Терра

Мысль моя как-то незаметно перебралась в тревожившее меня устье. Кайла. Где она и что с ней случилось? Я смотрел на это молодое отражение в зеркале и вспоминал её. Не было ни дня, когда я не думал о ней с тех пор, как очутился в этом проклятом доме. Всё моё сознание при огромном его желании не сказало бы мне самому, почему меня настолько заботит её судьба. Отчего же мне не всё ровно?

Сердце моё настолько омрачилось от осознания своей беспомощности и чувства неизвестности, что зубы мои заскрежетали. Разум вдруг хватанула какая-то немая ярость, и я с силой ударил кулаком плашмя об заднюю часть шкафа в месте, где не было стекла. Звонкий стук и вибрирующая стенка привели меня в бодрое чувство словно ледяное ведро воды либо пробирающая до внутренностей вьюга.

Я ошарашенно отпрянул от стенки с зеркалом. Может ли быть… Я резко стукнул по деревянной поверхности, и звук вновь получился каким-то звонким будто сама пустота вибрировала по другую сторону. В неуклюжей спешке я начал щупать ладонями всю заднюю поверхность шкафа, параллельно раскидывая в стороны всю висевшую в нём одежду: часть из неё попадала на пол.

Довольно долго я пытался найти то, что подтвердило бы мои догадки, но ничего так и не обнаружил. Вспотевший и запыхавшийся, я присел на кровать, не сводя взгляда с этой махины, набитой одеждой. За ним что-то есть. Если бы я был старше и сильнее, мог бы отодвинуть этот огромный шкаф либо вовсе его опрокинуть, но я не мог. Было ощущение, будто мои слабые мышцы и хрупкие кости способны превратиться в кашу, попробуй я такую несусветную авантюру. И тем более всё осложнялось тем, что шкаф был вплотную будто впечатан в стену, всей поверхностью сзади и сбоку подпираясь ею. Поэтому то я и не замечал пустоты за ним раньше.

Однако оно же как-то отворяется? Собрав свои мысли в кулак, я сидел и обдумывал все варианты. Попытаться проломить заднюю стенку? Но у меня нет никакого подходящего для этого орудия под рукой, да и звук разбившегося стекла поднимет старика и кухарку на ноги и тогда я даже не знаю, что они со мной сделают. Особенно этот старик, даже моё почерневшее сердце словно трогает тьма, когда он рядом.

Я что-то упускаю. За прошедшую неделю я разворотил этот шкаф почти полностью, изучая его наполнение. Смотрел везде… Я почувствовал словно моя голова наполнилась светом и неожиданным прозрением. Подскочив на ноги, я всей небольшой силой своего тощего тела потянул письменный стол к шкафу. Он был тяжёлый, но через какое-то время я осилил эту задачу, и он стоял теперь прям у дверц этой махины. Встав на него, я неприятно удивился тому, что высоты до сих пор не хватает, чтобы дотянуться до крыши шкафа. Спрыгнув обратно, я аккуратно поставил на него стул. Ножки его стояли прямо у краёв столика. Я немного обеспокоился тем, чтобы не свалится с него и не переломать себе кости.

Неуверенно встав на него, я почувствовал, как он немного зашатался, однако, ухватившись о шкаф перед собой, ощутил, как слабое спокойствие обхватило меня. Моя голова теперь почти доставала до проёма между крышкой шкафа и деревянным потолком. Моего нюха достиг какой-то неприятный запах, природу которого я не смог определить.

Проём представлял собой тонкую полосу, в которой царила тьма. Быстро глянув вниз, я был ошеломлён размерами этого шкафа. Я и раньше замечал, что он громадный, но теперь я был в полном изумлении от его угрожающей высоты.

Встав на носочки, я еле удержался от того, чтобы не потерять равновесие. Мне далось это с трудом, однако вскоре я нашёл положение, в котором шанс свалиться вниз был минимален. Протянув руку в беспросветную щель, я начал медленно водить по всей поверхности крыши. Довольно быстро мне попалось на пути что-то мягкое. Проведя пальцами по нему, я почувствовал какую-то липкость, а через мгновенье мои пальцы провалились в отвратительную слизкую жижу. Я рефлекторно одёрнул руку и чудом удержал равновесие.

– Какого чёрта?.. – пробубнил я, аккуратно вытаскивая руку.

