Руна Змея

Алексей Кигай

Руна Змея

Глава 1

Не следовало ехать.

Не следовало вообще быть здесь, но как хорошие дети, Йормун, Хель и Фенрис следовали чуть поодаль за матерью. Разодетая в меха, усталая и пыльная с дороги, Ангрбода шла навстречу давнему врагу. Йормун моргнул. После вечерней свежести его встретили запахи и жар большого застолья. Звуки песен смолкли при их появлении.

Первое, что он увидел, это множество свечей повсюду. И факелы. Пламя тускло отражалось в позолоте кубков, кривлялось и подрагивало. Щиты павших и темные от времени гобелены висели на каменных стенах. Пахло свежим жареным мясом, пивом, медом и пирогами. Зал огромен и полон людей. И все смотрели на них.

Мать вела их мимо столов, поджав губы и выпрямившись во весь свой немалый рост. Ее светлые волосы свободно лежали на спине, перехваченные серебряными кольцами. Краем глаза Йормун заметил, что Фенрир угрюмо косится по сторонам. Только Хель гордо выпятила подбородок и глядела прямо перед собой подражая матери.

«Как похожи», – услышал Йормун женский шепот слева.

Друг на друга дети Лодура походили разве что темно-рыжими волосами. Младший Фенрир уже выглядел коренастее старшего брата. Сестра унаследовала рост и ледяной взгляд матери. Про себя Йормун знал, что ниже Хель и тоньше Фенрира в кости, но черты лица у него правильные, а глаза зеленые, как у отца. И светлые веснушки то и дело выскакивали на носу, стоило пригреть солнцу.

На возвышении, за отдельным столом, восседали Альфедр с супругой. По правую руку от него вальяжно развалился в кресле рослый мужчина, сияющий будто чешуей диковинной рыбы затейливо вышитым мелким бисером кафтаном.

От их вида Йормуну сделалось на мгновение дурно, будто кольнуло сердце. Место власти.

Жена Альфедра, Фригга, сверкала драгоценностями как статуя богини. Уже седая и в морщинах, она заметно молодилась, и взгляд ее синих глаз Йормуну не понравился.

– Ангрбода! – Фригга привстала с места, звякнули ключи на поясе. Она впервые увидела их мать, но приветствовала ее как старую подругу. Она улыбалась, но её синие глаза оставались холодными, будто льдинки в мёде. – Мы уже боялись, что вы не приедете.

Встрепенулись толстые псы у ног князя. Один из них лениво тявкнул и улегся обратно к остальным. Ангрбода чуть поклонилась, учтиво улыбнулась.

– Мы счастливы видеть вас. Прошу прощения за несвоевременный визит.

– Это отпрыски Лодура? – спросил Альфедр. – Похожи.

– Это мои дети, – ответила мать и положила руку Йормуну на плечо, – Йормун, Хель и Фенрир. Йормун – старший.

– Сколько тебе лет? – спросил Альфедр Йормуна. Князь оказался невысок и грузен, борода почти седая. Руки крепкие, как у дровосека, кольцами унизаны лишь мизинцы. Один глаз закрыт шелковой повязкой. Такими Йормун всегда представлял морских разбойников. Князь находился в центре своей силы, хранитель земли, даритель милостей. Такое же чувства вызывала мать Йормуна, когда восседала в Ирмунсуле. Такой же становилась и Хель.

– Пятнадцать.

– А тебе? – спросил князь Фенрира.

– Двенадцать минуло осенью, – Фенрир исподлобья глянул на Альфедра.

– Уже воин?

Фенрир кивнул.

– А Хель так просто красавица, – сказала Фригга с улыбкой.

– Спасибо, госпожа, – Хель опустила взгляд, но кланяться не стала.

– Надеюсь, путь был не слишком утомительным? – обратилась Фригга к Ангборде.

– Переправа через Гьёлль оказалась неприятной, но дороги у вас ровные, а округи спокойные, – Ангрбода ловко достала из широких рукавов выкованную из меди шкатулку и с легким поклоном протянула ее Фригге. – В знак признательности за приглашение, – сказала она.

