Джунгли Блефуску. Том 2. Джонни Кишки Наружу

Потом араб наконец прицелился как следует и ловким ударом выбил шахматы и часы из рук Гривца, и уже не обращая внимание на убегавшего, обратил злобу на часы и шахматы, истоптал и разбросал по всей улице фигуры, шурупы и винты. Видно было, что арабу в конце концов понравилось топтать часы, и теперь он топтал их так, как будто всю жизнь, как будто был рождён топтать шахматы, и только тем в Палестине и занимался. Гривц издали наблюдал за уничтожением своей частной собственности, но не возмущался.

Вернее не возмущался внешне. Видимо внутри него не могло не идти бешеное противоборство. А там творились настоящие марсианские бури! А как же иначе в стране советов?

А самое страшное было то, что во время бегства он не сильно садынул рваным целофановым пакетом с бутылью вина прямо в угол памятника этого козла Пидерницкого, какой с видом обосравшегося пингвина стоял посреди сквера позади за эстрадой, заросшей лопухами. Бутыль с предательским звуком раскололась, извергнув внутрь пакета пахучую малиновую жижу. Убегая, Гривц сделал-таки интуитивное движение в сторону поганого пакета, ни… себе событие, чая спасти своё любимое детище, да какое там!

«У меня, играющего тренера такого просто не могло быть! Вот лажа!»

Когда несчастья на чёрных крыльях гонятся за нами, несть им числа и укорота!

– Дорогое вино по сто рублей! Целая бутля! – отчаянно крикнул он обидчику, кривя на бегу почерневшее лицо.

Любой бы понял – беда велика!

Но мавр был в Блефускуе всего несколько дней и местного тарабарского языка не разбирал.

Блефуску! Преступная страна, в которой дозволено худшим из плебеев быть начальниками! Блефуску! Её беды и в результате беды нормальных людей неисчислимы. Всё здесь построено на лжи, и всё будет обрушено во прах.

Почему я не изучал вовремя Бранглийский язык? Ведь всё было понятено и тогда!

Если города Фиглеленда таковы, каковы они есть, то не прав ля был Г….., утверждая, что здесь живут недочеловеки.

Горе Гривса было велико, а гнев силён, но не так, чтобы перевесить страх.

И он продолжил убегать по освещённой слабыми фонарями улице, дико топая старыми колхозными калошиками.

Грийца спасли только престарелые, но по-прежнему быстрые, как у козла опущения ноги. Иначе бы кирдык! И воспоминания на кладбище!

Он на моих глазах рассказал страшную историю товаришам из леса, но те с арабами связываться не хотели. Тогда он сменил тему разговора.

– Видите гору? – спросил он, – Там был великий учёный Иванов, который хотел скрестить человека и обезьяну?

– Неужто?

– Лет двадцать назад!

– Неведомо сие!

– Так ли? Наука умеет много гитик! Нало только иметь глаза! Там был великий учёный Иванов, который хотел скрестить человека и обезьяну!

– А зечем ему?

– Не знаю! Обезьян тогда из Кот Дивуара завозили! Пиратскими тропами! А потом выпустили в лесу!

– Может он циник был?

– Это кто?

– Ладно! Ну что, получилось? Скрестил?

– Судя по населению этого края – да!

– Скрестил, говоришь?

– Скрестил! Получилось!

– Беда какая! Господи! Поймай его, если встретишь!

– Зачем?

– Хочу ему в глаза посмотреть!

– Я бутылку разбил!

– А вот за это по зубам!

– И вправду я не презент! Вот как бывает!

– Откуда ты всё это знаешь?

– Да так, помощь космического эгрегора!

– Чего? Грефа?

– Эгрегора! Слово такое есть! Балдёж! Бастард! Баста!

– Не шути так!

– Я не шутю!

– Вот и лаппа! Смотри, не переборщи с грегором! Ты как к Штрассеру относишься?

Мысли между тем повисли.

«Излишняя искусственно нагнетаемая толерантность по отношению отдельных групп ануреев к примеру является геноцидом для всех остальных, ибо ставит национальные группы в неравные условия. Им за взятки разрешают то, что основное население не может позволить себе по совести. Особено кощунственно это выглядит, когда такого рода политика проводится под видом так называемой „демократии“ – сказало вдруг радио голосом добаного антифальшиста Левистона. Или мне почудилось?»

