Отец, или Цена родительской любви

– Слушай, Кубосерж, перестал бы ты уже без конца шляться ко мне… – обратился Пётр Иванович к своему надоедливому визави тоном, в котором уже куда более заметна была обыкновенная усталость, нежели недовольство. – Ну коню же понятно, что Игоря тут нет и никогда не будет. Чего тогда, спрашивается, дёргать меня понапрасну? Да и сам ты, вижу, истрепался уже весь совсем. На курортик-то так и не собираешься? Нервишки подлечить…

– Вот изловлю вашего сыночка, Пётр Иванович, – криво улыбнулся Сергеев, – и сразу – на курорт! Нервы действительно истрёпаны уже…

Пётр Иванович вдруг проворчал:

– Да уж лучше изловил бы, чем… – тяжело и протяжно вздохнул. – О-о-о-х…

Сергеев посмотрел на Петра Ивановича с удивлением:

– Вот так та-а-к! Что это с вами, Пётр Иванович? Совершенно неожиданное заявление! С вами что-то явно случилось… Вы какой-то не такой…

– Не такой, не такой, Серёжа… – опять вздохнул Пётр Иванович.

Сергеев чуть не подскочил от удивления:

– Серёжа?.. Ну точно что-то произошло… Ну-ка, ну-ка, давайте, рассказывайте…

– Вот сразу видно следователя: ну-ка, ну-ка, рассказывайте… – невесело съязвил хозяин жилища. – Ты просто человеком бываешь, Серёга? Обыкновенным человеком.

Сергеев рассеяно подумал о чём-то, явно не относящемся к предмету разговора:

– Нет… То есть, вы что имеете в виду? А-а, понял, ну конечно, бываю… дома… Не всегда. Но бываю…

– Бедолага… – посочувствовал Пётр Иванович.

– А вы как хотели? – слегка обиженно воскликнул гость. – У меня ж не работа, а… – взмахнул рукой, – лучше б я дрессировщиком тигров был… спокойнее…

– Слушай, Кубосерж, а давай выпьем! А? – неожиданно предложил хозяин.

– Опять надели броню: Кубосерж… – огорчился Сергеев.

– Ну так что, выпьем? – Пётр Иванович как будто не услышал реплики следователя.

– Я вообще-то при исполнении… – неуверенный голос гостя выдал в нём борьбу желаний: и выпить бы неплохо, и нельзя вроде…

– А я – винца! – попытался мягко настоять на своём хозяин. – У меня есть хорошее… К тому же, уже поздно. Неужто ты от меня на работу поедешь?

– Да если расколетесь и скажете, где сын, я ведро водки выпью!.. – надежда на долгожданный успех промелькнула в глазах сыщика.

Пётр Иванович на секунду задумался:

– Ну что ж, значит, будем пить водку… У меня и закусочка есть… – подошёл к холодильнику, достал оттуда тарелку с нарезанной кружочками колбасой, положил на тарелку две вилки. – Холостяцкая, правда, но вполне себе съедобная. Вот, колбаска… Ну что, хряпнем по стаканчику?..

– А расколетесь?.. – с неуверенной надеждой спросил Сергеев.

– Посмотрим на твоё поведение…

Гость недовольно дёрнул щекой:

– Это называется – шантаж должностного лица…

– Да это ты в броне, Серёга, а не я… – ехидно прищурился хозяин.

Сергеев поколебался ещё секунду, о чём-то сосредоточенно подумал и решительно взмахнул рукой:

– А-а-а, ладно, наливайте!

Пётр Иванович налил два стакана водки. Оба, не чокаясь, осушили их до дна, и стали молча и сосредоточенно нанизывать вилками колбасу и есть. Съев по нескольку колечек колбасы, оба минуту помолчали, видимо, размышляя каждый о своём.

– Ну что, ещё по одной? – спросил после небольшой паузы Пётр Иванович.

– А вам одной мало?..

– Мало…

– Да лишь бы толк был… – вздохнул Сергеев. – Говорю же, ведро выпью…

Пётр Иванович повторно налил два стакана водки:

– Ну и ладненько. Поехали!