– Ох, что ты, милая, не стоило, – Фригга немедленно открыла шкатулку. Внутри лежало золотое лебединое перо. Фригга повертела его в пальцах, показала мужу.

– Тонкая работа, – сказал он, едва глянув.

Фригга улыбнулась и положила перо обратно, на подушечку темного бархата. Шкатулочка с металлическим лязгом захлопнулась. Йормун, как старший мужчина в семье, преподнес подарок Альфедру – золотой кубок и связку меховых шкурок. Шкурки князю понравились, он ласково провел по ним рукой, прежде чем отдать слуге, чтобы спрятали.

И на этом церемония приветствия закончилась.

Йормуну пришлось проглотить свое разочарование, поскольку кроме князя он наделся увидеть кое-кого еще. Он не хотел ехать. Отказывался до последнего. Их край не воевал с Альфедром и его вздорным сыном уже несколько лет. Йормун и слышать о них не хотел, когда прибыл посланник с небольшим отрядом и дарами, вроде хорошего вина, камней, украшений и даже скакуна привел Йормуну. Ангрбода отказалась их принять. Кроме скакуна, которого выпросил Фенрир.

Но у изворотливого и говорливого посланника оказалось достаточно денег и красноречия, чтобы дядя – брат Ангрбоды – Гримунд – принял его. Подоплека такой щедрости была Йормуну не ясна, разве что Альфедр опять затевал какую-то подлость против них или их соседей. А приглашение погостить выглядело и вовсе зловеще. Пока Хель не напомнила, что Альфедр – побратим отца, и что, может быть, мама не права, что отказывается от даров.

Но, по тем или иным причинам, дядя Гримунд уговорил их поехать.

***

– Садись рядом, милая, посекретничаем, – Фригга встала на цыпочки и положила руки Ангрбоде на плечи. – Слуги покажут детям их места.

Йормуна и Фенрира разве что под руки не подхватили. Люди Альфедра оказались тихими и вышколенными, и сильными, а также немного надменными, как и их хозяин. Хотя Альфедр сидел с супругой, остальные женщины и мужчины располагались за отдельными столами. Хель отвели к женскому столу. Йормуна с братом посадили среди детей князя, рядом с румяным и кудрявым парнем похожим на деревенского мальчишку, чуть старше Фенрира. Пухленький и розовощекий, одетый в нарядную, с тонкой вышивкой одежду он удивительно походил на свою мать – Фриггу. Волосы того же цвета, только без седины, голубые глаза и лукавая улыбка. Он мог бы показаться хорошеньким, если бы не походил на изнеженную куклу.

– Бальдер сын Альфедра, – представился парнишка.

– Йормунганд из Ирмунсуля, а это мой брат Фенрир.

– Да будет мир меж нами! – поздоровался Бальдер. Фенрир кивнул. Им как раз поднесли свежезажаренные куски мяса, сочные, с запахом чеснока и чего-то еще, чего они раньше не пробовали. Йормун проглотил слюну. Стол ломился от еды. Тут и дикий кабан с колбасами, сладкое пюре, хлеб-самопек, пироги с птицей, да еще каждому наливали превосходное горячее вино с медом.

Йормун оглядел сидящих за столом. Отроки. Его могли бы посадить и среди мужей постарше. Не возрастом, но статусом он считал себя достойным. Рядом с Бальдером сидел парень примерно возраста Йормуна. Одет проще, со светлой щетиной на узком лице.

– А где отец? – спросил Фенрир, едва прожевав колбаску. Он развернулся и принялся разглядывать гостей. Йормун толкнул его локтем в бок.

– Веди себя прилично, – едва слышно прошипел он.

– Князь? Вы же толковали с ним вот только, – не понял Бальдер.

– Нет, наш отец. Лодур. – ответил Фенрир. – Где он? Он же побратим твоего, должен здесь быть, да? Ты чего сидишь будто палку проглотил? – обратился он к Йормуну.

