Тайны города S. Клад темного атамана

Алёна Рогозинская

Тайны города S. Клад темного атамана

Пролог

Крупная темная птица кружила над спящим лесом, сужала круги, выбирала подходящее дерево. Наконец, канула в сплетение ветвей, повозилась, устраиваясь. Нахохлилась и замерла недвижимо.

Октябрьский лес наполнен ожиданием, особенно ночью, когда луна висит круглым блином над линией горизонта. В ее ровном свете тени деревьев выглядят темнее и глубже. Они прорисованы в светлых просеках строками книги, написанной на неведомом языке. Если долго вглядываться в эту скоропись, то неосторожному наблюдателю покажется, будто граница между фантазией и явью размывается, а прошлое накрепко переплетается с настоящим.

Лунный свет заливает свежие просеки, сделанные на скорую руку. Птице сверху видны неуклюжие фигуры людей, которые прячутся в тени леса. Но есть и другие, которые не таятся, а споро шагают по серебристой лунной дорожке. Крепкие, бородатые люди. На самые брови надвинуты суконные шапки, за плечами покачиваются небольшие сундуки на ременных петлях.

– Стой, кто идет? – густой бас наполняет лесное пространство.

– Свои, Михалыч, – отзывается первый. Он идет налегке и по голосу ясно, что он здесь главный. – Ты снова в дозор?

– Пусть молодые спят, мне-то уже и не хочется по стариковскому делу, – отвечает с усмешкой бас. – Помочь нужна, атаман?

– Справимся. Ты пост стереги, Михалыч, – голос атамана тает среди деревьев. Его спутники с поклажей уже миновали просеку и скрываются в густом кружеве древесных теней.

Михалыч провожает их взглядом. Не шибко хорошо идут дела у атамана Харитонова, и давно не слышно никаких вестей от Степана Тимофеевича Разина. Говорят, ранен он сильно в бою под Симбирском. И здесь, в лесах Пензенской губернии, идет за боем бой. Выматывающая война, в которой мужики гибнут десятками и сотнями. Придется, видно отступать, только вот куда? В сторону мятежного Корсуня, в котором, по слухам, опять собирается войско для штурма Симбирска? Или идти в сторону Пензы, чтобы и дальше поднимать казаков да крестьян?

Говорят, что в соседнем Темникове объявилась атаманша, и отряд у ней чуть ли не в тысячу душ. Эх, ударить бы вместе, всеми силами. Оружие куют в кузнях крепости для мятежного войска. Есть и припасы, заготовленные впрок. Неужто все зря?

Михалыч покрутил головой и усмехнулся. Нет, так просто мужичков не возьмешь, а Михаил Харитонов – самый смелый и удачливый из разинских атаманов. Любят его люди, идут с ним в самую горячую сечу. Уважают не только за отвагу, но и за ум. Вот и сейчас, наверняка, что-то задумал. Ишь, подался в сторону темных оврагов, да еще и ночью. Туда местные и днем-то не ходят, говорят, что место проклятое. А ему хоть бы что, одно слово – атаман!

Словно подслушав мысли старика, птица неслышно соскользнула с дерева, ушла в ночное небо. Может быть, хотела разглядеть нечто, не предназначенное для чужого недоброго глаза?

…Михаила Харитонова одолевали мрачные мысли. Разин с товарищами рассчитывали на быстроту восстания, да поначалу все так и шло. Приходили в село с четырьмя казаками, а уходили с полусотней новобранцев. Но потом отряды Степана Тимофеевича увязли в боях, а неудачная осада Симбирска едва не стоила жизни самому Разину. Не удалось, как задумано было, прорваться к сердцу России, чтобы пламя восстания заполыхало в Курске, да на Брянщине, а там уже и Москва недалеко. У него самого, Михаила Харитонова, тоже сначала дело пошло на лад. Саранская крепость не сопротивлялась, хлеб-соль восставшим поднесла. Да только все труднее отражать удары войска воеводы Барятинского – воина жестокого и умелого. Сил остается все меньше, теряются они в изматывающих местных боях.

Из тяжких дум Харитонова вывел шум воды. Через несколько сотен шагов открылся вид на реку. Темные овраги да могилы старого народа остались в стороне. Местные избегали этих безлюдных мест. Кому хочется связываться с нечистью бесплотной, когда и на земле бед хватает?

