Седина в бороду – бес в ребро

– Ну да, потягушечки сначала… – вытянув руки вверх и немного в стороны, Людмила продемонстрировала, как нужно делать потягушечки.

– Какие потягушечки! – возмутился советом Людмилы создатель. – Надо осторожно!.. – он посмотрел с заметным сомнением на Дмитрия. – Ну а потом вздохни… Тихо так… Ну чтоб они видели, что ты постепенно приходишь в себя… Тогда и они живы будут, и ты. Всё понял?

– Да-да, я понял! Понял! – с энтузиазмом воскликнул Дмитрий и, быстро подбежав к своему столу, лёг на него и накрылся простынёй с головой и руками, после чего воодушевлённо и радостно доложил. – Всё, я готов!

– Как пионер… – не удержался от очередного комментария Виктор.

– Молчи, умник. Испортишь мероприятие… – возмутилась Людмила.

Дмитрий виновато выглянул из-под простыни:

– Люся, Витя, простите меня, ежели что ляпнул вам не то… Я ж вас всё равно люблю…

– Мы тебя тоже любим, Димочка! – отозвалась дрожащим от волнения голосом Людмила. – Держись там, в этой… – запнулась, подумала, как лучше сказать, – ну… в жизни!.. Там бывает неуютно…

– Как в морге… – Виктор снова ни на секунду не опоздал с очередной репликой.

Людмила, всхлипнув, с горечью пожаловалась Виктору:

– Нас вот с тобой не пускают…

– Пить надо меньше… – выдал очередное заявление по текущему моменту Виктор.

– Не лучше ль на себя, кума, оборотиться?.. – со злостью отозвалась Людмила.

– Мне даже жалко немного… – послышался печальный голос Дмитрия из-под простыни. – Не с кем будет вот так вот… запросто и беззлобно… поругаться… Я буду помнить вас, ребята…

Людмила помахала лежащему на столе Дмитрию рукой, как это обычно делают провожающие на вокзале:

– Прощай, Димочка… Мы с тобой…

– Душой… – перебил Виктор.

– Ну а чем же ещё! – удивилась Людмила. – Тела-то наши, – показала на столы, на которых лежат их тела, – вон где! Что мы без тел? Ничто!..

Бог, терпеливо пережидавший прощание сдружившихся душ Дмитрия, Людмилы и Виктора, возразил:

– Ты не права, Люся. Это тело без души – ничто. А душа без тела будет жить ещё долго, в душах живых…

– А как долго? – поинтересовалась Людмила.

– Это зависит от того, сколько добра она сделала, пока живо было тело… – ответил Бог. – Некоторые души так и вовсе бессмертны…

– Это столько добра натворили, да?.. – удивилась Людмила.

– Коряво… – усмехнулся создатель, – но по смыслу так…

– Но ты, Люська, протянешь недолго… – ехидно заметил Виктор.

Всевышний на мгновение задумался:

– Бутылка, Витя, не всегда приговор на забвение. Как, впрочем, и наркотики… Вот Высоцкий… Когда его забудут? Никогда…

– А я, выходит, всё профукал… – неожиданно с огорчением сказал Виктор.

– Выходит… – согласился Бог и, немного поколебавшись, обратился к Людмиле и Виктору. – Ну всё, хватит прощаться. Пора… Прошу всех молчать и не вмешиваться…

Через секунду раздался негромкий спокойный постепенно поднимающийся по высоте нарастающий по силе и похожий на вой волка гул, который в течение следующих нескольких мгновений затих. Освещение в морге во время гула исчезло, но с прекращением гула появилось вновь. И всё это произошло так быстро, что никто из живых никак не отреагировал на какие-то непонятные и, в сущности, негромкие звуки, а также на кратковременное исчезновение света.

– Так, значит, её зовут Люба… – сказал Олег Павлович.

– Нет, Любаша… – возразила Ольга Ивановна.

– А какая разница? Любаша это Люба, и наоборот.

