Пионерыч. Код чести и баг бесчестья

– О, а это Сергей! Лучший специалист по интеграциям. Артём Викторович интересуется платёжным шлюзом. Всё протестировано на отлично, верно?

Ловушка была очевидной. Платёжные интеграции не работали на устаревшем API. Галстук на шее потеплел, значок отяжелел. В горле запершило от давления невысказанной правды, будто система требовала апдейта. Гортань сдавило:

– Артём Викторович, – голос Сергея прозвучал громко, эхом ударив в соседних кабинетах, – Илья даёт неверные данные. Интеграция не готова. Мы используем устаревший API, поддержка кончается через месяц. Текущие решения не выдержат нагрузку в пиковые часы. Проект не сдадим в срок. Технический долг зашкаливает на сорок процентов. Лучше переписать с нуля: дешевле и быстрее в долгосрочной перспективе.

Тишина накрыла офис. Артём Викторович замер, улыбка погасла. Он достал телефон, глянул на экран, потом на Илью, на Сергея – и, не сказав ни слова, быстрым шагом направился к кабинету технического директора.

Илья уставился на Сергея с бешенством. Воздух между ними задрожал. Дёрнул плечом, как от спазма, и прошипел:

– Ты что творишь?

Пауза. Сергей смотрел на Илью молча.

Дверь кабинета Алексея Петровича – техдиректора, крупного мужчины с тяжёлым взглядом, – распахнулась. На пороге он, рядом – бледный Артём Викторович.

– Иванов. Черных. Ко мне. Сейчас же, – прогремел он тихо, но грозно.

Кабинет пах древесиной дорогого стола, свежим кофе и обугленным конфликтом с банком. Алексей Петрович резким кивком указал на стулья:

– Что произошло? Коротко и по делу.

– Алексей Петрович, – начал Илья, мгновенно включив режим уверенного лидера, – Сергей позволил себе выходку. Стресс, усталость от овертаймов. Напугал клиента необоснованными заявлениями. Я улажу, поговорю с Артёмом Викторовичем…

– Ложь! – вырвалось у Сергея ударом хлыста. Галстук на мгновение стал невыносимо тяжёлым, а значок – горячим. Все вздрогнули. – Его слова не соответствуют фактам. Статус «Arena» – критический. Последний коммит Ильи с хардкодом учётных данных – грубое нарушение политики безопасности. Его NPS как менеджера – в минусе, по отзывам команды.

Алексей Петрович уставился на галстук, прищурившись:

– Сергей, ты в порядке? Что за маскарад с этим… галстуком?

– Это не маскарад. Это «Пионерыч 1.0». Релизная версия. Без багов, без бэкдоров, с полным пакетом правды. А доклад Ильи на 83% состоит из ложных данных. Его KPI по проекту – ноль, если считать реальные метрики.

– Ты спятил! – взорвался Илья. – Алексей Петрович, вы же видите! Он несёт околесицу! Пионерыч какой-то, лозунги городит!

– Не лозунги, – парировал Сергей спокойно. – Пуш-уведомления для совести. Пионер всегда готов сказать правду! К борьбе за дедлайн – всегда готов!

Илья закатил глаза, потирая висок:

– О господи, он ещё и слоганы из прошлого тянет. Это не офис, а совок в чистом виде.

– Это не слоганы, – отрезал Сергей. – Это напоминания: «Честность – лучший код». А твой подход – прямой путь к факапу на релизе.

Алексей Петрович смотрел на них, медленно краснея, как сервер под нагрузкой. Потёр переносицу, удерживая контроль:

– Всё ясно. Оба – свободны. Иванов – выговор и отстранение от «Arena». Черных – закрываешь этот провал лично. И чтобы я больше ничего подобного не слышал! Вон отсюда!

Они вышли в холл. Дверь захлопнулась с грохотом. Напряжение висело густым туманом. Сотрудники отводили взгляды, но шёпот уже полз: «Слышал? Пионерыч…» – «Глитча подставил…».

