632 километра

– Скорее всего, мир изменится в худшую сторону. Он слишком сложно устроен и все в нем очень разумно взаимосвязано. Ничего не бывает просто так, все влияет на все.

Они еще полчаса стояли, смотрели в небо и обнимались. Как только за ней закрылась дверь, она в слезах сползла по стенке темного подъезда. Как же она ненавидела тогда этот несправедливый мир. Она быстро нашла в себе силы встать, и поднялась на второй этаж, чтобы видеть, как он уходит. А он стоял. Он ждал, когда она поднимется в квартиру и зажжет свет в своей комнате. Она взяла себя в руки и побрела по лестнице. Мать была в ванной, отец курил на кухне в открытое окно с видом на проспект. Она незаметно прошла к себе и включила свет. Когда ее окно зажглось, Алексей сделал последний кадр. Желтый квадрат со знакомым силуэтом на темном ночном фоне. Убедившись, что Алексей уходит, Катя легла на пол и закрыла лицо руками. Перед этим она написала ему уже привычную СМС: «Напиши, как будешь дома. Люблю».

Счастливый и спокойный Алексей шел домой, а Катя плакала лежа на полу. Она заранее знала, что это был их последний вечер. Мама уже собрала ее вещи. Завтра в первой половине дня они вдвоем уезжают в маленький городок с крупным заводом, примерно за тысячу километров на поезде. Родной городок ее мамы. Думаю, вы его знаете. Из-за специфического названия о нем любят шутить второсортные юмористы. Катя не знала, как сказать Алексею и решила, что лучше не портить их последний вечер этими разговорами.

Утро началось как обычно. Алексей взял с собой пленку, чтобы занести ее на проявку. Ему не терпелось подержать в руках свежие напечатанные фото, еще липкие и пахнущие краской. Она позвонила, не выдержала. За полчаса до отправления поезда. Он был на занятиях и вышел поговорить в коридор. Катя говорила путано, давясь слезами. Он сразу же вышел и поспешил на трамвайную станцию. Он залетел в трамвай, стоявший с открытыми дверями, будто ожидающий именно его. По пути он написал СМС Диме с просьбой забрать его вещи. Трамвай ехал даже быстрее обычного, но Алексею это казалось медленным, и он сидел как на иголках. Он вышел из вагона первым и побежал. До вокзала было километр – полтора. Он спешил, как только мог, но так и не успел ее проводить. Все что он успел увидеть – лишь хвост отходящего поезда. Казалось, что она рядом, за каких-то сто метров от него, в одном из этих вагонов, и, если он поспешит, то сможет ее увидеть. Но это было не так. Он бежал за ним пока не кончился перрон, а потом бессильно стоял и смотрел вслед уходящему поезду. Только в эту минуту он понял, что его мобильник уже давно разрывается от Катиных звонков. Она шептала в трубку сквозь слезы:

– Пройдет время, мы обязательно увидимся. И будем вместе. Пообещай мне! Пообещай же.

– Обещаю.

После того, как они закончили разговор, Катя легла на верхнюю полку и почти всю дорогу проплакала. Мама пыталась заставить ее выключить мобильник, думая, что это ее успокоит. Но Катя считала что, выключив его, будто перекроет себе кислород. Он был нужен ей. Нужен как воздух. Алексей выходил из здания вокзала нарочито медленно. Спешить было больше некуда.

Весь оставшийся день Алексей провел на их лавочке. Катя все время писала ему. Он был ошарашен. Произошедшее не укладывалось в его голове, он не мог в это поверить. Был человек, ходил по этим улицам, сидел на этой лавочке, ел мороженное и уехал, будто никогда не было. Как сон, ушедший вместе с долгой зимней ночью. И вроде ничего не изменилось, та же набережная, та же река, все то же небо над ним, все по-прежнему, только Кати больше нет. И возвращаться, даже на время, она, похоже, не планирует.

Вечером он занес их пленку на проявку в торговый центр. Он ожидал, думая о том, сколько получилось удачных кадров и что нужно распечатать всего по две копии: для него и для Кати. Письмо будет идти недели две, но все же. Возвращая пленку, работник фотоателье сказал, что она засвечена. Не получилось ни одного кадра. Алексей, возвращаясь, домой, думал, когда же он успел ее засветить и не понимал. Он пришел домой, сел за стол, поставил перед собой пустую рамку, и, зачем-то долго, кадр за кадром, рассматривал засвеченную пленку, пытаясь различить на ней их с Катей последние дни.