– Просто, когда ей было ещё лет десять, один туповатый одноклассник ляпнул ей неумную шутку: Люба слезла с дуба… Прибежала домой, кричит: мама, никогда больше не зови меня Любой! А как, спрашиваю. Я слышала, отвечает, одну старшеклассницу все называют Любашей. Хочу тоже быть Любашей!

– Ну, Любаша, конечно, гораздо лучше, – согласился Олег Павлович. – Красиво, нежно…

– Она и сама была нежной. Пока я не сказала на её двадцати-девятилетии, что моя жизнь в этом возрасте круто изменилась к лучшему…

– И что?

– Ну дала ей, дура, толчок к размышлениям о собственной судьбе. Задумалась девка, и сбесилась… Ну как же, у мамы в двадцать девять жизнь стала лучше, а я – среди тараканов и крыс, в бараке…

– А у тебя-то почему жизнь вдруг пошла в гору в те годы?..

– Так тебя же полюбила, балда! И забеременела Любашей!..

– И это стало для тебя счастьем на всю жизнь?.. – с удивлением посмотрел на женщину Олег Павлович.

– Конечно!

Олег Павлович, задумавшись, молчал несколько минут:

– Ну ладно, Оленька, – вдруг встрепенулся он, – пошли, попрощаемся с Димой, и – по домам: завтра похороны… – он встал с лавочки и пошёл к телу Дмитрия.

– Да, пошли… – Ольга Ивановна последовала за Олегом Павловичем.

Анна, увидев, как Олег Павлович и Ольга Ивановна подошли к телу Дмитрия, сказала Любаше:

– Ну что, пора прощаться с Димочкой… Завтра похороны…

– Да, пора… – ответила Любаша и пошла за Анной.

Все молча и со скорбью некоторое время смотрели на тело Дмитрия. И каждый думал о своём. Никто уже ни с кем спорить не хотел.

Вдруг под простынёй медленно и едва заметно, так, как это бывает, когда по животу беременной женщины неспешно перемещается выпуклый след от ручки или ножки переворачивающегося в её утробе ребёночка, перекатилась лёгкая волна движения.

Ольга Ивановна испуганно перекрестилась:

– Ой! Свят-свят-свят!.. Или мне показалось!.. Или… Простыня шевелится!..

– Я тоже подумала, показалось… – с дрожью в голосе откликнулась Анна. – Но если двоим…

– Троим… – с сомнением и надеждой Олег Павлович неотрывно смотрел на простыню.

– Да, четверым не могло показаться… – дорисовала картину всеобщего удивления и испуга Любаша. – Значит?..

У Олега Павловича перехватило дыхание:

– Неужели?..

Вдруг раздался хорошо слышный вздох и негромкий стон Дмитрия. Все оцепенели.

Людмила, улёгшаяся вслед за Виктором на всякий случай на свой стол, высунула из-под простыни голову:

– Ну он их щас в гроб загонит!

Виктор тоже выглянул из-под простыни:

– Не надейся, вдвоём будем куковать…

Ольга Ивановна радостно закричала:

– Он дышит! Он живой!..

– И даже стонет!.. – воскликнула Любаша.

Все быстро окружили стол со всех сторон, стали осторожно прикасаться к телу Дмитрия, ещё не веря в возможное счастье.

Дмитрий начал очень медленно стягивать с головы простыню.

Людмила, опёршись локтем о стол, с интересом наблюдала за происходящим:

– Ну хоть это сделал не быстро…

– По инструкции… – авторитетно подтвердил замеченный Людмилой факт Виктор.

Олег Павлович, видя, как Дмитрий медленно освобождает от простыни голову и поворачивает её в разные стороны, разглядывая окружающих, обнял его пока ещё неподвижное тело, громко и радостно закричал:

– Боже мой, Димочка! Сыночек! Ты живой! Ты всё-таки живой! – не стесняясь окружающих, он заплакал. – Я верил в это! Я надеялся! Я знал! Ты не мог умереть! Мы же все тебя так любим!..

Дмитрий медленно приподнялся, оказавшись в сидячем положении, стал с удивлением озираться, делая вид, что не понимает, что происходит:

– Где я?.. Что со мной?..