Илья резко обернулся. Лицо исказила гримаса – смесь злости и боли.

– Доволен? Кто ты там, Пионерыч? – выдохнул он, потирая висок. – Сделку похоронил. Тебя надо откатить до предыдущей сборки. Ты – критический баг в нашей команде.

– Я не баг, – спокойно ответил Сергей. – Я – фича. А ты… ты просто глитч. Артефакт рендера: мелькаешь, врёшь, картинку портишь, но сути не меняешь.

Слово повисло в воздухе. Из-за угла – сдавленный смех: кто-то из тестировщиков не выдержал.

– Точно, – прошептал голос. – Глитч. Теперь у нас есть Пионерыч и Глитч.

Илья замер. Лицо стало маской холодной ненависти. Прозвище идеальное и ужасное – прилипнет, как вирус в сети.

– Ладно, – прошипел он, подходя вплотную. – Играем по твоим правилам, Пионерыч. Посмотрим, чья система упадёт первой: твоя честность или моя эффективность.

Он резко развернулся и ушёл, оставив Сергея одного в коридоре.

Сергей поправил галстук. На экранчике ремня побежала новая строка: «bool battle = true;». Он проиграл битву за репутацию – коллеги косились, как на сбойного бота. Но приобрёл имя. И противника.

Вернувшись к столу, он пытался работать, но концентрация ускользала. Коллеги подходили по одному: сначала Маша из дизайна – осторожно: «Сергей, ты в норме? Этот галстук… круто, конечно, но странно». Потом – старый друг по команде, Петя: «Слышал, ты Илью подставил? Молодец, он всех достал своими отчётами». В целом – понимание, но смешки и косые взгляды сопровождали новый образ Пионерыча.

Вспомнились прошлые проекты с Ильёй: как он «оптимизировал» отчёты, скрывая провалы ради бонусов. Сергей всегда молчал – чтоб не высовываться. Теперь молчать было невозможно. Галстук теплел, значок всё сильнее прижимался к телу.

К обеду офис загудел сплетнями. В чате всплыл мем: фото пионера с его лицом и подписью «Пионерыч vs Глитч». Сергей улыбнулся: война началась. Он вышел на улицу, вдохнул воздух Запрудска, смесь озона и провинциальной рутины. Впереди – борьба: честность против выгоды, как в синопсисе жизни. Пионерыч против Глитча. И город, кажется, уже выбирал сторону.

Глава 3. Глитч в системе

Утро в «ЦифроГраде» началось с лёгкого гула недоумения, смешанного с рутиной. Пахло дорогим кофе из новой капсульной машины, купленной Ильёй «для корпоративного духа». Серверная гудела ровно, но этот фон перекрывал сдержанный шёпот.

Лифт щёлкнул, распахнулся на третьем этаже – вышел Сергей Иванов.

На нём та же рубашка с коротким рукавом, теперь безупречно выглаженная; на груди – значок спутник, отполированный до зеркального блеска; на шее – аккуратно завязанный пионерский галстук, притягивающий взгляды, как маяк в тёмном море офисного однообразия. Он не просто шёл – вышагивал с прямой спиной и твёрдым взглядом, неся знамя правды. На умных часах бежало: //Сила в правде. Честность – лучший алгоритм.

Open space замолчал. Лишь клацали клавиатуры тех, кто делал вид, что не смотрит. Кто то подавился кофе. Над перегородкой поднялось лицо тестировщика Марка – немое изумление.

Сергей, не сбавляя шага, метнул взгляд на его экран и сухо бросил через плечо:

– Товарищ Марк, в последнем коммите избыточная сложность. Функция checkStatus() должна возвращать булево, а не строку «Всё ок». Принцип KISS нарушен. К исправлению готов?

В ответ Марк хлопнул удивлёнными глазами.

