Джунгли Блефуску. Том 2. Джонни Кишки Наружу

– Не знаю! Во дворе, небось, бельё вешала? Я этих ж… стых тварей каждый день во дворе видел! Кошатницы жирножопые! Развели везде грязь и заразу! То кошек разводят, то собак, то мышей! Всех жалеют, кроме соседей и своих детей! Ненавижу! Небось и эта тоже тоже кошек развела, блюдечки расставила, а Раскольникову пройти места не было! Вот он и стал точить топорик, вжик-вжик, чтобы расчистить свой двор и навести там должный порядок!

– В принципе, я тоже думаю, для удовольствия, кошки у неё были, но мало по нынешним стандартам, штук двадцать, не больше, но он потом себе причину отыскал – якобы из-за денег? Это он так сам себя оправдывал! Это он потом сам себе объяснял причину, чтобы очистить свою слегка запятнанную совесть! А потом запутался и стал путать причину со следствием, тогда-то ему стало понятно, что надо сдаваться, пока его самотёком не затащило в психушку!

– И сколько же он у бабули денег хапнул? Тыщь семьсот? Пожил хоть? Поехал куда-нибудь? Мир увидел?

– Да нет! Рубля три хапнул!

– Три рубля?

– Три! Не больше! Три-четыре! Может быть с мелочью, пять! Но мелочь он искал часа три и нашёл за иконами в ароматной бумажке!

– Так он не только бабульку зарубил, а потом ещё в её квартире мелочь разыскивал, шарил по всем углам? Обычно старухи в матрасах и подушках клады любят зарывать! Или в смывном бачке!

– Но в смывном бачке-прячут образованные!

– Самые образованные!

– Да!

– Пытливый мальчик!

– Вроде того!

– А эти что, необразованные были?

– Не очень! Процентщица и её свекровь! Что ты от них хочешь? Они конечно хитрые были, но сказать, что они были великого ума, я бы не решился! Так себе! Дуры набитые!

– Чего он шарил, я говорю?

– Шарил! Не буду отрицать, шарил! А чего шарил, когда там с самого начала было ясно, что ничего нет, не знаю! Может, какой секрет знал! Но не в этом дело! Может, он шарил от отчаянья и тоски! Может, для него не главное были эти три рубля, а главное – отвлечься, поиграть в какую-нибудь игру! Во! Главное не в том, зачем он шарил, потому что у старухи в её тёмной сиротской фатере было пусто, как не знаю где, как в жопе у индейца, можно сказать, просто шаром покати было, до того тоскливо, что лафа, и нечего там было шарить! В пустой ж… г… не вышаришь! Всё и так было яснее ясного! Главное, как он шарил! Главное там, в этой книге, в принципе – поиски истины, поиски собственного я, поиски своего амбивалентного эго! Все там чего-то ищут! Устремлённость к звёздам! Шараш-монтаж, короче! Шарь-не шарь, такого не вышаришь!

– Чего-чего?

– Поиски своего амбивалентного я! Своего уникума! Эго, нах! Эгонах!

– Ну, если каждый будет своё разыскивать своё эго, и этого уникума, рубая в каждом углу старух, то что же это будет? Кавардак и ж…! Полные-с! Да, полная ж… получиться! Это всякий захочет кого-нибудь кокнуть! Я бы полгорода перевешал! Всех чиновников, а впереди всех – губернатора! Одел бы его в парадный фитель, ордена бы ему нацепил, а если у него не было, наградил бы его сначала! И повесил!

– Ты пи… бол! Ты не видишь квинтессенции, Бак! Ты слеп, как Савл! То есть как Павл! Я их что-то непроходимо путаю! Ибо слеп я, как латук поносный, ибо глаз вытек, аки…!

– Аки поцер паюсный?

– Насме..й! Ты – слеп! Слеп, ибо узки ворота, ведущие в твой бедный ум! Ибо анус твой невелик, а дух сокрушён скорбями! Ибо пенис твой мал, а амбиции тлетворны! Ибо… Там в Иудее тоже была до Царя Гороха одна мутная история похлеще этой, потом расскажу!