Выпили, снова не чокаясь, молча стали закусывать.

– А вы заметили, мы не чокаемся, как будто покойника поминаем… – пьяная улыбка как-то непривычно неестественно искривила губы гостя.

– А так и есть, Сёрежа, так и есть, покойника…

Сергеев с интересом оживился:

– А кто умер? – через мгновение вдруг замер в догадке, осторожно, с паузами, словно боясь спугнуть удачу, громко прошептал. – Понял! Вы имеете… в виду… сына?..

– Его, проклятого, его… – в пустых и усталых глазах Петра Ивановича, казалось, не было никакой мысли, только одна, ничем не измеримая, глухая и недоступная для посторонней души печаль как будто ещё тлела в них слабым угасающим огоньком.

– Так он, что же, умер? – оторопел опьяневший сыщик.

– Ну как сказать…

Неопределённый ответ хозяина явно не устроил Сергеева:

– Вы говорите загадками, Пётр Иванович…

Пётр Иванович усмехнулся:

– Тело не умерло. Живое. Ещё какое живое!.. А вот душа…

– Ну я всё понял! – с надеждой воскликнул довольный гость. – Вы знаете, где он! Мои догадки подтверждаются! Пётр Иванович, ради бога, скажите, где он! Я ведро выпью!.. водки… только скажите!..

– Вот заладил – ведро, ведро… Если бы можно было что-то решить с помощью водки, я бы цистерну выпил…

– Ну а что же вы тогда?.. – неуверенно покачиваясь во хмелю даже на стуле, разочарованно воздел руки к небу Сергеев. – То намекаете на что-то, то…

– Да тяжко мне просто, Серёжа, ох как тяжко, если бы ты знал… – перебил Пётр Иванович. – Я ведь потерял его не сейчас, и не вчера… Много лет уж минуло… Тризну справляю о прошлом, Серёжа…

Сергеев быстро пьянел, язык его уже слушался с трудом:

– А вы выго… воро… выго… вори… тесь… Пётр Иванович… Полегчает, я знаю… А там, глядишь, и скажете мне… наконец, где ваш… сыночек непутёвый спрятался… А? Скажете?..

Пётр Иванович с сожалением и сочувствием посмотрел на Сергеева:

– Зря я тебя напоил. С двух стаканов повело… Хлипкий… А где мой сын, я не знаю.

Сергеев встал, слегка покачиваясь, неожиданно более трезвым голосом спросил:

– А зачем я тогда… пил?.. Вы же обещали, как только выпью, так сразу…

– Ничего я не обещал. А мой сын действительно умер.

Сергеев, неожиданно быстро ставший трезветь, так же быстро, как считанные минуты назад пьянел, настойчиво потребовал от хозяина разъяснений:

– Ну вы же точно знаете, где он, если утверждаете, что он умер! Значит, назовите место, где его тело!.. – с просительно-доверительными нотками в голосе вдруг объяснил свою настойчивость. – Мне надо дело закрывать. Понимаете?..

– Вот-вот, дело закрывать… – печально усмехнулся Пётр Иванович. – Для тебя он не человек, а дело, бумажка… А для меня он сын… Какой бы ни был, но сын… Ты это можешь наконец понять своими канцелярскими мозгами?.. И с чего ты, кстати, взял, что я хотел выдать его тебе?

– Ну… мне показалось…

– Когда кажется, креститься надо… Всё, Серёга, кина не будет! – решительно встал Пётр Иванович, давая слишком настойчивому гостю понять, что никакого «кина» действительно уже не будет. – Давай, дуй домой.

