Контактёр Книга 1. Ледяной бумеранг

Теряя терпение, мужчина громко, почти крича, произнес:

– Откройте, милиция! Я же слышу, как вы внутри ходите! Ну что за детский сад?

– Подождите, пожалуйста, – раздался из-за двери голос, принадлежащий пожилой женщине, – сейчас открою.

Дверь квартиры отворилась с таким скрипом, постепенно переходящим в скрежет, что оперативник подумал, будто перед ним разверзаются врата в чудовищном замке какого-нибудь злого волшебника из народных сказок. Только вместо бабы-яги внутри помещения стояла небольшого роста сухенькая старушка, которая смотрела на Артёма любопытными, прищуренными глазами.

– Ну, наконец-то, – с облегчением заметил милиционер, показав ей своё удостоверение, и продолжил. – Вера Алексеевна? Мне надо задать вам несколько вопросов.

– Да, хорошо, – она сделала приглашающий жест, махнув рукой в сторону, – проходите в комнату. Только говорите громче – я очень плохо слышу.

Артём вошёл в квартиру и далее – в сторону указанной комнаты.

Старушка стала закрывать дверь. Долгову показалось, что шум, издаваемый ею, стал ещё более противным, вследствие чего он поднял уровень его омерзительности до звуков, издаваемых вратами ада. Сам процесс запирания занял у неё почти минуту времени. Когда всё стихло, Долгов отдал должное терпению соседей, которые имели «удовольствие» каждый день слушать эти звуки.

– Вера Алексеевна, – начал он громко, чтобы пожилая женщина могла хорошо его расслышать, расположившись на предложенном ему стуле, – мне стало известно, что вы подкармливаете бездомных собак, живущих в округе. Что вы можете сказать об этом?

– Да, подкармливаю, – начала спокойно она, – именно потому, что они бездомные собаки. А стали они таковыми благодаря бессердечности и жестокости людей. Ведь большинство из них ранее были домашними питомцами. И именно из-за поступков и действий людей они лишились этого дома. А я, по мере своих возможностей, пытаюсь хотя бы частично исправить это и помочь им. Тем более что они спокойные и неагрессивные животные.

– Вот тут позвольте с вами не согласиться, – возразил ей милиционер, – насчет отсутствия агрессивности местных собак. Три дня назад…

– Да, да, знаю, – нетерпеливо перебила его старушка, – вчера я видела нашего участкового – Смирнова. Он мне рассказал, что три дня назад на лесной дорожке нашли тело мужчины, которого, якобы, загрызли собаки. И что в этом отчасти есть моя вина, так как это я их подкармливала, и поэтому они здесь живут. Но я этому не верю. Не думаю, что обитающая в нашем районе стая могла это сделать. Я этих животных хорошо знаю. Их вожак – помесь кавказца. Несмотря на данное обстоятельство, этот пёс совсем не агрессивен в отношении людей. Не знаю, представители рода человеческого или жизнь его этому научили, но он сам очень спокойно относится к жителям окрестных домов и всем собакам в стае не позволяет агрессивно вести себя в отношении нас. Вожак может рыкнуть или «поставить на место» непослушного собрата, но каких-либо враждебных действий от него лично я никогда не видела. Да и других это тоже касается. Я считаю, что именно эта сформировавшаяся группа животных не пускает сюда других агрессивных и неадекватных собак.

– Значит, число животных, обитающих в окрестностях и подкармливаемых вами, стабильно? – спросил, внимательно слушавший, оперативник. – Давно вы их в таком составе знаете?

– Состав стаи не менялся давно. Последняя особь, которая закрепилась в ней, появилась где-то полгода назад. Вожак строго следит за всеми. Те, кто пытается ему перечить, изгоняются им. Долгое время всего в стае было одиннадцать собак. Пять животных, включая вожака, – крупные особи, четыре особи – среднего размера, и две – совсем небольшие. А вот в последний раз, когда я им давала еду, это было вчера утром, их было всего восемь. Трех крупных кобелей не было. Не знаю, куда они пропали. А сегодня утром приехала ветеринарная служба, что-то там из отлова собак. Я знаю – это ваш Смирнов их вызвал. Я не стала на это смотреть. Ушла оттуда. Завтра пойду гулять, посмотрю, может, кто-нибудь из стаи остался.

Она тяжело вздохнула и печально продолжила:

– У меня ведь никого из родственников нет и поэтому живу я одна. А эти животные всегда отвечали мне лаской, столько приятных эмоций давали.

