Уроки судьбы

Алексей Виноградов

Уроки судьбы

Глава первая

Дым был самого приятного, яблочного оттенка. Именно такого, какой изображен на картинках к рецепту «Утиные ножки конфи с грушей и розмарином». По крайней мере, так казалось Насте первые три секунды. На четвертой дым из духовки приобрел угрожающий свинцово-серый оттенок, а на пятой сработала пожарная сигнализация.

– Черт-черт-черт! – выдохнула Настя, отчаянно махая полотенцем перед датчиком на потолке.

Вид у нее был боевой: волосы собраны в неопрятный пучок, на щеке расцвело малиновое пятно от блендера, а фартук был украшен художественными подтеками соуса. Идея была, как всегда, блестящей. Отпраздновать их годовщину, нет, не свадьбы, конечно, а всего лишь год с момента, как они переехали вместе. И отметить не в ресторане, как это делают все, а по-домашнему, уютно. Самостоятельно приготовив что-то сложное, изысканное и совершенно не свойственное ее кулинарным талантам, ограничивавшимся на уровне «идеально сварить пасту». Сирена завыла с новой силой, будто насмехаясь над ее порывом. Ключ в замке щелкнул с идеальной точностью швейцарского хронометра, ровно в восемь, как и планировалось.

– Я дома! – раздался спокойный, приятный баритон. – Настя, у нас что, тренировка МЧС?

В дверях кухни появился Максим. Доктор Максим Сергеев. Идеальный мужчина ее мечты. В идеально сидящем на плечах пальто, с идеально уложенными волосами цвета воронова крыла и с идеальной ухмылкой на идеально выбритом лице. В его руках красовалась огромная пицца «Четыре сыра», от которой вкусно пахло орегано и морем.

– План «Б» в действии, я смотрю, – без тени упрека констатировал он, снимая пальто и уворачиваясь от Настиного полотенца.

– Это не план «Б»! – возмутилась Настя, нажимая на все кнопки вытяжки. – Это технологическая заминка. Утка решила проявить характер.

Максим поставил пиццу на стол, подошел к духовке и, набросив на руку прихватку, ловко извлек оттуда противень с двумя почерневшими, дымящимися объектами, лишь отдаленно напоминающими птичьи конечности.

– Характер, говоришь? – он поднял бровь, рассматривая кулинарный подвиг. – Похоже, ей было что сказать миру. Что-то очень пафосное и трагичное. В духе Шекспира. «Быть или не быть?» – «Не быть!» – заключил он, отправляя утку в мусорное ведро.

Настя сдула с лица непокорную прядь волос и скомкала фартук.

– Прости. Я хотела сделать все идеально. По плану. Романтический ужин при свечах…

– И мы его сделаем, – перебил ее Максим, уже расставляя по кухне толстые восковые свечи. Он открыл коробку с пиццей, и соблазнительный запах расплавившегося сыра окончательно победил запах гари. – Смотри. Романтика вот она. – он отломил кусочек и протянул ей. – А свечи чтобы замаскировать последствия твоего креатива.

Она рассмеялась, снимая фартук. Он всегда умел все обратить в шутку. Сгладить любые углы. С ним было безопасно. Предсказуемо. Комфортно. Они сели на барные стулья, пицца на картонной коробке между ними заменила собой фамильный фарфор, а вино из бокалов пахло слегка подгоревшим яблоком.

– Знаешь, что самое идеальное в нашем годовщине? – спросил Максим, дотрагиваясь до ее руки.

– Что? – улыбнулась Настя.

– То, что она есть. Ты. Я. Вот это все. Даже твоя подгоревшая утка. Потому что это наше.

Он сказал это с такой теплотой, что у Насти защемило внутри от легкого укола вины за свою неудачу. Он был прав. Это было идеально. По своему. План мог меняться, главное, чтобы итог оставался неизменным: они вдвоем. Максим достал из кармана маленькую, изящную коробочку.

– Кстати, о планах. Это тебе.

Настя открыла ее. Внутри на черном бархате лежали изящные серебряные серьги-гвоздики. Неброские, стильные, дорогие. Совершенно ее стиль. Как все, что он выбирал. Для нее. Для их совместной жизни.

– Они прекрасны… – прошептала она.

– Как и ты. – он поцеловал ее в щеку. – А теперь доедай пиццу, архитектор моих грез. У меня завтра сложная операция, а у тебя наверное, срочный проект по тушению пожаров.