Дальше дорогу Сергею преградила Вера, секретарь директора: строгий, подчёркивающий фигуру наряд, идеальный макияж, смартфон в изящных пальцах. Скрестив руки, она окинула Сергея внимательным взглядом.

– Серёжа, привет, – протянула она. – Ну ты даёшь. Вчера – скандал, сегодня – продолжение? Новый дресс код? «Ретро футуризм»?

Сергей выпрямился ещё сильнее и посмотрел на неё так же прямо, как на код Марка:

– Верочка, это не дресс код. Это интерфейс для взаимодействия с реальностью без багов лицемерия. Твой макияж сегодня на тридцать четыре процента искусственнее вчерашнего. Пытаешься скрыть неуверенность перед утренним совещанием с Юрием Владимировичем?

Вера отшатнулась; улыбка исчезла. Она открыла рот – и тут же закрыла.

– Я… я просто…

– Вопрос снят, – отрубил Сергей и двинулся к своему месту, оставив Веру краснеть под сдержанные смешки.

За стеклянным столом в углу наблюдал Илья Черных. Он не хихикал – он фиксировал. На лице – каменная маска. Вчерашний провал, прозвище «Глитч», уже ползущее по чатам, и этот Пионерыч. Анахронизм, сбой – не баг, а фича монстр. Он поставил на кон сделку, репутацию и весь путь наверх.

Илья сжал стаканчик с крафтовым кофе так, что картон треснул. Он наблюдал, как Сергей садится, поправляет галстук и тут же уходит в код, будто надел не клоунский аксессуар, а доспехи – и это было невыносимо.

В кармане брюк бумажник. Пальцы нащупали пакетик с поблёкшим фантиком. С того вечера он не расставался с ним – талисманом и ключом. Воспоминания о мальчишке в потёртой куртке и жгучей жажде денег и побега приходили в минуты тишины – неприятные, но сильные.

Желание ожило. Нужно было не просто победить – стереть Пионерыча в порошок. Медленно, изящно, необратимо.

Мысль вспыхнула, как готовый бизнес план: финансирование. Проекты Сергея после вчерашнего висели на волоске. Достаточно качнуть маятник – и всё рухнет само. Кто контролирует потоки, заявки, премии? Клавдия Семёновна, главный бухгалтер: женщина за пятьдесят, с вечной пылинкой на плече и взглядом, замораживающим счета. Живой символ «неблагоприятных грунтов» Запрудска.

Илья откинулся в кресле, будто изучал дашборд, а сам сосредоточился на образе Клавдии: строгое лицо, свитер с оленями, неизменная кружка шиповника. И тогда это опять началось.

Сначала лёгкое давление в висках, как предчувствие голода. Потом мир поплыл, краски зазвенели, звуки приглушились. На внутреннем экране всплыли не цифры, а слабые места.

Он увидел Клавдию – женщину. Её главный страх: остаться никому не нужной перед пенсией. Её копившуюся обиду на молодых, вроде него. Её тайную гордость за незаменимость – только она разберёт хаос счетов. Увидел рычаги – тонкие ниточки. Потянешь за них, и массивная фигура двинется куда надо.

Боль в висках росла, превращаясь в гул.

Он вынырнул из транса. Мигрень ударила; он зажмурился, проглотил таблетку, запил горькой арабикой. Цена есть, но игра стоит свеч.

Илья поднялся и, не глядя на Сергея, пошёл в бухгалтерию – закуток в конце коридора, пахнущий бумагой, пылью и сушёной ромашкой.

Клавдия Семёновна сидела за столом, заваленным папками «Акты» и «Накладные». Она сверяла строки, тихо ворчала себе под нос и только мельком глянула на вошедшего Илью поверх очков.

– Вам чего, Черных? Сроки по «Арене» горят, а вы по коридорам гуляете, – буркнула она, возвращаясь к бумагам.

– Клавдия Семёновна, добрый день, – голос Ильи был мягким и вежливым, идеальная маска уважения. – Я как раз по «Арене». И по нашему общему спокойствию.