Йормун и в самом деле старался сидеть прямо и есть медленно, хотя устал и проголодался с дороги. Хотелось умыться. Хотелось снять с себя дорожные одежды, в которых они выглядели как вороны среди уток.

– Так вы чада Лодура, – Бальдер чуть показал в улыбке зубы. – Рыжие лисицы. Не, Лодура зимы три кряду как не видели. С той поры как жена его прахом пошла, ходил как мешком прихлопнутый, а потом и вовсе пропал.

– Мама жива. – сказал Фенрир. Йормун положил кусок мяса обратно на тарелку.

– Та, что в кургане лежит в счет идет, – Бальдер легкомысленно усмехнулся. – А ваша матушка – побочная ветвь. Лодур то в Ирмунсуле женится, то в Альвхейме детей насажает, – Бальдер хлопнул себя по ляжке и снова осклабился. – Да все мужики такие – мой батюшка тому пример.

Фенирир сжал кулаки. Йормун уставился прямо перед собой остекленевшим взглядом.

– Трусливый пес, – произнес он вполголоса.

– А? – Бальдер принял слова на свой счет и теперь опасливо поглядывал то на злого Фенрира, то на замершего Йормуна, то на слуг. Устраивать потасовку было бы глупо. Йормун сморгнул и положил руку на плечо брата.

– Наш отец мог бы сказать все это нам в лицо, – сказал он. – Если бы не струсил.

Фенрир зло глянул на брата.

– Его жена умерла, – Йормун вдруг задумчиво откинулся на спинку кресла. – Разве это не значит, что… Почему его здесь нет? Может, он…

– С отцом моим Лодур побратим, да только они в ссоре, – сказал Бальдер. Он нервно дернул себя за светлую прядь.

– Они поссорились до того, как к нам отправили посольство или после? – спросил Йормун.

– Ведаю ли я? – развел руками Бальдер. – Мне ль знать разницу меж до и после?

– Думаешь, папа решил жениться на маме? – спросил Фенрир. – Еще раз? Чтобы их брак шел в счет здесь тоже?

Йормун медленно покачал головой.

– Тогда бы он сам призвал нас, а не князь, – сказал он. – Я не знаю. Либо мед в кубке, либо яд на дне.

Становилось тесно от мыслей. Йормун глянул на сестру. Она смеялась, прикрыв рот рукой. К ней склонилась другая девушка и что-то рассказывала, тыкая в сторону пальцем. Йормуну стало на секунду обидно. Его сестра всегда умела ладить с незнакомыми людьми. А он сидел рядом с сыном князя и не знал, как себя вести и что говорить. А ведь он – старший. И так – всю жизнь.

– Мой брат говорит все, что приходит в голову. Простите его, – вдруг произнес другой парень, постарше. Он сидел за Бальдером и делал вид, что не следит за разговором. Широкий в плечах, ростом он на голову превосходил Йормуна. – Он любимчик матери и ему много позволяется. Я – Тиу, старший брат этого тряпичного чучела.

– Эй! – возмущенно воскликнул Бальдер. Фригга со своего места строго посмотрела на сына. Тот перехватил ее взгляд и притих. Розовые щеки стали еще розовей.

– А ваши имена я знаю. Про вас много говорили. Еще бы, дети Лодура и великанши из Ирмунсуля. – продолжил Тиу, не обращая внимания на брата.

– Рад знакомству, Тиу, – сказал Йормун.

– Мир дому, Тиу! – сказал Фенрир.

– И твоему! – ответил Тиу. – Тяжела была дорога?

– Мы встретили волков! – сказал Фенрир. – Огромных! Я застрелил одного из лука. Гарриетт развел костер, и мы грелись возле него всю ночь, пока волки не ушли.

– Гарриетт?

– Наш слуга. – сказал Йормун.

– Не раб?

