Седина в бороду – бес в ребро

– А я имела!

– Что?

– Любовь твоего мужа!..

– Сомневаюсь…

Любаша уставилась с удивлением и злобой на Анну:

– Мне вот интересно, что ж ты за женщина такая! Ты ж наверняка видела, что муж твой каждый раз приезжал домой то не с теми зубной щёткой и пастой, с которыми уезжал, то не с той бритвой, даже другой модели, то не в той сорочке, то не в том галстуке!.. – девушка на мгновение задумалась и ехидно улыбнулась. – Жаль, мы с мамой не додумались обуть его в красные туфли, чтоб ты уже никак не смогла сделать вид, что не замечаешь подмен! Ведь замечала же всё, да?.. Признайся!

– Конечно, замечала… – спокойно ответила Анна, продолжая смотреть на тело мужа.

– Ну а что ж ты вела себя совершенно не естественно?! – Любаша в упор разглядывала Анну округлившими от удивления глазами. – Нормальная женщина ведь должна была уже при первом таком случае закатить своему благоверному дикий скандал! Потребовать немедленных объяснений!

– Зачем?

– Ну как – зачем?! – оторопела девушка. – Он же тебе изменяет! Как же можно такое терпеть!

– А почему нельзя?..

Удивление овдовевшей любовницы, кажется, достигло уже уровня шока:

– Ну ты, мать, даёшь! Он же спит с другой женщиной! Причём в три раз чаще, чем с тобой!..

– Не в три, а в два с половиной! – возмутился Дмитрий и оглянулся, как бы в поисках поддержки, на сидящих рядом с ним кружком в позе лотоса Людмилу и Виктора. – Зачем брехать-то?

– А как это – в два с половиной? – засмеялась Людмила. – С антрактами в самом интересном месте?..

– Да нет, просто я у Любаши бывал то три дня, то два… – Дмитрий не понял, что Людмила шутит. – В среднем получается два с половиной… – посмотрел на смеющихся Людмилу и Виктора и через секунду, поколебавшись, неуверенно добавил, – …в месяц…

– Ну бухгалтер! – захохотал окончательно вышедший из угнетавшей его ещё несколько минут назад сонливости Виктор. – А ты не пробовал из секса извлечь квадратный корень?..

– Я тебе щас зуб извлеку! Шепелявить будешь! – Дмитрий наконец осознал, что друзья по несчастью над ним издевательски шутят.

– А у души зубов нету! Поэтому она добрая. Кусаться нечем… – сквозь хохот отбился от угрозы Виктор.

Анна, видимо, найдя, что спор её с любовницей мужа бесполезен, замолчала, так и не ответив на последний вопрос соперницы, и с надеждой на чудо продолжала молча смотреть на тело Дмитрия.

– Ой, что-то я устала… – вздохнула она, осмотрелась, увидела свободную лавочку, стоящую у правой стены, и пошла к ней. – Не могу уже… Надо присесть… – подошла к лавочке и села на неё.

Любаша, увидев, что Анна уходит, тут же последовала за ней, явно опасаясь, что в уже, казалось бы, закончившемся в её пользу споре она теперь будет выглядеть проигравшей:

– Нет, ты погоди! Почему уходишь от ответа? – девушка села рядом с Анной. – Вот почему ты терпела его измены, а? Ты можешь это как-то разумно объяснить? Я вот не понимаю!..

– Но ты же терпела, – устало отозвалась Анна, – что он спал и со мной тоже, хоть и в три раза реже… Тебе-то он тоже, выходит, изменял?.. Так ведь?

Любаша на мгновение задумалась, с удивлением посмотрела на женщину:

– Ну… вообще-то, да…

– А с меня тогда какой спрос?.. – улыбнулась Анна.

– Ой не знаю, не знаю… Не могу понять этих мужчин… Ну вот как, скажи, они делают выбор между женщинами, а?.. Я молодая! Красивая! Сексуальная! А ты?.. Пятьдесят пять лет… А фигура?.. – Любаша с удовольствием провела руками по своим талии и бёдрам. – Разве можно сравнить?.. И тем не менее, я чувствую, к телу он тянется моему, а к душе – твоей… Ну чем твоя душа лучше моей, а?.. Ну вот скажи мне откровенно, чем?..