Путники углубились в лесную глушь, с трудом продираясь сквозь оголенные, перепутанные ветки. Вскоре один из его спутников сделал знак остановится.

– Ты уверен, Григорий? – Харитонов с сомнением оглядел неширокий овраг, больше похожий на ложбинку.

– Смотри, атаман – вместо ответа тот, к кому обращался Харитонов, ловким движением соскользнул в овраг и как будто пропал. Как ни вглядывался атаман при свете луны, не мог обнаружить присутствия человека. Через несколько минут Григорий снова показался на глаза, появившись, словно из неоткуда. Один из спутников атамана украдкой перекрестился.

– Там полость в земле, как пещера. И стены каменные, для наших мест большая редкость. Места, чтобы укрыть сундуки хватит. Вход привалим камнем, я уже приготовил. Ввек никто не догадается.

Харитонов махнул рукой спутникам и начал спускаться вниз.

Через пару часов все было готово. На востоке уже начал заниматься прозрачный и холодный рассвет. Атаман спросил:

– Ты место найдешь?

– Хоть через триста лет. Приметы верные – вон три сосны из одного корня растут, а справа лысая опушка, потому как там пласт каменный выходит на поверхность, не зарастает это место никогда. Да и карты я нарисовал – одна пусть у тебя будет, другую сам сохраню.

Харитонов огляделся. Действительно, вон она, каменная проплешина. Камень красный, и вроде как светится. Тьфу, напасть какая, почудится же такое. Харитонов снова поглядел на собеседника.

– Смотри, Григорий, никому не звука. Тебя за казну атаманскую на куски порвут.

– Не пужай, давно уразумел тайность дела.

Они помолчали. Харитонов наклонился к Григорию, и, понизив голос, заговорил:

– Если придется уходить, ты останешься в крепости?

Григорий кивнул:

– Кто к кабатчику пристанет? А пригляд нужен. Вон, в кузнях оружие – куда девать его? Тоже, поди, придется укрывать. Да и сундуки не оставишь. Им быстро другой хозяин найдется?

– Это кто же? Местные нос сюда не кажут, да и Стенька сказывал, будто договор у тебя особый есть, не дастся золото в руки более никому.

– Тут и без человека есть кому позариться на клад заговоренный, будь спокоен. – Григорий усмехнулся, а у атамана внезапно холодные мурашки пробежали по спине.

Харитонов поднялся. Чистая ли, нечистая сила – выбирать союзников не приходится. Больше они не разговаривали до самой реки. Там они разделились, Григорий ушел путаными лесными тропами в крепость, атаман с помощниками – в лагерь восставших у деревни Зарубенки.

Через месяц воевода Барятинский взял Город С.

Атаман Харитонов с несколькими казаками ушел на Пензу. Схваченные мятежники были допрошены, пытаны люто и казнены.

Во всех кабаках крепости пили стрельцы за свою победу. Больше всего народу собиралось в крепком бревенчатом строении на берегу реки Саранки, где хозяйничал веселый и скорый на руку Гришка-кабатчик, известный всей крепости своим сбитнем и пирогами с зайчатиной. На его могучей шее всегда висела ладанка из зеленоватой кожи нездешней выделки, но вопросы досужих любопытствующих быстро пресекались:

– Батина вещица, из дальних краев привезенная. От отца к сыну у нас в семье передается.

И не соврал ведь, хитрый лис Гришка. Передал ладанку сыну, а тот своему сыну вместе с семейным делом Девятаевых.

Кабак превратился в трактир, затем в ресторан. Кожаная ладанка будто сгинула и следы ее затерялись в извивах семейной истории. Осталась только легенда об атамановом кладе, а через триста лет и легенды этой не стало, только эхо старинных и жутких историй о проклятом золоте можно найти в городских архивах.

Кому интересно копаться на пыльных полках провинциальных библиотек? Уж точно не 14-летнему москвичу, живущему в XXI веке. Но единственный телефонный звонок вот-вот запустит загадочный механизм, которые некоторые люди называют судьбой.

Наследство

Глава 1. Григорий Девятаев убеждается, что самые интересные истории начинаются довольно скучно

Григорий Девятаев-младший был не слишком высокого мнения об интеллектуальных способностях окружающих, и, особенно, взрослых. Возможно, правы те, кто говорит, что каждое поколение умнее предыдущего. Ясно было одно – даже любимые родители иногда демонстрировали совершенно безответственный подход к важным вещам. Чего стоили только их вымирающие профессии: мама – менеджер, а папа – маркетолог. Гришка считает, что будущее за инженерами, программистами, военными, а особенно – учеными!