Пальцы мои были полностью заляпаны в трупной гнили. Запах резко ударивший мне в нос вызвал во мне желание вывернуть свой желудок, вытряхивая его содержимое. С трудом подавив этот зов, я провёл своими пальцами по одному из нарядов, очистив их таким образом насколько это было возможно. Понятие не имею что там сдохло, но это просто омерзительно.

Не желая более прикасаться к тому гниющему тельцу, я старательно протянул руку мимо него и продолжил искать что-либо отворяющее пространство за шкафом. До какого-то момента я находил только какую-то древесную труху, лежавшую кучками в разных местах, однако в скорее мне попалась железная палочка длиной в четырём мои сомкнутые пальца. К ней была привязана небольшая верёвка, напоминающая скорее толстую нить. Удобно схватившись за этот крючок, я потянул его на себя, но почувствовал немалое сопротивление. Попробовал вновь, и ничего не изменилось. Крепко сжав его, я дёрнул с такой силой, что чуть было не слетел с хлипкого стула. Наконец моих ушей донёсся слабый щелчок и скрип.

Я быстро слез вниз и облегчённо вздохнул, когда мои ступни соприкоснулись с полом. Меня пробила небольшая дрожь, когда я увидел, что задняя стенка шкафа сдвинута в бок, образовывая узкую щель, в которую можно протиснуться. С чувством таинственной мрачности, поселившейся в сердце, я подошёл поближе и проскочил сквозь образовавшийся проход.

В лицо мне сразу же ударил окружающий мрак. Быстро сбегав за своей лампой, я развеил тьму перед собой. Моему взору предстала маленькая продолговатая комнатка: буквально три шага в длину и два в ширину. В конце её стоял небольшой столик размером в половину от того, что был у меня, а также стул, над которым откуда-то сверху свисала петля будто дожидавшаяся чьей-то шеи. Более в комнате ничего не было кроме стен, исписанных от начала до конца. Я не понимал ни слова.

Осторожным шагом ноги довели меня до стола, по середине которого стояла чернильнийа с иссохшим наполнением – от него остался только непонятный осадок, рядом с ней лежале красноватое перо какой-то неведомой птицы, оно было довольно-таки большим и ярким. По краям стол был заполнен книжками и бумагами. Я не сразу заметил, но какая-то их часть находилась ещё и под столом, скрытая ножками. В воздухе висело тяжёлое пыльное облако, поднявшееся здесь, как только я ступил в эту коморку. Прикрыв нос руками, я взял одну из книжек, протёр обложку от пыли. На ней был нарисован большой меч, воткнутый в камень. Лезвие его было прямым, а рукоятка продолговатая и с большим навершием в конце. Редкий тип меча. На Терре популярностью пользуются изогнутые клинки.

Полюбовавшись ещё какое-то время обложкой книги и крепким качественным переплётом, я решил отложить этот труд в сторону, даже не открывая. Сделал я это аккуратно: она совершенно точно невероятно дорогая, но прежде всего её ценность – это содержимое её страниц. Я ценю подобные писания ещё с тех пор, как познал грамоту на Терре и погрузился в известные рукописи своего старого мира.

На глаза мне сразу же попалась тонкая и небольшая тетрадка, обтянутая кожей. Она выделялась на фоне остальных толстых и внушительных произведений. Взяв её в руки, я протёр её перед. Какие-то рукописные надписи красовались перед мои взором, образуя невероятно прелестное письмо. Если присмотреться к стенам в этой коморке, на них тоже остался отпечаток прекрасного подчерка их автора.

Внезапно мои глаза расширились, а пальцы окоченели. Было одно слово, которое я смог понять на твёрдом кожаном покрытии. Я точно помню, что именно этот набор символов показывал мне старик совсем недавного. Указывая на него, он повторял одно и тоже слово являющееся, по его мнению, моим именем. Снизу у самого угла найденной мной тетради была надпись: «Ларс».

***

Было уже утро. Приготовившись к моменту, когда кухарка позовёт меня вниз завтракать, я просто лежал на своей кровати, разглядывая разные углы своей комнаты. Все найденные мною писания я оставил в той же коморке, в силу своих возможностей прикрыв заднюю часть шкафа. Там осталась небольшая щель. Впрочем, её совсем не было видно за всей той одеждой, которая висела препятствием на пути к ней.