По статистике, большинство читателей теряют интерес к книге именно на восемнадцатой странице. Поэтому, если Вы еще здесь, то, скорее всего, дочитаете эту повесть до конца.

Что же дальше? А дальше, как писал Иосиф Александрович, была зима.

Глава 2

Парковка

Будь прокляты города, в которых время меняет нас.

/LASCALA/

Таня Воскресенская была оскорбительно красива. Ее фигура начала формироваться очень рано, и в свои двадцать два она уже успела привыкнуть к постоянному и местами назойливому мужскому вниманию. В тот субботний день, поздней осенью 2014 года, она, цокая длинными шпильками, шла по галерее торгового центра «Бриллиант», собирая взгляды. Эффектная темноволосая девушка, ее и впрямь трудно было не заметить. Шикарную фигуру дополняли большие карие глаза, длинные, густые темные волосы и мелодичный звонкий голос. Своим главным недостатком Татьяна считала свой рост – метр шестьдесят, его она компенсировала высокими шпильками. Испорченное чересчур старательной учебой зрение она корректировала линзами, для разнообразия, иногда, цветными, превращавшими ее карие глаза то в светло-голубые, то в ярко-зеленые. Зрение начало падать еще в школе, тогда она и стала носить очки. Носила она их в футляре, надевать на уроках стеснялась, а с поступлением в ВУЗ перешла на линзы. Таня училась на юриста, после учебы спешила в соседний район, где подрабатывала помощником адвоката в частной юридической фирме, а затем, домой, чтобы допоздна делать уроки.

Таня любила переспелые бананы, темный шоколад, особенно «Российский» и играть в шахматы. Этой игре ее обучил отец, он работал завгаром, и свободное время в гаражах любил проводить за этой игрой. В детстве, он иногда брал Таню с собой на работу, где в первый раз и показал шахматы. Игра увлекла ее сразу же и не отпускает до сих пор. Чтобы Таня не отвлекала его от работы, он делал ход, а пока она обдумывала свой, а думала она подолгу, часто несколько минут, отец делал свою работу. Любой вошедший, видя Танины раздумья над доской, считал своим долгом сказать: «Танька, лошадью ходи!». Впрочем, она не обращала на них никакого внимания, целиком и полностью занятая игрой, она обдумывала очередной ход, накручивая на палец прядь волос. Проигрывать Татьяна не любила. На свой десятый день рождения она получила шахматы. Самые обычные, деревянные, но этот подарок ее очень обрадовал. Теперь они могли играть с отцом не только на работе. В старших классах, по вечерам, после того, как она сделает уроки, Таня иногда приходила к нему со старой доской в руках и они играли по две-три партии перед ужином. Вначале отец поддавался, но вскоре она стала играть вровень с ним, игра сделалась ему интересной, и он сам часто звал ее, чтобы сыграть партию. «Твой ход, Танюшка, твой ход», – улыбаясь, говорил он, наблюдая на ее ангельском личике чуть заметное выражение волнения, когда заводил ее в тупик своими хитроумными комбинациями. Проигрыши Таню не огорчали, а напротив, придавали ей энергию решимости и жажду реванша. Игру всегда прерывал крик матери с кухни, зовущий их к столу. Танина мама работала рядовым бухгалтером в госструктуре и, как и отец не чаяла души в дочери. Единственный ребенок в семье – она с детства была разбалована родительской заботой и любовью. Воскресенские всегда жили скромно, но Татьяна никогда не чувствовала себя в чем-то ущемленной, при этом понимая что в жизни ничего не дается просто так, и все имеет свою цену. Поэтому собственные карманные деньги она с детства стремилась заработать сама.

