Верные братству

Миттерихт славился деловитостью, которую он продемонстрировал и сейчас. Дорстан успел лишь поприветствовать братьев, как смотритель замка перешел к сути:

– Буду краток, братья: недавно я получил весточку от Старшего брата Михельса, – не теряя времени, начал кастелян, – а также вчера в Древний Оплот прилетел голубь от моего старого знакомого брата Авера. Он сейчас командует силами братства на Новом берегу. Так вот – на севере герцы решили выдвинуться на наших братьев по вере. Видимо устали разорять земли тамошних ванов, вот и готовятся устроить набег на Новый берег. Старший брат приказал отправить опытных воинов туда, к брату Аверу. Думаю, вы и так понимаете, что у нас осталось не так уж и много бойцов, вкусивших дух настоящих сражений. А братьев-рыцарей, – кастелян посмотрел на Эдмунда, – и братьев-сержантов – так и подавно, – теперь Миттерихт повернулся к Дорстану.

После битвы на Красной реке Дорстан, как и многие другие Красные всадники, был удостоен звания сержанта. С того поражения асмалитов прошло уже шесть лет, но за это время ему так ни разу и не пришлось обагрить меч вражеской кровью. Его служба в замке на Северном пути была довольно однообразной – дозоры, тренировки, трапезы. Крайне редко Дорстан улучал возможность покинуть стены Древнего Оплота и прокатиться верхом до Межпутья – ближайшего города, расположенного между замками братства Красных всадников и Великой чертой крепостей Черного союза – другого братства Теоса, что охраняет покой жителей Теонии, в то время как Красные всадники защищают единственную дорогу от Теонийского полуострова до Митридиатии.

До этого не особо следивший за словами кастеляна Дорстан навострил уши – возможность покинуть порядком наскучивший ему замок не могла не заинтересовать его.

– Но долг есть долг, – тем временем продолжал Миттерихт, – и поэтому я должен отправить хотя бы одного брата-рыцаря на помощь. И я решил, что ты, Эдмунд, как раз тот, кто сможет добраться до Нового берега и помочь нашим братьям в борьбе с иноверцами.

Рыцарь почтительно кивнул.

– Разумеется, твой оруженосец будет с тобою, – добавил брат Миттерихт, предупреждая возможный вопрос соратника. – Что же касается тебя, Дорстан, то я готов предложить тебе выбор: останешься ли ты в Древнем оплоте или разделишь путь с Эдмундом?

Конечно же, для Дорстана выбор был очевиден: отправиться в далекие земли защищать сынов Создателя, да еще вместе со старым другом – дело самое славное. Но помня о главных качествах настоящего брата Красных всадников, а именно, о терпении и смирении, сержант лишь преклонил голову и покорно сказал:

– Я сделаю то, что будет мне приказано.

– Хорошо, брат Дорстан, – одобряюще сказал хранитель Древнего оплота. И, чуть-чуть промедлив, решил: – лишних людей на Новом берегу не будет, так что готовьтесь вместе отбыть на север.

Красные всадники обменялись кивками, и кастелян сразу же продолжил пояснять:

– Кроме нас, с Северного пути должен отправить брата-рыцаря и Высокий утес. Вам стоит соединиться с ним в Межпутье и уже вместе по дороге Ванов отправляться на север. Пройдя через ванские княжества, вы как раз окажетесь у границ Нового берега. Однако до меня долетали вести, что некоторые князья-иноверцы ополчились против всех верных теосцев. Так что будьте осторожны. К тому же, возможно, вам стоит, как только окажетесь у Среднестоля, повернуть на восток и добраться до Златограда. Хоть этот злосчастный город уже давно прогнил в верованиях ванов, там можно достать судно, с помощью которого будет легко преодолеть воды залива Первого шага.

– Но найдется ли у нас золото, чтобы купить корабль? – разумно уточнил Эдмунд.

Кастелян цокнул языком и безрадостно покачал головой:

– К сожалению, казна замка уже совсем опустела – мало кто ценит наш труд на благо всех живущих по воле Создателя. Может быть, в замках братства на Имперском материке и найдется золото на корабль, но здесь у нас его нет, – с нескрываемой досадой ответил брат Миттерихт. – Но надеюсь, что Создатель будет к вам благосклонен, и вы сможете пересечь земли ванов.