Сергеев, немного покачиваясь, пошёл к двери:

– И всё-таки я уверен, вы что-то явно хотели мне сказать, Пётр Иванович, явно…

Пётр Иванович медленно пошёл вслед за ним к двери, спокойно, неспешно, с секундными размышлениями после каждой фразы, но довольно уверенно и решительно объяснился с гостем:

– Хотел, не хотел… Откуда ты знаешь, что я хотел… Поплакаться в твою душу вдруг захотелось, если уж откровенно… А она у тебя бумажная, канцелярская… Одни протоколы и дела, которые, оказывается, надо как можно быстрее закрывать… И я понял, Серёга, что поплакаться мне некому. Понимаешь? – грустно, по слогам повторил. – Не-ко-му…

Сергеев, оправдываясь, развёл руки:

– Но я же…

Пётр Иванович примирительно положил ему руку на плечо:

– Нет-нет, к тебе претензий нет, Серёжа, ты следователь. Ты не для этого предназначен… А я остался один. Ты понимаешь? Совсем-совсем один… И поплакать даже не с кем…

Сергеев подошёл к двери, сочувственно посмотрел на хозяина, которого за несколько последних минут, как он вдруг осознал, понял куда лучше и глубже, чем за предыдущие три недели не очень весёлого для обоих знакомства:

– Простите, Пётр Иванович… Не думайте, что у меня совсем чёрствая душа… Вот если хирург расплачется над страшным видом распоротого им живота пациента, а? Чем закончится операция, как вы думаете?..

– Да, я всё понимаю… Каждый несёт свой крест…

– Вот именно, каждый – свой…

Пётр Иванович открыл дверь, но перегородил своим телом выход из квартиры:

– Серёжа, скажи откровенно, сколько ему дадут, если поймают?

– Во-первых, Пётр Иванович, я не суд, – замялся сыщик, – и я не знаю, сколько он даст. А во-вторых, я могу предположить, что получит он много, очень много… Ведь убит сотрудник органов. Понимаете?.. И к этому ещё приплюсуют и побег. Ему ведь дали восемь лет?

– Да восемь, восемь… – обречённо вздохнул Пётр Иванович.

– Ну вот, восемь, из которых он и года не отсидел. И ещё, собственно, за сам факт побега причитается… Так что, Пётр Иванович, я вам очень сочувствую и понимаю вас, вы ведь отец…

Пётр Иванович выпустил Сергеева из квартиры, закрыл за ним дверь, повернулся и медленно и устало побрёл в комнату, протяжно вздыхая на ходу и как заведённый повторяя последнее услышанное от Сергеева слово:

– Да, отец… отец… отец… отец…

Глава 3

В квартире Игоря с утра была какая-то гнетущая тревожная тишина: и он, и Настя, перекинувшись после пробуждения лишь несколькими ничего особенно не значившими фразами, уже более часа молчали, не обращаясь друг к другу даже по поводу каких-либо самых мелких бытовых проблем. Игорь всё это время, одетый в сорочку и джинсы, закинув руки за затылок, лежал на диване и сосредоточенно о чём-то думал. Настя в возбуждении молча ходила по комнате, время от времени покачивая головой от каких-то, настойчиво преследующих её мыслей.

Неожиданно Настя прервала общее долгое молчание:

– Ну что, Игорёк, на отца, видать, надежды нет?..

Игорь раздражённо сморщился:

– Выходит, нет… На мораль давит, гад… Иди сдаваться, говорит… Вот и вся помощь…

– Но надо же что-то предпринимать! – она стала двигаться по комнате быстрее и нескрываемо нервно. – И немедленно! Бездействовать нельзя! Время-то идёт! И идёт оно явно не в твою пользу!

– Да уж, ещё как не в мою… – вздохнул Игорь. – Отпуск, который дал мне Тихий, кончается через полмесяца… Три месяца всего дал… А дальше – запрягайся, беглый зек, в бурлаки! Отрабатывай должок! Но я-то к его людям не заявлюсь, я знаю это точно… И вот тогда и начнётся… Ой что начнётся!..

Настя с интересом посмотрела на Игоря:

– Кстати, ты мне так и не рассказал, какое же всё-таки задание дал тебе Тихий. И на какой срок?