С другой стороны потайная стена подвязана верёвкой, которая скрывается в небольшой дырке на потолке. Механизм, по которому отворяется и захлопывается эта скрытая комната кажется мне не столь уж сложным, если я правильно предположил принцип его работы. Разберусь с этим попозже.

Я не переживаю о том, что мою неожиданную находку могут обнаружить. Если бы мои пленители знали о её существовании они бы не выделили мне именно эту комнату для «проживания».

За прошедшую неделю ни старик, ни кухарка не оставались в моей комнате дольше чем на несколько минут. Не устраивали обыск и тем более допрос. Ничего из ряда вон выходящего не происходило, кроме той странной ситуации вчера, когда он решил заговорить со мной, нёс какую-то околесицу и чуть было не разнёс весь дом своей силой. Я хорошо знаю это чувство, когда всё вокруг будто дрожит от твоей «ауры».

Я много думал о том откуда она у него. Всю свою прошлую жизнь я считал, что единственным человеком, обладающим этой силой, являюсь я сам. Сейчас же оказалось, что на другом конце света живёт спятивший старик с точно такой же способностью.

Впрочем, есть важный момент, о котором я не имел ни малейшего представления в прошлом. Почему старик кашлял кровью в тот день когда поймал меня с помощью неё? Да и вчера я ясно видел его бессмысленный и тяжелый взгляд. Такое ощущение как будто он не выдерживает собственной силы, и это необычно для меня. Я ни разу с момента обретения «ауры» не чувствовал никаких неудобств от её применения. Она была всегда со мной, и я часто пускал её в ход, а позже, когда я смог полностью покрывать ею своё тело, она ни на мгновенье не переставала действовать. И тем не менее я никогда не кашлял кровью.

Подобные размышления наводят меня на две мысли: либо моя вторая способность «самоисцеление» ликвидировало негативные эффекты от «ауры», либо у меня в прошлом и у старика сейчас вовсе разные способности. И если я определю «рамки» его силы, то сбежать отсюда и защитить себя не будет большой проблемой. В теории то оно так, правда…

Что-то неведомое мне творится на этом континенте. Такое ощущение что Морта и Терра – это два разных мира, живущих по своим собственным правилам. Однако если обдумать всё произошедшее оно таки и есть, разница лишь в том, что на родном континенте я повидал многое, в то время как этот для меня – прикрытая беспроглядной дымкой земля.

В прошлой своей жизни путешествуя по западным берегам Терры, вдоль «Великой Синевы», я встречал легенды и мифы о неизведанных землях на западе, об огромной суше, таящейся за «Бушующими морями». Я пропустил мимо ушей большинство из этих рассказов посчитав их за рыбацкие байки, бойкой на выдумывание небылиц черни. Однако теперь… Они оказались правы. Западный мифический для них континент действительно существует.

Уже в свою бытность правителем, ещё до завоевания даже четверти Терры, был образован континентальный союз против меня. В тот момент я понял, что мне нужны ресурсы чтобы одолеть всех своих врагов. В голове моей вспыхнули те истории о «западной суше», и я заинтересовался открытием новых земель и теми богатствами, которые могут быть на них. Снабдив немалые экспедиции, я отправил их на запад. Со всех экспедиционных корпусов вернулось лишь два корабля.

Я был в ярости. Огромные деньги и силы были потрачены впустую. Я рвал и метал от переполняющей злобы, даже казнил несколько своих советников. Когда же ко мне привели уцелевших матросов, я долго слушал их.

Матросы рассказывали о невероятных чудовищах, сминающих корабли как бумагу; о тварях такой величины, будто те могли проглотить целый остров; и о «Бушующих морях» способных накрыть волной целую флотилию. Я не то чтобы поверил им, я знал, что они не врут. Уже тогда я мог чувствовать биение сердец и определять ложь и правду с завидной точностью. Тогда я отказался от этой идеи, – открыть западную сушу – угробив на неё часть своих лучших кораблей и половину казны.

Однако сейчас я действительно хожу по этой «мифической» земле, еле сводя концы с концами. По правде говоря, я будто слепец, бродящий по таинственной почве этого мира, и изучающий его разве что только на ощупь. И нутро моё мне подсказывает, что единственный вариант для меня сейчас «обрести глаза» и взглянуть прищуренным взором на этот полный неизвестного континент – научится здешней грамоте.