– Мы сделаем все, чтобы помочь народу Теоса, – уверенно заявил брат-рыцарь.

– Я знаю. А теперь ступайте и готовьте лошадей – уже сегодня вам следует выдвинуться в путь, – приказал кастелян.

Дорстан и Эдмунд поклонились, после чего покинули малый чертог. Однако не успел сержант закрыть дверь, как его вновь подозвал к себе брат Миттерихт.

Когда Дорстан вернулся, кастелян что-то искал в большом сундуке, стоявшем за его столом. После недолгих поисков смотритель замка достал какой-то сверток, положил его на стол и аккуратно размотал. Руки Миттерихта мешали Дорстану разглядеть тот маленький предмет, что, скорее всего, годами таился в этом свертке.

– Дорстан, не окажешь ли ты мне маленькую услугу? – голос кастеляна стал заметно мягче, чем обычно.

– Все, что в моих силах, и на что есть воля Создателя, я выполню, – заверил его сержант, до сих пор пытаясь понять, что Миттерихт скрывал в своих ладонях.

– Я лишь попрошу тебя передать брату Аверу одну вещь, – с маленькой искринкой в глазах сказал смотритель замка, открыв ладонь – на ней лежал золотой перстень с изображением птицы.

Дорстан порядком смутился:

– Но ведь всем, кто вступает в братство Красных всадником, следует отказаться от всего того, что было у них до принятия обета. И ни одному брату не следует хранить какие-либо ценности и украшения.

– Ты говоришь как истинный брат Красных всадников, – без какой-либо наигранности похвалил Дорстана кастелян, – но это нечто большее, чем просто красивый перстень. Я знаю, что брат Эдмунд точно бы отказался, но ты-то можешь мне помочь?

– Но ведь это противоречит обету! – настороженно произнес сержант. Казалось, что во всем происходящем есть какой-то подвох: «Не может ведь пусть и не самый ярый, но очень опытный Красный всадник, служивший в братстве не один десяток лет, все это время не следовать обету?!»

– Такова правда, но у меня нет другого выхода: я уже стар, а перстень должен оказаться в руках достойного наследника, – кастелян начал ходить из стороны в сторону.

Дорстан заметил: движения кастеляна стали дергаными, а на лице от волнения выступил пот. На памяти сержанта, такое случилось с Миттерихтом впервые за все шесть лет службы в Древнем оплоте.

– Но ведь не может все так закончиться, – нервно теребя короткую темную бороду, продолжал кастелян, – шесть лет назад я совершил ошибку, но не намерен совершить ее вновь. Кольцо должно быть передано брату Аверу.

– Но я не могу!

Брата Миттерихта все больше охватывала тревога, он схватился за голову, но тут внезапно остановился, после чего прикоснулся рукой к брату-сержанту.

– Я ведь помню, ты ведь был моряком на том когге, на «Пляшущей девице», верно? – уточнил кастелян, но не став ждать ответа, сразу же продолжил: – Я ведь помню, как вы перевозили нас из Когтя Грифа сюда…

Дорстан еще сильнее опешил. До того злополучного плаванья, когда он оказался выброшенным на берег Матрилокии, «Пляшущая девица» не один раз пересекала Великое море. И иногда, среди тех, кого они перевозили, встречались и рыцари, и братья Красных всадников. Но как мог его, простого моряка, заметить кастелян, которого не было на борту во время того злополучного последнего путешествия когга?! На этот вопрос он не мог найти ответа.

Дорстан вновь взглянул на брата Миттерихта. Теперь тот стал больше похож на старика – от смятения его плечи опустились, а крепкое тело потеряло свою могучую стать. Дорстану вдруг стало жаль кастеляна. Он робко взял его руку, и, сам не понимая, что делает, взял перстень, после чего отпрянул от Миттерихта. Единственное, что он выжал из себя, было короткое: «Я доставлю перстень».

Тут же кастелян изменился в лице, он вновь стал напоминать отважного ветерана, видавшего не один десяток битв. Он выпрямился и неожиданно приобнял Дорстана, что еще больше озадачило сержанта.