– Понятно, – заметил Артём, вынув из папки последнее фото Виталия Сергеевича, и показал его пожилой женщине. – Посмотрите внимательно. Вы знаете этого человека? Может быть, видели его где-нибудь?

Вера Алексеевна подошла к комоду, стоявшему у стены, и, вынув из ящика очки, одела их на нос. Оперативник, увидев это «оптическое приспособление», подумал, что его оправа была сделана из того дуба, под ветвями которого царь-кощей над златом чах.

Старушка внимательно посмотрела на фотографию, задумалась, видимо, роясь в закромах памяти, и спустя какое-то время уверенно заявила:

– Нет, его я не знаю, и никогда раньше не видела.

Милиционер положил фото себе в папку, записал все необходимое и, поблагодарив пожилую женщину, направился в сторону входной двери. Не дойдя до неё совсем немного, он развернулся и произнес:

– Вера Алексеевна, я понимаю, что вы плохо слышите. Также я осознаю, что любому, даже «ангельскому» терпению приходит конец. А ещё, я не исключаю того, что когда-нибудь мне придётся приехать сюда, чтобы раскрыть преступление, по которому вы будете проходить в качестве потерпевшей, а ваши соседи – подозреваемыми. И причиной его совершения будет являться то приспособление, которое закрывает вход в занимаемую вами квартиру. А вернее звук, который оно издаёт. Поэтому, если вы найдёте и дадите мне одноразовый шприц, машинное или хотя бы растительное масло, я попытаюсь устранить эту причину путем смазывания петель на том листе железа, который вы называете дверью.

21

Артём вошел в кабинет начальника розыска майора Сорокина сразу после утреннего оперативного совещания. Тот сидел, как обычно, за рабочим столом в куче бумаг и документов. Подняв глаза от очередного листа и посмотрев на подчиненного, он немного печально спросил:

– Ты всё, уже в отпуске?

– Да, с сегодня и до пятого февраля двухтысячного года включительно. То есть на работу выйду только в следующем году.

– Везёт же некоторым, – с завистью отметил начальник, – а кому-то «пахать». Ты всё успел закончить? Сдал, ответил, исполнил? Все отметки сделал в журналах? А то я ещё не смотрел, что мне там по тебе секретариат подготовил.

– Да всё сделал и отметил. Кроме одного материала. По Павлову.

– Это, которого собаки…?

– Да, именно.

– А в чём проблема?

– Ну, во-первых, тело ещё официально не опознано. Родственников у погибшего нет. Бывшая жена его опознать может, но в данный момент она находится на больничном. Я с ней разговаривал. Она обещала мне, что постарается в кратчайший срок это сделать. Во-вторых, ещё нет заключения в бумажном виде от медэксперта.

– Понятно. А ты с ним разговаривал? Что он сказал?

– Он говорит, что смерть наступила в результате удушения, которое совершил зверь похожий на крупного пса. Очень крупного. Все остальные повреждения на теле были оставлены животными, с большой долей вероятности, являющимися собаками.

– Чудненько. Как опознание и заключение медэксперта будут у тебя – сразу выноси постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Только не тяни с этим. Желательно это сделать до праздников, в следующий год надо как можно меньше материалов переносить. Ну, ты сам знаешь.

– Знаю. Только мне кое-что проверить надо. Поэтому дай, пожалуйста, завтра мне машину. В Нижний Новгород съездить надо.

Глаза начальника от удивления стали занимать на его лице неестественно много места. Он возмущенно заговорил:

– А чего только машину? Почему не вертолет? Или дирижабль? – немного успокоившись, майор продолжил. – Обоснуй и объясни для чего тебе нужно на служебной машине добраться до города Нижний Новгород, который расположен в другом субъекте Российской Федерации. Что ты там делать собираешься?

– Петрович, не кипятись, – мягким голосом произнёс Артём. – Есть у меня по этому материалу определенные предположения. Чтобы подтвердить или опровергнуть их, мне нужно в Нижнем Новгороде кое с кем поговорить и, если получится, посмотреть кое-какие бумаги. Ну что ты так разволновался? Завтра суббота – практически выходной день. Если сегодня в течение дня и последующей ночи ничего сверхординарного не случится, то одна служебная машина будет тебе не нужна. До Нижнего, всего то, чуть более двухсот километров. За бензин я заплачу сам, с пробегом – тоже порешаю. Управлять автомобилем буду аккуратно, вести себя там осторожно. Аки лань горная. Я тебя когда-нибудь подводил? Приеду туда, поговорю с человеком, посмотрю документы – и всё. Никого я там задерживать не собираюсь. Ну, дай машину, пожалуйста.