У Тани был свой любимый способ выхода из депрессии, который всегда действовал безотказно. Она шла в свой любимый магазин и покупала новое белье. В нормальном душевном состоянии ее практичность не позволила бы ей отдать столько денег за комплект, даже такой очаровательный, но в лечебных для души целях она себе это разрешала. Она любила долго, обстоятельно выбирать, рассматривая один комплект за другим. Продавца этого салона она знала с тех пор, когда сама работала в этом торговом центре в сетевом магазине одежды на втором этаже. Поэтому ее всегда обслуживали со вниманием и предоставляли максимально возможную скидку. После Таня шла в продуктовый маркет в этом же ТЦ, где так же долго и тщательно выбирая, покупала бананы, шоколад, и шла к подруге, после пары часов беседы с которой, всегда возвращалась эмоционально обновленной и готовой жить дальше. Сегодня у нее был повод посетить любимый магазин белья. Она, наконец, приняла решение разорвать отношения с парнем. Разговор состоялся вчера вечером. Таня знала его с детского сада, они вместе выросли и родители были знакомы, но всему есть свое время и свой предел. С недавнего времени ее, теперь уже бывший молодой человек, начал увлекаться запрещенными веществами и занимать деньги уже ни у самой Татьяны, как раньше, а у ее родителей. Ей было трудно сказать родителям о принятом решении со спокойным лицом, но она сделала это сегодня утром, за завтраком, который, кстати, сама приготовила. Накрыла на стол, сделала омлет и чай с молоком, а когда все собрались и сели, сказала:

– Пап! Мам! Вчера мы расстались с Андреем. Пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чем. Я сама все расскажу, когда придет время. Он передал вам деньги, которые брал в долг, они на тумбочке в коридоре. А еще, просил не давать ему больше в займы, а на просьбы отвечать отказом.

Она говорила, как не в чем ни бывало, даже старалась улыбаться. Родители молча переглянулись. Мама вопросительно смотрела на отца, тот чуть заметно пожал плечами. Она никогда не говорила им ничего плохого о нем. После небольшой паузы он сказал: «Танюшка ты умница, омлет просто объеденье!» А потом они пили чай с эклерами, которые Таня вчера купила со своей небольшой зарплаты. Об Андрее они больше никогда не разговаривали.

Несуразно сложенный, высокий и худой парень попытался познакомиться с ней и оторвал ее от мыслей. Она молча окинула его уничтожающим взглядом. Часто к ней подходили и пытались завязать разговор с глупой шутки. Она уже привыкла, но это каждый раз раздражало. Одно время ей даже казалось, что она в чем-то ущербна, раз так привлекает недалеких мужчин, но вскоре она поняла, что проблема не в ней. Она еще могла понять, когда парень хвастается чем-то, явно преувеличивая свои достоинства, но не ложь и глупые шутки. А ведь прямо сейчас, думалось ей, где-то ходит ее судьба, ее человек.

Анализируя свои первые и единственные романтические отношения, она больше всего сожалела о потерянном времени. Все ее подруги находили их пару очень странной. Умница и красавица и алкоголик-футболист. Впрочем, он не всегда был таким. Знаете, если лягушку поместить в кипяток, она мигом выпрыгнет, а если повышать температуру постепенно, то, в конце концов, сварится. В детстве, в песочнице их двора, где они познакомились, все были одинаковы. А потом Таня, как та лягушка, терпела, видя медленные изменения в худшую сторону. До вчерашнего вечера. А теперь решения приняты и назад пути нет. Людям свойственно менять убеждения под воздействием фактов, опыта и расширения взглядов на мир. Татьяна, приветствуя консультанта салона широкой улыбкой, скрылась за большой зеркальной дверью.

Алексей в этот момент лежал на диване. Несмотря на выходной день, он проснулся раньше, чем планировал. Его разбудил тревожный сон. В нем был серый город и знакомая фигура, уходящая вдаль в пыльном автобусном окне. Яркое утреннее солнце светило в окно, пробиваясь сквозь неплотные шторы. Он уже полчаса смотрел в экран мобильника, машинально листая ленты социальных сетей, но мысли его блуждали где-то далеко. Хорошо бы проспать этот час, но снова заснуть уже не получится. Вчера вечером он допоздна смотрел фильмы, надеясь выспаться этим свободным утром. Здесь же, на диване перед телевизором, он и уснул, сам того не заметив. А сегодня, по привычке, проснулся в шесть утра и сон больше не шел к нему. Большие, старые настенные часы пробили один раз. Это означало, что ему осталось лежать еще полчаса. Завтра Московский поезд увезет его сдавать зимнюю сессию. Нужно собраться в дорогу и купить продуктов родственникам. Он видел во сне Катю. Будто они случайно встретились в кафе. Он давно уже не вспоминал о ней, и сейчас ему стало как-то не по себе. Алексей рассматривал стеклянные капельки потолочной люстры и думал об удивительном свойстве памяти забывать, то, что хочешь помнить и помнить то, что хочешь забыть. Он перевел взгляд на полки над телевизором, уставленные фоторамками и разными сувенирами из прошедшего времени. В середине одной из них стоял снежный стеклянный шар с мчащимся паровозом внутри. Уже давно снег внутри никто не тревожил, а сверху на нем скопился небольшой слой пыли. С того дня, когда прошел тот последний снег, минуло уже много лет. Наверное, думал он, в глобальных масштабах судьбы мы всего лишь пешки, и дважды в одну реку не войти. Неразумно-сильные чувства бывают лишь в молодости, а в нее еще никто не смог вернуться. Сейчас он уже не мог и припомнить, когда в последний раз испытывал сильную эмоциональную тягу к человеку. Возможно, испытанные тогда эмоции были слишком сильными. Пережитый опыт зафиксирован. Листья не падают вверх. Рядом с шаром улыбался бюст Юрия Гагарина. А на самом краю красовался деревянный манекен для рисования, находящийся в позе бегущего спортсмена.