Но нежность быстро ушла, и вернулась прежняя жесткость. Кастелян Древнего Оплота, стерев с лица выступивший пот, жестом приказал Дорстану идти, и тот незамедлительно выполнил указание. Только когда брат-сержант уже скрылся из виду, закрыв за собой дверь малого чертога, Миттерихт позволил себе тихо произнести:

– Да благословит тебя Создатель, Дорстан! Ты и не знаешь, какую услугу оказываешь всей Империи…

Только спустившись с вершины донжона, Дорстан позволил себе разжать руку и рассмотреть предмет, доверенный ему кастеляном. Это был простой золотой перстень с выгравированной птицей. Правда, Дорстан так и не смог понять, с какой именно. Все это навело его на не самые приятные мысли: кастелян нарушил обет, сохранив это кольцо у себя, а Дорстан, вместо того чтобы сообщить об этом главе братства, пообещал Миттерихту пронести перстень через сотни миль и доставить его другому брату Красных всадников. Получалось, что Дорстан сам нарушает обет.

Когда рыцарь или простолюдин решает посвятить всю свою жизнь служению Создателю, защите детей Теоса, он должен отказаться от всего, что связывало его с прошлой, мирской жизнью. Все, что остается у братьев – лишь имя и висящая на шее стрела – символ веры каждого, кто чтит Создателя. После принятия обета братства, будь то Черного союза, братства Красных всадников или же братства Отважных, воин получает одеяния и оружие, которые будет носить вплоть до своей кончины. Новоиспеченные братья должны забыть обо всех земных радостях, обо всех украшениях и празднествах. Вся их служба теперь – охранять покой тех, кто не может себя защитить от притязаний иноверцев.

Но почему же Миттерихт позволил себе сохранить напоминание о своем прошлом? Дорстан никак не мог найти ответа на этот вопрос. Но еще больше его терзало то, что он сам не знал, почему согласился исполнить просьбу кастеляна, с которым никогда не имел действительно братских отношений. Не мог ведь Дорстан нарушить законы братства только потому, что хранитель Древнего Оплота вспомнил о «Пляшущей девице»?!

От размышлений Дорстана отвлек шум стремительно приближающихся шагов. Он быстро спрятал перстень в поясной сумке и в спешке направился в общую спальню, чтобы собрать свои немногочисленные пожитки. Пройдя по темным каменным коридорам, Дорстан очутился в длинной, но очень низкой комнате, где даже не самому рослому человеку приходилось следить, чтобы не удариться о потолок головой. Здесь находились спальные места половины жителей Древнего Оплота, еще двадцать человек проводили ночь в такой же зале на другом этаже замка.

Дорстан прошел вплоть до своей «кровати», которой служил старый набитый соломой тюфяк. Возле него в небольшом льняном мешке хранились все его вещи: пара шосс, чистые рубахи, красный плащ и самое ценное – не раз ремонтированная, но все еще способная держать удар кольчуга.

Зная, что даже сейчас Северный путь, соединяющий Теонию и Митридиатию, – не самое безопасное место, Дорстан решил не пренебрегать защитой и сразу надел кольчугу, поверх которой накинул плащ алого цвета. Дорстан носил его с честью, ведь среди гарнизона Древнего Оплота было всего пять братьев-рыцарей и четыре брата-сержанта, что имели право облачаться в алый плащ Красных всадников.

Собрав все остальные вещи и предусмотрительно завернув перстень кастеляна в единственный платок, Дорстан отправился в оружейную, где получил свой довольно потрепанный бацинет, меч, нож и красный щит с белой стрелой. Копья хранились на другом складе, расположенном у конюшни, куда Дорстан и отправился.

Массивная деревянная конюшня занимала почти треть внутреннего двора замка. По пути к ней Дорстан заметил мечущегося то в одну, то в другую сторону белобрысого паренька возрастом примерно тринадцати лет. То был послушник братства Тарвин, брат-оруженосец и помощник Эдмунда. Сейчас Тарвин лихорадочно готовился к предстоящему походу, загружая съестные припасы на свою лошадь.

Не обращая особого внимания на молодого оруженосца, Дорстан вошел в конюшню и добрался до стойла, где отдыхал рослый пепельно-вороной жеребец, которого Дорстан впервые оседлал еще в битве на Красной реке. С тех пор брату-сержанту так и не удалось найти подходящее имя для своего коня, но, некоторые братья говорили, что оно к лучшему – Красному всаднику не пристало привязываться к своей лошади, ведь в любой битве можно ее потерять. Порадовав коня свежей морковью, Дорстан вывел его из конюшни, предварительно установив седло. Но перед тем как сесть на жеребца, отправился за копьем, не забыв по пути наполнить свою кожаную флягу чистой водой из колодца.

