Пионерыч. Код чести и баг бесчестья

Артём Викторович медленно улыбнулся. Это была не добрая улыбка – скорее оскал акулы, учуявшей кровь.

– Понятно. Благодарю за исчерпывающую информацию. – Он повернулся к Алексею Петровичу. – Алексей, ценю честность. Редкое качество. Поэтому даём вам шанс.

На лице техдира вспыхнула надежда.

– Спасибо, Артём Викторович! Мы всё исправим!

– Конечно исправите, – мягко сказал банкир. – Но на новых условиях. – Он кивнул ассистенту. Тот провёл пальцем по экрану айпада. На большом экране вместо презентации возник документ с грифом «Дополнительное соглашение». – Всё, что озвучил ваш сотрудник, принимается как техническое задание к немедленному исправлению. Все названные баги должны быть устранены. Релиз – в изначально оговорённые сроки. Никаких переносов.

Алексей Петрович побледнел. Сроки и так были нереальными.

– Но…

– Кроме того, – продолжил Артём Викторович, – вводим новые метрики SLA. За каждый сбой, за каждое падение NPS ниже уровней договора – штраф. Жёсткий. Плюс лично вы и господин Черных несёте материальную ответственность. – Он встал. – Это возможность показать, что честность – проявление профессионализма, а не признак выгорания. Жду исправленный план работ к концу дня.

Он вышел, оставив в комнате гробовую тишину.

Илья обернулся к Сергею. Лицо его было обезображено холодной, беззвучной яростью. Он не кричал – прошипел так, что слышно было только Сергею:

– Доволен, Пионерыч? Ты только что подписал нам смертный приговор. Ты выиграл битву за правду – и проиграл войну за существование.

Алексей Петрович тяжело поднялся.

– Иванов… – слова давались с трудом. – Сними этот галстук. И готовься. Тебе и твоей команде предстоит адская неделя. Без сна, без выходных. За свой счёт. Твоя правда обойдётся нам очень, очень дорого.

Они вышли. Сергей остался один в огромном пустом зале. Он коснулся галстука: тёплый, шершавый. На экране ремня мигало: NPS_truth = true. Penalty_risk = 98.4%. Mission accomplished?

Он чувствовал ту же горьковатую правоту, что и Коля Сомов много лет назад. Он был прав – абсолютно, кристально, неопровержимо. И это пахло не победой, а сокрушительным поражением.

***Запрудск. Весна 1960 года.

Коля Сомов стоял у доски, сжимая в потной руке мел. Только что закончилась контрольная по арифметике. Учительница Анна Васильевна, женщина с добрым усталым лицом, попросила его помочь проверить работы. И вот что он нашёл: у Славки Иванова, соседа по парте, все задачи решены точь‑в‑точь как у отличницы Люды Сидоровой – даже с теми же помарками.

«Спишет – не вспотеет», – говорили про Славку во дворе. Но Коля не мог. Он качался, как на качелях: с одной стороны – товарищ, с другой – упругая, невидимая пружина внутри, требующая одного – правды.

– Анна Васильевна, – его голос прозвучал хрипло и слишком громко для тишины класса. – Иванов списал. У него решения, как у Сидоровой.

Славка вздрогнул, будто от удара током. Посмотрел на Колю – немое предательство, злость – и поднял кулак. В классе снова повисла тишина. Анна Васильевна вздохнула:

– Сомов прав. Иванов, останешься после уроков. Коле… спасибо за честность.

Слова учительницы прозвучали как приговор – и не Славке, а Коле. Он видел, как одноклассники отводят глаза. Героя из него не получилось. Получился ябеда, заточённый в собственной правоте. На языке проступил горьковатый металлический привкус – тот самый привкус правды, что почему-то отдалял от всех, а не приближал. И всё же под горечью стояла кристальная, незыблемая уверенность: иначе нельзя. Даже если больно. Даже если одиноко.

***

Вечер в Запрудске был тихим и влажным, и Сергей шёл по своему району – по улицам, которые власти ещё не успели «причесать» к туристическому сезону.