Анна задумалась:

– Ему видней… Мужской интеллект способен проникать туда, куда не способен женский… Поэтому мужчины умеют видеть в нас то, о чём мы сами и не догадываемся… Во мне что-то его привлекает…

– В тебе что-то, а во мне – молодое красивое тело! – с раздражением перебила соперницу девушка. – Это тебе не абстрактное что-то!..

– Опять тело… Что ты всё – тело, тело, тело…

– Но ведь факт же, именно оно влечёт мужика! Разве не так? – продолжала настаивать на своём Любаша.

– О, ещё как влечёт!.. – ухмыльнулся Дмитрий.

– Моего увлекло с концами… – Людмила с тоской посмотрела куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть, где же теперь обитает её бывший суженый.

Анна немного помолчала, вероятно, обдумывая ответ:

– Ну да, влечёт… Не зря же между этим влечением и разумом мужчины идёт постоянная битва. И он ничего не может с этим поделать… Да, нередко побеждает разум. Но чего это стоит мужчине, кто бы знал! Природу ведь не обманешь…

– Ну вот, – торжествующе воскликнула девушка, – видишь, и природа за меня! Я права! Да здравствует тотальный секс! Ура, товарищи!..

– Да, получается, тотальный… – грустно усмехнулась Анна.

– Ну а чего ж ты в пузырь лезешь? – кажется, Любаша уже торжествовала полную победу. – Что хочешь доказать? Спасаешь реноме отставной старухи?..

– Да нет, хочу сказать только, что природа, делая из мужчины бойца и продолжателя рода, невольно сделала из него полового хищника…

– Ну вот, сама говоришь, мужик самой природой приучен к интенсивному сексу! – теперь Любаша уже чувствовала себя мудрым учителем, наставляющим неразумную школьницу на путь истины. – Значит, любовь – это секс, и ничего более!.. Как казал поэт? Любовь – не вздохи на скамейке!.. Правильно! Какие вздохи! Сексом надо заниматься! На скамейке пусть дураки вздыхают! А мы уж как-нибудь… без вздохов…

Людмила, глядя на Дмитрия, показала на Любашу:

– Неутомимая в постели, да?..

– О-о, лошадь Пржевальского!.. – улыбнулся Дмитрий, видимо, что-то припомнив из опыта общения с Любашей.

Несмотря на очевидную остроту спора с любовницей мужа, Анна продолжала сохранять абсолютное спокойствие, так что можно было подумать, что всё происходящее здесь не имело к ней самой ровно никакого отношения:

– Вот когда поймёшь, какое место занимает секс в любви, и ревновать не будешь, и душу твою увидят и полюбят…

– Ну и какое?.. – уверенное спокойствие Анны, похоже, заставило девушку впервые подумать о том, что Анна всё-таки знает что-то такое, что пока недоступно для неё, такой молодой и такой красивой, да ещё и в полном расцвете сил успешной любовницы.

– Это основание, фундамент любви.

– Ну так и опять я права! – обрадовалась Любаша. – Секс – фундамент любви! Значит, на нём всё держится!

– Да, фундамент, но не вершина…

– А что же тогда – вершина?

– Терпение. Забота. Самопожертвование…

– Это как это?.. – Любаша слегка растерялась от неожиданного ответа Анны.

– Когда ради любимого ты готова пойти на любые жертвы…

– Ещё чего! – искренне не согласилась девушка. – Какое в этом удовольствие? Буду я ещё жертвовать собой ради него! Вот разбужу сейчас, напишет завещание, и пусть сваливает после этого к далёким пращурам!.. Больно нужен, старикашка…

– Вот стерва! – оглянулся на коллег по судьбе Дмитрий. – А я был влюблён до потери памяти…

– А ты с его капиталом ринешься в объятия молодого жеребца… – логически завершила оценку намерений любовницы Анна. – Это ведь твоё единственное удовольствие…

– Конечно! – не стала возражать девушка. – Какие сомнения! Потому что молодой так прижмёт, что не сразу и сообразишь, где там фундамент, а где вершина! Всё будет фундаментом, и всё – вершиной!..