Людмила села на стол, свесив ноги:

– Ну артист!..

Виктор тоже сел на свой стол, тоже свесив ноги:

– А мы бочку катили…

– Сынок, ты с нами! А где – разве это важно?.. Главное, что ты живой!.. – радостный и торжествующий крик отца зазвенел множеством повторов, отражаясь от стен маленького помещения. – Он живой! Он живой! Ур-р-а, он живой!

Взявшись за руки, все восторженно засмеялись, запрыгали хороводом вокруг стола, на котором с деланным удивлением продолжал сидеть Дмитрий, и всеобщий громкий крик «Ура! Он живой! Он живой! Да здравствует жизнь!» мог бы, наверное, как говорят в таких случаях, разбудить даже мёртвого.

Дмитрий неспешно встал со стола и застыл столбом в неподвижности. А всеобщее ликование и радость только продолжали нарастать как снежный ком, который, скатываясь с вершины горы, довольно быстро превращается уже в неудержимую лавину. Все обнимали его, целовали, просто прикасались к нему, будто не до конца ещё веря, что долгожданное чудо всё-таки свершилось!.. Но Дмитрий при этом продолжал сохранять спокойствие и даже равнодушие человека, якобы не понимающего ещё, что же с ним тут происходит.

Людмила показала пальцем на Дмитрия:

– Какая отрешённость!.. Станиславский сказал бы: верю!..

– Ну даже если я поверил… Талант пропадает… – поддакнул Виктор.

– Ну почему же пропадает? – засмеялась Людмила. – От Аннушки косить будет талантливо…

– Так Бог же… – с уважением и страхом воздел к небу руки Виктор.

Людмила посмотрела на него как на наивного ребёнка:

– Ты думаешь, он заметит? У него ж дел по горло! Поди, уследи за всеми…

– Значит, Казановы неистребимы?.. – почесал темечко Виктор.

– Неистребимы, гады… – с огорчением вздохнула Людмила.

Неожиданно открылась дверь, и в морг шатающейся походкой вошёл охранник. Все тут же это увидели, и торжества, быстро спадая вниз по ликованию и громкости выкриков, окончились уже через считанные секунды всеобщей растерянностью.

Охранник, по пьяной синусоиде с трудом добравшись до стола, вокруг которого только что все плясали и веселились, заплетающимся языком с удивлением спросил:

– А что это здесь происходит, а?..

– Так покойник ожил! – с шутливым восторгом откликнулась Любаша и показала на стоящего по-прежнему в позе отрешённости Дмитрия. – Вот он!

Охранник, медленно переваривая информацию и разглядывая Дмитрия, не сразу среагировал на слова Любаши, затем, еле выговаривая слова, попытался изобразить удивление:

– Да?.. У нас ещё не оживали… Хм… – покачиваясь, немного подумал и вдруг оживился. – Ну так это ж тогда событие, можно сказать, мирового значения… Не каждый день покойники оживают… Это надо немедленно отметить!.. – с трудом удерживая равновесие, покрутил по сторонам головой. – У меня тут где-то была заначка…

Людмила напряглась:

– Всё, хана бутылке…

– Банкет отменяется… – подтвердил Виктор.

– Ну нет уж! – озарилась догадкой Людмила. – Если у них будет, то и у нас!.. Я придумала!..

Охранник нашёл оставленную им за столом Людмилы бутылку, подошёл с ней к компании всё ещё испуганных посетителей морга:

– Вот она, родимая! Шас раздавим по случаю!

Настроение охранника сразу же сбросило общее оцепенение. Все собрались в центре помещения, куда Анна привела за руку и по-прежнему отрешённого Дмитрия.

Олег Павлович, кивнув на бутылку, иронично спросил охранника:

– Один раздавишь?..

Охранник обиделся:

– В одиночку пьют только алкоголики… А я разве алкоголик?.. Ну посмотрите на меня!.. Я похож на алкаша?..