Моя мысль витала где-то высоко, и разум мой, устав от этого бесконечного процесса обдумывания действительности, наконец сдался и сделался ленивым и пустым. В этот самый момент я услышал щелчок от двери. Повернув голову, я был готов лицезреть недовольную гримасу на заплывшем лице женщины. Однако на удивление вскоре из-за двери показалась сухая рука, и я тотчас понял кому она принадлежит.

Старик вошёл в комнату не торопясь. Сверив меня коротким холодным взором, он медленной старческой походкой прошёлся к окну и уставился в него. Какая-то внутренняя сила моего разума вдруг кольнула меня, взывая мою настороженность подготовить тело к любому развитию событий.

Вскоре старик повернулся и, устремив на меня какой-то недовольный взгляд, махнул рукой как бы зовя меня за собой. Он скрылся в дверном проёме. Никогда ранее он не звал меня к столу самостоятельно, этим всегда занималась кухарка. Напряжённо встав, я сжал кулаки и пошёл за ним.

Утренняя трапеза прошла без каких-либо происшествий и из-за этого я даже немного расслабился. Молча сидя какое-то время за столом, я украдкой наблюдал за стариком. Он взял в руку какую-то небольшую книженцию и читал её. Аккуратно соскользнув со своего стула я тихо пошёл к лестнице на второй этаж.

Когда он окрикнул меня, используя имя, которое сам мне и дал, я весь как-то замер и осторожно повернул голову. Он подозвал меня небольшим махом ладони, и я подошёл настолько близко, что теперь он, вытянув руку, мог дотянуться до меня. От осознания этой простой истины всё моё тело немного сковало. Однако в действительности он протягивал мне книжку, которую читал.

– Чтобы учить… – разобрал я отрывок его слов, взяв книгу в руки.

На тусклой её обложке был какой-то символ, покрывающий почти всю её поверхность. Ранее я уже видел его. Быстро кивнув головой, я немного подождал, когда тот перестанет произносить что-то. После этого я кивнул последний раз и услышал.

– Иди…

Он сказал это так холодно и неприятно, что я будто почувствовал как мою душу проскребли ногтями. Я мимолётно сжался от этого отвратительного ощущения, но вскоре приведя себя в чувства, повернулся и пошёл прочь. Я не стал поворачиваться, как я делал это ранее. Я уже знал что он смотрит мне в след.

Я сидел у себя в комнате около получаса. Книга, которую передал мне старик, оказалась букварём: на первых его страницах содержался алфавит здешнего языка, в котором я насчитал ровно 42 символа. Каждая из них была красиво оформлена. Вся остальная громада страниц – это словарь.

Полистав это сокровище некоторое время, я сделал вывод, что книжка предназначена для детей. Понял я это благодаря маленьким рисункам напротив каждого слова, которые обозначали его суть.

Книга явно очень дорогая, так как написана от руки. Ещё ни разу мне не попадался на глаза напечатанный текст. Такое ощущение, что печатный станок на этом континенте ещё не изобрели. Не могу сказать купил ли её старик сейчас, либо она завалялась у него где-то. Страницы хоть и имели желтоватый оттенок, но совсем не пахли стариной.

Первое время я внимательно изучал символы и старался их запоминать, старательно выводя каждую из них в воздухе. Получалось из рук вон плохо. Будь у меня возможность писать их на бумаге, процесс пошёл бы быстрее, но содержимое чернильницы, найденной мной в потайной комнате усохло от времени, а перо стало ломким и непригодным для держания в руке. Просить же у старика в добавок к этой книге ещё и письменные принадлежности у меня не было никакого желания.

Когда мне наконец показалось, что я запомнил обозначение пары десятков символов, я перевернул страницы и с ужасом осознал, что не знаю как произносятся эти буквы. Мой разум тотчас перегрузился неприятным осознанием действительности, но вскоре я выдумал невероятную и мудрёную схему.

Я нашёл в книжке слово, обозначающее «бег» – рядом с ним была нарисована пара ног, застывших в узнаваемой позе. Тот час я вспомнил слово «минра», о значении которого мне поведала Кайла. Сопоставив набор символов рядом с рисунком и произношение, которое я усвоил от неё, я понял, как читаются те символы, складывающие это слово. Повторив подобную процедуру ещё несколько раз с другими словами, я почувствовал, что сошёл с мертвой точки в изучении местного письма. Не отходя от букваря ни на минуту до поздней ночи я неуверенно поглощал одно слово за другим.

