632 километра

Алексей Мелов

632 километра

События и персонажи данной книги являются вымышленными. Описанные факты не являются достоверными. Любые совпадения с реальностью случайны. Эта книга не является руководством к совершению каких-либо действий. Мнение героев произведения не всегда совпадает с мнением автора. Произведение содержит сцены курения и употребления алкоголя. Не забывайте, что злоупотребление этими веществами может иметь серьезные последствия.

Пролог

Я рад, что на свете есть расстояния более немыслимые, чем между тобой и мною

/И.А. Бродский/

Снег шел уже третий день. То усиливаясь, то затихая, он ни на минуту не останавливался. Также как и сейчас, он сыпался и сыпался с черного ночного неба. Иногда снежинки редели, казалось, что вот-вот и все закончится, а снегопад, будто передохнув и набравшись сил, снова начинал валить с прежним усердием, стремясь засыпать город по самые крыши. Пробки, сковавшие с утра почти все дороги, рассеивались очень медленно. Припозднившийся автотранспорт еле двигался, буксовал, выбрасывая из-под колес снежные фонтаны, но все же, медленно, осторожно ехал дальше, оставляя в снежной каше глубокие рельефные следы колесного протектора. Деревья, то и дело, роняли на землю снежные шапки, постепенно наращивая под собой круглые хребты снежных гор. Оставленные вдоль улицы автомобили очень быстро превращались в снежные сугробы и вскоре, как и все вокруг, тонули в белой тьме. Дорожки и тротуары, весь день расчищаемые дворниками, были снова безнадежно засыпаны. Снег брал сонный ночной город в свой блестящий белый плен.

Рогов пошарил в брючном кармане и извлек две сотенные купюры. Добрый вечер, Алексей! – сказала девушка-продавец, протянув ему увесистую серебристую упаковку кофейных зерен. Кажется, ее зовут Аня. Забавные часы в виде апельсина с выпученными глазами, за ее спиной показывали без одной минуты десять вечера. Маленький радиоприемник на прилавке тихо пел голосом Земфиры. Алексей кивнул, устало улыбнулся в ответ и вышел из магазинчика, на ходу засовывая покупку в свой портфель, от чего тот смешно раздулся с боков. До дома было всего четыре квартала, правда, снега больше чем по колено.

День выдался насыщенный. Одно ДТП. Два отказа оборудования. Тридцать сигарет. Он страшно устал, и пошел бы сразу домой, но на работе закончился кофе. Этот магазинчик открывается на два часа позже начала его рабочего дня, а в других местах его любимого сорта не бывает.

Через двадцать минут Алексей был у подъезда. Он зашел, старательно отряхивая снег с промокших насквозь ботинок, проверил почтовый ящик, как всегда оказавшийся пустым. На своем этаже он тщательно вытер ноги о коврик, и, стараясь не шуметь, чтобы не будить близких, зашел в квартиру. Повесив на спинку стула пропахший сигаретным дымом пиджак, он часа полтора лежал, пытаясь заснуть, но сон не шел к нему. Тогда он поставил чайник и включил старенький компьютер.

Последнее светлое окно в доме номер 32 по улице Астраханской погасло полчаса назад. Теперь только в одном из черных квадратов окон, на третьем этаже, через полупрозрачные зеленые занавески с трудом был заметен тусклый свет компьютерного монитора. В комнате было темно и тихо. За припорошенным снегом окном уже начали гаснуть фонари, а все жильцы дома давно спали. На подоконнике стояла полупустая чашка с давно остывшим чаем. Тишину нарушали лишь негромкие звуки клавиш компьютерной мыши. Алексей сидел перед мерцающим монитором, и, прищуривая уставшие глаза, всматривался в экран.