Она засмеялась. Да, все было идеально. Строго по плану. Тому самому, красивому и правильному плану на счастливую жизнь, который она нарисовала для себя много лет назад. Почему же тогда, глядя на идеальные серьги в идеальной коробочке, она поймала себя на мысли, что смотрит на них как на чертеж безупречного, но чужого проекта? Она надела серьги. Прохладный металл коснулся мочек кожи.

– Нравятся? – спросил Максим, оценивая взглядом.

– Еще бы. Ты всегда угадываешь с подарками. Как хирург с скальпелем, точно и без промаха.

– Это профессиональная деформация, – он улыбнулся своей обаятельной, безупречной улыбкой. – Точность вежливость не только королей, но и кардиохирургов. Кстати, насчет точности. Я вписал нас на ужин в «Ля Тур» в следующую субботу. Получил подтверждение от сомелье.

«Ля Тур» – самый пафосный и невозможный ресторан города. Место, куда нужно бронировать столик за три месяца. Место из того самого «правильного» плана.

– Макс, это же невозможно! Как ты…

– Есть пациент с очень благодарной женой, – он подмигнул, сделав глоток вина. – Так что готовь свое самое эффектное платье. Мы отметим как положено. Без пожаров.

Он все продумал. Всегда все продумывал. Иногда ей казалось, что он просчитывает даже ее реакции, ее радость, ее удивление. И она действительно была рада и удивлена. Но где-то в глубине души шевельнулся крошечный, назойливый червячок. Червячок по имени «Предсказуемость». Она поймала себя на том, что представляет этот ужин до мелочей. Идеальная скатерть, идеальная сервировка, идеально подобранное Максимом вино, его рассказ о сложной операции, ее рассказ о капризном заказчике. Они будут милы, остроумны, они обменяются легкими касаниями рук. Все будет безупречно. Как чертеж, в котором нельзя изменить ни одного угла. Мысль была неблагодарной и глупой. Она отогнала ее, доев свой кусок пиццы.

– Ладно, – Максим взглянул на дорогие часы. – Я засяду за статьи. У тебя завтра тяжелый день?

– Презентация проекта «Небоскреба на набережной». Комиссия жутко придирчивая. Нервы уже треплют.

– Не волнуйся, – он поцеловал ее в макушку. – Ты все сделаешь блестяще. У тебя талант не только поджигать уток. Ты лучший в своем деле.

Он ушел в кабинет, оставив ее на кухне допивать вино. Настя вздохнула и принялась собирать разгром. Она мыла тарелки и смотрела на свое отражение в темном окне. Успешная женщина. Красивая квартира. Идеальный мужчина. Все по плану. Все клеточки в ежедневнике были заполнены правильными и важными делами, ведущими к блестящему будущему. Почему же иногда ей так хотелось взять и вырвать из этого блокнота все страницы, чтобы нарисовать на них что-то кривое, нелепое, но свое? Что-то, что пахло бы не подгоревшей уткой, а приключением. Она вздохнула и потушила последнюю свечу. Дымок от нее был уже безобидным и даже приятным.

– Ерунда,– строго сказала она себе мысленно. – Это просто усталость перед презентацией.

Она пошла наводить порядок в ванной, готовясь к своему идеальному вечеру с идеальным мужчиной в идеальной жизни, где не было места дыму и случайностям. А за окном пронеслась машина с громкой музыкой, и на мгновение ее свет осветил лицо Насти, задумчивое и чуть-чуть печальное.

Глава вторая

Если бы Настя составляла рейтинг самых изощренных способов провести четверг вечером, корпоратив в «Премьер-Холле» занял бы почетное последнее место, сразу после чистки канализации и визита к стоматологу. Зал был украшен шариками корпоративных цветов, из колонок лилась безликая танцевальная музыка, а в воздухе витал запах подгоревшей курицы и вынужденного энтузиазма. Настя, прилипшая к стене с бокалом теплого шампанского, чувствовала себя как на выставке достижений народного хозяйства. Все друг друга знают, все друг друга оценивают, все говорят на одном и том же языке корпоративных клише. «Сильно вырос за последний квартал…», «Синергия подходов…», «Давайте вынесем это в оффлайн…» – долетало до нее со всех сторон.