Глава 18

Вид родины без штанов

Всё проходит в мире! Пока на моей милой родине с такими немыслимыми хлопотами и жертвами создавался неброский шалашный рай, мир успел убежать очень далеко. Появились новые паналуальные технологии, унитазы потеснили сортиры. Ракеты бороздили просторы мироздания, сея надежду на будущий справедливый мир. И отдельные горячие головы уже всматривались в черноту неба на предмет поиметь Марс или даже Юпитер!

Были созданы новые препараты против геморроя и свинского гриппа

Улицы украсились круглыми жестяными вывесками и впервые в истории получили внятные названия! Города обзавелись немудрёными гербами, которые как могли, рисовали сами губернаторы или их пышногрудые розовые жёны. Их дилетанские потуги нравились императорам и генсекам, вызывая поощрительное похлопывание по попке.

Многое изменилось в мире, не изменилось только одно – сам человек. Каким он был, таким и остался. Не будем вспоминать, каким он был, потому что смешно, не будем констатировать, каким остался, потому что грустно!

И наш город – живое свидетельство великих успехов моей страны в геральдике!

Уж в чём в чём успехов не было, да только не в этом!

Герб моей страны удивителен! Это двадцатиголовый дракон, держащий в лапах какие-то серпы и молотки словно просыпающиеся у него из когтей. При взгляде на него возникает чувство, что мы попали в махровое средневековье, где на всех дорогах пираты, в городах жгут ведьм, пилят воров, и совершают подобные вышеназванным поступки.

Это конечно, трогательно, увидеть какого-нибудь орла, прикидываюшегося трудягой и пытающимся попозировать с молотком или лопатой в руках.

Мелкопоместные города, наглядевшийсь н столичные шедевры, экспериментировали с многоловыми медведями, страусамит, пингвинами, колосьями и петлями.

На гербе города Ущелинска, к примеру, выполненном в ярко-оглистом и нежно-голубом цветах, был изображён трахнутый двухголовый медведь, ставший на две лапы и две отвёртки, жоско запелёнутые в удивительных выпусклых колосьях.

Всё шло к катастрофе, но небыстро!

Хотя пока что мандарины остались почти такими же сладкими, как при ГвиглерГвиглере!

Что поделаешь, мой толерантный, мой внимательный читатель! Теперь не время роз!

Что ж, подождём, пока двуглавое чудище лопнет! Недолго осталось! Недолго! Империалисты! Проклятые торгаши!

Какие же времена нас благополучно обогнули?

Сквозь тернии злачного даже вблизи огня древнего вьющегося евроглеуса иудеи продирались к сгоревшей от молнии Гогасине, как Хорист продирался к истине. Нет, хуже, как Бак пробирался к Марте! От Гогасини осталось… что же от неё всё-таки осталось? Что? Тлен и перлы! Ну, в общем оставшееся было бы довольно трудно описать в словах, ибо оставшиеся артефаки уже не являются однозначными предметами. Сломанная по причине пожарников Паркеровская ручка, несколько обгоревших до мяса книжек псалмов и воздыханий, китайский самовар без трубы, дырявые монеты, выкатившиеся из-за плинтуса, средиземный подсвечник-семисвечник, восьмисвечник, девятисвечник, двенадцатисвечник и так далее, Бранглийский дырокол времён Кромвеля, посадский плат с жёлтой звездой да чешский античный протазан с чёрной полированной ручкой. Больше ничего внятного не было. Всё было покрыто огарками и копотью, какая наверно будет в судный день.