Сорокин, смотря оперативнику прямо в глаза, спросил:

– У тебя какой-то свой интерес по этому материалу? Ты этого Павлова знал раньше? Чего ты в этом простом материале роешься?

Артем, не отводя взгляда, решительно и жестко ответил:

– Да, знал. Да, для меня этот материал – дело принципа. Поэтому и роюсь в нём. Так дашь машину?

Начальник повернул голову к окну. Встав из-за стола, подошёл к нему. Он почесал лоб. Тяжело вздохнул. Потом медленно и тихо выдохнул. Было видно, что майор тянет время, обдумывая все за и против. В какой-то момент, приняв окончательное решение, он сел обратно за стол и спросил:

– А ты за какой машиной закреплён?

– За ноль сорок шестой, шестёркой.

– Хорошо, бери. Но только, если сегодня в течение суток и ночью ничего не случится. Документы на машину утром возьмёшь. Если завтра меня на работе не будет – оставлю их в дежурке. С бензином сам разберёшься. В субботу вечером обязательно мне позвони, чтобы я знал, что у тебя всё нормально. И потом, как приедешь, обратно – тоже звякни. Всё понятно?

Глава 2

1

В субботу утром дорога на Нижний Новгород была свободна, поэтому Артём двигался по ней спокойно, понимая, что даже не особо торопясь, он доедет туда часа за три. Сидя за рулем, слушая, как монотонно работает мотор, и, ощущая, как ходовая достаточно мягко отрабатывает неровности, он получал удовольствие от самого процесса управления транспортным средством.

Вчера вечером Долгов созвонился с племянницей погибшего Николаева Олега – Катей. Она сказала, что ее папа – брат погибшего, приедет сегодня ночью. Поэтому если Артём приедет в субботу после обеда, то сможет встретиться с ним и поговорить. А все оставшиеся бумаги погибшего она собрала и подготовила для него.

Несмотря на повод данной поездки, настроение у оперативника было позитивное. Все-таки у него начался отпуск, и он на машине едет в другой город. Милиционер представил, что направляется не по рабочим вопросам, а в путешествие. И настроение поднялось ещё больше. Тем более, что сама поездка обещала быть нетяжелой…

– Добрый день, – поприветствовала его девушка двадцати двух-двадцати пяти лет на вид, представившись просто, – Катя.

– День добрый, – ответил оперативник, пройдя в квартиру, – Артём. Очень приятно познакомится воочию.

Она жестом пригласила его в комнату, неторопливо и мелодично говоря:

– Это жилплощадь дяди Олега. Она большая, трехкомнатная. Особой личной жизни у него не было. Поэтому одному в таких хоромах ему было скучно жить. Вот я после окончания института и переехала к нему на время. Так как у моего папы, помимо меня, ещё трое детей, то и он был не против этого.

– Значит, ваш дядя не женат? И детей у него тоже нет? – спросил оперативник, рассматривая картины и фотографии, развешанные на стенах внутренних помещений, отметив про себя, что квартира, как ранее отметила Катя, была большая и просторная.

– Нет. Он давно в разводе. Бывшая супруга лет десять назад уехала за границу. Там и осталась. С тех пор о ней ничего не было слышно. Дядя о ней мне ничего не рассказывал. И детей у него тоже нет. Но он о своей жизни совсем не любил говорить. Почти всегда на работе пропадал. Так что вам от меня пользы будет мало.

– А где и кем он работал?

– Ой, извините. Тоже толком не знаю. Кажется, в какой-то частной компании. Но чем она занимается – не знаю. Я же вам сказала, что дядя не любил о себе говорить. Когда он был дома, то в основном расспрашивал меня о работе, друзьях, увлечениях. Чаще на нейтральные темы разговаривали. Так что вам моего папу придётся подождать – он то точно о дяде Олеге больше моего знает.

– А когда ваш папа подойдёт?

– Он вчера поздно ночью приехал. Отоспится, приведет себя в порядок и придёт. Наверное, часика через три будет. Я ему о вас всё рассказала.

– Понятно, – оперативник вошёл в самую маленькую комнату и остановился перед столом, на котором лежали несколько стопок бумаг, – это документы вашего дяди?