Закончив все приготовления, Дорстан оглянулся в поисках своих спутников – Эдмунд и Тарвин уже были на конях, готовые в любой момент двинуться в путь. Вороной боевой скакун брата-рыцаря также был на привязи у юного оруженосца. Лошадь же самого Тарвина была загружена припасами на долгий путь, то же самое можно было сказать и про коня, на котором грозно восседал брат Эдмунд.

Увидев уже собравшегося в дорогу Дорстана, Эдмунд жестом подозвал его к себе. Быстро вскочив на своего коня, брат-сержант подъехал к старому другу.

– Я смотрю, ты уже готов выдвигаться в путь, – произнес брат-рыцарь. – Даже, кажется, не собираешься скучать по Древнему Оплоту…

– Брат Красных всадников должен лишь заботиться о защите верных теосцев, ему неведома привязанность к чему-либо.

Эдмунд усмехнулся, и на его испещренном шрамами лице появилась улыбка:

– Верные слова, брат.

Вместе Красные всадники направились к воротам. Дорстан окинул взглядом Древний Оплот: двоякое чувство охватило сердце воина – хоть ему уже давно хотелось покинуть замок, он не был готов попрощаться с ним навсегда. За шесть лет он привык к этим каменным стенам и к невысоким, украшенным зубцами башням, и, несмотря на свои же слова, он все же подозревал, что будет тосковать по этому месту и с благоговением вспоминать дни, проведенные здесь.

Но только Создатель знает, куда судьба направляет его верных воинов. Может быть, она еще приведет Дорстана к знакомому очагу в замке на Северном пути. Но пока его дорога лежит в земли ванов – иноверцев.

Перед братьями Красных всадников отворились массивные замковые ворота, и им открылся вид на огромное травяное море, которое разрезала одинокая широкая тропа. Легкий южный ветер дул со стороны Кровавого залива, чей берег был всего в миле от Древнего Оплота. Где-то вдалеке возвышались три горы, из камня которых сотни лет назад был построен Высокий утес – главный замок братства на Северном пути. К нему и вела единственная дорога.

Попрощавшись с братьями, всадники молча покинули пределы Древнего Оплота и неспешно повели коней через степь, раскинувшуюся на весь Северный путь. Оказавшись в пяти фарлонгах от замка, Дорстан последний раз насладился его видом. Но неожиданно на самой вершине донжона он заметил бритую голову брата-кастеляна, наблюдавшего отдаляющимися от замка Красными всадниками.

Глава II

Высокий Утес

Жаркое осеннее солнце уже клонилось к земле, когда путники устроили второй за день привал. Прохладный морской бриз разбавлял духоту, что нависла над бескрайними полями северного берега Кровавого залива. Это спасало едущих по голой степи братьев, вынужденных ради собственной безопасности путешествовать в кольчугах. Однако к вечеру дующий с моря ветер утих, и продолжать странствие стало совсем невмоготу.

– Дождемся, пока солнце зайдет за горизонт, а потом уже доберемся до Высокого Утеса, – объявил Эдмунд, слезая с коня.

До важнейшей твердыни братства Красных всадников на всем восточном континенте оставалось не более десяти миль, так что, если по пути не появятся какие-либо препятствия, уже эту ночь странники встретят в крепких стенах каменного замка. Единственным, что могло вызвать опасения у воинов Создателя, было то, что за все время пути им не встретилось ни одного путешественника. Обычно хотя бы один караван за день да проходил у стен Древнего Оплота, а уж осенью, когда поспевает новый урожай, по Северному пути непрерывно тянутся вереницы из повозок, везущих плоды, которыми Теос одарил своих последователей.

Но эта жаркая и сухая осень выдалась крайне скудной на дары земли, и количество караванов, идущих из Теонии на восток, заметно сократилось. За последние дни Дорстан припомнил лишь два обоза: один перевозил товары с самого Имперского материка, а второй, совсем уж захудалый, мог предложить лишь ящики, груженные морковью, капустой и прочими овощами.