– Хм… – усмехнулся Игорь – Я же говорил тебе, это не задание, это рабство, причём бессрочное…

– Так уж и бессрочное?.. – в её голосе всё ещё звучал, правда, уже не очень уверенный, оптимизм. – Всему есть начало и конец, Игорёк…

– Всему, Настя… всему… – грустным эхом отозвался он. – И рабству есть конец… Конечно, есть…

– Так какой тогда конец? Ну?! Говори же! – надежда на лучшее опять, кажется, вдохнула в неё ставшую уже помаленьку угасать энергию.

– Смерть раба… – равнодушно ответил Игорь.

– О господи! – в отчаянии вскрикнула она. – Ну неужели всё так безысходно?!

Игорь сел на край дивана:

– Абсолютно всё. И вообще, Настя, не задавай мне больше вопросов о моих отношениях с Тихим. Всё равно ничего не скажу. Давай лучше думать, как выпутаться из этого дерьма. Ведь мне нужно не просто куда-то исчезнуть, мне надо исчезнуть так, чтобы не нашёл сам Тихий! Ты это понимаешь? Скрыться от Тихого – это тебе не с полицией а прятки играть! У него связи не только по всей стране, за бугром найдёт!

– Ну ты, наверное, всё-таки преувеличиваешь его силы, Игорь.

– Ты там не была… Просто не знаешь, что такое попасть в должники к авторитету. У меня теперь два пути. И оба кончаются смертью. Либо здесь его люди пришьют, если найдут, либо в камере, если сдамся или поймают…

– Но за что? За что убивать-то тебя? – удивилась Настя.

Игорь тупо посмотрел на Настю как на человека, который, как он, видимо, подумал, не способен понимать элементарные вещи:

– Да-а-а, тяжело разговаривать с человеком, знающим жизнь только по детективным сериалам… Но даже там, Настюха, показывают, как убирают свидетелей…

– Это значит, ты такой важный свидетель?.. – Настя продолжала демонстрировать довольно слабое знание законов криминального мира.

– Ну как тебе сказать… Я вошёл в его дела, понимаешь?.. Мне даны вполне определённые задания… Дан адрес посредника… Чего тут непонятного?

– Ну теперь понимаю… – задумалась о чём-то она. – Свидетель их тёмных делишек…

Игорь усмехнулся:

– Хм, тёмных… Я сам уже давно не светлый… В общем, там цепочка целая, и проколов в ней быть не должно. А слабые звенья цепи убирают… безжалостно убирают…

– А почему тебе дали целых три месяца?

– Тихий сказал, три месяца мои люди будут проверять всю твою подноготную, а там уж не взыщи: или князь, или – в грязь… Пока я знаю только одного его человека, к которому должен заявиться. А потом… – немного подумав, он вдруг решительно махнул рукой. – Да не будет никакого потом! Не будет, я так решил!

– Тогда, тем более, нам надо действовать быстро! – в настроении Насти тоже появилась прежняя решительность. – И не останавливаться ни перед чем!

– Да знать бы, как действовать! Что делать-то! Ты знаешь?

– Знаю! – она снова стала излучать оптимизм и уверенность в себе.

– О-о-й, – застонал в сомнении Игорь, – опять типа бычков-поросят!.. Нет, Настя, видно, путь у меня остаётся только один…

– Какой?..

– Пустить всё-таки себе пулю в лоб. Из того же пистолета, из которого я угробил этого несчастного офицера…

– Ну тогда уж лучше пустить её в лоб… – она остановилась, неуверенно посмотрела прямо в его глаза. – Ну… ты знаешь, в чей…

Игорь резко встал, быстро подошёл вплотную к Насте, вцепился ей в плечи:

– В чей?.. Ну-ну, говори, в чей? Да ещё и, оказывается, я знаю, в кого стрелять!.. Ишь ты, какая! Ну, давай, говори! В чей лоб я должен пустить пулю?!

Настя вырвалась из цепких объятий Игоря, с опаской отошла немного в сторону:

– А что ты так удивляешься моим словам? Как будто бы сам об этом варианте решения проблемы не думал!..

Игорь стал медленно и угрожающе приближаться к Насте:

– Ты что это имеешь в виду, а? Ты на что же это намекаешь?!..