Она перестала шуршать бумагами, приподняла взгляд:

– Какое ещё «общее спокойствие»? У меня своё, у вас своё.

– Ошибаетесь, – так же мягко отозвался Илья и присел на край стола, выбирая доверительную позу. Пульсирующая боль отступала, уступая место холодной уверенности. – Наше спокойствие сейчас зависит от Иванова.

– От вашего клоуна в галстуке? Да над ним уже весь город смеётся, – фыркнула она.

– Похоже, именно так, – вздохнул Илья, соглашаясь. – Но это видимость. На деле всё серьёзнее. Его неадекватность уже влияет на финансовые потоки компании.

Пауза растянулась; в её взгляде вспыхнул профессиональный инстинкт – считать риски.

– Что за потоки? – сухо спросила она.

– Он готовит саботаж, – Илья наклонился ближе и понизил голос. – Под видом «оптимизации» и «рефакторинга» он обрушит половину текущих проектов, чтобы доказать свою незаменимость и вернуть расположение руководства. Уже вносит правки, которые приведут к потерям, срывам и штрафам.

Клавдия Семёновна побледнела, пальцы сильнее сжали край папки.

– У нас тестирование есть: Марк, релиз менеджеры, – попыталась она удержаться за регламенты.

– Не увидят, – почти с сожалением сказал Илья. – Он знает все процедуры и пользуется тем, что после вчерашнего скандала к нему относятся как к шуту, а не как к угрозе. – Илья встретил её взгляд и ударил в главное: – А когда всё рухнет, спросят с вас. Вы подписываете платежи за его работу: серверов, лицензий. «Почему опытный бухгалтер не увидел угрозу? Почему финансировали ущерб?» – спросит не только Юрий Владимирович. Спросит аудит. Возможно, и правоохранители.

Слова попали точно. Профессиональный страх стал личным.

– Что вы предлагаете? – голос её охрип.

– Остановить точечно и тихо. Заморозить все потоки по его проектам: внешние услуги, премии, мелкие расходы. Неделя, максимум две, – Илья говорил почти шёпотом. – Локальный сброс давления сейчас – вместо системного коллапса завтра.

– Но это сорвёт дедлайны… Его уволят, – выдохнула она.

– Лучше небольшой срыв сейчас, чем крах потом. Это про выживание компании – и вашу личную безопасность. Вы же не хотите заканчивать карьеру с пятном? Без пенсии? – он не отводил взгляд.

Короткая внутренняя борьба отразилась в мелких складках у губ. Инстинкт самосохранения щёлкнул первым.

– Хорошо. Разберусь. Платежи по его проектам будут приостановлены, – сказала она, отводя глаза к экрану.

– Мудрое решение, Клавдия Семёновна, – Илья поднялся. – Компания и лично я будем благодарны. Вы – страж стабильности, – он кивнул и вышел.

Дверь закрылась, и Клавдия поймала себя на лёгком уколе удовлетворения. Страх ещё гудел, но рядом с ним появилось привычное чувство власти: без неё ни одна платёжка не пройдёт.

Несколько минут она сидела неподвижно, глядя в цифры, не видя их. Мысли метались: «Саботаж… аудиторы… уголовка…» Рука тянулась к телефону – рассказать Юрию Владимировичу. Клавдия остановила себя. Нет. Прийти сейчас с «фантастикой» – выставить себя нервной и переложить ответственность заранее. Тихо – лучше. Она опытный бухгалтер и знает, как оформлять задержки: «несоответствие в отчётности», «требуется уточнение по статье расходов» – регламент выдержит.

Она открыла систему учёта. Пальцы забили ритм по клавиатуре.

На экране всплыло типовое письмо: «требуется корректировка». «Уважаемая Клавдия Семёновна, по проекту “Arena” выявлены потенциальные несовпадения в акте сверки. Прошу проверить и при необходимости приостановить оплату по данным позициям до отдельного распоряжения» – формулировка, которую можно и проигнорировать, и использовать как предлог.