Олег Павлович с подчёркнутым вниманием вгляделся в охранника:

– Совсем не похож…

– Ну разве что чуточку… – добавила Ольга Ивановна и тут же, испугавшись реакции охранника, повернувшегося к ней с выражением неудовольствия на лице, поспешно поправилась. – Но это не заметно!.. – бегло взглянув на стража порядка и в надежде избежать худшего, обратилась уже за поддержкой ко всем. – Правда же, не видно?..

– Только под микроскопом… – съязвила Любаша.

Охранник немного подумал и, видимо, решил, что его всё-таки за алкаша тут не принимают:

– Я же говорил… Ну ладно, давайте помянем…

– Типун тебе на язык! – испугался Олег Павлович. – Он же живой!

Охранник обернулся к Дмитрию, чуть не свалившись при этом на пол, посмотрел на него изучающе, с удивлением приподнял брови:

– О, действительно живой… Ну тогда – за здравие…

– А как пить-то будем? Стаканов же нет… – сказала Любаша.

Охранник с удивлением посмотрел на бутылку:

– Ну да… Я ж не один… А я щас принесу… Тут шеф купил набор рюмочек по случаю… его юбилей отмечали… – поставил бутылку на пол и ушёл.

Олег Павлович положил руку на плечо Дмитрию:

– Сынок, ну ты как? Пришёл уже в себя?..

– Олег Павлович, – вмешалась Анна, – не тревожьте человека, он ещё наполовину там… Как вы думаете, это всё так просто?..

– Ну да, – согласилась Любаша, – сутки провалялся в такой холодрыге, да ещё и среди покойников!.. Тут поспешишь – опять сляжешь…

– Нет, я вообще-то ничего… – неуверенно заговорил Дмитрий. – Вот ноги только не держат… Как чужие… слабые… И вообще… сил нету…

– Я сейчас, Димочка, – забеспокоилась Анна, – постой минутку! – она быстро побежала к лавочке, стоящей у правой стены, взяла её и тут же возвратилась с ней назад. – Вот, садись! – осторожно усадила мужа на лавочку и пристроилась рядом с ним. – Конечно, сутки лежал… Вот мышцы и ослабли…

– Ещё бы, трупом, как-никак, был… ослабнешь тут… – Людмила сочувственно посмотрела сначала на Дмитрия, а затем на Виктора. – Вить, а мы думали, он инструкции исполняет… Не дай бог, опять отрубится…

– Дима, возвращайся… – жалобно обратился Виктор к не слышащему теперь его Дмитрию. – Мы уже соскучились…

– Вот я теперь понимаю, почему Димка хотел тебя прибить! – возмутилась Людмила.

– Нет, ну я правда соскучился… – виновато потупился Виктор.

Олег Павлович тоже присел рядом с сыном, с тревогой пощупал ладонью его лоб:

– Сынок, давай я попрошу у охранника носилки, и мы тебя…

– Пап, ну ты что?.. – улыбнулся Дмитрий. – Людей смешить?.. – увидел, что в морг медленными неуверенными шажками возвращается уже вдрызг пьяный охранник, несущий в руках какую-то коробку. – Я вот сейчас хряпну стопорик водочки, и стабилизируюсь…

– Так ты же не пьёшь! – с удивлением воскликнула Анна.

– А вот теперь хочу!.. Ты бы знала, Анечка, где я был!..

– Ну так, знаю… В коме…

– В коме, Анечка, нету Люськи… – Дмитрий приветственно взмахнул рукой в сторону стола Людмилы. – Привет, Люсь…

– Привет, Димочка… – всхлипнула Людмила.

– Нету Витьки… – продолжил Дмитрий. – Пацан бестолковый… но хороший…

Олег Павлович и Анна переглянулись.

Олег Павлович встал, обошёл Дмитрия и, присев рядом с Анной, тихо и успокаивающе прошептал ей на ухо:

– Ничего, Анечка, мы его вылечим…

Дмитрий услышал слова отца:

– Не надо меня лечить. Я уже…

– Что – уже? – испугался отец.

– Вылечился…

– Да кто ж тебя там, в коме, мог вылечить? – удивился Олег Павлович.