Она поймала себя на том, что мысленно перерисовывает интерьер зала. Снести эту ужасную люстру-медузу, добавить света, разбить пространство на зоны… Гораздо проще думать о бетоне и стекле, чем о необходимости подходить к столу руководства и произносить тост за светлое будущее компании. Ее взгляд автоматически скользнул к выходу. Она уже отстояла свои два часа, показавшись начальству. Можно было бы незаметно сбегать. Максим как раз освободился с дежурства и прислал смс: «Как там твой марафон? Держишься? Я заказал суши, жду». Идеальный план. Уйти, снять туфли на шпильках, завалиться на диван с суши и Максом. По плану. Она уже сделала шаг, как вдруг ее остановил голос босса:

– Настя! Иду на тебя! Не прячься!

Олег Борисович, руководитель отдела, уже изрядно навеселе, шел к ней в сопровождении какого-то незнакомого мужчины. Настя замерла, натянув на лицо дежурную улыбку.

– Настя, знакомься, это наш новый копирайтер, перевелся к нам из питерского филиала! Ударник слова и пера! Артем, это Настя, наш звездный архитектор, мозг нашего отдела! Тот самый, что проектирует «Небоскреб на набережной»!

Только сейчас Настя перевела взгляд с Олега Борисовича на его спутника. И все замерло. Он не был похож на типичного офисного работника. Никакого строгого костюма. Темные джинсы, простые ботинки, слегка помятая белая рубашка с закатанными до локтей рукавами, обнажавшими предплечья с проступающими венами. Волосы темные, чуть длиннее, чем принято, и они, казалось, совершенно не подчинялись попыткам уложить их. Но главное – взгляд. Прищуренные карие глаза, в которых читалось одновременно скука, легкая насмешка и живой, неукротимый интерес. Он смотрел на нее так, будто видел не только ее, но и всю ее скуку, ее тоску по выходу и ее мысленные чертежи этого зала.

– Значит, вы тот самый гениальный ум, который заставляет бетон и стекло плясать под свою дудку? – произнес он.

Голос был негромким, немного хрипловатым, и в нем явственно слышалась ухмылка. Настя почувствовала, как что-то внутри нее напряглось, будто перед внезапной опасностью. Или вызовом.

– Ну, я бы не сказала, что это пляски, – парировала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Скорее, попытка заставить их стоять ровно и не падать.

Олег Борисович раскатисто захохотал, словно она сказала нечто невероятно остроумное.

– Ну вы разбирайтесь в своих стройматериалах! Я пойду, еще кого-нибудь познакомлю!

И он скрылся в толпе, оставив их наедине. Неловкая пауза повисла в воздухе, странно контрастируя с громкой музыкой.

– Итак, корпоратив, – протянул Артем, лениво обводя взглядом зал. – Испытание на прочность для социально адаптированных интровертов. Вы уже на каком этапе принятия? Я, кажется, между гневом и торгом.

Настя невольно улыбнулась.

– Я уже прошла стадию отрицания и торга и вышла на смирение. Планирую побег.

– Солидарен. Только побег – это слишком пафосно. Я за саботаж. Например, можно выпить все виски у бара. Или станцевать ламбаду с финансовым директором.

Он говорил с такой серьезностью, что Настя фыркнула.

– Уверена, глава финансов оценит.

– Сомневаюсь. У него лицо, как у человека, который только что обнаружил в годовом отчете опечатку. Очень цепляющий образ.

Они снова замолчали, но теперь молчание было другим – не неловким, а заряженным. Он смотрел на нее прямо, не отводя глаз, и ей почему-то стало жарко. Она потянулась за бокалом, чтобы занять чем-то руки.

– Олег Борисович сказал, вы с Питера? – спросила она, чтобы разрядить обстановку.

– Да. Надоело. Решил, что Москва это следующий уровень в игре под названием «Выживание в офисе». Пока что уровень сложности… приемлемый.

В его взгляде читался явный вызов. Он как будто говорил: «Ну, давай, удиви меня. Покажи, что тут есть что-то интересное». И Настя, которая обычно в такие моменты отшучивалась и уходила в тень, вдруг почувствовала странное желание принять этот вызов.

– Ну, добро пожаловать в клуб, – сказала она, и ее голос прозвучал увереннее, чем она чувствовала себя. – Только предупреждаю, наши офисные драмы обычно ограничиваются войной за кофемашину.

– Скучновато, – он покачал головой, и в уголках его глаз собрались смешливые морщинки. – Надо это исправить. Например, устроить конкурс на лучший бумажный самолетик из чертежей вашего небоскреба.

– Это кощунство! – возмутилась она, но снова не смогла сдержать улыбку.

– А вы как хотели? Я же копирайтер. Моя работа придумывать провокации.