Настя тоже предусмотрительно двинулась в сторону от Игоря с той же скоростью, на ходу язвительно замечая:

– Сам факт того, что ты так встревожился от моих слов, говорит о том, что ты думал именно об этом!.. Ну признайся, Игорь, признайся!..

Игорь неожиданно остановился, развернулся в сторону стола, медленно подошёл к нему, устало и грузно опустился на стул, вяло ответил:

– Да какой уже тут смысл разыгрывать дешёвый спектакль?.. Да, думал… Ну и что? Толк-то от этого какой?..

– Ну как – какой?! – приободрилась она. – Быстрее продадим обе квартиры! И сразу – на запад!

– Ага, на запад, где, как говорит отец, ждут, не дождутся зека Свирина… – раздражённо засмеялся он. – Своих им не хватает… Прав отец, к сожалению. Ничего мы там не добьёмся…

– Дурак ты, Игорь! Квартиры в центре города! Обе двухкомнатные! А город наш миллионник! Цены на жильё чуть ниже, чем в Москве! Ты знаешь, сколько денег мы выручим?..

– Ну, допустим, много. Ну и что?

– Да деньги – это всё! – Настя уже снова буквально кипела уверенностью, которая ещё совсем недавно, кажется, уже начинала покидать её. – Это та самая власть над людьми, которую ты почему-то счёл миражом! За деньги всё можно купить! Даже совесть человеческую!..

– Это ты точно приметила, – усмехнулся он, – в первую очередь – совесть… – посмотрел на неё с грустью. – Страшный ты человек, Настя… Страшный… Но я в цугцванге, куда ни ткнись, везде ещё страшней…

– Значит, выбирать не приходится… – она была нескрываемо довольна развитием событий в последнюю минуту, замечая колебания Игоря. – А выбирают всегда меньшее из зол… Это зло, уверена, меньшее…

– А продавать-то как будем? – после нескольких секунд раздумий спросил вдруг Игорь. – Я беглый зек, а ты всего лишь квартиросъемщица. Кто будет продавать квартиры, а?..

– А ты уговоришь отца, чтобы он написал завещание на меня! – уверенно ответила Настя. – На обе квартиры.

– На обе?.. – Игорь удивился так, будто в данной ситуации самое важное, что речь идёт об обеих квартирах отца.

– На обе.

– На каком основании?

– Как твоей жене… – ответила без колебаний Настя и тут же не очень уверенно добавила, – гражданской… А как только напишет… – замялась на мгновение, – ну… сам понимаешь… у нас ведь другого выхода просто нет…

– Да-да, нет… – Игорь, казалось, не говорил, а думал вслух. – Хотя один выход, как говорит отец, только у съеденной пищи… – несколько секунд помолчал, затем медленно и с паузами тихо проговорил, – однако… в этом, видимо, что-то… есть… Что-то есть… Да… – оживился, тоном, оправдывающим сказанное, добавил, – а что? Он явно толкает меня в объятия правосудия, как будто не понимает, что живым из этих объятий я не выберусь…

– Конечно, Игорёк! Конечно! – с радостной надеждой воскликнула Настя. – Именно так! Он ведь тебя фактически убивает этим! Так что, получается, ты обороняешься…

Игорь посмотрел на неё с сомнением:

– А ты-то что так радуешься? Как будто в лотерею выиграла… Твой-то интерес тут в чём?..

– Ну как в чём, – насторожилась она, – Игорёк, как в чём? Я же твоя жена! Куда ты – туда и я! Ниточка за иголочкой…

– И будешь вместе со мной нелегально?.. по Европе?.. всю оставшуюся жизнь?.. – ещё более засомневался он. – Ох, Настя… Я ведь уже заметил, ты, мягко говоря, удобства любишь…

– А кто ж их не любит? – игриво парировала она. – И кто сказал, что мы с тобой в Европе будем жить без удобств?.. Да мы там так развернёмся! У-у-х!

– Ух, воскликнул петух, приятно вытаптывать курице пух!.. – язвительно среагировал на фонтанирующий оптимизм Насти Игорь.