– Ну да, ну да, тотальный секс… – грустно усмехнулась Анна.

– Вот именно! Секс везде! И на вершине – в первую очередь! Ещё бы секс не был вершиной любви! Дурак только полный может до такого додуматься!

Анна немного помолчала, покачала едва заметно головой, видимо, в такт невесёлым мыслям:

– Можно я прочитаю тебе стих, который написал, получается, такой дурак?..

– О чём? – удивилась неожиданному вопросу девушка.

– Ну вот как раз обо всём этом…

– Нравоучение в рифму, да? – усмехнулась Любаша.

– Ну почему же? Просто мнение… Только высказанное душой…

– Ну-у, ладно, давай… Кто-то сказал же: хочешь узнать истину – спроси душу…

– Вот! – торжествующе выкрикнула Людмила. – Видите, что такое душа! Не зря Господь позволил душе на целых сорок дней жить больше, чем телу!

– Хорошо, что ты хоть душу не успела пропить… – съехидничал Виктор.

– Ой, чья бы корова мычала!.. – мгновенно отбила атаку Людмила.

– Заткнитесь оба! – резко оборвал спорщиков Дмитрий.

Анна задумалась не несколько секунд и начала декламировать стихи:

Неотличима от страстей,

Любовь страдает от подлога.

Как нелегко бывает ей

Не показаться недотрогой,

И в положенье не попасть,

Себе когда её одежды

Животная примерит страсть, –

И торжествующий невежда

Её же будет обвинять

В не популярности морали,

Любовь всегда что отличать

Умел кто без неё едва ли…

Час похоти теперь настал!

Любви прекрасную вершину

Обычный секс без боя взял,

Не находя никак причины

Её так просто оставлять!

Зачем теперь без толку охать?

Вам так хотелось погулять? –

Любовью впредь вам будет похоть…

Одно мне интересно знать:

Любви позволили вершину

Зачем вы ей легко занять?

Лишь в основанье передвинув

Любви природный сей рефлекс,

Вы правы были бы отчасти:

Вершина похоти есть секс,

Но не любовь… Хотя и страсти

Не стоит силу отрицать:

Она союза основанье

Любовного! Но возвышать

Её как можно отрицаньем

Самой любви, вершина есть

Которая, – в том нет сомненья,

Что похоти туда не взлезть! –

Простого самоотреченья!..

Закончив чтение, Анна после небольшой паузы решительным тоном потребовала:

– Только, пожалуйста, без комментариев: они будут повторением уже сказанного… И вообще, я больше не хочу с тобой разговаривать… Да и говорила-то только для того, чтобы понять, до какой степени глуп мой муж, связавшись с тобой…

– Ну не до такой уж… чтоб прямо… я не знаю… – неуверенно и сбивчиво непонятно перед кем стал оправдываться Дмитрий и, растерянно посмотрев на Людмилу, с обидой в голосе спросил, – неужели я на голову ненормальный, Люсь? А? Ну скажи!..

– Ненормальный, Митька, ненормальный! – уверенно заявила Людмила. – Как вегетарианец в племени людоедов…

– Ну вот о чём ни спроси – всё испоганит, ехидна!.. – со злостью отмахнулся Дмитрий.

Людмила обиженно отвернулась:

– Неча пенять на зеркало, коль рожа крива…

Любаша несколько минут молча о чём-то думала:

– Ну что ж, можешь не говорить… Скажи только: а кто автор стиха?

– Я…

– Ты-ы?.. – с удивлением протянула девушка.

– А что?.. У меня было время подумать… Когда очередные три дня он обнимал тебя, а я – холодную подушку…

– Опять три! – тут же отреагировал Дмитрий. – Ну было же когда и два!..