В этот момент где-то вдавили громкость, и музыка хлынула на них мощной волной. Артем не смутился, а лишь криво усмехнулся.

– Мой сигнал. Пора идти саботировать. Было приятно познакомиться, Настя-архитектор. Удачи с побегом.

Он кивнул ей и растворился в толпе так же внезапно, как и появился, оставив после себя ощущение легкого электрического разряда в воздухе. Настя застыла на месте, все еще сжимая в руке теплый бокал. Она больше не смотрела на выход. Она смотрела в ту сторону, куда ушел он. Смс от Максима замигало на экране телефона: «Ты уже едешь?». Она медленно, будто в замедленной съемке, подняла телефон и набрала ответ: «Извини, задержалась. Сколько буду». Она не понимала, что только что произошло. Но план «идеальный побег» вдруг показался ей до невозможности скучным.

Она отправила сообщение и почувствовала легкий укол стыда. Невинная ложь. Просто «задержалась». Но почему-то фраза «сколько буду» горела на экране как признание в каком-то мелком преступлении. Настя отпила теплого шампанского, и оно показалось ей вдруг противным, приторно-сладким. Она оглядела зал, пытаясь снова поймать в толпе того самого нового копирайтера. Но его нигде не было видно. Словно он был миражом, порождением скуки и усталости. «Показалось, – убеждала себя Настя. – Просто нестандартный тип. Такие всегда выделяются на фоне наших вышколенных менеджеров». Она решила подкрепиться, чтобы заглушить странное беспокойство. Подойдя к фуршетному столу, она с тоской разглядывала канапе с семгой, уже слегка обветрившиеся, и мини-бургеры, похожие на пластиковые муляжи.

– Не советую, – раздался рядом тот самый хрипловатый голос. – Бутерброды здесь делают с таким же вдохновением, как отчеты по KPI.

Настя вздрогнула и обернулась. Артем стоял рядом, держа в каждой руке по стопке с темно-золотистой жидкостью. Одну он протянул ей.

– Вот это – проверенный вариант. Виски. Спасает от звуков корпоративного фольклора.

Она колебалась секунду, потом взяла стопку. Пальцы случайно коснулись его, и она отдернула руку, будто обожглась.

– Вы всегда так, прямо сходу предлагаете алкоголь незнакомым коллегам? – поинтересовалась она, пытаясь вернуть себе ощущение контроля.

– Только тем, у кого глаза говорят «спасите, я в заложниках у скуки», – парировал он, чокаясь с ее стопкой. – Ваши кричали особенно громко.

Он опрокинул стопку одним движением. Настя, недолго думая, последовала его примеру. Теплая волна разлилась по телу, смывая остатки напряжения.

– И часто вы «спасаете» коллег? – спросила она, кашлянув. Напиток был крепким.

– Редко. В основном люди сами не против быть в заложниках. Им нравится жаловаться на тоску, но не нравится что-то менять. А вы?

– Я что?

– Вы из тех, кто любит жаловаться, или из тех, кто сбегает? – его взгляд снова стал изучающим, прищуренным.

Вопрос застал ее врасплох. Она всегда считала себя человеком действия. Но ее побег сегодня был пассивным, просто уйти. Его «саботаж» казался куда более активным и интересным.

– Я пока на распутье, – честно ответила она.

Внезапно на сцену взобрался Олег Борисович с микрофоном. Началась обязательная программа благодарности, вручение грамот, снова благодарности. Музыка стихла, и все замерли в почтительной, хотя и скучающей позе. Артем скривился.

– Финальная стадия – смирение и принятие. Держитесь, архитектор.

Он отошел чуть в сторону, прислонился к стене и достал из кармана блокнот и карандаш. Настя видела, как он что-то быстро и уверенно рисует, лишь изредка поглядывая на сцену. Ее любопытство пересилило приличия. Она сделала пару шагов в его сторону и заглянула в блокнот. Она ожидала увидеть карикатуры на начальство. Но нет. На бумаге возникал стремительный, полный жизни и иронии скетч всего происходящего. Олег Борисович был изображен в виде дирижера, управляющего оркестром из зевающих сотрудников. Толпа гостей превратилась в стаю одинаковых птичек с широко раскрытыми от скуки глазами. А в углу, у самого края листа, он уже начинал рисовать ее. Ее одну, прислонившуюся к стене с бокалом. И в этом наброске было что-то такое тоскливое и прекрасное одновременно, что у Насти перехватило дыхание. Он заметил ее взгляд и не стал закрывать блокнот.