Неудивительно, что мама уже несколько месяцев не может найти работу после того, как «шарашкину контору», как она сама называла свою работу, прикрыли за ненадобностью. Отец же все время боится попасть под сокращение. Родители об этом каждый вечер разговаривали на кухне, и, дойдя до этого места в рассуждениях, мама начинала плакать. В последнее время разговоры сменились ссорами по пустякам, и с каждым днем Гришка Девятаев укреплялся во мнении, что нужно что-то предпринимать.

Но что можно сделать, если тебе лишь 14 лет, и ты заканчиваешь 8 класс самой обычной московской гимназии? Мрачные размышления посещали Григория ежедневно, но особенно сильно беспокойство одолевало по воскресеньям. Родители были весь день дома, и это означало только одно: продолжительность скандала увеличивалась.

Сегодня было как раз воскресенье. С кухни доносился аромат подгоревшей яичницы и раздраженные голоса родителей.

«Началось» – с тоской подумал Гришка. А ведь он составил такой отличный план на сегодняшний день! Сначала совместная прогулка. Затем хитрыми и коварными вопросы Гришка хотел подтолкнуть маму к приготовлению какого-нибудь очередного ужасающего фирменного блюда и активно помочь ей в этом. По заверению психологов из сети, совместная готовка сплачивает семью. Но сейчас в мамином голосе крепли истерические нотки. Кажется, его план откладывается на неопределённое время.

Григорий Девятаев старался воспитывать в себе силу воли и не опускал руки от неудач. Получалось не очень хорошо. Он давно составил себе индивидуальный график обязательных занятий, но следовать ему не спешил. Всему виною современные технологии. Кому захочется корпеть над занятиями, когда нужно успеть посмотреть рилсы, пробежаться по интересным каналам, и ответить на десяток сообщений?

Но сейчас нужно проявить присутствие духа и постараться сделать вид, что ничего особенного не происходит. Григорий по опыту знал, что так проще всего погасить начинающийся конфликт. Поэтому он сделал несколько вдохов и выдохов, переоделся и отправился в ванную комнату. Покончив с умыванием, на секунду остановился в коридоре, чтобы придать лицу нейтральное выражение. Мелодия отцовского мобильного из кухни прозвучала резко и почему-то тревожно. Вспоминая потом этот момент, Гришка готов был поклясться, что именно в этот миг он почувствовал – что-то должно случиться.

Голос отца раскатился по всему пространству небольшой квартиры:

– Да, слушаю…Да, я Девятаев Евгений Павлович…да, есть родня там. Что? Зачем?.. Вы уверены, что это необходимо?.. Хорошо, записывайте адрес…

Через несколько секунд тишины отец позвал:

– Гришка, иди сюда, ты же в коридоре стоишь, я слышу.

Девятаев-младший зашел на кухню, коротко пожелал родителям доброго утра и выжидательно уставился на отца. Тот выглядел озадаченным.

– Гриша, Таня, сейчас к нам придет один человек. Адвокат. Говорит, что у него для нас есть сообщение и документы, вроде как, от моего двоюродного деда, который в Городе С. живет. У него там заведение смешное, кофейня в старинном стиле. Помнишь, Гриша?

Конечно, он помнил старое двухэтажное здание с мансардой, с разноцветными чердачными окошками. Помнил и деда – большого, неуклюжего, совершенно седого. Удивительно было смотреть, как управляется он с маленькими кофейными чашками, которые тонули в его огромных жестких ладонях. Они ездили в Город С. почти каждый год, пока Гришка не пошел в среднюю школу, и каждый раз Гришка заново открывал для себя своего огромного деда.

– Конечно, помню, – отозвалась и мама. – Она улыбнулась сыну:

– Ты знаешь, что именно ему ты обязан своим именем? Когда ты родился, он специально приехал в Москву. Даже из роддома меня встречал, вместе с папой. Как тебя увидал, маленького, долго молчал и, кажется, даже прослезился. У него своих-то детей нет. Сын единственный с внуком и невесткой погибли лет двадцать назад, а жена умерла, не вынесла горя. Больше он не женился. А после того, как папа остался один в 14 лет, Григорий Семенович опеку над ним оформил.