Дмитрий задумался о чём-то, улыбнулся:

– Души человеческие, папа… Я наконец-то понял, что такое человеческая душа…

– Для этого, оказывается, дуба надо врезать… – Людмила с интересом слушала Дмитрия.

– Понял, что такое душа?.. – с сомнением спросил отец.

– Да, понял. И теперь знаю, нет ничего прекрасней человеческой души, даже у падших…

– У падших душа злая, Дима… – вступила в разговор Ольга Ивановна.

– Нет, Ольга Ивановна, – уверенно возразил Дмитрий, – душа у них добрая. Разум только злой, когда не справляется с окружающей его жестокостью…

Охранник, только что вернувшийся и уже еле держащийся на ногах, услышал последние слова Дмитрия:

– Граждане, у меня тоже душа добрая… Давайте выпьем, а?.. За добрую душу!..

– Да куда уж тебе?.. Не просыхаешь ведь… – попыталась остановить непрерывный запой пьяницы Ольга Ивановна.

Охранник положил коробку на пол, ощупал своё тело:

– Нет, сухие места ещё есть… Сил только нету… – огляделся вокруг. – Присесть бы…

– Должен был уже лечь… после бутылки-то… – съязвила Людмила.

– Пошли, принесём лавочку, – попросила Ольга Ивановна Любашу, и когда через минуту они её доставили, Ольга Ивановна любезным жестом обозначила приглашение, – садись, алконавт!.. Мы тоже присядем. – И они с Любашей пристроились рядом с опустившимся в бессилии на лавочку охранником. – Ну что, принёс стаканы?

Вот… – повернулся к лежащей на полу коробке алкоголик.

Ольга Ивановна быстро распаковала её:

– О, тут восемь рюмочек. Даже больше чем надо.

– Было двенадцать. Четыре разбили… Шеф о пол грохнул четыре раза… Ну… юбилей… – охранник уже еле-еле боролся с наваливающимся на него сном.

– С таким шефом можно не опасаться, что застукают… – усмехнулся Олег Павлович.

– О-о, шеф у меня – сила! Бутылку может!.. Один!.. – в порыве уважения к шефу охранник поднял вверх один палец, подтверждая этим, что шеф действительно может один выпить бутылку водки.

– Ты тоже можешь… Тренированные ребята… – Олег Павлович встал с лавочки, взял с пола бутылку. – Я разолью… Так, две рюмки лишние, отставлю сюда… – поставил их в сторонку на пол, стал равномерно разливать водку по шести оставшимся, чтоб всем было поровну. – Надо отметить возвращение сына… и маленько стресс снять… А то уже, честно говоря, голова кругом идёт…

Дмитрий показал отцу на две лишних рюмки, которые он отставил в сторону:

– Пап, в эти тоже налей…

– Зачем? – удивился отец, престав разливать водку. – Нас же шестеро. Эти лишние…

Увидев удивление отца, настойчиво, но при этом просительным тоном Дмитрий повторил:

– Налей-налей… Ну я прошу, налей…

– Не понимаю, зачем… – пожал плечами Олег Павлович.

– Ну… – неуверенно попытался объясниться Дмитрий. – На кладбище ведь у могилки ставят стопочку с водкой, да?..

– Так то ж на кладбище!.. – возразил отец. – А тут…

– Да-а, морг ещё не кладбище… – с грустью прокомментировала услышанное Людмила.

– Предбанник… – определил статус морга Виктор.

Дмитрий кивнул в сторону столов Людмилы и Виктора и настойчиво попросил:

– Это для них…

Олег Павлович нехотя налил немного водки и в лишние две рюмки.

Людмила встала со стола, подошла к только что слегка наполненным Олегом Павловичем двум рюмочкам, наклонилась до самого пола и понюхала их:

– Во друг! Настоящий друг! – призывно позвала рукой Виктора. – Учись, Витька!

– В морге?.. – подошедший ещё до приглашения Людмилы Виктор тоже наклонился и понюхал содержимое двух одиноко стоящих в стороне рюмочек.