– Ты уже месяц обещаешь рассказать мне всё про мормонские трусы, говоришь-говоришь, мол, всё расскажу про мормонские трусы и расскажу, растерзал мой мозг уже, и всё никак не расскажешь! Я тебе не верю! Это ты специально делаешь! Это ведь серьёзный вопрос, можно ли для общего блага уничтожить белку, какого-нибудь таракана или блоху, или бабульку, которая наверняка глупее любого таракана и гаже любого клопа, или слезинка в глазах этой блохи затмевает для тебя солнце! Скажи, затмевает? А… А тем более… можно ли в принципе прикончить мерзкую старуху!? Хорошо ли это?

– Можно! Знаю я этих старух! Мне бы, честно говоря, на многих старух топора было бы жалко тратить! Жалко топор на такое точить! Некоторых дустом травить надо бы! Но видишь, кругом конституция и закон на страже толерантности и заповедей! Нормальному человеку шелохнуться не дадут! У меня во дворе от кошководиц и Глистианок уже и не прошмыгнуть! Напердели так, что за миллениум не выпердить! Дым трубой! Да и сколько их по всей стране! Идеалистов остались считатнные единицы, всех извели и перевоспитали, а эти только размножились! Сколько их? Кошатниц по всех стране, блоховодиц этих, сумасшедших с крестами! Мильярды! Их как будто на конвейере печатают! Всех – давить!

– Мильяры нас нас тьмы и тьмы и тьмы попробуйте сразитесь с нами да арбалеты мы, да кошкодавы мы с расковыми но жадными глазами…

– Хорошо. Откуда это?

– Из школьной программы! Фосенка подарил!

– И зачем мне такая квинтессенция! Зачем? Не знаю! Я в этой стране хуже блохи, и мне не хочется, чтобы из-за ихней мутной фараоновской квинтессенции меня кто-то зарубил! Чем, кстати, этот Раскольников зарубил свою бабульку?

– Это не очень важно!

– Нет, важно!

– Простым топором! Тяп и – хана! Башка побоку! Хип-Хоп-Тяп-Тёп!

– Ну и как, истину-то он в конце концов внутри старушки нашёл, кой-как надыбал квинтессенцию?

– Сложный вопрос! Не знаю, как на него ответить! Понимаешь, когда он зарубил старуху и стал как угорелый бегать по углам в поисках трофеев, в другой комнате позади огромной горы галош и салопов он наткнулся на служанку старухи, Лизавету, которая у ней была типа приживала и теперича, убрав в квартере, дремала под телегой. Согласно плану она глухой была и не расслышала ни диких криков старухи, ни командорских шагов Раскольникова, ни грохота ящиков из буфета, которые он выбрасывал в окно, ни его громкого мата-перемата, ни треска, который раздался, когда он умывальником унитаз снёс! Ну и эта глухая ещё по хозяйству шустрила! В доме вообще почему-то одни глухо-немо-слепые идиоты жили! Насилуй, не хочу! Короче, ему ничего не оставалось, как зарубить и эту приживалку, тяпнуть её топориком по кадычку, чтоб напомнить кое о чём, а так как приживалкя была ещё и беременной, то получается, что он за один день, даже не мечтая о таком, зарубил сразу троих! Так сбываются все мечты!

– Хорошо! – говорит тут Бак, – Бог троицу любит! Семь тоже хорошее число! Слушай, а он раньше не мог сам обрюхатить Лизавету? Сам по-тихому обрюхатил, а потом, когда она стала его за зебры дёргать, так мол и так, плати мол, да плати, ненаглядный, деньги, а не то пожалуюсь старухе, у которой сын в филармонии работает сексотом, и в суде поэтому свой человек, засудят не… делать, он под видом должника и пришёл с топором сначала к старухе, а потом к Лизавете и зарубил их!