В глазах Виктора появился лукавый огонёк:

– Дим, тебе надо было отчёты составлять…

– О проделанной работе… – ехидно добавила Людмила.

– Да пошли вы все!..

Любаша, помолчав несколько минут, заговорила с короткими паузами, словно размышляя в эти мгновения о чём-то:

– Да-а, это разумом не напишешь… только душой… умеющей любить и терпеть… – неожиданно в её речи появился примирительно-извиняющийся тон. – В твоих глазах я, конечно, бессовестная… Конечно… Думаешь, я без души… А ты пробовала жить в доме, где полно тараканов, крысы бегают по коридору, а удобства – во дворе?.. И общая кухня на кучу семей… Не пробовала?..

– К счастью, не довелось…

– А я с мамой жила там с рождения и до двадцати девяти лет! И никакого просвета! Никакой надежды на нормальное жильё!.. Мы с мамой обе бухгалтеры. Зарплаты хватало лишь на еду и скромную одежду… А потом мама ушла на пенсию, потому что заболела и не могла больше работать. Жить стало совсем тяжело… И однажды, в мой день рождения, когда мне исполнилось двадцать девять, она сказала мне, что именно в этом возрасте её жизнь круто изменилась к лучшему. Но каким именно образом, как я её ни пытала, так и не призналась… И в этот же день я подумала, если я не предприму что-то экстраординарное, так и помру в этом крысином сарае!..

– Ну понятно… Решила искать богатенького…

– А какой у меня был другой вариант? Ну вот скажи, какой?..

– Ну… Училась бы… Окончила бы институт…

– А зарабатывал бы кто? Жить двоим на мамину пенсию?..

– Ой не знаю… Неужели не было выхода?..

– Не было! – выкрикнула Любаша с отчаянием человека, только что вновь на мгновение оказавшегося в той беспросветной нищете в обнимку с крысами и тараканами, из которой не так давно с успехом выкарабкался. – И быть не могло!..

– Ужас… Что ж это за жизнь такая?..

– А вот такая! Если смотреть на неё не через розовые очки!.. Ты думаешь, я одна ринулась в объятия к спонсору? И эти юные девицы, отдающиеся старичкам с тугими кошельками, так уж и мечтают об этом?.. И по ночам им не снится молодое упругое мужское тело?.. Вот почему они со временем начинают буквально грезить сексом!.. Я ведь почему ходила на мужской стриптиз? Да чтоб хоть там представить себе, что этот молодой сильный красавец мой! И что я с ним счастлива!..

– Ну завела бы себе такого…

– Боялась, что Димка узнает, и я потеряю всё… – девушка неожиданно всхлипнула. – А ты думаешь, я ничего не понимаю, где там, в любви, фундамент, а где вершина… Думаешь, я помешана на сексе… – Анна с удивлением увидела, что Любаша вдруг заплакала. – Да я, может, была бы самой верной и самой любящей женой!.. Да только где он, этот молодой принц, который зарабатывал бы хоть чуть больше чем я?..

– Мой тоже копейки приносил… – сочувственно вздохнула Людмила. – Поэтому и слинял к богатой…

– А что, ухажёров не было совсем? – спросила Анна.

– Ну почему же. Были. Только сплошь не Рокфеллеры… Это потому что я, хоть и симпатичная, но неброская. И очень стеснительная.

– Я этого не заметила, – усмехнулась Анна.

– А я от отчаяния стала хамить. Ага! Так бывает, поверь, когда человек так настрадается от своей скромности, что вдруг, неожиданно для самого себя, в какой-то момент превращается в развязного циника… Вот и ты увидела мой цинизм, но не увидела душу…

– Ну ещё бы я у любовницы своего мужа стала разыскивать душу… Какая тут может быть душа?.. – Анна немного помолчала, внимательно посмотрела на девушку. – Но эта твоя неожиданная откровенность… Я увидела тебя совсем другой… И поняла… Есть всё же душа… Есть… Заблудшая и израненная… и не меньше, пожалуй, моей израненная…