– Нет. Он прибыл в наш край добровольно много лет назад. С отрядом разбойников. Но потом им надоело прятаться оп лесам. И нашим людям они ничего плохого не сделали. Так что Гарриетт пришел к нам, и мама его приняла. Он хороший человек. Знает дороги, – сказал Фенрир.

– Ему просто некуда больше идти, – сказал Йормун. – В его стране его бы казнили.

– Это тоже, – согласился Фенрир.

– Я слышал о Гарриетте, – задумчиво сказал Тиу. Меж его бровей залегла неглубокая складка. – Давно он околачивается у вас?

– Какое-то время, – сказал Йормун прежде, чем Фенрир успел ответить. Надо будет еще раз напомнить брату, что болтать языком при посторонних не стоит. Тиу заметил этот его манёвр и понимающе кивнул.

– Надеюсь, со временем мы станем друзьями, Йормунганд сын Лодура, – сказал он. За соседним столом уронили кубок, он звонко ударился о камни пола. Раздался взрыв смеха.

– Возможно, – сдержанно ответил Йормун. Тиу нравился ему больше маленького и глуповатого Бальдера, но доверять крови от крови Альфедра не хотел.

На стол принесли еще одно блюдо в глиняных раскрашенных чашках.

– Что это? – спросил Йормун, невольно засмотревшись на кушанье. В прозрачном душистом меду плавали нежно-желтые ломтики с бархатистой шкуркой по бокам.

– Персики в меду, – ответил насупившийся Бальдер. – Первый раз видишь, что ли?

– Персики? – переспросил Фенрир.

– Фрукт такой, – пояснил Йормун. – Отец привозил как-то раз, только они были подгнившие.

Йормун единственный по-настоящему помнил отца. Веселого, огромного. Лодур появлялся как вихрь, тормошил его, подкидывал под потолок, делал маме нового ребенка и вновь исчезал. А мама оставалась ждать. Ангрбода редко говорила о муже, но если говорила, то только с Йормуном, поэтому он даже не был уверен, где начинались ее воспоминания, а где заканчивались его. Еще больше его смущало, что мама сравнивала его с Лодуром и когда хвалила и когда ругала. Он оказывался гордым, упрямым, умным, злопамятным и невыносимым совсем как отец.

Йормун смутно помнил, как Лодур объезжал дикого злобного скакуна. Тот скинул Лодура на землю и чуть не припечатал копытом, если бы отец вовремя не увернулся. Лодур все-таки одолел его, а потом и вовсе ездил только на нем. Страх перед отцовским конем Йормун помнил хорошо. Как он взбрыкивал и скалился, какие у него были крепкие мохнатые ноги и растрепанная грива. Чесать себя конь не давал даже хозяину. Но как его объезжали, помнил ли Йормун сам, или детское воображение нарисовало ему со слов матери, он не знал. Лодур никогда не катал его на своем скакуне, и первый раз на лошадь Йормуна посадил дядя. «Ты старший в семье, Йормун», – говорил ему Гримунд, – «Ты должен уметь защитить сестру и мать. На твоего папашу надежды нет, отвечаешь за них только ты».

Сколько раз Йормун слышал это «должен» от всех подряд. И теперь он должен сидеть на пиру и учтиво улыбаться, чтобы не сойти за деревенщину.

Когда Фенриру исполнилось три, Йормун посадил его на своего жеребенка – Весенний Ветер и осторожно покатал по двору. Ангрбода увидела это из окна своей башни и сбежала вниз в чем была – широкая ночная рубаха развевалась за ней словно парус на ветру. Тогда она впервые накричала на Йормуна. А Фенрир ревел сначала из-за того, что его стащили с жеребячьей спины, а потом из-за того, что мама отвесила старшему брату затрещину.

Миновало время. Фенрир теперь держится в седле лучше дяди и куда лучше старшего брата. К тому же, теперь Йормун знал, что на жеребятах вообще нельзя кататься.