– Это мне в голову не приходило! Знаешь, у этих писателей, говночерпателей всё может быть! Такого говна наваляют – чёрт ногу сломит! Во всяком случае, я рад, что ответил на все твои вопросы!

– Я тоже рад! Надо и вправду классиков почитать! Может быть, там есть что хорошее!

– Нет, хорошего ни у одного там нет, но есть много такого ужасного, что лучше их не читать, если спать крепко хочешь! А то они все, эти писатели, от своих химер, бессонницей жуткой стражади, а я не хочу, чтобы ты от них этим заразился! А то сам впадёшь в бессонницу и тоже писать начнёшь! Конец тогда миру!

– Я подумаю! Только это не все вопросы!

– На сегодня – все! А иначе я не жилец!

– Мне сегодня было видение, вернее – сон! Странный сон, о том, как из подворотни на улице Кольцовской, там где союз Писателей, Детская художественная школа и Музучилище, из канализации, увешанные водорослями и мхом, выползли сразу три патриарха: Соломон, Морисей и Авраам, выползли и тут же стали махать метлой, поднимая кромешную пыль по всей улице имени Павла Морозова.

– В этом есть какой-то квант художественности! Ты сам видел, или тебе кто-то рассказал?

– Сам, дурила!

Тут на поляне появился святой отец, запыхавшийся не то от погони, не то от веса мешка, который он с большим трудом скинул со спины на землю. Там были не то рожки, не то кости.

Глава 16

Боги Джунглей

Отец Колумбарий был принят в дружную компанию за свой громовой голос и поношение святынь, которое он затевал, каждый раз напившись. Поп-расстрига, сильно престрадавший от церковной братии и даже изгнанный из её стройных рядов, теперь был не прочь отомстить бывшим коллегам за свои мучения!

Отступные ему сввиду прошлого сана мы сильно скостили.

Когда все сребреники были тщательно пересчитаны, только что выбранный Иуда смахнул их в мешочек, в котором всегда хранилась казна, завязал особым индейским узлом, который знал только он один и удалился играя ягодицами и напевая знаменитую немецкую песню «Янки-Дудль, лети а Ад».

– Ну и ж… же у него! Как у бабы! И это бомж называется!

– Да, таких в Фиглеленде поискать надо!

– Точно! Фурор, а не ж…!

– Антрибуция! Полная антрибуция! Будь я римлянином, за такую жопу я бы не пожалел и сорока серебрянников! —изъяснился латентный пидофил Никиша.

– Друзья! Нам позарез нужно государство! Государство, нормальное государство, а не всякая …рь, которая везде называет себя государством, государство, о котором мы мечтали требовало хирургического и подробного обсуждения. Только в диалоге смелых рождается истина! Занете знаете, сколько великих мозгов мира надорвалось, раздумывая над тем, какое им построить государство, чтобы потом не было стыдно за позорно прожитые годы! Кампанелла! Томас Бэкон! Какие имена нах! Их мечта рассеивала вековой мрак Европы и вела людей к новому, счастливому и весёлому будущему!

– Что-то не очень мрак с тех пор рассеялся!

– В нашем сумасшедшем доме будет свой Сити, Гайд-парк и даже свой Даун-Таун! – сказал Бак.

– Ничего удивительного, что у вас в городе есть свой Даун-Таун! Это я по тебе вижу! Без Даун-Тауна тут не обойтись!

– Сами вы козлы!

– Люди! Задумайтесь! Спать в хомуте веками вам не позволит время!

– И что же делать?

– Проснуться!

– Легко сказать лежебоке!

– Это вы лауреат Броуновского движения!

– Провидение запретит не только их взгляды, но и их самих!

– Герой летаргического сна. Проспал 20 лет в хомуте!

– Не будешь слушаться бабушки, не будешь работать, туалетным утёнком сделаю. Унитазное кря-кря слышал?

– А мама куку даст?

– Мама куку не даст! Я дам тебе куку!

– Твоя не нужна!

– Это что за вице-премьер Таращанского полка?