– Да, они. Всё что осталось. И комната тоже его.

– И последний вопрос, – милиционер понимал, что ответ, скорее всего, будет отрицательным, но задать он его должен был. – А вы кого-нибудь из бывших сослуживцев дяди знали? Вам известно, что он раньше был военным?

– Я знала, что он когда-то служил. Но где, когда и с кем – нет.

– Понятно. Тогда я начну смотреть, – оперативник головой показал на бумаги, – раньше начну – быстрее закончу.

– Да, пожалуйста. Не буду вам мешать, – в тон ему ответила Катя и вышла из комнаты, но потом заглянула в неё снова, – если что-то понадобится ещё – зовите.

Артём кивнул, располагаясь в кресле за столом удобнее, так как понимал, что смотреть и читать ему придётся достаточно долго.

Начал он с фотоальбома Николаева. Оперативник в нём нашёл такую же фотографию, какая находилась и у Павлова. Там, где они вчетвером в форме стояли вместе. На ней не имелось каких-либо надписей. И был ещё один снимок, на котором был запечатлен тот же квартет, но только в другом месте и иной обстановке. На его оборотной стороне было указанно, что он сделан в декабре тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Больше ничего имеющего отношения к интересующим событиям Долгов в фотоальбоме не нашел.

Он терпеливо, но быстро просматривал бумаги. Катерина спустя пару часов успела налить ему чашку чая, которую он, не отрываясь от документов, выпил с большим удовольствием. Через каждый час работы он делал пятиминутный перерыв, чтобы немного отвлечься от монотонного изучения документов, дабы «глаз не замылился».

Читая различную переписку Николаева, ему в руки попало письмо, отправителем которого значился Кузнецов Александр Валерьевич, проживавший в городе Петрозаводск. В этом письме автор рассказывал, как он устроился на новое место работы, как знакомится с коллективом, как тяжело приспосабливается, притирается к новым условиям и требованиям. Потом пишущий спрашивал Николаева о его личной жизни, жалел, что не смог приехать на его свадьбу. Он сетовал, что они редко встречаются, и что хотелось бы вновь собраться всей «компанией».

Читая далее, милиционер обратил внимание на следующий отрывок письма: «…Давно нет никаких вестей от Виталика, Никиты и Ивана. А так хочется всех вас увидеть вместе. В последний раз, когда мы виделись, Никита рассказывал о том, как классно у него в лесу, и что в следующий раз собраться всем надо у него. В тот момент, когда он рассказывал нам об этом, я смотрел ему в глаза и видел в них то же выражение, которое было у него в тот день. Это спустя столько лет! Может быть, мне показалось. Мне в последнее время всё реже и реже снится то, что случилось с нами в тот злополучный день. Как бы я хотел забыть его навсегда. Виталий говорит, что с годами будет легче. Но только легче не становится. Во всяком случае, пока. И я вижу, что он и Иван тоже ничего не забыли. Просто, они хорошо делают вид, что это не помнят. Тот мартовский день восемьдесят второго года навсегда останется с нами. Его события будут всю жизнь давить на нас, как позорное ярмо. Будут жрать нас изнутри, не давая успокоиться. И чтобы не говорил Никита, Виталий, Иван, да и ты, я вижу, что подобное испытываете и вы все. Ладно, уже слышу, как ты ругаешься, поэтому больше не стану об этом…».

После этого автор письма вновь перешёл на обсуждение бытовых, жизненных тем, ничего не значащих для Артёма. Письмо было датировано сентябрем тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года.

Оперативник положил это письмо на стол. Он подумал, что нашёл что-то важное. Очень. Пока не понимал, что именно. Но то, что это важно – однозначно.

Долгов с новыми силами углубился в изучение бумаг Николаева. Он провозился с ними ещё часа два, но больше ничего интересного, применительно к произошедшему с Павловым, не нашел.

– Катя, – громко позвал Долгов, – я закончил осмотр.

Девушка вошла в комнату вместе с высоким мужчиной, виски которого были изрядно выбелены сединой.

– Это мой папа, – сказала она, – он час назад как пришёл. Вы так увлеченно занимались бумагами, что мы не хотели вам мешать. Вот.

– Понятно, – оперативник встал и протянул руку, – Долгов Артём.

– Очень приятно, – сказал мужчина, пожал направленную гостем в его сторону кисть, представившись, – Андрей Борисович.