Старший сын Ангрбоды аккуратно, кончиками пальцев, поддел ломтик и положил в рот. Мед залил его сладостью, а мякоть оказалась горькой и твёрдой. Как они это едят? – подумал Йормун. Бальдер тем временем уже рассказывал про охоту на кабана, которого подали к столу. Видимо, Альфедр взял сына с собой на этот раз, и по рассказу Бальдера получалось, что это он поднял зверя. Фенрир слушал внимательно, а Тиу над братом посмеялся.

– Но это я его первым увидел! – воскликнул Бальдер с такой обидой в голосе, что даже Йормуну стало его жаль.

– Сколько всего детей у Альфедра? – спросил Йормун. Ему надоело слушать про кабана.

– Много, – ответил Бальдер. – У мамы трое, прочих уж бросили считать. Князь любит дев и силы позволяют. Братьев и сестер велят мне уважать, пусть крови от моей всего лишь половина.

– Редко кто благоволит к бастардам так же, как к детям от жены, – пробормотал Йормун.

– Мой отец ни к кому не благоволит. – сказал Тиу. – Даже Йорду. Ты же знаешь о старшем нашем брате – Йорде? Великий воин. Пиров любитель. Свалила хворь, а так он ого-го!

– Ну да, – сказал Йормун с чуть заметной иронией. – Кто же его не знает? Йорд идет – вперед него бежит молва.

– О вдовьем плаче, пожарах и разбое, – хмыкнул Фенрир.

Тиу дернул уголком губ, но обращать внимания на слова Фенрира не стал. Бальдер надул свои розовые щечки.

– Йорд из кожи лезет, чтобы угодить князю. Но отец любит только делать детей, а не самих детей, – Тиу пожал плечами. – Стоит ли пенять тому, от чего семени родился и чей хлеб ешь? Йорд старший – потому и желает большего. А ты, сын Лодура?

Йормун побарабанил пальцами по столу.

– А у моего отца есть дети? – спросил он. – Кроме нас?

– Есть сыновья, – сказал Тиу. – Никто и знать не знал о дочке.

Он стрельнул взглядом в Хель. Она, будто почувствовав, обернулась и глянула на брата. Йормун помотал головой.

– Так вы дружны с отцом? – спросил Тиу. – Земля твоя – твоя или его?

– Моя, – сказал Йормун. – Мать правит ей до самой смерти. Ну а потом приду на смену я. Как и у всех у нас заведено. Йорд – сын старший матери твоей заступит княжий стул, а если нет, то ты. Не ты, так Бальдер, ведь так?

Он постарался приладиться к манерной речи княжьих отпрысков. Чужой язык давался ему с трудом, как будто Тиу и Бальдр произносили знакомые, но жутко исковерканные слова. Следовало бы позвать толмача, но мать велела обходиться своими силами.

– Не так, – сказал Тиу. Он смотрел на Йормуна теперь с неопределённым выражением лица, чуть сдвинув брови. Потом сглотнул и показал на княжий стол.

– Когда Альфедр не сможет сесть в седло, Ньрд станет править, – наконец сказал он. – Отцовский брат названный. Моложе зим на пять, но бодр, могуч и здоровяк. Живет у моря, воздух там получше. Вон он, одесную твоей матери.

– Диковинные у вас обычаи, – пробормотал Йормун. Он никогда не сталкивался с подобным. Во всех землях, про которые он слышал, читал или встречался с купцами и посланниками за свою недолгую жизнь, дети наследовали родителям в порядке старшинства. Иногда обделяли дочерей, бывало, что наследовали и дяди, но никогда чужая кровь. Йормун беспокойно глянул на маму. Она сидела рядом с Ньердом, разряженным в сверкающий кафтан. В дорожной одежде Ангрбода выглядела постаревшей и усталой, как сова рядом с журавлем, но она держалась. Чинно вела беседу, почти не ела и едва пригубила из кубка. Ньерд развалился в резном кресле как будто уже весь Гладсшейн принадлежал лишь ему одному.

– А кто будет наследовать Ньрду? – спросил Йормун.

– Не знаю. Йорд, наверное, – сказал Тиу, отводя взгляд. – Если не окажется более достойного.