– Товарищ! «Спаси Норьегу!»

– Нано..й Индийский! Что тут, оркестр спасателей?

– Ты что тут «Вампирленд» решил открыть? Не позволим!

– Поручик Крендельшмонский! Что у вас с подворотничком? Ко мне!

– Ты кому начинаешь затыкать рот? Пророку? Не заткнёшь!

– Кто против Микки Мауса?

– Да моя страна вообще затычка в бочке мировой цивилизации!

– Как дружить с кем, кто не тех друзей выбирает! Это всё равно как если бы девушка выбирала не тех друзей, каких нужно, а потом обижалась, что ей спать не дают и ставят её не в такие так, как хотелось бы архиеписколпу рррррр…

– У тебя мысль уходит!

– Если девушка выбирает не тех друзей, велика вероятность того, что её пропрут немилосердно!

– Немилосердно это как?

– Немилосердно – это значит нетолерантно!

– Как это нетолерантно?

– Ну, как… Наверно со спины! Я так полагаю?

– Со спины? Ты считаешь, что это не-ми-ло-серд-но? А милосерднее как?

– Считаю и готов поспорить! Давайте спогить!

– А по божески как?

– Как в природе!

– А как в природе?

– Как-как и обкакался! Вот как в природе!

– Пустой трёп! О Соле мио! Вернись в Сорренто!

– Может, начать продавать соль земли? – робко обратился Фрич, – Жить по средствам! Стать снова членом сообществ! Влиться в обойму!

– Здесь у нас будет застава! Здесь будет камень заложён и отсель мы будем отбиваться от набегов индейцев!

– У нас одни индейцы – Фараоны!

– У нас будет свой Кром!

– И Масолей!

– И свой Ленни!

– Ленни, а в руках у него будет астролябия, как символ народного счастья!

– Зачем нам Масолей? Нам и крематория хватит! Крематорий имени Бакма Ливеркузена! Или нет, лучше крематорий имени Фрича Лихтенвальда! Ничего! Работы не убудет! Многих тут надо в печку отправить!

– Ты в нём будешь лежать!

– Не буду!

– Я тебе гарантирую! Чем больше слов – тем ближе развязка!

– Нет, без Масолея город не город, горы не в кайф! – сказал Бак, Нечего тут спорить!

– Должна быть своя правящая партия!

Идеей создания политических партий заинтересовался Ральф.

– Какая? – спросил он деловито.

– Национал-ревизионисттская антинародно-педофилическая партия зелёных, голубых и серобуромалиновых «Единство и Кирдык»! —Как-ково?

– Плохо!

– Почему плохо?

– Плохо и всё!

– Как лучше? Научи!

– ЦПШ – не наш выбор!

– Партия «Колобок»! Просто и со вкусом!

– «Тогда «Квадратный колобок»!

– В партии должен быть свой куратор.

– Курва там уже есть!

– Куратор!

– Вот и я говорю! Курва!

– Свой карманный суд и прокуратура на доверии?

– В очко!

– Кино и балет?

– Точняк!

– Гимнгербфлаг?

– Было! Всё это было! И есть!

– Но главное главное, у нас должна быть своя программа развития! Товариши! Не знаю уж, будет ли это программа минимум или максимум? Давайте подключим наш коллективный разум! Надо изрядно поработать над названием! За сколько дней мы хотим проскочить в рай, двести, пятьсот? «Шестьсот Шестьдесят Шесть Дней» – программа реконструкции народного хозяйства Ущелья! «Слово имеет пятилетка!» по-моему звучит неплохо? Каково?

– Фрич, как тебе?

Фрич молчал. Пыхтилетка уже была. Ленин с ведром говна и повешенными на руке партизанами был. Всё было в царстве Обломском! И нет ничего нового на земле! И одежда, и мысли, чёрти знает ещё что!

– Его программа должна называться «Глистовы Пасынки Возрождения Господня»! ХПВГ!

– Гэ тут к месту! Без Гэ у нас никак! Даже к богу без Гэ не пускают!