– Андрей Борисович, – быстро произнёс милиционер, предвосхищая подготовленный мужчиной вопрос, – я – сотрудник уголовного розыска. Но здесь действую не как официальное лицо, а по поручению Павлова Виталия Сергеевича. Он попросил меня передать кое-что Николаеву Олегу – вашему брату, и другим своим бывшим сослуживцам по армии. Тумнетувге Ивана – я уже нашёл. Так как ваш брат, к сожалению, умер, то и передать ему мне ничего не получится. Сам Виталий Сергеевич тоже скоропостижно умер. Он не успел мне дать все контактные данные только двух сослуживцев – Александра и Никиты.

Артём не хотел говорить, каким образом погиб тренер, чтобы не напрягать ситуацию. Ведь узнай родственники Николаева, что Виталий Сергеевич погиб тоже в результате нападения животного, неизвестно, каким образом они отреагируют, испугаются или занервничают, насколько адекватными будут. Поэтому он заранее подготовил озвученную им версию.

– Понятно, – заключил Андрей Борисович. – Вот ведь как получается, что сначала погиб мой брат, а потом Виталий умер. Он позвонил Олегу на домашний телефон, дня через два после того как тот погиб. Я тогда взял трубку и всё ему рассказал. Виталий очень расстроился. Я так понял, что он хотел поведать брату что-то важное, но, узнав о том, что с ним произошло, так ничего и не объяснил. А от меня вы что хотите?

– Я думал, что, возможно, ваш брат говорил вам обо всех своих сослуживцах. Как их зовут, где они живут.

– Со слов брата я помню, что у них была своя компания из пяти человек, – мужчина сморщил лоб и, вспоминая, начал загибать пальцы. – Мой брат – раз, Виталик – два. Это я от вас сейчас узнал, что фамилия его Павлов. Иван – три. Он где-то на Чукотке жил. Александр, находившийся, по-моему, в Петрозаводске, – четыре. И Никита – это пять. Последний, кажется, обитал в городе Киров. Фамилии их я не знаю.

– Ну, из ознакомления с бумагами вашего брата следует, что фамилия у Александра – Кузнецов. И жил он ранее в городе Петрозаводске, – оперативник пальцем указал мужчине на отложенное письмо. – А вот Никита до сих пор остается неизвестным. Так вы говорите, что он из города Киров?

– Кажется, да. Я сейчас точно не помню. Они редко встречались, так как жили в разных городах. Иногда собирались у кого-нибудь все вместе. Но всегда как-то тихо эти встречи проходили. Никаких ресторанов, кафе или ещё чего-то такого. Никаких торжеств они не устраивали. А ведь мужики были видные, здоровые, солидные. Все – офицеры. Брат закончил, в своё время, общевойсковое училище. Где, как и кем служил – он не говорил. Всего один лишь раз упомянул, что они впятером в каком-то специальном подразделении подготовку проходили. У него она была – мама не горюй. Только никто у нас в семье так и не понял, почему он из вооруженных сил ушёл, или его уволили. А сам Олег на эту тему говорить не любил.

– В каком году ваш брат закончил службу в армии?

– Летом тысяча девятьсот восемьдесят второго года. Мне в июне тогда тридцать пять лет исполнилось, а через два месяца брат приехал и сказал, что больше не служит. Все родственники очень удивились. Олег за год до этого получил капитана. Служба ему нравилась. У него столько планов именно по ней имелось. И тут вдруг раз – уволился. Но он никак не объяснил это. Ни мне, ни отцу. Он тогда ещё жив был. Наш родитель очень гордился им – сын, военный, офицер. Потом папа долго переживал за брата.

– Так значит, он в каком-то специальном подразделении служил? Может, вспомните, ваш брат конкретнее что-нибудь говорил об этом?

– Нет, не помню. Но подготовлен Олег был замечательно – двухпудовую гирю по тридцать раз каждой рукой поднимал. А ещё через полгода после того как со службы уволился, устроился в добровольную народную дружину. Была раньше в советские времена такая. Однажды, он один четверых хулиганов так усмирил, что они до приезда милиции встать не могли. Это мне женщины рассказали, с которыми он тогда в патруль пошёл. Они были восхищены и одновременно напуганы им. Олег всегда себя поддерживал в хорошей физической форме. Ему и по работе это надо было. Брат работал в частной компании. Личной охраной занимался. Оружием и боевыми приемами владел в совершенстве. С годами, конечно, ему всё тяжелее становилось там работать, – заметил Андрей Борисович, с печалью отметив, – да и не помогло ему в итоге его хорошее физическое состояние.