Теперь – как предлог. Через несколько минут все активные проекты Сергея получили жёлтые маркеры: «Приостановлено. Требует согласования». В комментарии она ввела:

«Дополнительное согласование по внутреннему регламенту. Запрос №1148/б». Документы выверены, основания зафиксированы, претензии о бессистемности исключены.

Сергей тем временем работал в потоке. Код шёл легко; новые решения выныривали сами. Прямота очищала и мысли: баги в архитектуре он видел так же явно, как вчера – ложь Ильи. Несколько десятков правок – и «Arena» дышала ровнее. На пряжке пульсировали строки: Refactoring in progress…, Legacy code refactored!, Efficiency +15% – его личная сводка дня.

Лёгкий стук в стекло. На пороге – стажёр Денис, бледный и смущённый.

– Сергей, простите, что отвлекаю, – почти шёпотом. – У меня уведомление: премию за прошлый месяц заморозили. И все трудозатраты по «Арене» – «на согласовании». Это значит… не оплатят?

Сергей нахмурился. Парень не лгал – это чувствовалось всем телом.

– Ошибка, Денис. Вероятность девяносто восемь и семь десятых процента. Разберусь. К борьбе с бюрократическими багами всегда готов! – ответил он автоматически, как на внутренний вызов.

– Так всегда: только правду скажи – сразу деньги режут, – буркнул кто то за спиной, и этот нервный смех подтвердил общее напряжение.

Подошла Анна, тестировщица:

– Сергей, привет. Не прошла оплата облачного хостинга для тестового стенда. Должна была уйти утром. Банк говорит, платежей не поступало. Это у нас?

К ним присоединились ещё разработчик и менеджер по закупкам. История повторялась: всё, что касалось Сергея, оказалось заморожено.

Сергей поднялся. Узел галстука потяжелел. Он пошёл в бухгалтерию. Дверь была приоткрыта.

– Клавдия Семёновна, товарищ бухгалтер, – произнёс он чётко. – Объясните ситуацию с финансированием моих проектов. Выявлен критический сбой в финансовом потоке.

Она не подняла глаз:

– Иванов, по вашему проекту начата плановая сверка по распоряжению руководства. Всё согласовано с внутренним аудитом. Займитесь своей работой.

– Это нарушает процесс. Сорвутся сроки. Будут прямые потери, – сдержанно сказал он.

– А необоснованные расходы – ещё хуже, – она встретила его взгляд холодно. – У меня есть основания перепроверить все ваши операции. Я это делаю. Всё по регламенту. Претензии – к руководству.

Сергей чувствовал её страх и неуверенность. И одновременно искреннюю убеждённость, что она поступает правильно. Его дар не позволял ни лгать, ни обвинять без фактов. Факт был один: финансирование остановлено. Официальная причина – «проверка».

Он развернулся и вышел. Галстук жёг кожу. На пряжке мигнуло: WARNING: Budget allocation failed. Project stability compromised.

Сергей поднял взгляд через весь open space на Илью. Тот невозмутимо говорил по телефону и улыбался. Их взгляды встретились на секунду. В глазах Ильи – не злорадство, а холодное, безразличное торжество машины, сделавшей свою работу и уже двинувшейся к следующей цели.

***Запрудск. Весна 1960 года.

Щурясь от солнца, Витя Орлов пробирался между парт. В руке он сжимал трофей – яркую капиллярную ручку Rotring, выменянную у одноклассника, чей отец моряк ходил в загранрейсы. За ручку Витя отдал три марки из своей заветной коллекции – якобы редкие и бесценные. На деле это были дубликаты, но он ловко соврал, чтобы провернуть сделку. Сладкий трепет от хитрости щекотал грудь. Он поднёс ручку к носу и вдохнул запах свежей пластмассы и заграничных чернил – запах победы, не похожий на привычный аромат серого хлеба и дворовой пыли. Ловя завистливые взгляды одноклассников, он вдруг понял главное: ценность вещи не в ней самой, а в том, как сильно её хотят другие. И этим можно управлять. Это была его первая прибыль.