Дед и попросил назвать тебя Григорием. Говорил, мол, семейное имя, нельзя ему прерваться. А нам понравилось, красиво же – Григорий Девятаев. – Мама снова улыбнулась каким-то своим мыслям.

Папа тоже что-то хотел сказать, но не успел – послышался сигнал домофона. Загадочный адвокат прибыл быстро, видно, был неподалеку. Его внешность Гришку сильно разочаровала. Он представлял себе импозантного мужчину в строгом черном костюме и, может быть, с тростью. Гость оказался тщедушным, но бровастым. Одет был в джинсы и джемпер, который казался ему велик. Зато портфель у него был шикарный – кожный, с латунными замочками и уголками, с солидным золотым тиснением.

После первых осторожных приветствий гостя проводили на кухню, служившую и гостиной. Он аккуратно вынул из своего великолепного портфеля несколько бумаг, откашлялся и негромко заговорил.

Первая новость была печальная. Двоюродный дедушка скончался. Мама, услышав это, расплакалась, а Гришка почувствовал, как в груди что-то противно заныло. Он еще ни разу не чувствовал смерть так близко. Мамины родители были живы и вполне здоровы, а папины умерли еще до рождения внука, поэтому потеря кого-то родного и знакомого впервые отозвалась в сердце ледяным холодом.

Адвокат был сух и деловит, и не дал родственникам долго горевать. Выждав несколько минут, он снова вернулся к бумагам.

– Не имея других родственников, Григорий Семенович назначил Вас, Евгений Павлович, своим наследником.

– Наследником? – недоуменно свел брови отец. – Что за ерунда, у деда и не было ничего, по-моему.

Адвокат искоса посмотрел на главу семейства и усмехнулся.

– Ну, может, по меркам столицы, и не было, но по меркам нашего города Ваш предок был довольно обеспеченным человеком. Я ознакомлю Вас со списком имущества чуть позже, но, если коротко – наследство исчисляется восьмизначной суммой.

– Это как? – растерянно спросил папа. Гришка только вздохнул. Вот они, издержки гуманитарного образования.

– Это значит, не меньше 10 миллионов, – просветил он родителей.

– А точнее, ближе к ста, – дополнил адвокат.

– Ста чего? – тупо спросил отец.

– Миллионов, – терпеливо пояснил адвокат. – Сумма на банковском счету и двухэтажный дом в центре города, с крупным земельным участком и действующей кофейней. Такие дома называли раньше доходными.

– Подождите, получается, этот большой дом, в котором у деда была квартира и кофейня – он весь его?

– Ну, конечно. Это капитальное строение, один из самых старых домов в городе. Вашему деду его разрешили выкупить еще в 90-ых годах. Я вижу, Вы не слишком знакомы с семейной историей?

– Ну, понимаете…– замялся отец.

– Как-то случая не было, – мама выглядела растерянной и даже виноватой.

– Да Вы не беспокойтесь, Татьяна Ивановна. – Адвокат вдруг тепло улыбнулся. – У Вас будет отличная возможность очень тщательно изучить семейные архивы.

– Почему Вы так думаете? – удивилась мама.

– Потому что в наследство вы сможете вступить после выполнения некоторых условий…

Конечно, есть гораздо большие состояния, которые исчисляются миллиардами, но для Девятаевых озвученная сумма показалась гигантской. Их поймет любая обычная семья, выплачивающая кредит за машину, проживающая в арендованной двушке и мечтающая о своем жилье в столице.

Мама опустилась на стул, папа не отводил взгляд от адвоката. Григорий готов был поспорить на что угодно, что после суммы в 100 миллионов, они больше не слышали ничего. И пункт о каких-то загадочных условиях прошел мимо их сознания. Пора было брать дело в свои руки.

Он спросил, стараясь, чтобы голос звучал солиднее:

– И какие же условия мы должны будем выполнить?

– Спасибо, что поинтересовались, молодой человек. Ваша семья должна будет поехать в Город С., и прожить там ровно год. Вы будете заботиться о доме и управлять кофейней. По условиям завещания вы не можете получать средства из других источников. Проще говоря, вам нужно будет жить за счет ведения семейного бизнеса.

Адвокат вздохнул и добавил извиняющимся тоном.

– Видите ли, Григорий Семенович очень хотел убедиться, что семейное дело находится в надежных руках.

Папа забегал по кухне.

– Но как же моя работа? Мне что же, все бросить надо?