Глава 19

Краткий экскурс в Хистори

Прошли времена, когда похожие на танки динозавры попирали вековые стволы, бродя под великошумными папоротниками континента Арики, прошли времена вулканов и гейзеров, прочертившие на теле земли великие разломы и горные кряжи, прошли славные века Римской Империи, всколыхнувшие сознание поколений и подарившие миру величайшие шедевры искусств и стойкие арийские ритуалы и символику, минули времена кромешной тьмы и глистианского безумия по всей земле, и костров ведьм по всей Европе, и времена слепцов, немытых подёнщиков и бесчисленных ловких проходимцев. ГвиглерГвиглер, пытавшийся сохранить Европейскую цивилизацию был низринут и растоптан, а его великие идеи и планы осмеяны и развеяны говорливыми ничтожествами. Вслед за рухнувшим глистианством как карточный домик рухнул марксизм, времеено потерпел ужасное крушение национализм, развалились все великие империи, и идеализм, отовсюду гонимый ушлыми пройдохами, потихоньку испарился и исчез. Мир всё больше атомизировался. Люди с трудом понимали друг друга. Перзиден Бусч изголялся в выдумывании пословиц и путая склонения со спряжениями, дотягивал срок. И только один народец, виновный во всём этом беспределе, и выдумавший все эти отвратительные мульки и штучки, так страшно покорёжившие европейские народы, пребывал теперь в относительном покое и даже превратил Ближний Восток в зону манипулирования и произвола. И странное дело, пройдя через такие весёлые времена, теперь мы присутствуем в мире, когда он совершенно невнятном, сером, довольно-таки даже преступном, точно бездарном и вялом, как сосиска импотента! Человеческая жизнь погрузалась в серую необходимость и человек сравнялся с животным. Даже божественный итнтернет не можете исправить картины! Новые поколения напоминают уже не людей, а некие механизмы, в которых нет почти ничего человеческого, законы создаются не лучшими людьми сообществ, а странными криминальными бандами, органы правосудия и защиты общественных интересов превратились в органы кривоволия и похерастрии. На виду у всех можно проявлять противоестественные склонности, заявлять о своей голубизне, желтизне или ещё о чём-то, совершенно не считаясь с тем, что подумают окружающие люди.

«Что случилось? – говорит себе последний нормальный человек, тревожно оглядываясь по сторонам, – Где я?»

– Ты нигде! – отвечает ему его тень, распахнув крылья.

«Я люблю пошутить с людьми: Овальный кабинет – это такое место, где люди стоят снаружи, готовясь войти и сказать мне зачем, и вот они входят, и атмосфера их поражает. И они говорят: «Парень, ну и видок у тебя!» – отвечал ему капитан Бусч, выглядевший так, как выглядят все посланцы Зазеркалья…

Кэрролл в своей «Алисе» собрал весь маргинальный сброд своего времени- редкую птицу-дронта Додо, обитателя Маврикиевых островов, который был готовым обедом на двадцать пять матросов на двух ножках и потому дни этой птицы были сочтены при приближении первого Бранглийского галиона, отравленного ртутью Шляпника с текущей изо рта слюной, записных циников Твидалди и Твидалда, и самой королевы, Рыжей Бесс Зазеркалья.

А можно я буду называть тебя Аврором, как будто ты не обычный мелкий человечек, а какая-то важная втюря? Персонка! Нон-Гратик!

Наша учительница Друзсого языка кроме лишних людей, которые были у неё в подавляющем большинстве, признавала ещё и так называемые «сократовые лбы». У неё они строго чередовались, то шли зачуханные лишние люди, все эти рахметовы, онегины, печуркины, то сократовские лбы. А я как представил, что может появится лишний человек с сократовским лбом, мне жутко стало. Это было бы надругательство над человеческой природой! Неандертальский зомби! Кроманьонский вампир! Она до этого не додумалась, а я представил как на Галапагосских островах прямо из вод морских появился лишний человек в зелёном шлафроке с сократовским лбом, мне поплохело! В шлафроке, как Белинский, сверху кроет всё сократовский лоб – ужас! Это терминатор какой-то, а не человек! Бомбисты, ко мне!

Тель-Авивский Лепрозорий имени Бенни Гудмена, одно слово!

Мои размышления прервал Бак, явившийся с ходки в лес за дровами.

Человек не может существовать без традиционного знания. Без него мог существовать только монтёр Селивёрнстиков и Бак, в прошлом сын таращанского полка.