Время сильнее нас. Эта заезженная фраза хорошо передает его эмоции в ту минуту. С монитора на него, мило улыбаясь, смотрела русоволосая девушка с большими карими глазами. На заднем фоне осенний лес в пору листопада. Это она. Ошибки быть не может. Как же сильно она изменилась. Алексей смотрел на фото, в ее огромные карие глаза, копаясь в своей памяти, и думал о беспощадности времени. Оно упрямо идет вперед, стирая воспоминания, сжигая письма, перерубая жизни острыми стрелками огромных часов. И безвозвратно уходит, оседая пылью на старых фотографиях. Алексей всегда условно представлял себе жизнь в качестве длинного шоссе с множеством развилок сделанных выборов, а время в качестве пройденного на нем расстояния. Двигаться по этому шоссе можно только вперед. Но может быть, в причудливом переплетении развилок, на нем существует и круговое движение, и съезд, где можно сделать небольшую петлю? Расставленные по дальним полкам памяти события, одно за другим, выстраивались в его потревоженной памяти восстанавливая уже полузабытую историю.

Когда же это все случилось? Время уже основательно стерло из памяти подробности этих событий, но все равно кажется, что это происходило не так уж давно. Память со временем обесцвечивает события, а иногда и вовсе их вычищает. Эта история началась в конце 2004 года, в большом городе у широкой реки, где летом от жары плавится асфальт, а морозной зимой по утрам не заводятся автомобили. В городе длинных уютных улиц с цветами и дорожных пробок. Город как город, ни лучше и не хуже десятков других. Многим нравится. Это история о будничной жизни самых обычных, посредственных и заурядных людей. В ней нет ни диких страстей, ни неожиданных поворотов сюжета, ни волшебства, ни даже положительных героев. Ничего такого. Наверное, вступление уже затянулось, я раньше никогда не писал книг и не знал, как лучше начать. Когда долго занимаешься технической работой, словарный запас скудеет и уже не получается красиво и понятно выражать свои мысли. Хотелось бы, конечно, добавить какое-то предисловие, но, думаю, сойдет и так. Я постараюсь покороче. Давайте начнем с осени.

Глава 1

Осень

И слушали тихий океан

И видели города

И верили в вечную любовь

И думали: «Навсегда»

/Земфира/

В арке дома номер 32 по улице Астраханской, и без того сверху донизу исписанной и изрисованной, за прошедшую ночь появилось несколько новых автографов. Среди разлапистых абстрактных рисунков начинающих художников, уже неактуальных за давностью, признаний в любви и ненависти, названий рок-групп и футбольных клубов, оскорблений и телефонных номеров, теперь выделялось еще несколько резолюций. Все они были сделаны незатейливо и беспафосно, баллончиком черного цвета и одной и той же рукой. Самая крупная из них, совсем свежая, гласила: «Тебе все это снится…». Возможно, автор продолжил бы, но, похоже, закончилась краска в помятом баллончике, который валялся прямо под нею.

Ранним осенним утром Алексей вышел из крайнего правого подъезда в большой и солнечный двор, образуемый двумя длинными угловыми домами. Отчетливо ощущался резкий запах свежей краски. Дворник дядя Олег, седой мужчина с узким морщинистым лицом, подметал дорожку. Они молча кивнули друг другу в знак приветствия. Он работал здесь столько, сколько помнил себя Алексей. Дядя Олег приезжал во двор на первом утреннем троллейбусе с другого конца города, потому, что здесь немного больше платили. Стены арки сияли новыми словами. Самые старые, уже выцветшие, слова и рисунки Алексей помнил с детства. Свежая надпись тем утром показалась Алексею абсолютно бессмысленной. Наверное, потому, и врезалась в память. На выходе из арки, прячась за ее углом, неумело курили одну на двоих сигарету растрепанные школьники.

Алексей прошел мимо них и свернул вправо, направляясь к троллейбусной остановке. В спину, будто поторапливая его, дул по-летнему теплый, чуть пыльный, ветер. Высоченные тополя по обеим сторонам улицы шелестели листвой. Совсем недавно закончилось шестнадцатое лето в жизни Алексея. Палящее и знойное, оно высушило город, сделав его пыльным и душным. Сентябрь был хоть и совсем сухим, но уже не таким жарким. В конце дня температура становилась почти приятной, и хотелось выйти из не остывшей еще квартиры на вечернюю прогулку, подышать. Во время одной из таких прогулок, седьмым по счету сентябрьским вечером отец подарил нашему герою первый в его жизни мобильник. Отличный вариант по тем временам, черный, с серыми вставками по бокам, твердыми серебристыми кнопками и с ярким янтарным дисплеем. Набор его опций был весьма впечатляющим: шестнадцати – голосная полифония звонков, СМС, будильник, калькулятор и целых две игры.