– Так ты за княжий престол и не подержишься, – сказал Йормун обращаясь к Бальдеру. Мальчишка тут же надулся.

– Мне и не хочется, – сказал он наконец.

– А кем ты хочешь стать, если не князем? – Фенрир высунулся из-за руки Йормуна.

– Скальдом стану! И провидцем! – сказал Бальдер и гордо выпрямился. Фенрир прыснул.

– Для этого нужен особый дар, – сказал Йормун с почти отческой улыбкой. – Не только язык, но и мудрость.

– А у меня он есть! – Бальдер ударил кулачком по груди. – Сны вижу! Видел во сне воронов, которые каркали над… э-э…

Тиу медленно оглядел брата, будто оценивая почем продать.

– Дар? Есть. Да только дар сей – как меч без рукояти. И держать неудобно и толку нет. Голос впрямь как у воронья. А выдумки – как у рабыни в поле. Мужчины воюют, а не колдуют, – Тиу усмехнулся, – Но Бальдер у нас муж женовидный, ему можно.

Бальдер ткнул в бок Тиу острой свиной костью. Тиу отвесил брату подзатыльник. Завязалась потасовка. Йормун отодвинулся от этих двоих подальше, оттесняя спиной Фенрира, уж он бы обязательно пнул кого-нибудь исподтишка.

– Почему мы с тобой никогда так не деремся? – спросил младший.

– Потому что я умней тебя, а ты сильней. Нет проку, – сказал Йормун.

– Весело, – возразил Фенрир.

– Нет, – поморщился Йормун.

Сыновей Альфедра успокоил огромный, похожий на великана, старик. Мышцы буграми ходили под кожаной курткой, и он разнял дерущихся как котят.

– Смотри, – шепнул Фенрир, – он слепой.

За столами разочаровано заулюлюкали.

– Дурень, – проворчал Тиу.

– Олух! – бойко ответил Бальдер. Похоже, братские оплеухи его совсем ничему не научили. Внезапно заиграли рожки и струны завыли как волки лунной ночью. Гул голосов смолк. Братья замолчали.

Явившись на пир не вовремя, с заметным опозданием, Ангрбода с детьми как раз прибыли к моменту, когда больше половины гостей уже порядком набрались, но в руках себя еще держали. Многие уже пьяно смеялись, то и дело вспыхивали и угасали споры, кое-кто даже пытался орать походные песни.

Несмотря на общество, еда детям Лодура нравилась. Фенрир не стеснялся подкладывать себе персики в меду и куски пирога с тягучей ягодной начинкой. Йормун немного захмелел от пахучего крепкого вина. В чертоге уже вовсю танцевали не в такт музыкантам. Да и музыка звучала вразнобой. Среди общих разговоров и хохота надрывался очередной певец. Пел он хорошо, поэтому несколько гостей пересели к нему поближе, преимущественно женщины.

Скальд затянул балладу в честь Альфедра, прославляя его подвиги и желая всех благ. Баллада не новая, отрывки из нее знали даже в Ирмунсуле. Певец хорош собой, высокий, с чистым лицом, глубоким голосом и темными глазами. Смешную шляпу украшали мелкие разноцветные перышки, как крылышки птички-малышки, а на пальцах сияли дешевые, вычурные кольца. Йормун взглянул на сестру – она не сводила со скальда глаз. Вино, еда и музыка действовали и на нее.

Йормун провел рукой по лбу и откинул падавшие на глаза рыжие пряди. Надо выяснить, почему их вообще пригласили ко двору, и почему в отсутствие отца. Если Альфедру нужны заложники, то при дворе наверняка есть и другие дети Лодура, раз уж он был женат. Знал ли их отец вообще, что его семья приедет сюда?