Глава 3 (2)

Прошло три дня. Я нахожусь в «гостях» у старика уже в общей сложности одиннадцать дней. В последнее время он ведёт себя тихо. Даже не разговаривает со мной. Надеюсь дальше так и будет продолжаться.

Я освоил почти весь алфавит, уча его с утра до вечера. Осталось только несколько букв, обозначение которых я мог узнать в тексе, но никак не мог понять как их проговаривать. Ни в одном из словo, которым учила меня Кайла их не было.

Тем не менее, я выучил ещё какую-то группку самых необходимых слов. Чтение на удивление легко мне даётся – определив набор символов, которые используются в слове, я ищу его в словаре и, находя, сразу же учу его до тех пор, пока оно не останется в памяти. Если забываю, то повторяю по новой. Таким образом я освоил несколько десятков важных слов.

Вернувшись со скудного ужина, я какое-то время лежу на кровати, повторяя слова и обдумывая ситуацию в которой нахожусь. Она меня совсем не радует. Быстрым толчком я оказываюсь на своих двоих и неторопливо подхожу к окну. Оно всё также крепко как и всегда, защищённое силой старика. Встав под углом, я в узкой полосе своего обзора осматриваю улицу перед домом. На ней пустынно. По ночам по улицам никого не бывает кроме бродяг и разного рода швали.

В следующее мгновенье я аккуратно проскальзываю между одеждой в шкафу и прохожу в потайную комнату, освещая её слабым светом лампы. В горло мне тотчас забирается пыль и я слегка кашляю, ставлю лампу на стол и беру небольшой обтянутый кожей дневник, который из всей кипы литературы здесь заинтересовал меня более всего.

Вглядевшись в обложку и потратив на расшифровку минуту, я наконец могу прочитать что на ней написано – «Записки жизни. Ларс Монтер». С непонятным грузом на груди я открываю первую страницу и начинаю медленно разбирать слова, расшифровывая предложения, а далее целые абзацы.

День 10, месяц Палящего солнца, 542 год 2-ой эры.

Как давно я этого не делал… Помню у меня был дневник лет пять назад в котором я записывал свои мысли. Но позже совсем перестал этого делать, не знаю почему, возможно взросление? Всё-таки мне уже пятнадцать лет, в таком возрасте подобные шалости уходят прочь. Однако сейчас я хотел бы писать сюда не свои мысли, а скорее не только их. Я хотел писать сюда тебе, мама.

Уже более месяца тебя нет среди нас. Я не часто говорил это, ещё до того, как ты отправилась в прекрасные подземные сады владыки Мерсея, но моя любовь и почтение к тебе огромны. Я надеюсь что твоя душа может насладится вдоволь плодами находящимися в том месте. Я скучаю.

Я приехал к отцу в Астер. Ужасное и серое место. Его небольшой особняк находится прямо в конце «нижнего города», как они это здесь называют. По-простому – трущобы черни и самой разной швали: бродяги, потаскухи, бандиты и всякие отбросы, если вкратце – накипь и «осадок» людского котла. «Пенки» же находятся выше – в «срединном городе» и «высшем городе». Это как разные районы в нашем родном Флейербурге, только здесь они поделены по праву крови, денежного состояния и влияния.

Всё-таки когда-то этот город был столицей Керанийской империи, охватывающей больше половины континента, не считая «Гиблых земель» на севере. Однако ныне этот город просто груда старых и мрачных камней, угнетающих сознание.

Встреча с отцом прошла холодно. Он просто подошёл, оценивающе потрогал меня за плечо и никак не меняясь в лице сказал: «Быстро растёшь». Что глупее можно было проронить в такой ситуации? Конечно я вырос с тех пор как ты вы с мамой разошлись, когда мне было не больше пяти лет. Я просто улыбнулся на эти его слова. Что ещё я мог?

Когда мы зашли в его дом, я почувствовал какой-то спёртый запах¸ будто тот совсем прогнил. Он наверно заметил моё лицо и сказал: «Тут надо прибраться». Дальше он позвал какую-то женщину и приказал ей это. Как будто уборка могла исправить эту вонь…

Пока мы ели. Отец несколько раз спрашивал меня о том как я. Принёс соболезнования по поводу твоей кончины. Мне это не понравилось. Он сделал это так сухо, как будто его кто-то заставил и на самом деле ему всё ровно.