– Саботаж, – пояснил он шепотом. – Куда продуктивнее, чем стоять и зевать.

– Вы рисуете, – констатировала она очевидное.

– Иногда слова моя работа, а карандаш мое спасение. Помогает не забыть, что у меня есть своя голова, а не только та, что нужна для генерации контента.

Олег Борисович закончил речь. Раздались аплодисменты. Музыка снова загрохотала. Артем закрыл блокнот и сунул его в карман.

– Ну, кажется, я выполнил дневную норму по социализации. Поздравляю, вы выжили. А мне пора.

– Куда? – спросила Настя, и этот вопрос вырвался сам собой, прежде чем она успела его обдумать.

– Искать приключения. Или хотя бы приличный кофе. В этом отеле он должен быть. – он снова посмотрел на нее тем пронизывающим взглядом. – Может, составите компанию? В качестве гида по уровням выживания?

Это была прямая провокация. И она это знала. Пойти с ним? С незнакомым, дерзким, странным коллегой? Вместо того чтобы поехать домой, к идеальному мужчине, к суши и тишине? Сердце вдруг застучало чаще.

– Я не думаю, что это хорошая идея, – выдавила она.

Он не выглядел разочарованным. Скорее, ему, казалось, именно такой ответ и был интересен.

– Как знаете. Тогда до понедельника, Настя-архитектор. Не скучайте.

И на этот раз он ушел по-настоящему. Настя видела, как он, не оглядываясь, прошел через весь зал и скрылся за дверью. Она осталась одна с пустой стопкой в руке, с гулом в ушах от музыки и с хаосом в голове. План был простым: уйти. Но ноги не хотели двигаться. Она достала телефон. Новое сообщение от Максима: «Хорошо. Жду. Целую». Она посмотрела на экран, потом на дверь, в которую исчез Артем, потом снова на экран. Идеальный план звал ее домой. Но что-то другое, новое и тревожное, удерживало здесь, в этом душном зале, полном призраков скуки и одного очень неожиданного намека на что-то иное. Она медленно положила телефон в сумочку. Побег откладывался.

Глава третья

Понедельник встретил Настю завалом работы. Презентация небоскреба была через три дня, и каждая минута была на счету. Голова гудела от бесконечных расчетов и правок, а единственной мыслью был скорейший побег за очередной порцией кофе. Она резво шагнула в кабину лифта, уткнувшись в экран телефона, проверяя последние правки от заказчика. Двери начали медленно сходиться, но в последний момент между них протиснулась чья-то рука в помятой рубашке.

– Эй, полегче, – раздался знакомый хрипловатый голос.

Настя подняла глаза и встретилась взглядом с Артемом. В тесном пространстве лифта он казался выше и массивнее, чем на корпоративе. Он держал в руках поднос с тремя стаканчиками кофе.

– Этаж? – спросила Настя, потянувшись к панели, стараясь, чтобы голос звучал сухо и деловито.

– Восьмой, спасибо, – он кивнул, прислонившись к противоположной стенке. Запах его одеколона, что-то древесное и свежее, смешался с запахом кофе. – Бегу спасать отдел маркетинга от творческого ступора. Кофеин наш главный копирайтер.

Лифт тронулся, плавно набирая скорость. Настя снова уткнулась в телефон, делая вид, что полностью поглощена работой. Молчание становилось густым, неловким.

– Как успехи с небоскребом? Уже утвердили эскизы или все еще боремся с силами гравитации? – нарушил тишину Артем.

– Боремся, – коротко ответила она, не отрываясь от экрана.

– Звучит эпично. Почти как «Звездные войны». Только вместо световых мечей – ватманы и кульманы.

Настя не ответила. Лифт проезжал пятый этаж. И вдруг случилось то, чего она больше всего не хотела в этот день. Раздался глухой скрежещущий звук, кабина дернулась, вильнула и замерла. Свет на мгновение мигнул и погас, сменившись тусклым аварийным освещением. Движение прекратилось.

– Вот черт, – выдохнула Настя, автоматически нажимая на кнопку своего этажа. Никакой реакции. – Опять! Это уже второй раз за месяц!

Она с яростью стала тыкать в кнопку вызова диспетчера. Из динамика послышался треск и спокойный голос:

– Ситуация под контролем. Техники уже выехали. Ожидайте.

– Ожидайте, – с раздражением передразнила его Настя. – У меня через полчаса совещание!

– Ну, что ж, – раздался спокойный голос Артема. – Похоже, саботаж принимает новые формы. Теперь вселенная запирает нас в лифтах, чтобы мы не могли плодотворно трудиться на благо корпорации.