– Учатся везде… Как выясняется, в морге – тоже… – Людмила с восхищением посмотрела на Дмитрия. – Я ведь хотела тихой сапой слямзить, а он, гляди-ка, угощает!.. – сбивчиво по слогам попыталась произнести трудное для неё слово, – джен-тель-мен!..

– Джентльмен, грамотейка! – хихикнул Виктор. – Это тебе надо учиться…

Дмитрий встал, подошёл к рюмкам для Людмилы и Виктора, отлил из своей рюмки в них равными дозами водку:

– Я пью первый раз в жизни… Оставлю десять капель, а то, – посмотрел на стол, на котором только что лежал, – опять слягу…

Ольга Ивановна, с удивлением наблюдавшая, как Дмитрий отливал водку из своей рюмки, вздохнула:

– Лучше б нам добавил… – посмотрела в сторону столов для покойников. – Им-то зачем столько?.. Это ж виртуально, в знак уважения, что ли…

– Хм, виртуально, говорите?.. – улыбнулся Дмитрий. – Если б вы знали, Ольга Ивановна, как это всё реально! Как реально!.. Не побывал бы тут, никогда б не поверил…

Олег Павлович шепнул Анне:

– Ничего, в Кащенко это лечат…

– У меня слух хороший, папа… – тут же откликнулся Дмитрий. – А в Кащенко лечить надо тех, кто ещё не знает, что такое смерть, и тратит жизнь на глупости… – он поднял свою рюмку, посмотрел на всех присутствующих, тут же вставших с лавочек и тоже поднявших свои рюмки. – Ну, за новую жизнь! За жизнь, в которой правит всем её величество любовь!..

Прозвучал дробный звон, издаваемый сталкивающимися друг с другом рюмками. Людмила и Виктор тоже наконец-то решились взять с пола оставленные для них Дмитрием рюмки, чокнулись сначала между собой, и тут же, переполненные благодарностью к Дмитрию, начали чокаться со всеми присутствующими в морге.

Ольга Ивановна испуганно вздрогнула:

– Слушайте, ну ладно, я чокнулась со всеми вами, но кто чокнулся со мной вот… – она посмотрела налево, где никого рядом с ней нет, – …слева?..

– А со мной – справа… – растерянно добавила Анна. – А ведь тут тоже никого нет…

– И со мной… – стала с удивлением крутить головой во все стороны Любаша. – Уже после всех…

– Я, конечно, не верю в полтергейст и в НЛО, но тут что-то не то… – озираясь, осторожно решился высказаться и Олег Павлович. – Я ведь перестал уже со всеми чокаться… – опять с удивлением оглядел всё вокруг. – И вдруг со мной чокнулись ещё дважды… – пощупал ладонью свой лоб, с тревогой посмотрел на Дмитрия. – Ой, сынок, мне, наверно, тоже надо в Кащенко…

Охранник, на которого наконец-то подействовала последняя рюмка, выпитая им сразу после всеобщего чоканья, сел на пол у стены, вытянул ноги и, опустив голову на грудь, тут же начал громко храпеть. Однако через несколько секунд храп прекратился, и он стал просто спать с опущенной на грудь головой, лишь изредка тихо и коротко скуля, видимо, от каких-то сновидений.

Дмитрий, понимая, что увидеть Людмилу и Виктора он теперь не сможет, всё же, на всякий случай, осмотрелся вокруг:

– Люсь, Вить, ну вы перешли уже все границы!.. Вы ж угробите всех моих родственников!.. – он взмахнул рукой так, как делают, чтобы отогнать кур или гусей. – А ну, кыш отсюда!..

А родственники Дмитрия и Ольга Ивановна после некоторого замешательства в связи с происходящими странностями в морге, быстро и суетливо озираясь по сторонам, опрокинули в рот свои рюмки с водкой, и дружно начали тихо постанывать, охать и щупать свои лбы ладонями.