– А ты знаешь, – Любаша заметно обрадовалась неожиданному развороту разговора с человеком, которого ещё совсем недавно ненавидела так, что даже попыталась отравить его, – я рада, что мы с тобой, начав с враждебной перебранки, всё-таки сумели раскрыть друг перед другом свою боль… Я рада…

– И я… – призналась Анна. – Не ожидала этого, честно говоря…

Дмитрий, уже довольно долго сидевший в позе лотоса в кругу своих новых загробных друзей, вдруг вскочил на ноги и закричал в отчаянии:

– О боже праведный, спаси-помоги! Я больше так не могу! Не могу больше!.. Я сейчас умру!..

– Так уже ж отбросил копыта! Второй раз, что ли? На бис?.. – искренне удивилась Людмила.

– Грубая ты всё-таки, Люська! – отвернулся от неё Виктор.

– Не обученная я придворному этикету! – обиделась Людмила. – Тоже из барака! А там – какой этикет?.. И чужая душа для меня тоже – потёмки…

– А я вот понимаю мужика, – сочувствующе посмотрел на мечущегося по моргу Дмитрия Виктор. – Разобрался, наконец-то, в лабиринтах заблудшей души…

Из затемнённой стороны стола Дмитрия, сразу не замеченный никем, вдруг появился Бог. Он был по-прежнему в белом балахоне до пят, со светящимся нимбом над головой и с крестом в руках. Бог прошёл в промежуток между столами и подошёл к сидящим на полу в центре помещения Людмиле и Виктору и к вскочившему в отчаянии на ноги Дмитрию. Дмитрий раньше всех увидел Бога и заворожено, почти с самого момента его появления, следил за его приближением.

– Ох и беспокойный же ты, Димка!.. Нет от тебя передыху никакого… – выразил своё недовольство поведением Дмитрия Бог. – Ну что тебе ещё приспичило?..

Дмитрий рухнул перед Богом на колени, сложил ладошки домиком перед своим лицом, посмотрел снизу-вверх на Бога так, как, наверное, не сможет посмотреть даже умирающий с голоду на того, в руках кого он видит спасительный для себя кусочек хлеба:

– Боже мой праведный! Умоляю тебя! Оживи меня, ради бога!

– Ради меня?..

– Ох, прости меня, ради… – стал запинаться от волнения и растерянности Дмитрий, – …ну… фигура речи такая…

– Не поминай моё имя всуе, сынок…

– Всё, не буду! Клянусь бо… – осёкся Дмитрий.

– Ну ладно… Знаю, вы, люди, и по поводу и без повода меня вспоминаете… Так, значит, опять живым хочешь стать?

– Да-да-да! – горячо и страстно подтвердил слова Бога Дмитрий. – Хочу назад! Я всё понял! Всё-всё-всё! Я больше…

– Он больше не будет… – перебил его мольбу Виктор.

Дмитрий со злостью посмотрел на Виктора, повернулся к Богу:

– Скажи мне, Боже, а душу убить можно?..

– Ещё как! – воскликнул Бог. – Душу-то как раз нередко убивают раньше тела… А что?..

Дмитрий показал на Виктора:

– Да вот хочу прихлопнуть эту назойливую муху… Достал уже!..

Бог укоризненно покачал головой:

– Ребята, ну как же так! Вы же души!..

– А у них душевный конфликт… – хихикнула Людмила.

– Ладно, Дмитрий, я вижу, ты решил со мной пошутить… – Бог сделал движение, похожее на намерение повернуться и уйти.

– Нет-нет-нет! – испугано затараторил Дмитрий. – Извини! Прости! Я больше…

– Он больше не будет… – скорость, с какой Виктор в очередной раз перебил Дмитрия, свидетельствовала о том, что он, видимо, уже не испытывал последствий предсмертной ломки от передозировки, от которой, собственно говоря, и стал клиентом этого невесёлого заведения.

– Ну вот как тут не думать об убийстве!.. – показывая на Виктора, возмутился Дмитрий.