Ирмунсуль находился севернее Гладсшейна и долгие годы находился в состоянии непрерывной войны. Ангрбода рассказывала детям, что Ирмунсуль появился намного раньше Гладсшейна. Что их родной край превосходит Гладсшейн древностью. Но со временем сила Гладсшейна росла, они присвоили многие достижения ирмунсульцев, уверовали в Луноликую, исконную богиню ирмунсульцев, и захватили обширные земли вдобавок. Но не все. Далеко не все. Ирмунсуль оставался силен и отстаивал свободу со всей свирепостью. Стычки то возникали, то угасали вновь.

Дядя говорил проще. Клял на чем свет стоял неблагодарных гладсшейнцев и превозносил свой народ. Воевал и торговал одинаково успешно и пользовался уважением среди врагов и друзей. Ближе к границам ненависть к жителям Гладсшейна росла, в столице к иностранной знати и купцам относились терпимо. А вот город, в котором жил Йормун, почти не задело нескончаемой войной. Но и он знал про злодеяния Альфедра, а еще больше про его сына Йорда, который, по слухам, ел детей на обед, а вместо ужина портил девок. Захворал он, как же.

Йормун разглядывал гостей в поисках кого-нибудь похожего на него лицом или цветом глаз, чем-нибудь, что выдало бы соотечественника. Или родственника.

Его взгляд натыкался на рыжие или светлые волосы. У некоторых гостей темные глаза, но больше голубых. Мужчины носили цветные кафтаны с драгоценными брошками на плечах. Женщины украшали себя ожерельями и поясами из самоцветов, а платья носили длинные и с широкими рукавами. И почти все они были похожи на ирмунсульцев не больше, чем друг на друга. Йормун оценивающе присматривался к самоцветам. Похоже, в здешних краях ценились агаты, яшма и редкий в Ирмунсуле жадеит. Немногие носили настоящий малахит, а люди Ньрда щеголяли украшениями из коралла и жемчуга.

– А кто это сидит рядом с моей сестрой? – спросил Йормун опять препирающихся Бальдера и Тиу.

– Эйр, Гевьон, Фулла… – начал перечислять Бальдер.

– Кто вон та, с косами? – спросил Фенрир. Девушка сидела спиной к нему, слегка наклонилась к Хель, и что-то говорила. Хель отвечала невозмутимым взглядом. Даже с такого расстояния видно, что незнакомка манеры имела властные и умела подчинять себе людей. Красное платье с золотым шитьем обхватывало ее спину и как будто обнимало талию. Йормун обратил внимание и на ее тонкие руки с длинными узкими пальцами и кроваво-красными ногтями. В косу девушки вплетена нитка жемчуга и, похоже, это единственное украшение к богатому наряду.

– Это Ванадис, дочь Ньрда. Не обманывайся ее внешностью, она уже старая, – Бальдер скользнул по ней глазами. – Говорят, ее красота наколдована.

– Все красивые – ведьмы, – сказал Тиу.

Йормун уставился на нее с еще большим интересом.

– Правда? Она колдунья? Кто мать? Из Йотунхейма? Говорят, такие могут шепотом убить.

– Здесь множество людей с рунами под одеждой. Но Ванадис другая – ее сила от Луны.

– Так она Дочерь. А кто еще?

– Да что тебе за дело? – сказал Бальдер с досадой. –Слушай, а у вас на севере в самом деле все колдуны? Слушай, – он понизил голос и придвинулся поближе, пока Тиу и Фенрир не могли их слышать из-за возвысившего голос скальда. – Ты можешь… ну, сделать кое-что?

Йормун медленно отставил кубок, давая себе время на раздумья. Скальд прервал песнь и рассмеялся как жеребец на водопое. От Бальдера несло медовухой.

– Сперва скажи, что и за что, – произнес Йормун чуть слышно, но остро.

– Проклясть одного человека.

Йормун едва не рассмеялся.

– Рехнулся? Сам прокляни, – прошипел он.

– Я не могу. Ты тут человек новый, на тебя тень не падет. А мне очень нужно.

– Падет. У тебя есть враг, ты разговаривал со мной и о чем-то просил меня. А потом твоего врага настигнет несчастье. Какое совпадение.

– Он мне не враг и я же не убить его прошу.