Когда я более не хотел есть, он сказал: «Что такое? Ешь ещё. Посмотри совсем худой, мышц нет. Тебе нужны силы». В моём сознании вспыхнуло раздражение, но я промолчал. От него мне досталась высоченность: в Флейербухе я был выше многих своих друзей, даже тех кто на пару лет старше. Однако его природная крепость будто обошла меня стороной, и я был довольно хилым.

Когда он закончил есть, мы оба встали, но я случайно задел рукой один из бокалов, и тот полетел прямо на пол. В моей голове промелькнула мимолётная паника, которая тотчас переменилась на настороженность в тот момент, когда бокал завис в воздухе. Я ошарашенно посмотрел на отца и заметил целую череду непонятных гримас, которые быстро сменяли одна другую. Конечной оказалась та, в которой он, сильно оскалив зубы, уставился на меня, а потом произнёс: «Ничего страшного, сынок. Я могу поймать что угодно». Мне сделалось не по себе от его слов и выражения лица, резко отвернувшись я пошёл в сторону и спросил про свою комнату. Улыбка слетела с его губ, лицо его вновь сделалось мертвецки серьёзным.

Это и есть его сила? Я помню ты говорила что отец «избранный» и поэтому раньше служил одному из астерских лордов, но ты никогда не рассказывала о его способности. Однако… он может «зафиксировать» так что угодно? Даже людей? Это немного пугает. Особенно если подумать о его странной реакции, когда бокал завис в воздухе… Хорошо что он мой отец, а не чужой человек.

Я сижу в одной из комнат на втором этаже и не понимаю как мне здесь жить. Я хотел было открыть окно и проветрить комнату, согнать всю пыль. Однако оно будто намертво застряло. Надо будет сказать отцу о их сломанных окнах. Этот дом правда как будто простоял несколько сотен лет…

Потратив больше часа на расшифровку этого текста, я со странным утомлением откинулся на стул и рассеянно вздыхал. В голове у меня возникали неуверенные, но жадные до знаний вопросы. Значит это всё-таки дневник его сына. Как я и предполагал. Но что с ним и где он сейчас? Неведома откуда взявшееся чувство подсказывало, что ответ на этот вопрос я найду в этом самом дневнике.

Флейербург – какое необычное название по сравнению с городами Терры. Однако Астер звучит так, что мог бы вполне существовать на моём родном континенте. Правда это его деление на три района в зависимости от происхождения весьма необычно. Подобного я нигде ранее не встречал.

Если вспомнить режим существовавший в Ромау – последнем городе, который я взял перед своей смертью, – даже там не было столь жёсткой системы. По крайне мере переходить между районами там можно было весьма свободно, не считая того, что любой голодранец, оказавшийся на улицах, где жили состоятельные граждане, воспринимался как нечто чужеродное и совершенно точно собирал осуждающие взгляды.

Чувствуя съедающее меня любопытство, я решил погрузиться в изучение дневника и дальше, несмотря на то, что немало вымотался, расшифровывая текст.

День 15, месяц Палящего солнца, 542 год 2-ой эры.

Я ещё не бывал даже в «срединном городе», что уж говорить про «высший». Одно меня утешает: особняк отца в шагах ста до ворот в «срединный город». Поэтому я чувствую себя ближе к нормальному обществу. Правда там всегда дежурит несколько отрядов стражи. И не обычной: если при въезде в Астер мою телегу встречали какие-то грязные полу оборванцы, напоминающие скорее наёмников, коими они вероятно и являлись, то здесь поочерёдно держат пост закованные в сталь махины. Зачастую даже их глаз не видно. Вчера я наблюдал эту стражу в первый раз, когда сопровождал отца в одну из местных лавок, находящихся прямо у крепостной стены, отделяющей нас от «срединного города». Я сперва даже не поверил, что это люди, настолько необычно внушительными казались их фигуры.

«Кто они?» – спросил я у отца, но он предпочёл ответить весьма развёрнуто лишь чуть погодя, когда мы прошли мимо них и продолжили путь в лавку.

По его словам это элитные подразделения. В Астере нет как такового войска как у других государств на континенте. Здесь есть лишь городская стража, охраняющая город, а точнее один «слой» от другого. Солдаты «нижнего города» малочисленны и находятся только на внешнем въезде в эти трущобы, хотя они и являются по словам отца самым большим районом города. Поэтому разбой, убийства и другие мерзкие преступления здесь обыденность. Это даже логично, здесь нечего защищать. Лишь кучка разного рода отребья.