***

В стенах «ЦифроГрада» правда стала слишком дорогой роскошью. Даже Пионерыч иногда не был готов платить такую цену за код. Но пути назад уже не было – баг в системе обрёл имя.

Вернувшись к столу, Сергей увидел, как его маленькая команда смотрит на него с быстро гаснущей надеждой. Он не мог им солгать.

– Товарищи, – сказал он, и голос впервые за день прозвучал без его обычной звонкой уверенности, – финансирование проектов действительно приостановлено. Временные трудности. Предлагаю сосредоточиться на задачах, которые не требуют расходов.

Ответом стал покорный шум стульев и клавиатур. Люди возвращались к привычному: кто к чайнику, кто к мелким серым задачам, что наверняка пройдут мимо фильтра бухгалтерии. Сергей смотрел на них и чувствовал, как в горле поднимается тяжёлый, чужой ком.

Илья опустил трубку. Мигрень отступила, оставив лёгкую пустоту и сладковатый привкус победы. Он наблюдал, как команда Сергея рассеивается в бессилии, а сам Пионерыч пытается сохранить лицо. Илья достал из бумажника фантик в маленьком пакетике и положил его на стол – как шахматист выставляет взятую фигуру.

Он сегодня не просто выиграл – доказал себе, что сила реальна: мало видеть слабости, нужно уметь нажимать на них, добиваясь результата. Он заморозил противника, не сделав ни одного прямого хода. Это было изящно. Это было эффективно.

Он посмотрел на фантик. Бумажка старая и невзрачная, а для него – дорогая монета. Первая прибыль в новой странной войне. И это только начало.

Глава 4. Первая битва за NPS

Конференц-зал «ЦифроГрада» пахнул дорогой полиролью, свежесваренным кофе и страхом. Воздух был наэлектризован напряжением перед боем, где вместо пуль летят презентации, а вместо крови проливается бюджет.

За большим овальным столом, как верховный судья, восседал Артём Викторович из «СтарБанка». По бокам – два молчаливых ассистента с айпадами. Напротив – «ЦифроГрад». Во главе технический директор Алексей Петрович, лицо которого напоминало лаву, застывшую перед извержением. Рядом Илья Черных, он же Глитч, в безупречном костюме цвета воронова крыла: спокойный, почти хищно уверенный. Чуть поодаль, на самом краю, как не совсем свой, сидел Сергей Иванов, он же Пионерыч. Его алый галстук был идеально повязан, а значок со спутником отбрасывал на стол крошечный блик.

На огромном экране заставка: «Проект “Arena”. Повышение NPS и ключевых метрик пользовательского опыта». NPS – Net Promoter Score, священный грааль корпоративного мира, индекс лояльности, магическое число, ради которого банки готовы на всё.

Илья начал первым. Голос – бархатный, гипнотический, идеально откалиброванный под продажи.

– Уважаемый Артём Викторович, коллеги. Команда «ЦифроГрада» проделала колоссальную работу. Мы не просто чинили баги, мы переосмыслили пользовательский опыт сквозь empathy mapping и data‑driven подходы. Наш новый AI‑driven алгоритм предугадывает боль клиента ещё до того, как он её осознаёт. Мы закладываемся на масштаб и видим «Arena» не как продукт, а как экосистему лояльности.

Сергея передёрнуло. На слайдах кишели модные словечки: «бесшовная интеграция», «сквозная аналитика», «гибкие сценарии». За фасадом проступала реальность: костыли в коде, умирающий под нагрузкой API, протоколы, падающие уже при пятистах пользователях.