– Ну чего ты всё язвишь, Игорь? – недовольно откликнулась она. – Всё шутишь. А тебе ведь, кажется, не до смеха! Не так ли?..

– А я смеюсь, когда уж совсем плохо… – улыбнулся он какой-то недоброй улыбкой. – В отца пошёл… – задумался на миг. – Завещание… Гм… Отец, во-первых, не согласится…

– На что?

– На завещание. Он не дурак, Настя. Сразу поймёт, что мы задумали… А во-вторых…

– О-о-х, ну какой же ты мрачный тип! – с возмущением перебила она. – Во всём сомневаешься!

Игорь посмотрел на неё с сожалением:

– Просто совесть мучает, Настя… Или её остатки… – подумав мгновение, неуверенно и сбивчиво добавил, – да, скорее всего, остатки… Ибо обсуждать убийство отца при полной совести вряд ли возможно…

– Да ладно, совесть, совесть! – вспыхнула она возмущением. – Ты уже у последней черты, практически погиб уже, а ему, видите ли, в коммуналку не хочется!..

– Да дело-то не только в этом… – вздохнул Игорь.

– Ну а в чём ещё? Что ты всё время сам себе выдумываешь какие-то проблемы!

– Ну вот сама подумай, Настя, как мы там, на западе, развернёмся, чтобы прямо у-у-ух, как ты говоришь? Ну как? Легально нельзя, а нелегально там уже давно всё самое сладкое поделили местные упыри…

– Ну с таким настроением, – вскипела она, не скрывая своего раздражения колебаниями Игоря, – действительно, остаётся только пустить себе пулю в лоб!

– Ну зачем ты так уж прямо уж… Хотя… сказал же, я думаю над этим вариантом…

Оба на некоторое время замолчали. Настя вновь, молча и сосредоточенно о чём-то думая, стала ходить по комнате. Игорь опять лёг на диван, закинув руки за голову.

Вдруг Настя решительно выкрикнула:

– Так, Игорь, хватит тут хандрить! Ты просил меня придумать что-то стоящее?

– Ну просил… – равнодушно откликнулся он. – И что?..

– А вот что! – Настя снова была полна вдохновенного оптимизма. – Я всё придумала! Вот прямо сейчас и придумала!

– Прямо сейчас?.. – у Игоря уже постепенно закрывались глаза, хотя он ещё слабо сопротивлялся надвигающемуся сну.

– Да, прямо сейчас! – радостно откликнулась она.

Игорь вяло, сонно, с паузами, какие бывают в речи, когда человек начинает засыпать, еле-еле выговорил:

– Шустрая… как… детский… понос…

– Шути, шути, – уже буквально ликовала от какой-то пришедшей ей в голову идеи Настя, – а я придумала всё равно дельный ход!

Игорь повернулся на бок, устало, засыпая, с трудом выдавил:

– Ну давай, трепись… А я подремлю пока…

– Нет, погоди дрыхнуть! – резко дёрнула она его за плечо. – Я, правда, дело придумала!

– Ну говорю же, трепись… – в полусне Игорь уже едва соображал, что говорит, – про… бычков, про… – зевнул, засыпая, – поросят…

Настя стала сильно тормошить его:

– Да слушай же ты!

Игорь почти проснулся от серьёзной встряски, полученной от Насти, вяло спросил:

– Ну чего пристала? Я устал, спать хочу…

Настя ещё решительнее затрясла Игоря за плечи:

– Нет, ты меня выслушаешь!

Он открыл глаза, приподнялся на локте, с удивлением посмотрел на неё:

– Ну ладно, раз так борзеешь, может, и придумала что…

– Ещё как придумала! – решительность Насти почти разбудила его. – Нам надо выбить из отца завещание? Надо, спрашиваю?

– Ну… – всё ещё в лёгком полусне неуверенно промямлил он, – желательно…

– Не желательно, а обязательно! – казалось, она уже готова была, пройти даже сквозь стены, если это понадобится для дела. – Это твой единственный шанс! Но для этого мы теперь поведём разговор с твоим отцом совсем по-другому!