Дорога под ногами была знакомо разбитой, в кармане вибрировал телефон с очередным уведомлением из рабочего чата, которое он заглушил одним движением.

Он зашёл в «Продукты» у дома – тот самый магазин, где его знали в лицо, и за прилавком сидела тётя Люда с утомлённым, но приветливым лицом.

– Серёжа, здравствуй, – хрипло улыбнулась она. – Как ты? Слышала, у вас на работе скандал был?

Сергей нахмурился: в Запрудске новости летали со скоростью света – оптоволокно отдыхало.

– С чего вы взяли? – спросил он, не поднимая глаз.

– Да тут все в телефонах смотрят, – махнула рукой. – Какой‑то парень в красном галстуке начальству правду‑матку рубит. Говорят, это у вас?

Галстук на шее словно потеплел. Сергей кивнул:

– Так точно, тётя Люда, это я.

– Молодец, – неожиданно сказала она, взвешивая курицу. – Надоели уже всем эти твои начальники: в прошлом месяце свет на неделю отключали, а по телевизору рассказывали, как у нас всё «цифровизируется». Врут и не краснеют.

Она протянула пакет:

– Держи, с косточкой – ты любишь. За твою правду – скидка.

Сергей расплатился, чувствуя не жгучую силу, а простое человеческое тепло в груди.

– Спасибо вам, – сказал он тихо.

– Только смотри, себя не забудь: с такими правдолюбами обычно быстро разбираются, – вздохнула тётя Люда.

Снаружи густел сумрак: из окна пятиэтажки доносился неловкий «Собачий вальс», где‑то кричали дети, где‑то лаяла собака – обычная жизнь.

Он шёл и думал: его сила и его проклятие – говорить правду – в маленьком мире тёти Люды становятся достоинством, а не дефектом.

Здесь ценили не эффективность, а честность; здесь за правду давали не выговор, а скидку на курицу.

У подъезда висело объявление: «Жильцы! В связи с прорывом трубы собрание по сбору средств переносится…», и Сергей чётким почерком дописал: «Переносится на четверг, 19:00. Смета и отчёт о предыдущих сборах будут предоставлены лично главой совета дома Сидоровым И. П. Честность – лучший алгоритм управления ЖКХ».

Он вошёл в подъезд, и на лице впервые за день проступила улыбка: возможно, его война не только за NPS и метрики, но и за эту бытовую, осязаемую правду.

Правду, которая начинается не с искусственного интеллекта, а с честно купленной курицы и отчёта за потраченные на трубу деньги.

Он был Пионерычем – и был готов.

А в это время по запрудским пабликам уже расходилось вирусное видео, под которым множились комментарии: «Где купить такого правдоруба? Нашему отделу нужен!», «Да это псих, уволить немедленно!», «Ребята, а где значки такие? Для корпоратива закажу!» – война вышла за стены офиса, Пионерыч шёл в народ.

Глава 5. Социальный долг. Цена правды

Утро в Запрудске было серым и влажным, город просыпался с тяжёлого похмелья после вчерашних событий. Сергей Иванов шёл на работу пешком. Пионерский галстук алел под расстёгнутой курткой – сигнальный огонь в тумане рутины.

Внутри не пустота, а тяжёлая, кристальная ясность. Внутренний компилятор, перепрошитый пионерской клятвой, выводил безжалостный результат: System.out.println("Правда восторжествовала. Стоимость: запредельная. Резолюция: продолжать").

Он шёл, автоматически обходя знакомые трещины, и взгляд, отточенный годами поиска багов, безучастно скользил по пейзажу. Поэтому и заметил аномалию.

Недалеко от центральной площади, у сквера, кипела работа. Бригада в оранжевых жилетах с логотипом «Запрудск Строй» укладывала новую тротуарную плитку. Сам факт был почти чудом: этот тротуар мог бы послужить ещё – в отличие от асфальта на проезжей части. Но внимание Сергея привлекло другое.