– Агхиважно, товагищи! Агхиважно! Слово у нас имеет товариш Маузер!

– Это что за большевик к нам залез на броневик? Он большую кепку носит, букву эр не произносит!

– Это Пружанский! Столпник! Друг Тукитукича! Они вместе тут шляются!

– А как у нас будет со средствами доставки?

– Чего?

– Пьяных тел!

– Под этим дубом, где похотливая, как скунс

свин Яков Самуйлыч вырыл нору для хранения желудей, мы устроим метро! Роскошные дворцы под землёй! Будущее принадлежит детям и оно прекрасно!

– Это ты кого тут цитирнул?

– Так Секс Проперций говорил! Половина уже отрыта! Труд не должен быть утрачен! Подвиг не должен пропасть втуне! Яков Семёныч! Благодаря вам! Там будет станция метро «имени Маяковского»! Каково?

Его глаза сияли как угли. Мне так страшно стало, мать вашу, думаю, и удосужился ведь я сюда забраться на свою задницу! Одиссею затеял! Говорила мать, не мечи бисер перед свиньями! Сам свиньёй станешь!

– Мать говорила, чтобы ты не метал бисер перед сильными, а тебя в свиней занесло!

– Красиво-то как! – проснулся пьяненькой фистулкой Сидор Пистоныч Тепликов, озирая окрестность в поисках давешних штанов, – Станция Маяковского! Тпру-у! О-оооо! Я в детстве его очень любил! А он любил Францию! Прованс и Перуджу! Мексику с Тосканой! Как велик мир, как много у него гитик! Особенно на Мальте! Трусоват был Ваня бедный!

– Знаете, а в Гонолулу можно ходить практически голым!

– Ты в самом деле Ваня, Яков Саломоныч! Кто ж не любит Мексику?

– Да, в Мескике Троцкого убили ледорубом! Адепты Саблинизма!

– А если бы он жил не в Мексике, а на северном полюсе, его надо было бы убивать кочергой!

– А я больше Францию люблю! – сказал диссидент Фрич, -Там много сыра! И девушек!

– Ну, извращенец, выкладывай императивы!

– А я хотел бы быть козьмонавтом! – заныл Яков Самуйлыч.

– Будешь живодёром! Родине теперь нужны живодёры! Будешь пятую колонну вешать!

– Неужели нужны? Живодёры нужны?

– Нужны!

– Родине?

– И ей тоже! Ей в первую очередь!

– Вешать?

– Раньше козьмонавты были нужнее!

– «Напичужились, нахиблонились, веру правую парафинили и подставил он караван-плечо, караван-плечо с свечкой тающей. Тут подходит князь Торгунчак-андрей, торгунчак-андрей…»

– Что это?

– Он тупой! Путает донора с пидором!

– Яков Самуйлыч! А вы помните восьмую главу «Книги Судей», Восемь-три, Прим, где Авраам сказал: «Не ссы против ветра ибо брызги их будут твое!»

– Такого не помню! – мгновенно отреагтровал бывший святой, – Не обессудь! Без прим помню, было дело, а воти с прим ни слова не упоминаю!

– Дурак! А я помню! – сказал Бак, – Памятлив ждущий мщения! Ибо истинно то, что говорю вам!

– И если помнит кто, пусть вырвет себе глаз!

– В Пиплии много указаний на сей счёт. Если посмогтрел на женщину – вырви глаз! Потянулась рука к чужому – отрежь руку! Убегает нога от фараона, вырви ногу с корнем!

– Неправда ваша! Нет такого в Завете!!! Там призывают только к хорошему!

– Бак! Заткни этот гнойный свищ!

– Уже занимаюсь! Прости, брат, не люблю зелотов!

– Ой! Ой! Ой!

– Кем ты думал стать, фира?

– Я буду космонаутом!

– Смотри, не опаздывай к старту! Мы ждать долго не будем! На Марсе яблони должны цвести через год! Если яблок на Марсе не будет, голову тебе по плечи оторву!