Кроме того, еще давно братья Красных всадников заметили, что все меньше и меньше паломников направляются в Митридиатские земли, где верующие в Создателя обрели свой первый дом. А ведь после освобождения императорами Митридиатии земель их предков тысячи пилигримов вышли за Великую черту, что десятки лет служила стеной, разделяющей миры теосцев и асмалитов – иноверцев. Между тем именно для того чтобы защищать странников, желающих увидеть ослепительное великолепие и мощь древних храмов Аихирима, император Аскилат II отдал в вечное владение братству Красных всадников замки Северного пути. Но как бы ревностно ни исполняли братья свой долг, все реже на длинном тракте встречались путники, а вместе с тем редели и ряды всадников с алыми плащами – ветераны старели, а молодых забирала вечная война с неверными. И хоть после битвы на Красной реке и наступило долгожданное перемирие между Великим автхаатом и Митридиатией, противоборство теосцев с врагами Создателя не закончилось.

– Эта жуткая жара совсем меня измотала! – еще совсем детским голосом пожаловался спешившийся Тарвин. – Может, уже можно снимать броню?

Было видно, что его кольчуга была предназначена для гораздо более рослого и крепкого воина. На худощавом брате-оруженосце она свисала вплоть до середины голени, из-за чего Тарвину приходилось подвязывать кольца кольчуги, а также надевать под нее более плотный кафтан, что еще более усугубляло его самочувствие.

– Тебе еще не приходилось в знойный летний полдень идти в бой, – иронично подметил брат Эдмунд. – Только испытав жар битвы, ты сможешь понять, насколько приятней принимать удар на кольчужное полотно, а не на голую кожу…

– Но за вечер ничего же не произойдет?! – возмутился мальчишка. – А чуть что, можно пришпорить коня и галопом донестись до Высокого Утеса…

– И назваться трусом, что бросился в бегство, – сердито закончил за оруженосцем брат-рыцарь.

Тарвин виновато склонил голову, но Эдмунд не собирался его ругать. Только спросил:

– Ты давно последний раз смотрел на карту?

– Перед тем как выходить в поход, ты приказал мне для этого пойти к брату Родрихту, – ответил Тарвин.

Родрихт был братом-картографом в Древнем Оплоте, обучавший всех жителей замка. Дорстан довольно часто бывал у него, ибо еще со службы на когге сохранил любовь к изучению главного инструмента навигатора. А вот молодого оруженосца это дело не особо интересовало, и лишь по наставлению старших Тарвин посещал престарелого картографа.

– А не подскажешь ли мне, что за города лежат к северо-востоку от нас?

Сначала Тарвин немного призадумался, а затем, нахмурив брови, сказал:

– Но ведь там ничего нету, кроме гор…

– А почему же на картах там ничего не значится? Ведь везде же есть города, есть люди…

Мальчишка в растерянности присел и, не зная, что ответить, грустно пожал плечами. Брат Эдмунд решил дать ногам отдохнуть и тоже уселся рядом.

– То, что на картах есть белые пятна – лишь знак того, что огромная опасность ожидает тех, кто рискнет углубиться в неотмеченные на бумаге земли. К северо-востоку от наших замков, – Эдмунд указал направление, – лежит земля асмалитов, да только не тот Великий автхаат, что был разгромлен Союзом Теоса, а другие малые царства неверных. Они гораздо более дикие и жестокие, так что любого, кто попробует пересечь их края, ждет неминуемая смерть. Но, как ты сам уже знаешь, неверные иногда устраивают походы сюда, на Северный путь, чтобы поживиться плодами труда теосцев. А наш долг каков? – по-наставнически спросил Эдмунд.

– Защищать от них верных сынов Создателя, – закатив глаза, неохотно повторил Тарвин всем Красным всадникам известную истину.

– Верно. И для того чтобы защитить, мы носим кольчуги, даже когда кажется, что рядом нет угроз, ведь в любой момент враг может появиться из ниоткуда.

Вдруг давно стихший ветер вновь проявил себя, но только теперь он дул с востока, а вместе с так нужной путникам прохладой он принес топот конских копыт. Дорстан устремил свой взор на восток: посреди благоухающих степных трав на расстоянии в несколько фарлонгов был виден несущийся к братьям во весь опор всадник в алом плаще. Его заметил и Эдмунд, не на шутку встревожившийся этим зрелищем и незамедлительно приказавший седлать коней.