Он спросил:

– Что ты знаешь о наших спортсменах? Наши спортсмены как разогнались, как разогнались в своих маленьких красных шаливариках и…

– ..обосрались!

– Угадал!

– Что тут угадывать! И так понятно!

Вечер обозначал начало эпохи Бака Ливеркузена.

Это был первый день, когда мы задумались о будущем!

– Бак! – спросил вдруг Фрич, – Знаешь про девушек? Я знаю, ты любишь, когда они смотрят на свой живот и я понимаю, что они там видят!

– Это секрет! Это их секрет!

– И какой-же? По-моему они ничего не видят!

– Они видят всё!

Большая оса носилась над Баком, так, словно он был с ног до головы намазан вареньем.

– Чур! Отвлеки её! Чур! Я не знаю чего она хочет от меня, что ей понравилось во мне!

– Может быть, твой запах?

– Ну, это вряд ли! Я ведь знаю, чем пахну! Но никогда никому этого не скажу!

– Вот и правильно! Никогда не говори это никому, Бак! Пусть они сами тебя будут нюхать и после сломают голову в размышлениях, чем ты пахнешь!

– Вот наконец ты сказал слово «Мы»! А до этого твоё сердце билось одиноко, в гордыне! И наконец ты сказал слово «Мы»!

– Гук вчера спалил дом! Он выпил много белого вина, потом много самогона и особенно много одеколона, и по ошибке поставил бутыль на грелку. Его великолепный соломенный дворец вспыхнул, как факел и тттттут же сгорел дотла!

– Погорелец похожий на Кота Базилео, явился в неурочный час. Вернее его волокли два рыжих Фараона, и он кричал:

«Я погорелец! Я погорелец, а не дерьмо собачье! Вы слышите, люди? Люди! Я погорелец!» Он размазывал грязные слёзы по огорчённому лицу. Но сопровождавшие его не сочувствовали ему, а волокли. Продолжали волочить!

– Хотя мы тоже недавно стали погорельцами, компенсаций от этого государства нам ждать не приходитсяь. Поэтому официальным погорельцам я не сочувствовую. А к неофициальным себя причисляю!

– Человек, лишившийся всего, часто становится философом!

– Знаешь, великий философ Фридрих Ницше…

– Ты его лично знал?

– Да, отдыхали вместе в Баден-Бадене!

– Ну и что твой друг?

– Он всегда страдал манией величия, с молодых ногтей страдал, и все так привыкли к этому, что считали это за норму, пока…

– Пока что? Что он натворил?

– Пока он не разослал друзьям телеграммы, где благодарил их за признание своего превосходства и объявлял, что первым декретом, который он издаёт, как верховный руководитель Вселенной, будет декрет о расстреле Папы Римского и Бисмарка!

– Сразу обоих?

– Сразу двоих!

Двоих?

– Угу!

– Я надеюсь, он позволил им последнее желание?

– Да, отлить у стены Пер-Лашез! И откушать овсянки ввечеру!

– И это всё?

– Мало?

– И они отлили?

– Нет, только Папа! Папа не стал кобенится! Отлотл! А Бисмарк отказался! Я, говорит, генерал и привык терпеть!

– Твой друг был очень умерен в желаниях! Всего-то двоих! Я бы, честно говоря, их тоже расстрелял!

– Нссли бы вы знали, скольких бы людей может расстрелять обычный средний человек, мирно просиживающей штаны в весовой палатке или конторе, вы были бы удивлены!

– Нет, ты не отвлекайся! Про Ницше говори!

Ты сказал «После чего…»

– После чего его посадили в психушку!

– За что? За то, что он расстрелял Папу и Бисмарка?

– Затрудняюсь сказать, только посадили!

– Папа Римский посадил?

– Друзья! Они стали опасаться за его будущность! Это ведь очень фантазийно: Бисмарт, Папа Римский у стены Пер-Лашез, гвардейцы, последнее желание! Ну и всё такое!

– Хорошие же у него были друзья! Верные! Ха! Это ты его посадил! Я знаю!

– Нет, я был против!

– А Бисмарк что?

– Ничего! Плакал! Жалел, что Кармания потеряла такого чудного философа!