– Ну всё, я пошёл… – Бог недовольно оборвал тираду Дмитрия о желании убивать. – Мне не до шуток…

Дмитрий вновь просительно сложил ладони домиком:

– Не уходи, прошу тебя, не уходи!.. Пойми меня, Боже, я действительно хочу вернуться! Я хочу всё исправить! Ведь я разрушил всё, что только можно было разрушить! Вот правильно ты говоришь, что душу убивают раньше тела! Я целый год методично и бессовестно убивал душу этой прекрасной женщины, – он протянул руку в сторону жены, – у которой, я не знаю, как хватило сил, выжить от таких издевательств!..

– А я вот не выжила… – вклинилась в поток слов Дмитрия Людмила. – Убила меня…

– Бутылка… – Виктор опять был скор на комментарий.

– Какая бутылка! – возмутилась Людмила. – Жизнь убила!.. – вдруг спохватилась, посмотрела внимательно в сторону своего стола. – Ох, я ж забыла!.. – секунду поразмышляла. – Ну ладно… пускай постоит пока… кто там выпьет?..

– Значит, хочешь перестать мучить жену? – спросил Дмитрия Бог.

– Да! Больше ни шагу налево!..

– А как же твой тестостерон?.. – улыбнулся создатель. – Это ж, как говорит твой отец, бешеный ёжик в мужских трусах!..

Дмитрий выставил вперёд ладони, демонстрируя желание что-то намертво ими сжать:

– Да я задушу этого ёжика вот этими руками!

– Так в трусах же не только ёжик!.. – тут же среагировал Виктор. – А вдруг не того задушишь?..

– Зато к любовнице уже не сунется!.. – добавила довольная атакой на вражеский лагерь мужчин-изменников Людмила.

– К жене – тоже… – обратил внимание и на другие последствия ошибки в удушении Виктор.

– Да вы что, это ж моё единственное достоинство! Не-е-т, я только – ёжика… – испугался Дмитрий.

– Обколешься… – припугнул Виктор.

Людмила недовольно посмотрела на внутренние изгибы локтей Виктора, усеянные синими точками от множества уколов:

– Это ты обкололся, придурок! А человек хочет вернуться к любимой жене…

– Да, к любимой! – кажется, впервые согласился с Людмилой Дмитрий. – К любимой!.. – умоляюще посмотрел на Бога. – Оживи меня, Господи, ради… – запнулся, – …ну… ради всего святого!.. Ты же всё можешь! Ведь наверняка уже оживлял кого-то, а? Оживлял?..

– Ну… приходилось… – засмущавшись, сбивчиво ответил Бог, – в исключительных случаях… редко, в общем…

Людмила с интересом посмотрела на Бога:

– А вот когда то в морге кто оживёт, то ещё где… это всё твоих рук дело, да?..

– А чьих же ещё?.. – удивился Бог. – Дьявола, что ли?.. Тот, попадись ему только, сразу – в ад, на сковородку! Губит без разбору человеческие души, гад!.. А я, нет, я смотрю, что за человек, достоин ли…

– Но Димка-то достоин! Хороший парень… Оживи хлопца, а?.. – попросила Всевышнего Людмила.

Бог посмотрел на Дмитрия с сомнением:

– А ты не будешь больше бегать… – показал на Любашу, – …к этой?..

– Ну говорю же – ни шагу налево!.. Всё, завязал!.. – Дмитрий смущённо повернул голову в сторону Любаши. – Тем более что она оказалась моей единокровной сестрой по отцу!..

– Это ж сколько же твой батюшка баб-то осеменил, а?.. – удивилась Людмила.

– Много… – недовольно ответил Дмитрий.

– Да, ты прав, – усмехнулся создатель, – много ещё твоих единокровных братьев и сестёр бегает по свету…

– А интересно, сколько?.. – оживилась Людмила.