Алексей поднялся и присел на диван. На журнальном столике рядом стояла ваза с пятью большими красными яблоками по бокам и одним зеленым посредине. Рядом с вазой уже неделю лежал пакет с дисками Алины. Нужно будет их как-нибудь отдать. Правда, разговаривать с ней не было никакого желания. Они расстались больше двух недель назад. Алексей узнал, что она параллельно с ним общается в сети с другими парнями и поставил ей ультиматум. Протянув с ответом целый день, Алина не сказала ничего конкретного. Алексею все было понятно, он принял решение и отправил ей с мобильника прощальное сообщение. Алина была младше его, совсем недавно приехала на учебу из маленького областного городка, как ей казалось, была влюблена в Алексея с первого взгляда, но ей хотелось, имея отношения с ним, получать активное внимание со стороны других парней. Такое уж она имела свойство. Алексея же такое положение дел не устраивало, ему было это противно. Долго это длиться не могло, скоро он узнал об этом и все закончилось. Хотя как, думал он, может закончиться то, что и не начиналось? Раз произошло подобное, значит, чувства Алины были не настоящими, как очаг в каморке папы Карло. А то, чего нет, потерять нельзя. Да и ничего не принадлежит нам в этом мире. Даже все наши слова были сказаны кем-то до нас.

Алексей зашел на кухню, поставил чайник на плиту и выглянул в окно. Солнце скрылось за облаками, во дворе было пустынно и пасмурно. Дома перед его окнами, довоенные невысокие трехэтажки, над которыми так хорошо видны закаты, освещены первыми рассветными лучами. Впрочем, он любил это место именно за эту пустоту и тишину по утрам. Он переехал сюда всего полгода назад и еще даже не успел доделать ремонт. Старый спальный район на окраине города, здешние дома, широкие дворы и подзапущенные уже парки, все еще хранили в себе ту монументальность, размах и изящество, присущее архитектуре Сталинской эпохи. Его серебристый автомобиль, простоявший ночь под деревом, был весь усыпан желто-красным ковром опавшей листвы.

Он открыл кухонный шкафчик и достал с дальнего угла его верхней полки жестяную коробку с зеленым чаем. Он очень редко пил его, и специально никогда не покупал. Но именно сейчас захотелось. Для него это был чай со вкусом воспоминаний. Он заварил самую большую чашку, и, пока она не закончилась, Алексей стоял у окна и смотрел на падающие желто-красные листья, укрывающие двор цветным ковром. Между домами было видно соседний двор и подвальный круглосуточный магазинчик с просроченными продуктами, в который он старался не заходить.

После он сделал свою любимую яичницу с грудинкой и не спеша позавтракал. Затем умылся, привел себя в порядок, отодвинул створку шкафа-купе, на полке которого перед ним лежали аккуратно сложенные один на другой, три одинаковых тонких черных джемпера. Снизу висели несколько пар джинсов, одинакового фасона и почти одинакового темного цвета. Гардероб его не отличался особенным разнообразием. Он оделся, застегнул на запястье любимые часы с большим синим циферблатом, сгреб со стеклянного столика в прихожей ключи с брелоком в виде филина, и, накинув коричневую брезентовую куртку, вышел во двор.

Толстый ковер опавшей листвы приятно шелестел под подошвами ботинок. Смахнув щеткой листву с машины, он поехал в торговый центр, где Татьяна, уже выбрав свою покупку, направлялась в тот же продуктовый маркет, что и он.