– Да, – адвокат был сама доброжелательность. – Тем более, мы с Вами знаем – финансовое положение Ваше далеко не блестяще. Вы уже дважды брали заем, и это я не считаю невыплаченного кредита за машину.

– Вот, кстати, а как я должен отдавать эти кредиты, если уйду с работы? – Отец забегал еще быстрее.

Мама выглядела озадаченной: – Женя, ты же говорил, что мы рассчитались по всем долгам? Адвокат поспешил успокоить начинающуюся бурю, помахав в воздухе очередной бумажкой:

– Согласно распоряжениям покойного, все ваши долги перед отъездом будут оплачены. Вам нужно только написать заявление об увольнении.

– А как же Григорий? У него школа, ему же учиться надо? Где он в этом Город С. учиться будет, это же глухая провинция! – Мама пошла в наступление, ей явно не хотелось срываться с места.

– Все-таки город республиканского значения, тоже в некотором смысле столица. К тому же, в Городе С. находится один из лучших лицеев страны. Второе место в федеральном рейтинге. Правда, туда еще поступить нужно, – адвокат с сомнением оглядел Гришку. – Требования там серьезные.

– Мой сын отличник, – мама гордо выставила вперед подбородок. – Неужели Вы думаете, что ученик московской гимназии не справится с программой провинциального лицея?

– Не знаю, – в голосе адвоката звучало явственное сомнение, которое Гришку даже задело. Может, он и не был гением, но уж точно не последним учеником в гимназии. Гришка гордился своими успехами и тем, что уже определился с будущей профессией. Получить ее было непросто, но Гришка все рассчитал. И первой ступенькой в его списке значилось успешное участие в олимпиадах. Оно сулило хорошие льготы при поступлении и даже денежное вознаграждением. И теперь весь тщательно распланированный график летит к чертям? Ему придется теперь потерять целый год. Нельзя же рассчитывать на олимпиадную подготовку в провинциальном лицее.

В разговор вмешался папа. Прекратив попытки поставить рекорд по бегу в отдельно взятой кухне, он спросил:

– Итак, мы должны поехать в Город С., поселиться при кофейне и управлять ею в течении года? А после этого наследство станет полностью нашим, и мы сможем поступать так, как захотим?

– Абсолютно верно, – кивнул адвокат. – Хотите – продавайте все вместе или по отдельности каждую квартиру в доме, хотите – сносите…

– Что будет если мы не справимся? – поинтересовалась мама.

– Вы потеряете все. И дом, и кофейню.

– И деньги на счету? – спросил бдительный Гришка.

– И деньги на счету. Все это уйдет распорядителю по завещанию, который организуется продажу имущества и передачу денег по своему усмотрению.

– Нам нужно будет обеспечить работу дедовой кофейни, так? Но кто будет определять, как это правильно выразиться…качество нашего управления?

– Я, – ответил адвокат. – Позвольте представиться – Борис Андреевич Херсонский, друг и распорядитель по завещанию покойного Григория Семеновича. Мы теперь будем видеться чаще. Я, знаете ли, живу по соседству. Человек я холостой, поэтому завтракать и ужинать привык в кофейне.

Не давая опомниться Девятаевым, адвокат вытащил очередную порцию бумаг и спросил:

– Перед отъездом мы должны закрыть некоторые финансовые вопросы…

Оставив взрослых разбираться в скучных делах, Гришка неслышно покинул кухню. Что чувствует мальчик, который в один миг превратился из обычного человека в наследника настоящего семейного состояния? Григорий Девятаев точно знал – печаль и усталость. Ему вдруг стало безумно жаль деда. Он-то никогда и ни с кем не ссорился. Гришка вспомнил, как они гостили в Городе С., и он, Гришка, совсем малыш, прибегал к деду со своими маленькими заботами – колесо велосипеда спустилось, рубаха порвалась, с мальчишками подрался. Дед внимательно слушал его жалобы, потом ерошил волосы на макушке и говорил:

– Беда бедой, а еда едой, – и давал ему яблоко или пряник, а потом помогал с велосипедом или пришивал пуговицы, ловко латал прорехи и учил, как договариваться с соседскими мальчишками. Одного из них, рыжего долговязового Славку, Григорий помнил до сих пор. Славка однажды угнал его дорогущий новенький велосипед и катался на нем весь день, а вечером обнаружилось, что руль погнут и колесо «восьмерит». Гришке стыдно было признаваться, что прошляпил велик, поэтому он молча стерпел наказание за испорченного двухколесного друга.