– Он был наверно очень добрым человеком, если посадил твоего друга в психушку, а после плакал!

– Да, очень!

– Внимание! Ахтунг! Ахтунг! Я открыл секрет философского камня! Торговля страусиными яйцами! – поднял указительный палец мой новый приятель, – Господа! Страусиные яйца!

«Золотой Страус Эму снесёт нам Золотые Яички»!

Представьте дирижабль, на борту которого сияет такая надпись! Каково?

Это новое, очень перспективное дело! Это мой самый страшный секрет! Я выдал его вам!

– Наверно, если тебя пытать, ты выдашь и секрет золота инков!

– А? – попытался оторваться от горячих, как тигель камней меж тем слушающий незнакомец.

– Страусиные яйца – питательный и недорогой продукт для средних слоёв населения Блефуску! Граждане! Покупайте страусиные яйца фирмы Беккер! – - говоря свою речь, Бак даже задрыгал от возбуждения ногами, – Калиброванный страусиные яйца фирмы Беккер и справят дефицит белка и принесут в ваши гнёзда мир и согласие!

– А? Ты чо?

– Фирма Беккер ваш лучший друг на пути к истинному Дао!

– К кому? Ты китаец чоль?

– А?

– Не было на нас трепака! Так страусовода принесло!

Страусиные яйца…

– Юморист! Чего едят твои долбанные страусы?

– Страусы…

– Сникерсы и гамбургеры? Икру паюсную они не едят случайно?

Но Бак нёс знамя вернойро

– Страусы – непритязательные и добрые животные! Они едят…

– …человечину!?

– Интересная версия!

– Так это животные, а не птицы? Меня в школе учили, что страусы – птицы! Что вы буробите?

– Какие ж они птицы, коль не летают? А?

– Какая разница, кто яйца несёт! Что лучше: курица или церковь? Лишь бы эти твари яйца несли! Нам всё равно!

– Всё да не всё!

– А?

– Если не будете слушаться меня, я натравлю на вас стаю огромных леопардовых мух, которые были источником самых страшных эпидемий золотого пояса Африки! Попляшете тогда у меня!

– Может, мухи до Бранглии не долетят?

– Долетят! До тебя долетят!

– Ладно, я умру, мир не заметит! Так ж и страусы умрут? Тогда яиц не будет! Чем торговать будем?

– Контрастными перепелиными яичками!

– А…

– Может быть, мы займёмся торговлей слоновыми бивнями? Это проще!

– Торговлишкой, торговлишкой! Я бы так сказал! – ввернул веское слово cиoнский посланец богов Яков, вращая глазами, как античная сомнамбула.

В юности у него была шведская семья, затем шведский стол, а потом в старости – шведский стул!

– Шведский стол! Культурное питание для народа! Вот наш лозунг!

– У него был шведский стул! Он всё время бегает к кутье! – шепнул Фрич, – И потому бесится и проповедует!

– Бегать к кутюрье никому не запрещается!

– Ути! Ути! Ути! – вдали кричала на коз Марта, и эхо разносило её голос по горам.

– Я о нём много знаю! Он недавно чинил стиральную машину Марты! Ему нужно было получить две бутылки самогона и Марта готова была ему их подарить за то, что он починит ей старую стиральную машину, которую разбил её муж, когда бросил её в неё! Яков Соломоныч чинил машину долго и придирчиво, важно протирая ветошью каждую деталь. Видимо он не понимал в этом ничего, потому что долго в его глазах стоял вселенский лёд. Но он починил! С испугу чего не сделаешь! Целый день Яков валандался с машиной и забросал весь двор ненужными деталями…

Фрич на сей раз был видимо не в духе. Он рассказывал долго и нудно. Мне было почти не смешно, хоть то, о чём он рассказывал, было на самом деле очень смешно.

Марта придирчиво осмотрела свою машину, всё качала головой, как всегда всем недовольная, но в качестве гонорара дала Якову две запотевшие изнутри бутыли с мутным пойлом и позволила постирать всё, что ему дали приятели. Тут было несколько пар штанов, три майки нечеловеческого вида и даже чья-то касторовая шляпа, думаю, она по виду была шляпой президента Линкольна или кого-то из его гоп-компании. Шляпа не понравилась пророку и Яков Соломонович тут же брезгливо отбросил её ногтем. Бак так ненавидел эти проявления снобизма, что не отказал себе в удовольствии удирить доброго Якова Соломоныча ногой в тощий зад. Тот завыл.