Через пять минут он был уже на месте, и быстро, но аккуратно складывал покупки в тележку. Таня же наоборот, неприлично долго выбирала бананы и шоколад. Для ее покупок вполне хватило бы небольшой корзинки, но она всегда брала тележку. Алексей шел ей навстречу. Она остановилась у молочного ряда, когда он проходил мимо. Их тележки легонько стукнулись. Алексей улыбнулся ей, пропустил и не спеша, пошел дальше.

Одного взгляда хватило. Таня принялась рассматривать его украдкой. Он ей понравился с первых минут. Причем, она не могла сама себе объяснить чем, ничего особенного в нем не было. Очки в черной пластиковой оправе. Джинсы, коричневая брезентовая куртка из того магазина, на втором этаже, в котором она раньше подрабатывала. Разве что, очень грустные глаза. И когда он улыбался, они становились наоборот, только грустнее. Весь его вид, будто одновременно собранный и небрежный. Таня забыла о йогуртах, которые рассматривала, и осторожно последовала за ним. Он, видимо, часто бывал в этом магазине, проходил ряды быстро и особенно не рассматривал покупки, пару раз отвлекался на недолгие разговоры по мобильному. Обручального кольца нет. Интересно чем он занимается, в какой сфере работает.

Таня уже решила, что обязательно познакомится с ним, но не в этом маркете, где столько народу. Наконец он направился к кассе. Стоя за ним в очереди, она рассматривала его покупки и думала, как обратить на себя его внимание, когда они выйдут из магазина. Она решила, что обратится к нему с вопросом о месте покупки оправы очков, и если она, Танюшка, ему понравилась, то дальше дело техники, а если нет, значит не судьба. Желание самой познакомиться с молодым человеком возникло в ее жизни в первый раз, и она считала себя обреченной на полный и безоговорочный успех.

Однако произошло неожиданное. Ему быстро пробили покупки, он расплатился картой и с двумя увесистыми пакетами в тележке, зашагал к выходу. У Тани в тележке были только бананы и шоколадка. Шоколадка пробилась сразу, а с бананами возникла проблема. Их артикула не было в системе. Таня хотела отказаться от их покупки, но кассир заверила ее, что решение проблемы займет всего пару секунд и стала быстро нажимать на кнопки. Таня нервничала, молодой человек, за которым она следовала, пропал из виду. Наконец, спустя пару минут, с бананами разобрались и вручили Тане пакет с ее покупками. Она быстрым шагом покинула магазин и направилась к выходу. На ходу, торопливо, она складывала все свои покупки в один пакет. У него тележка, значит, он отправился на парковку. Так и есть, вот он, совсем недалеко, метрах в пятидесяти, грузит в багажник серебристого автомобиля свои пакеты. Таня еще ускорила шаг, понимая, как забавно выглядит все это со стороны, он быстро сел в машину и еще быстрее, словно пытаясь сбежать от нее, уехал с парковки.

Татьяна осталась стоять, беспомощно смотря ему вслед, пока он не скрылся из виду. В моделях машин она не разбиралась, но марку и номер запомнила. Впрочем, думала она, шагая к подруге, он, скорее всего, уже занят. Наверное, таких парней, как он, думала Татьяна, быстро разбирают. Он уже дома, со своей девушкой, к которой он так спешил, складывает покупки в холодильник. Таня не торопясь шла по засыпанной ярко-красной листвой аллее. Через полчаса она уже пила с подругой чай, и смотрела фотографии на экране ноутбука. Марина, ее подружка, эмоционально рассказывала про свои недавние, не самые удачные отношения длиной в неделю, Таня – про Андрея, а потом и про свою утреннюю встречу.

Марина открыла одну из известных социальных сетей и показала Тане группу «Ищу тебя». В этой группе люди, ищущие других в их городе, выкладывали объявления с описанием времени и обстоятельств встречи, но большая часть ее участников просто оставляла ехидные и неуместные комментарии к постам о поисках, смущая и без того стеснительных и романтичных авторов публикаций. «Ох уж эти пятиминутные влюбленности в общественном транспорте!» – гласил статус группы, подписчиков в которой было несколько сотен тысяч. Также, в данной группе был альбом, куда выкладывали свои фото люди, никого не ищущие, а просто желающие познакомится, и таких тоже было немало. Таня с Мариной выпили еще по чашке чая, зарегистрировали Тане еще один аккаунт и выложили объявление в группу. Тут же десятками посыпались сообщения желающих познакомиться, и Татьяна, несмотря на протесты подруги, удалила свое фото, заменив его картинкой, найденной в интернете. Она не желала знакомств, а преследовала конкретную цель, прекрасно понимая, что шансы минимальны. Тот молодой человек, которого она встретила, в ее понимании, совсем не похож на тех, кто знакомится в интернете. Просто ей нельзя было так легко все оставить, нужно было сделать какой-нибудь ход.