Надо сказать, что качество сотовой связи тогда было еще очень далеким от совершенства. Разговоры часто прерывались помехами, сеть ловила далеко не везде, а СМС – сообщения не всегда сразу доходили до адресата. Но, все равно, мобильник вызывал бурю положительных эмоций. Хотя звонки и были редкостью. В памяти этого телефона было сохранено всего пять номеров, одним из которых был номер их домашнего телефона. Сотовые уже стали доступны, но еще не имели повсеместного распространения и были не у всех его знакомых. Поэтому разговоры по ним тогда еще не были таким частым явлением как теперь. Большую часть времени мобильник молчал, но самые первые звонки из любой точки пространства казались тогда самым настоящим чудом. Баланс телефона в то время, чаще всего, пополнялся с помощью специальных карточек, на которой, под защитным слоем, находился специальный код, отправляемый оператору в СМС – сообщении. К новому телефону в тот же вечер был куплен защитный чехол на молнии, полностью его упаковывавший.

В жизни Алексея началась новая эпоха. Во-первых, окончание школы. Он не понимал, как его друзья могут скучать по школе. Алексей хорошо и надолго запомнил острое и угнетающее чувство теряемого впустую времени, которое сопровождало его почти все девять классов. Во-вторых, поступление в Железнодорожный колледж, который нравился ему уже давно. Школа, тоже вся исписанная и изрисованная граффити, находилась прямо перед его домом, через дорогу. Сейчас она была сотне метров от него. Если бы не многочисленные раскидистые деревья, ее окружающие, то ее было бы хорошо видно. Обычная средняя школа, каких еще немало в их городе. Хотя, одна особенность у нее все же была. Во всех других школах от несознательных учеников пытались избавиться, а директор этой отличался от других пониманием и сговорчивостью. Поэтому детей из нее почти не выгоняли, даже тех, кто не в первый раз оставался на второй год. А еще, регулярно принимали нерадивых учеников, исключенных из других школ. Некоторые из таких, альтернативно одаренных ребят ездили за знаниями из других районов. Из-за этого учителя в школе долго не задерживались и часто менялись. Можно было перевестись в другую школу, скажете вы. И будете правы. Алексей стал об этом задумываться класса с седьмого или восьмого. Но ему не хотелось далеко добираться до учебы. А еще не хотелось каких-то изменений, не факт, думал он, что в другой школе будет глобально лучше. Поэтому родителям об этом ничего не говорил. Да и других школ он не видел, оттого не знал, что бывает как-то иначе, чем в той, к которой он уже привык. Учиться оставалось не так много. В старших классах он выработал систему учебы, которая позволила вдоволь прогуливать уроки, имея при этом не только аттестацию, но и хорошие оценки. Учебное время разделялось на четверти. В каждой четверти по каждому предмету для аттестации нужно было иметь в классном журнале хотя бы три оценки. Поэтому, в начале четверти, он, как положено примерному ученику, посещал, готовился и отвечал на всех уроках. Получить за пару недель три-четыре хорошие оценки по всем предметам было не сложно. Их ставили за ответы с места, работу на уроке, выполненное домашнее задание. Еще ставили, когда вызывали к доске, но этого он не любил, и старался избегать этой процедуры. На пропуски смотрели сквозь пальцы. Главное, чтобы они все были уважительными и подтверждены справками. Периодически он приходил в районную поликлинику, говорил доктору, что простудился и неважно себя чувствует, всегда получая небольшой больничный, который, помимо своей основной функции имел приятный бонус в виде двухнедельного освобождения от физкультуры. Зачетов еще не было. На лабораторные работы он старался ходить, но их было совсем немного. В теплое время учиться, а тем более ходить в школу, не хотелось совершенно. Особенно весной. Всегда находились, занятия, более интересные, чем учеба. Зимой он почти всегда высиживал все уроки, так как идти было особенно некуда, а болтаться по улице – холодно. Не будем судить его строго, Алексей ходил бы на эти уроки, если бы они были хоть как-то полезны. Знаний те уроки давали лишь крупицы, знания нужно получать самостоятельно, и этот процесс лишь косвенно был связан с присутствием на уроках. А реально нужные и полезные навыки в этой школе вовсе нельзя было получить. Учеба – слишком серьезная вещь, чтобы доверять ее подобным местам. Как-то местное телевидение снимало сюжет об их школе. Ребятам задавали один и тот же вопрос: «Зачем вы приходите в школу?». Самыми распространенными ответами были: «Родители заставляют», «Все ходят и я хожу», «Чтобы с друзьями прикалываться» и «Не знаю». Менее одного процента что-то сказали об учебе. После этого опроса, тогда еще пятиклассник Алексей, стал задумываться о том, зачем все это нужно и не находил ответа.