– Слышу!

– Наша психушка имени товарища Кащенко теперь тихо перемещается в космос! Идёт завоевание глубин вселенной! Фильм «Психи во Вселенной».

– Есть идея!

– Хард рок?

Торговля страусиными яйцами! Это ново, преспективно, необычно прекрасно! Страусиные яйца – питательный и недорогой продукт для средних слоёв населения! Они будут относительно дешевы! Покупайте страусиные яйца «Африканский Рог»! Калиброванные страусиные яйца «Кружок» для среднего класса!

– Юморист! А мясо скунса ещё вкуснее! Может скунсами займёмся! Из них ещё и духи для женщин можно делать!

– Что это?

– Выездной десант Психиатрическй клиники на шахматную спартакиалу!

– Ты будешь там не лишним!

– А полиция у нас будет? Народная полиция, защитница рабочего класса и трудового крестьянства у нас будет?

– Всё у тебя будет, Бак! И… во рту, и кол в заднице!

– Уже есть! Осталось только купить им лапти и посошки! Распашонки уже есть!

– Обязательно! Уже есть! Фрич! Фрич! Поднимай народ! Бей в колокол вечевой! Ваше скородие! Ваше Плоскостопие! Он у нас вылитый стукач! Сверлит по ночам в кладовке! Вы видите? Покажи анфас!

– У нас в стране все порядочные люди похожи на стукачей!

– Ну не преувеличивай! Половина!

– Мощи!

– Что мощи!

– Свежая фишка! Рука Крестителя, глаз Иуды, нос Святого Франциска! Там найдётся святой на любой вкус и мощи – на любой запах! На любой кошелёк!

«МОЩИ НА ЛЮБОЙ КОШЕЛЁК!

Покупая НАС,

помогаешь ДУХОВНОСТИ

Республики Блефуску!»

– Мы будем показывать мощи верующим людям и брать за такую услугу очень небольшие деньги!

– Сто долларов!

– О! Эврика! Мощи! Мощи! Мощи! Недавно возили пояс богородицы! Люди стояди на морозе по двадцать часов! – выразительно сказал Бак, – Мощи! Вот идея фикс! Мы найдём мощи какого-нибудь общеуважаемого восстребованного святого, желательно Иисуса, оформим, что это истинные мощи Иисуса, и будем за деньги показывать их зевакам и позволять лобызать их конечности! Лобызнул – бакс, взасос поцеловал – три! У Иисуса в мире мощей на несколько полных под завязку трейлеров!

– Нет! Мы будем проводить мундиале! Мощи не главное!

– Зачем?

– Затем, чтобы все испытали радость соприкосновения со спортом! Играть в футбол мечтают сейчас все старушки!

– Разборки между футбольными фанатами становятся всё более жестокими!

– Нет, мощи более жизненны! Представляешь, если у нас будет нога Глиста и член Францисска Ассизского? Это же перпетум факин! Вечный движитель счёта в банке! Вечный Мобил и ага!

– Мне сразу страшно стало!

– Крепись, электрик! Бог на подходе! Спасёт! Свет без дела не гаснет!

– Тогда всем надеть шаровары с лампой!

– С лампасом, что ли?

– Фрич! Хватит бить баклуши! Трудись – и материнский капиталец твой!

– Хватит меня трогать! Я не одалиска в саду! О каком материнском капитале ты шутишь?

– Помнишь в прошлом году Бак до умопомрачения напоил свинью и она стала гоняться за ветеринаром. Она загнала его на самое высокое дерево и продержала там полдня, потому что поев желудей, легла спать прямо под деревом.

– Я думаю, что свинья полюбила Бака! Он достоин великой, но чистой любви!

– Ты что буробишь! Свинья меня любит! – оказалось, Бак не спал.

– Любит! Немногие могут похвастать! Тебе подфартило! Тебя полюбили! Представь себе, что тебя наконец полюбили! Одиночества больше нет! Таратат-та-тарара ви форэва…! И ты в раю с арфой, а вокруг райские птицы с опахалами в руках!