– Как это – по-другому? – в небольшом плену ещё владеющих им остатков сна, но уже с некоторым интересом спросил он.

– А вот как, слушай!..

Глава 4

Пётр Иванович сегодня вновь появился в квартире Игоря. И сделал он это с утра пораньше, потому что чувствовал, что после его последнего общения с сыном и Настей, которое ему очень не понравилось и заставило серьёзно задуматься о перспективах их дальнейших взаимоотношений, сегодняшний разговор будет не просто длинным и сложным, но что он вполне может окончиться принятием кардинальных и резких решений с обеих сторон. Он чувствовал это и своим видавшим виды далеко не молодым уже разумом и, главное, – давно и изрядно уставшим от многих жизненных испытаний изношенным и больным сердцем.

Пётр Иванович, Игорь и Настя, как всегда, расселись вокруг стола, стоявшего в центре смежной с квартирой Петра Ивановича комнаты Игоря.

– Отец, ты знаешь, – заговорил непривычно вкрадчивым для него голосом Игорь, – мы решили с Настей не суетиться, не спешить никуда…

– Не суетиться? – удивился Пётр Иванович. – Гм, странно… Только что с ума сходили оба: цейтнот! нет времени! действовать немедленно! И вдруг – никуда не спешить?..

– Да, отец, никуда. – Игорь по-прежнему выглядел очень спокойным и необычайно вежливым. – А зачем нам торопиться? Меня везде ищут. И не только полиция… Чуть куда дёрнусь, сразу обнаружат – что в Сибири, что в Европе… Ты абсолютно прав. Не зря ты, уходя от нас последний раз, советовал нам подумать. Вот мы и подумали.

– И надумали сидеть здесь?

– Именно… – немного менее уверенно подтвердил Игорь.

Пётр Иванович с сомнением покачал головой, хмыкнул:

– Гм… странно… – с иронией посмотрел на сына. – И что же, так и будешь взаперти всю оставшуюся жизнь никуда не спешить, сынок?..

– Ну не всю, конечно… – чуть смутился Игорь. – Но несколько лет – точно. А может, не так уж и мало лет. Кто знает, как всё сложится дальше?..

– И что ж ты будешь немало лет делать в четырёх стенах-то?

– А ты купишь мне беговую дорожку, чтоб я не захирел физически, и компьютер… Купишь?

– Да это не проблема, сынок. Куплю, конечно. Деньги, слава богу, есть.

– Есть?.. – с интересом оживилась Настя.

Пётр Иванович посмотрел на Настю внимательно, хитро и едва заметно ухмыльнулся:

– Да, есть…

– А откуда, интересно… – было видно, как говорят в таких случаях, невооружённым глазом, что Насте это действительно интересно.

– Интересно?..

– Ну можете не говорить… – не очень убедительно продемонстрировала она лёгкую обиду. – Я ведь просто так, из спортивного интереса…

– А-а-а, ну раз из спортивного… – усмехнулся он. – Сапожная мастерская у меня была когда-то.

– Да-а-а?.. – удивилась она. – И доходная?..

– Очень. От клиентов отбою не было.

– Так-таки и не было?.. – наиграно-кокетливо переспросила она, опять довольно фальшиво пытаясь доказать, что интерес у неё к этому вопросу действительно не более чем спортивный.

– Клянусь вчерашним ужином! – шутка Петра Ивановича никак не отобразилась в его внимательно-изучающих и грустных глазах.

– Что ж вы там такого делали, что…

– Да просто тогда были так называемые лихие девяностые, – перебил он, – когда гораздо дешевле было сшить обувь или отремонтировать, чем покупать новую. А я ещё, к тому же, свою будочку поставил рядом с рынком, где товар тоже дешевле, чем в магазинах… Народ, естественно, валом валил на дешёвый рынок, а на пути, – нате вам, здрастьте! – моя мастерская! И тоже дешёвая!.. Улавливаешь, какой я хитрый?..