Алексей почти собрал вещи. Больше половины пространства занимали книги, тетради и методички. Немного одежды, небольшой пакет с парой бутербродов, шоколадом и орехами. Он никогда не брал много еды в дорогу, а горький шоколад был на вершине короткого списка его любимых сладостей. Серебристо-серый чемодан на колесиках был собран и стоял в прихожей. Одежда приготовлена и поглажена, скоро Алексей выйдет из дома и направится в сторону вокзала.

В торговом центре ему звонил Роман, он планировал приехать в город ориентировочно через неделю. Рома был другом Алексея со времен колледжа. Как-то, во время одной вечерники они до утра просидели вдвоем на кухне за философской беседой, подогретой спиртными напитками, с тех пор поддерживали связь. Он и Алексей были очень разными людьми, почти противоположностями друг друга, но это не мешало им вести долгие разговоры по душам. Роман был человеком веселого нрава и трудной судьбы. Причем второе следовало из первого. Все в жизни ему удавалось очень трудно. Легко он находил только проблемы и собутыльников. Года два назад, после того, как его выгнали с очередной работы за пьянство и прогулы, он уехал на заработки на север, и с тех пор в городе бывал примерно раз в полгода. По его подсчетам, оставалось еще годик-полтора поработать, и он сможет купить себе небольшую квартирку в панельных кварталах спального района их города.

Рома в это время сидел за обеденным столом кухни своего рабочего общежития и пил чай с напряженным лицом. Он думал, почему у чайных пакетиков такие длинные веревочки. Серьезно. Их можно было сделать раза в два короче. Чай Роман так и не допил, он был дешевый, почти без запаха, с привкусом опилок. Горячий, с сахаром и печеньем, он еще заходил, а остывший уже ни в какую. Закурив, он выплеснул его в раковину. Раковина засорилась, и чай уползал в нее медленно, будто не желал этого делать. Так же медленно Роман с друзьями в детстве выполняли требования полицейских разойтись со двора по домам. Полицию вызывали жители близлежащих домов, когда шумная компания, в которой Рома проводил свои вечера, не могла найти себе другое пристанище. Если бы они не шумели, не мусорили и расходились бы пораньше, то их бы конечно никто не трогал. А так приходилось расползаться по квартирам, будто в замедленной съемке, что-то бормоча себе под нос.

Его участковый, Петр Степанович, человек старой закалки, слушая жалобы соседей на ночные выходки Романа, всегда приговаривал: «Вот дурак… ну и дурак…» Он считал, что в детстве Рому мало били, поэтому он и вырос таким дураком. Били Романа в детстве среднестатистически, но дураком он все равно стал. Возможно, вопреки. Впрочем, себя дураком Роман не считал.

Татьяна вышла от подруги, когда уже начало темнеть, и медленно шла домой через засыпанный листвой сквер. Ветер легонько покачивал тускло светящие фонари над головой, закрепленные на растяжках и срывал с деревьев остатки листьев, кружа их в хороводах. Навстречу ей попался одноклассник, Витя Пряников, растолстевший, весь красный, в спортивных штанах, с двумя магазинными пакетами в руках, в которых звенели пивные бутылки. Она накинула подбитый мехом капюшон куртки и ускорила шаг. В школе она была из тех, кого обычно выбирают объектом для насмешек, а если дружат, то ради выгоды. Она была не похожей на других детей, и от того казалась им высокомерной. К одноклассникам она относилась как к сокамерникам, предпочитая не узнавать их на улице. В школе она держалась особняком, никогда не ходила на совместные мероприятия, кроме выпускного. Она была близка только с Мариной, с которой они сидели за одной партой с пятого класса. Пряник, так звали Витю одноклассники, класса с седьмого начал проявлять к Тане симпатию и неумело оказывать знаки внимания. Таня взаимностью не отвечала и очень скоро, Витя, в отместку, начал открыто издеваться над ней. Он смахивал ее вещи с парты, кидался бумажками на уроках, писал на партах обидные для Тани слова. Таня не знала, что делать со всем этим, Витя был акселератом, высокий и полный, крупнее всех детей в классе, все молча терпели его выходки, и никто не заступался за Таню.