Дорогу, отделявшую его дом от школы, пересекал переход, снабженный светофором. Алексей переходил ее каждый день с первого по девятый класс. За эти годы он настолько хорошо запомнил интервалы его работы, что никогда не стоял на нем. Видя издалека красный свет, он замедлял шаг, или наоборот ускорял его, чтобы всегда, едва он ставил ногу на первую полосу зебры, загорался зеленый свет. Со стороны казалось, что зеленый включается, как только он ступит на переход. Окружающие люди обращали на это внимание, и это веселило его. Наверное, это был единственный момент, который хоть как то вспоминался ему положительно после смены школы на колледж.

Алексей давно решил уходить после девятого класса, хотя был в числе тех немногих учеников, которых, по словам завуча и директора, готовы были с радостью принять в десятый класс. Но именно они почему-то решили покинуть исписанные стены родной Alma Mater. Положительно выделится из основной массы учеников, для школьника средних способностей, было не сложно. Впрочем, Алексей никогда этим особенно не гордился, наоборот, стараясь не высовываться. Знание – вещь необъятная и если ты думаешь, что тебе все понятно, ты ошибаешься.

Школа ушла из его жизни, толком ничем не запомнившись. Даже настоящего выпускного не было. Небольшой банкет в кабинете начальных классов, стол из сдвинутых парт, дешевое шампанское, нестройная речь классного руководителя. С самого начала ему хотелось оттуда сбежать. Когда алкоголь ослабил внимание учителей, Алексей незаметно ушел по-английски, захватив с собой початую бутылку спиртного. Ту ночь он провел на набережной, на ступеньках, у самой воды, думал о наступившей новой жизни. Там же он встретил рассвет. А когда стало совсем светло, отправился спать домой, ничего толком не надумав. Пить в одиночестве ему не хотелось, поэтому бутылку он забрал домой, решив оставить до подходящего случая.

Колледж считался престижным, в то время он был третьим в стране по качеству материального обеспечения учебного процесса и уровню подготовки специалистов. Специальность, которую он выбрал, была новой, интересной и востребованной, поэтому конкурс при поступлении был довольно приличным. Все вступительные испытания, приготовления и волнения уже позади, страшная первая сессия еще не скоро. Он уже встроился в режим, приучил себя, вставая в шесть утра, под гимн, с которого начиналась трансляция кухонной радиоточки. Можно немного сбавить обороты, перевести дух. Чтобы потом, собравшись с силами, снова нырнуть с головой в учебу. Впереди, казалось Алексею, ожидает большое и светлое будущее с кучей теоретических возможностей. Так что, надолго расслабляться нельзя. Нужно быть к нему готовым.

Место учебы было неблизким, добираться туда приходилось с пересадкой, на двух видах транспорта. Сначала на троллейбусе, минут с пятнадцать, затем на трамвае еще около двадцати. В троллейбусе Алексей почти всегда ехал стоя, в самом конце салона, опираясь обеими руками на длинный горизонтальный поручень перед большим задним окном в торце. Троллейбус довозил его до конечной остановки, рядом с которой, через дорогу находилась трамвайная станция. Обычно, после недолгого ожидания, Алексей садился на одно из трех сидений в самом конце последнего вагона трамвая. Как правило, на то, что в середине. Это позволяло ему видеть все пространство трамвайного салона и избежать давки при выходе в случае большой его наполненности. Иногда он ехал с кем-то из своих однокурсников, но чаще один, читая какую-нибудь книгу или слушая музыку в наушниках. Алексей, он вообще, с детства любил кататься на трамвае. Любил их металлический скрип, звонки и медленную езду, позволяющую рассматривать местность в окно во время поездки. В детстве, он иногда проезжал весь маршрут в круговую, возвращаясь обратно на свою станцию. Колледж находился рядом с трамвайной станцией «Ардатовская», неподалеку от которой, по пути, всегда сидели три-четыре бабушки, торгующие семечками. Стопка – три рубля, стакан – семь. Прежде чем купить, студенты пробовали семечки у каждой, дегустируя их с серьезным видом знатоков. Все дорожки вокруг этого места всегда были усыпаны подсолнечной шелухой.