Гришка вдруг вспомнил, какое раздолье в летнем Городе С., как приветливо шелестят за окном старые липы, как приятно пахнет в зале кофейни – ванилью, корицей и нагретой древесиной. Ему захотелось увидеть деда, и стало невыносимо стыдно, что в последние годы он избегал звонить старику, отделываясь формальными поздравлениями на новый год и день рождения. Даже когда дед освоил скайп, Гришка часто не принимал вызов, отговариваясь тотальной занятостью. Он даже застонал от острого чувства вины и уткнулся головой в подушку. Глаза щипали непрошенные слезы, но самое болезненным было понимание того, что исправить уже ничего нельзя.

Сожаления постепенно уступили место более практичным размышлениям. Гришка вдруг понял, что его родители не слишком молоды – обоим уже за сорок, и наступит время, когда и они… как дед…Даже в мыслях не нашлось места для страшного слова. Он решительно сел на кровати и пообещал сам себе стать самым внимательным и добрым сыном на свете. Григорий Девятаев не любил терять время даром и тут же отправился выполнять обещание. На кухне, не обращая внимания на адвоката, он обнял отца, а потом и мать.

– Ты что, сынок? – Мама встревожилась. Таких проявлений внезапной нежности от своего ершистого сына она давно не видела. Гришка смутился своего порыва, а тут еще неприятный комок подступил к горлу. Поэтому он позорно ретировался в свою комнату, сдерживая слезы.

– Не волнуйтесь, Татьяна Ивановна, – голос адвоката дал внезапную трещину. – Мальчик встретился с горем, ему нужно время, чтобы освоиться. – Адвокат помолчал и добавил. – Григорий Семенович был прав. Ваш сын очень похож на него.

– Таня, а когда мы будем завтракать? – вдруг спросил глава семейства.

– Ой, и правда, вы же голодные все! – Татьяна Ивановна вытерла заплаканные глаза, и захлопотала, закружилась по кухне. – Зови Григория, сейчас быстренько покормлю всех.

Минут через десять, сидя за накрытым столом, Гришка только вздохнул, глядя на увядшую яичницу и бледные котлеты-полуфабрикаты, на скорую руку разогретые в микроволновке. Ему пришло в голову, что получить наследство будет не так уж и легко. Он поймал взгляд гостя. Адвокат явно размышлял на схожую тему, поскольку вид у него был озадаченный. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом гость решительно взялся за вилку. Девятаев-мледший вдруг понял, что ужасно голоден и тоже принялся за еду.

Смутное время

Глава 2. Григорий Девятаев разочарован суетой и бессмыслицей происходящего

Следующие дни прошли как в каком-то тумане. Гришка грустил по деду, а потом радовался, что их жизнь изменится. И дело было даже не в деньгах, Григорий сразу понял, что выполнить условия завещания будет непросто – папа с мамой не имеют никакого понятия о реальной жизни, к которой точно относится управление провинциальной кофейней. Папа не дружит с финансами, а мама – с кулинарией. В этой точке размышлений Гришке становилось тоскливо.

К тому же, ужасно не хотелось ломать планы, которые он так долго лелеял, и которые только в этом году стал воплощать в жизнь. Нельзя сравнивать столичную гимназию с провинциальным лицеем, а это означает, что готовится к олимпиадам придется самому. При мыслях о новой школе Гришке представлялась затрапезное здание, как на дореволюционных картинах. От мыслей, что придется учиться в такой дыре, он чувствовал тоскливое отчаяние.

Зато появился шанс исправить что-то в пошатнувшихся отношениях родителей. Они почти перестали ссориться. Мама, правда, плакала несколько раз, наверное, из-за деда. Зато и смех ее все чаще слышится, и даже пару раз она запела, а пения ее года три как они с папой не слышали.

Гришка приходил к выводу, что придется смириться. Всегда можно заниматься самостоятельно или записаться на удаленные курсы. Слушать лекции, решать задачи. Ну, потерпит он год, а там они вернутся в Москву не как понаехавшие, а с деньгами. Купят квартиру, обустроятся. Да и с чего он взял, что на новом месте все так плохо? Сам же не любил московское высокомерие, от которого натерпелся в младших классах, пока не научился давить противников интеллектом и резким левым хуком. Этому приему его, кстати, тоже научили мальчишки в Городе С.