Настя обернулась к нему. Он по-прежнему спокойно стоял, прислонившись к стене, и держал свой поднос с кофе.

– Вам не кажется, что это не время для шуток?

– Наоборот, именно время. Иначе придется впадать в панику, а я сегодня не в настроении.

Он протянул ей один из стаканчиков.

– Держите. Капучино с двойной порцией чего-то бодрящего. Кажется, он нам теперь пригодится больше, чем маркетологам.

Настя колебалась, но взяла стаканчик. Кофе был все еще горячим. Сделав глоток, она с удивлением обнаружила, что это ее любимый вариант с корицей и без сахара. Совпадение.

– Как вы…

– Видел вас у кофемашины, – пожал он плечами. – Я внимательный.

Они стояли в тишине, слышно было только их дыхание и тихое гудение системы вентиляции. Неловкость нарастала с каждой секундой.

– Ну что ж, – кокетливо сказал Артем, разбивая паузу. – По традициям жанра, пока мы ждем спасения, мы должны либо признаться друг другу в самых страшных грехах, либо сыграть в крокодила. Я голосую за грехи.

Несмотря на себя, Настя фыркнула.

– У меня их нет. Я архитектор. Мои грехи – это просчеты в чертежах.

– О, звучит пугающе. А я, например, однажды написал слоган для средства от потливости ног, который потом целый год преследовал меня по всем радиостанциям. До сих пор слышу его во сне. Это мое проклятие.

Настя не сдержала улыбки.

– И какой же?

– «Ваши ноги будут петь от счастья!» – с пафосом продекламировал он.

Она рассмеялась. Искренне, от души. Напряжение начало понемногу спадать.

– Ужасно. Мне почти жаль вас.

– Вот видите, а вы говорите нет грехов. У каждого есть скелет в шкафу. У кого-то неудачный слоган, у кого-то криво возведенная стена.

– Мои стены не кривые! – возмутилась она, но уже без прежней язвительности.

– Ну, не знаю, не знаю, – он покачал головой, притворно-подозрительно оглядывая кабину лифта. – Вот этот лифт, например, кто-то проектировал? И где этот гений сейчас?

– Это не мой проект! – возразила Настя, и они оба рассмеялись.

Лед был сломан. Кофе заканчивался. А лифт все не двигался.

– Серьезно, как вы думаете, нас скоро отсюда вызволят? – спросила Настя, уже без паники, с легкой усталостью.

– Не знаю. Но, если что, у нас есть три кофе. Мы можем устроить голосование, кого съесть первым, когда они закончатся.

– Ужасный план.

– Зато веселый.

Он посмотрел на нее, и в тусклом свете аварийной лампы его глаза казались еще более темными и глубокими.

– Знаете, а ведь это неплохой способ избежать совещания. Мне нравится. Надо будет чаще застревать.

– Только без меня, пожалуйста.

– А что, вас ждут важные переговоры? Будете уговаривать бетон быть более послушным?

– Примерно так, – улыбнулась она.

Вдруг свет снова мигнул и включился в полную силу. Кабина дернулась и плавно поехала вниз. Оба инстинктивно вздохнули с облегчением и разочарованием одновременно. Лифт остановился на первом этаже. Двери с шипением открылись, впуская шум холла и поток свежего воздуха.

– Ну, вот и спаслись, – констатировал Артем, выходя первым. – Жаль. Я уже приготовил список своих грехов для второй части.

Настя вышла следом, чувствуя себя немного опустошенной. Странное ощущение замкнутого пространства, вынужденной близости и неожиданно легкой беседы исчезло, сменившись привычной реальностью.

– Спасибо за кофе, – сказала она, стараясь вернуть себе деловой тон.

– Всегда пожалуйста. Если что, я теперь знаю, как вас подкупить в случае очередного апокалипсиса.

Он поднял свой поднос с оставшимися двумя стаканчиками и направился к другому лифту.

– Удачи с бетоном. Пусть поет от счастья.

Он ушел, оставив ее с легкой улыбкой на лице и с странным чувством, что эти пятнадцать минут в застрявшем лифте были самым живым моментом ее дня. Она посмотрела на стаканчик из-под кофе в своей руке, потом на уходящую фигуру Артема, и мысленно поблагодарила сломанный лифт за это маленькое, нелепое и такое необходимое приключение. Искра была не просто замечена, она тлела где-то глубоко внутри, согревая ее своим теплом.