– Свинья и с арфой хороша и без арфы не пропадёт!

– Бак, я пойду в горы! Я буду ловить форель в бурной речке, ловить жуков и водомерок ладонями и благослови меня в этом бог в деяниях моих! Видишь, дождь прошёл, воды прибыло, это значит, что рыба спустится с гор!

– Ну иди! Когда я был молод, я тоже мечтал о дикой жизни в лесу со своей любимой, но она любили не дикую жизнь, а деньги, комфорт и гамбургеры в картонных коробках! Я подарил ей Пиплию, и они тут же ушла от меня! Они презрела Пиплию! Ей нужны гамбургеры! Она устроили мне дикую жизнь в квартире! Что делать?

– Молись, дитя моё! Бедная женщина! Сколько ей пришлось выдержать с тобой?! Ты небось, ещё и занудный вегетарианец? Признайся, дружок?

– О как причудливо тасуется колода!

Глава 17

Продолжение красот мировой истории

Родители отдали его в Китайскую школу, где он истратил много времени на всякие причиндалы. Первый год он раскладывал кубики с дюжиной иероглифов, смысла которых так и не постиг, во-втором изучал Тантры и Мантры, обманно выданные за китайские кубики, в третьем усердствовал в искусстве ушу и освоил дикий кармический крик мастера Ху, который должен был напрочь вырубать противника ещё до начала полевой драки. Был он тогда худенький, стройный альбиносик с яркими голубыми глазами. Крик, хоть и был истошен, никого до печали так и не вырубил, но, надо сказать, обеспокоил соседей несказанно. Не зная слов Тантры и Мантры, они жаловались на негодяя властям. В десятом классе им объявили, что всё пойдёт по кругу и он счёл, что прежданаременному образованию следует спешно положить конец.

Учёба закончилась. Началась настоящая жизнь, с вскрытием вагонов на станциях, киданием лассо, побегами от сторожей и Фараонов по крышам сараев и молочных ферм, краткими отсидками в допре и беседы с вежливыми по фене фараонами. Поход за правдой привёл его к предгорьям Камказа, которые он оглядел прищуренным хозяйским глазом.

Солнце катилось по небу. Был особый час пополудни, когда жизнь затихает, и жаркое умировотворение накатывает на всё сущее И вот я о чём подумал:

«Если на секунду стать на точку зрения тех великих поклонников глистианства, что все, кто поднимает руку и голос против глистиан – порождение Антиглиста, то думая, в этом случае я целиком и полностью вместе с Антиглистом. Против такого бреда, как глистианское вероучение, я буду выступать вечно, заодно с кем и где угодно! Даже с Дьяволом!

Ибо нет зла более изощрённого, чем глистинство!

Сказанное изощрённым человеком истинно, то есть верно!

Глистианство состоит не из порядка и чести, а из сплошных допущений. Вся реальность, кеоторая взрастает из этого ядовитого тумана чудовищна, как ребёнок, отец которого – призрак! Именно поэтому оно так по душе всяким распиздяям и внутренним маргиналам. Церкви – огромные воронки, высасывающие, присваивающие или открыто разворовывающие общественный продукт. И ничего более. Этот жульнический карнавал вот уже две тысячи лет организовывается за счёт карманов налогоплательщиков! Финансово-самообеспечивающаяся система! При их испуганном попустительстве и молчаливом соучастии!»

Гривц, с которым мне нет никакой необходимости вас знакомить из-за ничтожности персонажа, к тому времени разпивший вкупе с таким же Арошей поллитруху полу-марочного винца, купленного в супермакете по тридцать рублей за литр, и потому находившийся вне себя от острого прилива чувств, пристал к арабам и что-то дерзко сказал им дрожавшим от гнева голосом и угрожающе крюча указующий перст.

А потом стал заставлять целовать крест, чего уж вполне добродушные арабы ему простить не могли.

Алкоголь всегда помогал дебилам говорить по существу.