– Соболезную, – сказал Артём и после паузы продолжил. – Что же с ним произошло? Как он погиб?

Мужчина тяжело выдохнул. Рукой, поглаживая свежевыбритую челюсть, он откинулся на спинку стула и тихим голосом, чтобы не услышала Катя, начал:

– Я увлекаюсь охотой. У меня есть билет, охотничье оружие – всё официально, по закону. А брат был не охотник. Но чтобы он хоть немного отвлекался от работы, я изредка брал его с собой. Так как у него по своему роду деятельности был допуск к оружию, то сделать все документы для охоты ему было просто. Непосредственно в её процессе Олег никогда не участвовал. В зверя не стрелял и прочую живность не убивал. Мы с мужиками с утра уходили, а он по лесу с ружьем гулял, дышал свежим воздухом, релаксировал в тишине. Потом, когда мы с добычей приходили, брат сидел вместе с нами, слушал наши байки, ел, пил. Короче, отдыхал душой. Далеко от стоянки он никогда не отходил. Я, да и другие мои знакомые, которые выезжали вместе с нами, спрашивали у него, почему он не участвует непосредственно в охоте. Все удивлялись, как такой здоровый мужик, тем более служивший в армии, не хочет пострелять, добыть какого-нибудь зверя. Олег только как-то раз горько заметил, что больше ни на кого охотиться не будет. Что это фраза означает – он не пояснил. Да и я с расспросами к нему не лез, так как видел, что ему неприятна эта тема.

Вот значит, одиннадцатого декабря я с мужиками поехал на охоту. Брата взял с собой. Когда добрались до места стоянки, он, как обычно, остался там. У него ружье, на всякий случай, всегда было с собой. А я с мужиками пошёл далеко за зверем. Вернулись на место стоянки под вечер. Олега нигде не было. Часа через два начали его кричать, звать. Потом собаку пустили по его следу. Нашли недалеко от стоянки. Брат лежал весь в крови. Холодный уже. Шея, часть лица – все истерзаны. Рядом с ним волк мёртвый лежит. Морда – вся в крови. Когда хищник на него напал, Олег успел в него выстрелить. Он попал в зверя. Только тот не сразу умер, а успел загрызть брата. Вот так. Я родным подробности не рассказывал, чтобы никого не шокировать.

– Понятно, – оперативник посмотрел на мужчину и спросил. – А официальная проверка по данному факту государственными органами проводилась?

– А как же! Туда все приехали: милиция, лесники, егеря, природоохранная прокуратура. Не каждый день такое случается. Проверка показала, что смерть наступила в результате повреждений, причинённых животным. То есть, несчастный случай. Мне даже соответствующее постановление по её окончании выдали.

– Об отказе в возбуждении уголовного дела? – уточнил милиционер.

– Да, что-то типа такого. Оно у меня дома лежит. Только уж больно быстро они эту проверку осуществили.

– А вам что-то не понравилось в ней? – с интересом в голосе спросил Артём и, видя неуверенное выражение лица собеседника, подбодрил его. – Ну ладно вам, говорите, не стесняйтесь. Я же не как официальное лицо сейчас с вами разговариваю.

Мужчина вновь задумчиво потер подбородок, а затем, прищурившись, пояснил:

– Мой брат – мужик весом в сто двадцать килограмм. К сожалению, был. Застреленный им волк – крупный, но не гигант, порядка восьмидесяти килограмм. С учетом того, что Олег, как я ранее отмечал, был в хорошей физической форме и имел соответствующую спецподготовку, я никак не могу понять, как такой зверь так быстро смог его убить. И ещё. Брат выстрелил в хищника один раз – в его ружье нет одного патрона. Попал в сердце. Пуля пробила животное насквозь, вылетев наружу. Специалисты говорят, что волк с раной в сердце мог сделать это с Олегом. Якобы, теоретически, это возможно. Но мне этот факт каким-то подозрительным кажется. Кроме того, на мой непрофессиональный взгляд, оба отверстия на теле зверя, что входное, что выходное – слишком маленькие для пули, которой было заряжено ружье брата. Я волка там предварительно осматривал, пока ждали когда милиция и другие приедут. Но это всё моё субъективное мнение, а решение по проверке принимали профессионалы. Во всяком случае, мне хочется на это надеяться.