с тех самых пор, как ты села в мою машину. С тех пор, как впервые тебя увидел. Неужели ты этого еще не поняла?
Я покачала головой. Это бесполезно. Это бессмысленно. Все равно, что просить безногого калеку совершить усилие, подняться на ноги и пуститься в пляс.
– Мне все это уже надоело, слышишь? Мне не нравится то, что сейчас происходит! Я хочу, чтобы ты прекратил. То, что ты делаешь, начинает меня пугать.
– И вот ты уже боишься меня. Браво мне! Выходит, я все делаю правильно. Перед тобой ведь настоящий псих, ты же сама это однажды сказала, помнишь?.. Не помнишь. А я вот ничего не забываю, у меня даже справка от психиатра есть, могу показать… Но ты не волнуйся, скоро все закончится, потому что все идет по плану. По моему плану.
У меня в глазах вдруг на миг потемнело, тонко, противно зазвенело в ушах. Лоб покрылся испариной, и я часто заморгала, пытаясь отогнать эту несвоевременную дурноту. Сегодня я забыла позавтракать, может, причина кроется в этом? Не хватало еще вырубиться прямо здесь.
– Остановись, – попросила я, рванула ворот, пытаясь освободить шею, – я серьезно, Артем. Останови машину, мне нечем здесь дышать… Тормози сейчас же!
Почувствовала его обеспокоенный взгляд.
– Эй, ты в порядке? Ксения?
За следующим перекрестком он притормозил у обочины, там, где остановка была запрещена, опустил стекла, и холодный ветер с благодарным стоном ворвался внутрь, до краев заполняя жаждущие легкие. Я сделала судорожный вздох. Потом еще один. Начинался снегопад, и первые редкие снежинки пока без видимой цели кружились в воздухе.
Кит повернулся ко мне.
– Расслабься и дыши. Просто дыши, Ксения. Почему ты принимаешь все так близко к сердцу? Рано или поздно это случится, и не надо делать из этого трагедии. Я не зверь. Все быстро закончится, я даю слово… но я должен выиграть, понимаешь? Должен. А до тех пор… спрошу еще раз: к тебе или ко мне? Видишь, я совсем не давлю на тебя, ты можешь сделать собственный выбор.
Я вновь глубоко, тяжело вздохнула. Что я делаю здесь? Просто теряю время. Я теряю свое время рядом с ним. Как и чувство собственного достоинства, которое он готов втоптать в грязь, просто чтобы удовлетворить свое тщеславие.
– Да ты уже сам себя превзошел! Думаешь, никаких границ для тебя не существует? Нельзя же, в самом деле, быть такой сволочью, Артем!
– Ты, наконец, поняла, в чем смысл игры? Умница! Ведь это просто игра. Просто игра, понимаешь? Заметь, и даже не я ее начал… Но ты сыграешь в нее, потому что теперь я этого хочу. А после каждый пойдет своей дорогой.
– Нет, я не стану!
Откинув голову назад, он вдруг рассмеялся, ударяясь затылком о подголовник, и я поняла, что смеется он надо мной.
– Ты уже это делаешь! Ты уже в игре! – самодовольно улыбаясь, сделал красноречивый жест, проведя рукой под подбородком. – Да ты же по самое горло в ней увязла, хорошая моя девочка!
И тогда я тихо проговорила сквозь зубы:
– Я тебя выслушала, а теперь ты послушай меня… больше не подходи ко мне, понял? Держись от меня подальше. Я не хочу тебя больше видеть… никогда! И это всё, что я собиралась тебе сказать.
Я выбралась из автомобиля, с силой захлопнув за собой двери, и пошла наугад куда-то в сторону городского парка. Злые слезы каленым железом выжигали мне глаза, самочувствие, в самом деле, было довольно паршивым. Но не успела пройти и десятка метров, Кит догнал меня, больно дернул за руку, а когда я развернулась, заключил лицо в ладони, заставив поднять голову.