Учеба в колледже началась совсем недавно, но по внутренним временным ощущениям, она длилась, по меньшей мере, несколько месяцев, такой событийной она была в сравнении со школой. В тот день первой парой была химия. Однокурсники Алексея стояли у входа на ступеньках крыльца, курили и обсуждали домашнее задание. Объемное и сложное. Знания большинства новоиспеченных студентов по химии были столь ничтожны, что никто из них даже не пытался его выполнить. Когда они узнали что Алексей также не готов, то почему-то удивились и рассказали, что преподаватель уже успела напугать всех плохими оценками и докладной на имя заведующей отделением. Он был удивлен не меньше остальных и остался ожидать у входа вместе со всеми, надеющимися, что кто-то из пришедших все же сделал домашнее задание и даст его скопировать. Однако в тот день ожиданиям сбыться было не суждено. Химию ни сделал никто. В школе Алексей всегда делал домашнее задание, во всяком случае, предпринимал такие попытки, а вот в колледже почти сразу же, совершенно обленился. Он и сам не знал почему. Наверное, такая была атмосфера. Или возраст. А может и то и другое. Он предполагал списать у своего нового друга Димы.

Они познакомились в первый учебный день. Первого сентября, Алексей зашел в аудиторию на первую пару в своей жизни, которой стал Русский язык. Он, не раздумывая, сел на то место, на котором всегда сидел в школе, первая парта среднего ряда, левый стул. Раньше он садился на это место из-за плохого зрения, в школе он обходился без очков, сейчас же сел просто на автомате, по привычке. Дима тогда подсел к Алексею, представился, пожал ему руку и доверительным тоном сообщил ему, что является прямым потомком Черепановых. Тех самых, инженеров – изобретателей, сконструировавших первый отечественный паровоз. С тех пор они почти всегда сидели вместе.

Дима, как оказалось позже, предполагал списать химию у Алексея. Они остались на крыльце, решив ждать Вадима. Вся надежда теперь была на него. Но, ей тогда не суждено было сбыться. Вадим, еще до того как поздороваться, попросил дать списать химию.

Когда преподаватель узнала, что никто из группы в сорок человек не сделал домашнего задания, то стала пытаться его объяснить, но никто ее не слушал, а если и слушал, то не понимал. Уже очень скоро, ей это надоело и, устно удостоверившись, что студенты все поняли и вопросов не имеют, была начата новая тема. Впрочем, она тоже никому не была интересна. Умы всех студентов занимали другие, как им казалось, более важные дела. Докладную химичка тогда так и не написала. Не из надежды на исправление студентов, а скорее, просто из лени.

Второй парой была история. Много писали. Толстая общая тетрадь с агентом Малдером и летающей тарелкой на обложке была исписана размашистым почерком Алексея уже почти на четверть. Большой получасовой перерыв. Некоторая часть учеников шла в столовую, кто-то в магазин, кто-то покупал домашние пирожки и медовики у бабушек, торгующих возле трамвайной станции. Алексей не любил ходить в студенческую столовую, так как на первом дежурстве по колледжу их группы его распределили помогать в столовую, и он имел возможность созерцать, что и как там готовится. Увиденное впечатлило его настолько, что если он и заглядывал в нее, то покупал только привозные пирожки и чай. Он предпочитал небольшой сетевой магазин, в котором можно было найти выпечку местного хлебозавода, кефир или сок. Часто он вообще отказывался от обеда, чтобы потратить деньги, предназначенные на еду, на CD-диски, и записать фильмы, программы или другую условно полезную информацию.