– Прости, Димочка, – виновато пробормотала Людмила, – это мы так были тебе благодарны, что забыли, где мы и кто мы… – махнула рукой Виктору в сторону столов для покойников. – Пошли, Витька, по месту постоянной прописки…

Людмила и Виктор подошли к своим столам и в полном огорчении сели на них, свесив ноги вниз и держа в руках недопитые рюмки с водкой.

Ольга Ивановна болезненным тоном обратилась ко всем:

– Слушайте, пошли отсюда поскорее, а? А то Димка встал, а мы все ляжем…

– Да, действительно, пошли… – быстро согласился Олег Павлович. – Это, наверно, место дьявола… Он тут явно правит…

– Нет, папа, это, как раз, место Бога… – улыбнулся Дмитрий. – Я б не пришёл в себя, если б тут хозяйничал дьявол… – сочувственно посмотрел на всех. – Ну пошли, что ли? И в самом деле, пора домой…

Все начали медленно двигаться в сторону выхода.

Любаша на ходу пристроилась к шедшим рядом Дмитрию и Анне, осторожно дёрнула за рукав Дмитрия:

– Ты вот только что испугался за своих родственников… А за меня?..

– Так ты ж тоже моя родственница… – не оборачиваясь и не останавливаясь, ответил Дмитрий.

– Ты хочешь сказать – любовница?..

– Это всё в прошлом… Ты мне именно родственница…

Любаша остановилась:

– Ничего не понимаю. Какая родственница?..

Все тоже остановились и с интересом стали слушать разговор Дмитрия и Любаши.

– Ты моя единокровная сестра… У нас с тобой один отец… – Дмитрий посмотрел на Олега Павловича. – Вот он…

– Погоди!.. – растерялся Олег Павлович. – А откуда?!.. Я ж ещё тебе…

Ольга Ивановна, со страхом оглядываясь, буквально взмолилась:

– Олежек, немедленно уходим отсюда! Это заколдованное место! Скорее, а то все тут и останемся!.. – она схватила за руку Олега Павловича и решительно потянула его к выходу.

– Оле-е-жек?! – оторопело протянула Любаша. – Олег Павлович, объясните мне, наконец, что тут происходит! И кто вы мне?..

Олег Павлович быстро взял под локоть Любашу и, увлекая её за собой и Ольгой Ивановной, уже перед самым выходом из морга на секунду приостановился:

– Я тебе не Олег Павлович… Я тебе отец… Пошли-пошли, по дороге всё объясню… – через секунду Олег Павлович, Ольга Ивановна и Любаша вышли из морга и закрыли за собой дверь.

В морге остались только Дмитрий, Анна и по-прежнему сидящий с опущенной головой на грудь и тихо спящий охранник.

– Прости меня, Анечка… – сбивчиво и виновато стал оправдываться Дмитрий. – Я действительно тебе изменял… Но я больше… – неожиданно он сделал паузу и засмеялся.

– Он больше не будет… – подтвердил намерения друга Виктор.

– Почему смеёшься? – удивилась Анна.

– Да просто в этом месте Витька всегда вставлял: он больше не будет… – Дмитрий никак не мог сдержать смех.

– Какой Витька?

– Да неважно… – наконец-то с трудом успокоился Дмитрий. – Вернее, для меня важно, но ты не поймёшь…

Анна с тревогой посмотрела на мужа:

– Димочка, ты стал каким-то другим…

– Другим, Анечка! Другим! Я теперь тебя так люблю, как Ромео не любил Джульетту!

– Да, но чем у них всё кончилось… – засмеялась Анна. – Нет повести печальнее на свете…

– А у нас, Анечка, будет радостная повесть! Повесть о любви! Повесть о нежности! Повесть о верности!..

– Вот о последнем, пожалуйста, поподробней… – попросила Анна.

– О верности, что ли?.. – смутился Дмитрий.

– Ну да… – улыбнулась Анна. – Ведь пока седина в бороде, бес, как известно, в ребре… Не так ли?

– Анечка, ну неужели ты думаешь, что я теперь буду тебе изменять? Да есть ли кто вообще на этом свете, кто может мне не поверить?!.. – с пафосом воскликнул Дмитрий.