Илья листал слайды, мастерски обходя острые углы. Он продавал воздух – но в таком блестящем целлофане, что им можно было задохнуться. Алексей Петрович понемногу расслабился, на лице проступило подобие улыбки. Казалось, Глитч вот-вот совершит чудо и отыграет вчерашний провал.

Илья закончил, окинул зал победным взглядом и с пафосом спросил:

– Вопросы?

Артём Викторович медленно хлопнул трижды – вежливо, без энтузиазма.

– Красиво, Илья. Очень красиво. Но один вопрос. Что с инцидентом на препроде в понедельник? Система лежала три часа. В отчётах – проблемы с сетевым оборудованием у хостера.

– Именно так, Артём Викторович! – мгновенно парировал Илья. – Внезапный скачок нагрузки на стороне партнёра. Мы уже усилили мониторинг и…

В этот момент пионерский галстук на шее Сергея налился свинцовой тяжестью, а значок со спутником прожёг рубашку холодком. Горло сдавил знакомый спазм правды. Он попытался сглотнуть, но рука сама потянулась к кнопке микрофона.

– Ложь! – его голос прозвенел металлически. – Инцидент вызван не нагрузкой, а критическим багом в кешировании сессий. Функция checkSessionValidity() возвращает false positive на тридцати семи процентах запросов…

Он обрушил на зал шквал технической правды, переходя от частного к общему. Голос зазвучал как медь, превращая отчёт в манифест.

– Ваш NPS не проседает на пятнадцать пунктов – он рухнет на сорок. И знаете почему? Потому что честность – не метрика, а новый алгоритм. Потому что каждый пионер должен выучить хотя бы один язык программирования, а ваш менеджмент не освоил даже язык правды. Вы строите не экосистему, а карточный домик из легаси-кода и вранья. Пионер не знает слова «дедлайн», он знает слово «обязательство». А вы – ни того, ни другого. Ваш скрам-мастер – вожатый без отряда, забывший клятву!

Кто-то из стажёров в углу, заворожённый происходящим, достал смартфон и начал снимать. Пионерский галстук, блестящий значок, огненные, почти безумные и при этом точные формулировки – слишком идеально для соцсетей.

В глазах у Ильи вспыхнула чистая, немыслимая ярость. Алексей Петрович уставился в стол, будто надеясь провалиться. Артём Викторович откинулся на спинку кресла, сложил пальцы домиком и с живым интересом посмотрел на Сергея.

В зале повисла тишина. Первым её разорвал Артём Викторович.

– Интересно. Очень интересно. Продолжайте, товарищ… простите, как вас?

– Иванов Сергей. Старший программист, – отчеканил Сергей, чувствуя, как его ведёт неведомая сила. Ремень завибрировал, на мини‑дисплее вспыхнуло: NPS_truth.exe executed.

– Презентация Ильи Черных на восемьдесят четыре процента состоит из некорректных данных. Предложенный «AI‑алгоритм» – заглушка на Python, написанная за несколько часов, к машинному обучению отношения не имеет. Сквозная аналитика не работает: у нас нет доступа к сырым логам вашего бэкенда из‑за политик безопасности вашего же банка. А «бесшовная интеграция» невозможна, пока вы не обновите CRM до актуальной версии; это стоит лишь в плане на четвёртый квартал. Релиз в текущем состоянии приведёт к падению NPS минимум на пятнадцать пунктов из‑за роста времени отклика и ошибок 500.

Илья пытался поймать взгляд Алексея Петровича, но техдир не поднимал глаз от стола.

– Это… это неслыханно! – выдохнул Илья, собирая контроль. – Артём Викторович, прошу прощения за эту неадекватную выходку. Коллега переутомился…

– Мой КПД за последнюю неделю вырос на восемнадцать с половиной процентов благодаря оптимизации процессов, – невозмутимо парировал Сергей. – А ваши отчёты, Илья, содержат на сорок два процента больше «успешно выполненных задач», чем в системе Jira. Рекомендую аудит.