В тот день он сразу после второй пары поехал домой. Третьей парой была физкультура, которую он не посещал. Не из-за состояния здоровья, а скорее по убеждению. Он считал это пустой тратой времени, которое, можно было провести более интересно. Занятия проходили на стадионе. На котором он был лишь на самом первом занятии.

В школе Алексей иногда ходил на физкультуру. Учителем был Михаил Вячеславович – полуседой мужчина в спортивном костюме времен Московской олимпиады и смешной шапке-петушке с надписью «SPORT». Когда-то он играл за сборную СССР по волейболу. В школе его считали алкоголиком и давно хотели уволить, но годы шли, а этого не делали, сложно было найти ему замену. Администрация школы считала, что «на эту зарплату ни один уважающий себя мужчина работать не пойдет». Эти слова принадлежали классному руководителю Алексея. И не она одна считала физрука «не уважающим себя мужчиной». Надо сказать, что по-настоящему пьяным его никто не видел. На ребят, пришедших к нему на урок, он всегда смотрел со снисходительной иронией, считая их потерянным поколением, которому бесполезно что-то объяснять.

Все в нашей жизни подчинено правилам. И если в дошкольном детстве у Алексея их было два: шапку не снимать, со двора не уходить, то на школьных уроках физкультуры правило было одно – наличие спортивной формы. И Алексей это правило принимал. Он, как положено, переодевался в спортивный костюм, но большую часть занятий «сачковал», сидел на скамейке из широкой трубы напротив футбольного поля школьной спортплощадки. Он считал эти занятия бессмысленной тратой времени, так как здоровому человеку физкультура не нужна, а больным – противопоказана. Вокруг поля ученики сдавали нормативы по бегу. Километр равнялся пяти кругам. Толи поколение было слабым, толи нормативы завышены, но никто никогда не укладывался в положенное время. Не то, чтоб на пятерку, но даже на тройку пробежать получалось всего у пары учеников из класса. Как-то Алексей отказался бежать. Учитель потребовал объяснений. Алексей ответил, мол, какая разница, пробежать на двойку или получить ее за отказ бегать, предложив поставить ее сразу, чтобы не терять время и силы. Тогда учитель спросил его – «Что, по-твоему, лучше: сразу умереть или немножко пожить?». Этот аргумент показался Алексею убедительным. И он побежал. Металлический советский секундомер, который физрук всегда носил на шее, показал время, недостаточное даже на «двойку», но Михаил Вячеславович поставил «четверку», как он выразился, «за волю к победе». В старших классах Алексей почти всегда находил способ получить освобождение от физкультуры и большую часть уроков просидел на скамейке из трубы, наблюдая за одноклассниками, неумело делающими физкультурные упражнения в нелепой и несуразной физкультурной форме с городского вещевого рынка.

Для аттестации по физкультуре, школьникам, освобожденным от нее, нужно было подготовить рефераты, два или три, на свободную тему, так или иначе связанную со спортом. Оценивалось не столько их содержание, сколько своевременное наличие и аккуратное оформление. В девятом классе, в один из ленивых дней после новогодних каникул, когда физкультура была первым уроком, Алексей заявился в школу раньше положенного. Он принес справку, освобождающую его от занятий на ближайшие две недели и реферат «О вреде занятий физкультурой». Михаил Вячеславович уже сидел за своим столом в маленькой комнатке три на два метра, где хранился спортинвентарь. Алексей заметил свет в ее окне еще с улицы. Физкультурник всегда приходил на работу рано. Алексей постучался и зашел. В комнате было тесно, пахло краской и резиной баскетбольных мячей. На большом крючке висели самодельные скакалки. Над столом – календарь с портретом местного депутата, из тех, что засоряют почтовые ящики перед выборами. К стене были прислонены маты, а в углу большой кучей были сложены баскетбольные мячи вперемешку с футбольными. Алексей молча положил справку и реферат на стол. Физрук, тоже молча, кивнул, не читая, пролистал реферат и убрал его в ящик стола. Он выставил в журнал четверку и пригласил Алексей сесть. Михаил Вячеславович улыбнулся:

– Вроде не учитель ИЗО, а оценки вам всем рисую.