Путники уже через миг оказались на своих скакунах, а брат-рыцарь в предчувствии опасности уселся на боевого жеребца, обнажив свой клинок. Всадник был в сотне-другой шагах от отряда, когда Дорстан смог его детально рассмотреть: скорее всего, это был такой же брат-сержант, ведь на его правой руке не было красной повязки – знака рыцаря братства. Его шею обволакивал пурпурный льняной капюшон, поверх которого свисали длинные черные волосы – постоянно озиравшийся всадник был явно обеспокоен не жарой, а чем-то гораздо более серьезным.

Приблизившись к маленькому отряду, брат-сержант остановил коня и, дав себе чуть-чуть отдышаться, даже не представившись, поспешил предупредить:

– Братья, скорей отправляйтесь в замок, – с огромным усилием преодолевая дрожь в голосе, сообщил всадник, – я только что видел Высокого духа!

– Брат, но как это получилось?! – засомневался Эдмунд, однако всадник не услышал вопроса – пыль от копыт его лошади уже поднималась вверх по дороге к Высокому Утесу.

Тройке путников не оставалось ничего другого, кроме как внять предупреждению и вслед за ускакавшим братом направиться в твердыню. Оставшиеся десять миль братья преодолели еще до того, как солнце на четверть зашло за горизонт. Все время пути всадники провели в тревожном молчании. Эдмунд серьезно обеспокоился, услышав не самую приятную весть, и, как бы он ни старался скрыть свои чувства, в его взгляде была заметна тревога.

Дорстан, за шесть лет в замке отвыкший от настоящих передряг, тоже был встревожен, но все еще не мог поверить, что такое может произойти – Высоких духов призывают словоносцы асмалитов для того, чтобы те помогли им в сражениях, но зачем вызывать посланцев их Всесущего бога в поля Северного пути?

Но острее всех новость принял молодой Тарвин, никогда не видевший воочию этих творений асмалитских жрецов, но много что читавший о них в книгах из библиотеки Древнего Оплота. Взволнованный брат-оруженосец часто оглядывался, боясь найти в темнеющей дали всполохи света, что зачастую становились губительными для теосцев. С каждым мгновением лицо Тарвина все больше бледнело, а в глазах все отчетливее читался всепоглощающий страх.

К тому времени, когда в монолите возвышающейся над просторной степью небольшой горной цепи появились очертания крепости, оруженосец Эдмунда выглядел как восставший мертвец – лишь одно упоминание о Высоких духах довело молодого послушника до ужасного состояния. Вид высоких башен выдолбленной в камне цитадели немного успокоил Тарвина, но только после того, как путники оказались за крепкими стенами твердыни братства, он позволил себе расслабиться.

Высокий Утес, небольшой, но хорошо укрепленный замок, башни которого упираются в прозванные за свой оттенок «Мрачными» скалы, встретил путников полностью готовым к бою. Темноволосый брат-сержант донес гарнизону весть об опасности, и на стенах уже стояли подготовленные к бою лучники и арбалетчики братства. Первым, кто повстречал Дорстана и его спутников, оказался брат-священник, стоявший посреди внутреннего двора и громко читавший молитву. Как только он закончил, прежняя тревога оставила всех, кто был в замке. Даже бедный Тарвин будто бы ожил и порозовел, а на его губах вновь заиграла легкомысленная юношеская улыбка. Закончивший литургию священник подошел к только начавшим разгружаться Красным всадникам и представился братом Эрвином.

– Я попрошу вас, братья, проследовать за мной. Кастелян Аверон ждет, – сообщил он.

Перед тем как отправиться вместе с Дорстаном за служителем веры, Эдмунд приказал своему брату-оруженосцу отвести всех лошадей в конюшню и приглядеть за тем, чтобы их сытно покормили. Мальчик, ничего не говоря, смиренно принялся за работу.

Брат-священник повел гостей на второй ярус цитадели, где в центральной башне, нависающей над внутренним двором, уже расположился хранитель Высокого Утеса и брат-сержант, принесший весть о гуляющем по просторам Северного пути Высоком духе. Едва завидев поднимающихся по башенной лестнице Эдмунда и Дорстана, вестник вскочил с места и сразу же обратился к ним:

– Приношу свои извинения за то, что нарушил устои и не представился во время нашей первой встречи. Видит Создатель: я не хотел вас оскорбить и лишь был вынужден это сделать, – торопливо начал сержант. – Меня зовут брат Торвис, надеюсь, теперь я смогу узнать и ваши имена?