Сломанная стиральная, видимо не без наущения Якова Соломоновича целиком настроившаяся под младенцев, взамен грязных штанов и маек выдала коллекцию розовых ползунков и распашонок, в которых с трудом узнавались крепкие полковые кальсоны Бака Ливеркузена.

– Это что такое? – удивлённо спросила Марта.

Яков побледнел Он понял, что неудовлетворённый Бак будет мстить и мстить нелицеприятно.

– Не мне вас учить! Последние слоны жили тут тридцать тысяч лет назад! Их звали мамонами!

– Но бивни остались! Нам ведь не слоны нужны, и бивни!

– Я не виноват!

– К тому же бивни внесены в Красную книгу Блефускуда! Отпадает!

– Да, тут полный отпад! П…! Вернее, отстой!

– Если и такое выдающееся предложение никого не взволновало, ответьте мне, чем же мы тогда будем заниматься, добывать хлеб насущный? Что вы молчите, как три потоля на Щиплюхе?

– Мы думаем!

– Они думают! Раньше надо было думать! До исторического При чём тут ваши думы? И о чём ваши думы, господа фригидные ослы?

– Я предлагаю, – говорит тут Фрич, который аж побелел от напряжения мозжечка, – заняться делом элитным и экстатическим! Я предлагаю заняться магией и фокусами! Мало ему кормления рыбой и прогулки по воде?

Этот онанист-очкарик был живой, как малёк на крючке. Ртутный темперамент! Очки были у него роговые, и наверняка он был онанист высшей гильдии! Очкарик! Все очкарикик или гении или онанисты! Иного не дано! Я не думаю, что все, кто в очках – онанисты, но слишком многое говорит за это! Слишком многое говорит за!

А сзади стоял странный козёл в поповской рясе и будто состоял из одних бровей! Одна бровь была сатанински-чёрной, а другая ангельски-седой. Классический попик, как ни поверни, с одной стороны как бы острый глистовый приспешник, но и одновременно истовый сторонник родины. Патриотизм должен быь неотъемлемым свойством попов! На гоношиста такой и пузом пойдёт! Молодчага! Брови у него, конечно, уступали брежневским, но оставляи далеко позади себя Рейгановские! Поп стоял, скрестив руки на груди и придерживая одной рукой бейсбольную биту, которая судя по тому пиететеу, с которым он с ней обращался, была важнейшим элементом глистианскиго ритуала.

Святой с бейсбольной битой и повязкой на глазу!

Ничуть не удивлюсь, если этого… зовут Антон Зимарук!

Секунду длилось торжественное помалкивание, потом все взорвались:

– Нам всем? У нас же не все такие талантливые, чтобы летать по вождуху! Поп как будет летать по воздуху? Он всегда пьяный и ж… у него неаэродинамическая! -Какая-какая?

– Не! А! Э! Ро! Ди! На! Ми! Че! С! Ка! Я! Понятно, Филюрин?

– А пьяный аристократ Двавпсихушкетривтеньке как лётать будет? Ещё врежется в небоскрёб или Марусю жопою задавит! А если с неба ещё и его матерщина литься будет? Это какой-то пиратский случай! Люди не поймут такие фокусы. А?

– Я знал одного типа, который летал по воздуху и строил лестницу на небо!

– И говорят очень неплохо зарабатывал этим…

– Нехитрым ремеслом! – резюмировал злой cиoнист Яков СамуйлычСамуйлычСамуйлычСамуйлыч.

Человек, испорченный скрипкой!

– Хулиган! Помоги дедушке! Яков СамуйлычСамуйлычСамуйлычСамуйлыч, – говорю, – помилуйте! Вы что-то умеете? У вас есть тщательно скрытые таланты? Тогда всё! Идите расточником на завод! Родине нужны расточники! Я помогу с протекцией! У вас вид настоящего расточника!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.