– Всё! Без имён и адресов! И так лишнее сказал… – Бог немного подумал и испытующе взглянул на Дмитрия. – Ну а тебя, так уж и быть, я верну к жизни. И не потому, что ты такой уж хороший, как тут тебя выгораживают. Наоборот, слишком много гадостей ты сделал этой действительно прекрасной женщине… – он посмотрел на Анну, по-прежнему сидящую на лавочке рядом с Любашей и о чём-то с ней разговаривающую. – Её мне жалко… Поэтому больше для неё, чем для тебя я сотворю, о чём ты просишь… Может, хоть на старости лет сделаешь её счастливой…

– Сделаю! Сделаю, Боже мой праведный! – радостно закричал Дмитрий. – Обязательно сделаю!

Бог с сомнением посмотрел на подпрыгивающего от бурных эмоций Дмитрия:

– Верится с трудом… Ну да ладно уж, возвращайся к законной жене… И смотри мне, если не исполнишь обещание, опять отправлю сюда в один момент!..

– Без права на условно-досрочное освобождение… – мгновенно уточнил возможный будущий статус Дмитрия Виктор.

– Ну… тут не тюрьма… Но шансов больше не будет… – критически оценил очередную реплику Виктора Бог.

– Скажи, а я буду помнить всё, что со мной тут произошло?..

– Будешь, – уверенно ответил Бог.

– Прямо-таки во всех деталях?.. – удивился Дмитрий.

– Во всех… – подтвердил Всевышний.

– А рассказать ну хоть кому смогу?..

– Нет.

– А почему?

Создатель улыбнулся:

– Ну это уже мои секреты…

– Обидно! Всё знаю, а сказать не могу!..

– Как собака… – мгновенно уточнил Виктор.

– Вот почему все, вернувшиеся отсюда, тулят чушь о каких-то длинных белых коридорах… – осенилась догадкой Людмила. – Не могут сказать правду, да?..

– Не могут… – согласился Бог.

Дмитрий посмотрел на Людмилу и Виктора, повернулся к Всевышнему:

– А может, и их тоже, а?.. Ребята хорошие… Я их, в общем-то, люблю. Просто язвят всё время, и всё невпопад… Забодали маленько… А так ничего, достойные кандидатуры…

– Кандидатуры?!.. – впервые с явным недовольством повысил голос Бог. – Ты, я вижу, Дмитрий, оборзел совсем. Ты сам-то не достоин!.. Просто жену твою, повторяю, жалко… А им, – показал он на Людмилу и Виктора, – какой смысл вновь давать жизнь? Людмила тут же напьётся до белой горячки, и короткая её радость закончится опять в морге… А у Виктора такая была передозировка, что хоть десять раз оживёт, столько же раз тут же мне душу отдаст…

– Так вот почему говорят: богу душу отдал! – вновь продемонстрировала догадливость Людмила.

Создатель поморщился:

– Люся, правду Димка сказал, невпопад встряёшь… – повернулся к Дмитрию. – Так ты понял, наконец, что к чему?..

– Всё, я молчу! – Дмитрий испуганно приложил ладонь к губам, решительно подтверждая, что рот его теперь на замке.

– Ну вот так-то лучше… Ладно, иди к своему столу и ложись на него.

– А зачем?

– Ну как – зачем? Я же буду приводить тебя, так сказать, в чувство…

– Так приводи прямо тут! Пусть все увидят меня сразу живым и здоровым!

– Чтоб самим утроить здесь количество покойников?.. – удивился непонятливости воскрешаемого Бог.

– Что, неужели попадают?.. – предположил Дмитрий.

– Штабелями… – уточнил Виктор.

Бог усмехнулся:

– Ну… где-то так… Видят тебя лежащим на столе, и вдруг…

– Инфаркт миокарда… – Виктор тут же заранее поставил диагноз тем живым пока ещё посетителям морга, которые могут увидеть, кроме тела Дмитрия на столе, его же, но вполне себе здоровенького, в центре морга.

– И это может быть… Ну ладно, иди, ложись, некогда мне столько времени на тебя тратить… И имей в виду, когда почувствуешь, что сердце забилось, будь очень осторожен, сначала только чуть-чуть пошевелись… ну совсем чуточку… – стал инструктировать возвращающегося в жизнь Бог.