– Эй, эй… Посмотри на меня! Да посмотри же… Соскочить решила? Так не пойдет, Ксения. Нет, не пойдет! Только я… один я решаю, когда все закончится… как все закончится…
Я ударила его по протянутым рукам, освободилась, отступила на шаг.
– Так просвети меня! Когда??
На мои крики оборачивались прохожие, но в тот момент мне было абсолютно на всех наплевать.
– Когда же?? Как??
– Я разве сказал, что хочу, чтобы все закончилось?
– Знаешь, а теперь я тебя просто ненавижу! И вообще… а иди-ка ты к черту, Никитин!
Я отошла еще на пару шагов. Глаза у него на миг сделались такими пронзительными и жгучими, будто сейчас он набросится на меня. Вокруг было полно людей, а мне вдруг сделалось страшно. По-настоящему страшно. Но вместо этого Кит резко отступил, одним движением застегнул молнию на куртке, накинул на голову капюшон, и лицо погрузилось в тень.
– И пойду. К черту. По крайней мере, там мне всегда рады.
Глава 8
Снежная буря, что началась в тот день с робких неуверенных снежинок, уже спустя пару часов разыгралась не на шутку, а как только я добралась домой, вошла в полную силу, продолжаясь несколько суток без перерывов.
Сильные порывы ветра нещадно терзали молоко рваного снежного покрывала, гоняли без устали вихревые потоки промеж неба и земли, горстями швыряли под ноги поземку, раздавали оплеухи прохожим, и ходить по улицам можно было, только согнувшись, внимательно глядя себе под ноги, в то же время стараясь не потерять из виду основные ориентиры, потому что видимость резко ухудшилась. Маленький городок неумолимо заметало снегом.
Как будто мало было бед: пронесшийся глубокой ночью ураган сметал все на своем пути, он вырывал деревья с корнями, играючи валил бетонные столбы. Оборванными оказались несколько линий электропередач, а на проезжей части образовались высокие снежные заносы. Мосты и дороги обледенели, нарушив транспортное сообщение, и любое передвижение теперь было ограничено капризами сил природы. Ультиматум был официально объявлен. К концу недели занятия в институте, вслед за школьными, отменили.
Все это я пропустила, потому что лежала в своей постели неподвижно под несколькими толстыми одеялами, в тепле и покое, надежно укутанная, обложенная грелками. Несколько дней температура била под сорок, меня колотило в ознобе, в горле пекло, а глаза слезились. Бабушка сбивалась с ног, не зная, за что хвататься, давая мне попеременно то жаропонижающее, то делая холодные компрессы, то заваривая сладкий горячий чай с малиной или душицей.
Я послушно выполняла все, что от меня требовалось. Тщательно обтирала пропотевшее тело влажными чистыми полотенцами, а потом снова ложилась в кровать, белье на которой успевала сменить бабушка, бессильно вытягивала руки поверх одеяла и часами равнодушно глядела в пустоту нахмуренного, мятущегося в агонии неба.
В душе моей бушевала похожая буря, и рвала она меня изнутри на части не хуже этой могучей природной стихии, но бабушке так никогда и не суждено было узнать, что эти несколько дней и ночей я заново собирала себя по кусочкам в некогда единую пеструю мозаику.
Но время шло, безразличие и апатия, поначалу овладевшие мной, постепенно начали отступать. Молодой крепкий организм сумел побороть хворь, поэтому, когда буря, растеряв былой задор, начала ослабевать, я уже потихоньку шла на поправку.
А занесенный город пробуждался, лениво ворочался с боку на бок, выбираясь из-под снега, точно сонный медведь из берлоги. На расчистку заносов и сугробов вышли несколько ударных бригад коммунальной техники, крыши со всей ответственностью освобождали от сосулек, дворники обеими руками взялись за черенки лопат, и жизнь вокруг понемногу начала возвращаться в прежнее русло. Вроде бы.
