Привилегия выживания. Часть 1

Крадучись, подошел к входной двери номера и прислушался. Ни звука. Медленно приоткрыл дверь и посмотрел в щелку. В коридоре, несмотря на солнечное утро, царил легкий полумрак. Не увидев никого в левой части коридора, я открыл дверь полностью и скользящими шагами переместился влево, готовый открыть огонь в любую секунду.

Завтракают, блядь. Они завтракают. За кадками с пожухлыми пальмами сидели Смоукер с Алисой. Она скармливала ему баранину из второй банки и что-то рассказывала. Смоукер ел и угукал, не поворачивая головы.

– Ребята, вы так больше не делайте, – подходя к ним, чувствуя, что уже отлегло, сказал я.

– Что, понервничал? – с набитым ртом, усмехнувшись, спросил Смоукер.

Алиса только сделала удивленные глаза, она явно не поняла, в чем моя проблема.

– Доедай и пора выдвигаться, не будем тянуть удачу за хвост, – сказал я.

– Согласен, – кивнул напарник.

Собрались мы очень быстро, благо вещей при нас практически не имелось. Лишь Смоукеру пришлось задержаться, чтобы снять растяжки с обеих лестниц, гранаты на дороге не валяются, а при нашем, прямо скажем, скудном боезапасе, вообще каждая на вес золота. Хотя веревочную лестницу мы так и не отвязали, о чем потом слегка пожалели.

К главному входу соваться было бессмысленно, там наверняка дежурила та дохлятина, которая вчера носилась за мной вокруг гостиницы. Небольшое окно в подсобке на втором этаже открывалось вручную, что было как нельзя кстати. Бить стекла было бы делом крайне небезопасным.

Первой спустили Алису, на ремне от автомата, Смоукеру пришлось по пояс высунуться из окна, а мне держать его за ноги. Так ей до земли оставалось всего метра полтора. Мы следом просто выпрыгнули, в армии хорошо учили не ломать ноги по идиотским поводам.

Несмотря на солнечное утро, снаружи было очень прохладно, вчерашние лужи на асфальте и не думали высыхать.

Зомбаков на территории гостиницы почти не оказалось, кроме вполне ожидаемой группы у главного входа, который мы обошли по широкой дуге, пробираясь к воротам.

А вот за территорией оказалось минное поле. Мертвецы, такое ощущение, плотно оккупировали район, почти через каждые пару десятков метров хотя бы один да был. Некоторые бесцельно брели куда-то, другие просто стояли, как будто только и ждали нашего появления. Впрочем, при таком их количестве был смысл опасаться совсем других гостей.

Алиса взяла на себя роль проводника, благо неплохо знала окрестности, и повела нас какими-то переулками, где всего пару раз мы наткнулись на зомбаков. Но справиться с ними вдвоем со Смоукером нам удавалось на раз-два, даже не тратя драгоценные патроны. Один отвлекает внимание, либо валит на землю, второй добивает ножом, в глаз или под челюсть, чтобы гарантированно поразить мозг. Я поздно спохватился, подумав, что Алису все это веселье может вывести из равновесия. Но при одном взгляде на нее в тот момент стало понятно, что я зря беспокоился, она больше бы переживала, прибив муху тапкой.

Дворами мы вышли к соседней широкой улице, где было поспокойнее. Мертвецов поблизости не обнаружилось, и мы, засев за одну из припаркованных у тротуара машин, позволили себе чуток расслабиться и перекурить.

– Смотрите, парни, у нас попутчик, похоже, – улыбнулась Алиса, указав на здоровую овчарку неподалеку справа, наблюдавшую за нами.

Псина, прижавшись к одному из домов боком, наклонив немного голову, сверлила нас взглядом.

– Нет у нас ничего с собой, извини, братан, – виновато развел руками Смоукер, обращаясь к овчарке.

Пес не среагировал, казалось, вообще просто прилип к дому, но как только мы, затушив бычки, двинулись в противоположную от него сторону, последовал за нами. Дистанцию держал четко, не приближаясь и не отдаляясь.

У меня вновь проснулось какое-то неясное ощущение тревоги, как тогда, вчера, на эстакаде. Я остановился. Пес тоже.

Я достал «Беретту» и прицелился в овчарку. Пес тут же юркнул в один из переулков. Он отлично знал, что такое оружие.

– Хантер, ты совсем с ума сошел, зачем? – с укором в голосе спросила Алиса.

Смоукер тоже одарил меня удивленным взглядом.

– Может, и ничего, может, и показалось, – ответил я скорее своим мыслям, чем спутникам.

Но мне не показалось. Не прошло и полминуты, эта же овчарка вновь появилась у нас на хвосте. Алиса в какой-то момент остановилась, обернулась к псу и, присев на корточки, легонько засвистела, протягивая ему руку. Тот никак не отреагировал на этот жест дружелюбия, остановившись на невидимой границе сорокаметрового радиуса с нами в центре.

Смоукер требовательно похлопал меня по плечу. Я развернулся по направлению нашего движения, и внутри у меня похолодело. Дорогу нам преграждали шесть собак. Они скалились и рычали, но с места не двигались.

Мы со Смоукером как по команде повернули головы в переулок слева, но там была та же картина. Еще пятерка собак готова была нас встретить с той стороны.

– Теперь понятно, откуда такое количество дохлятины было на той улице, – шепнул мне напарник вполоборота.

– Это они шли за вами вчера, а зомбаки за ними, – зло прошептал я в ответ, умом понимая, что злиться не время, да и не на кого особо.

Алиса сзади ойкнула и отскочила мне в спину. К псу, который шел за нами, также прибыло четвероногое подкрепление, и он с ними вместе, уже не скрываясь, скалил зубы. Я сильно пожалел в ту секунду, что не угостил тварь свинцом.

Нас играючи загнали в угол, как только мы отошли на достаточное расстояние от скопления зомбаков. Спецназеры херовы. В бессильной злобе я сжимал обеими руками рукоять «Беретты».

– Господи… – выдохнула Алиса.

– Не бежать, только не бежать, – прошипел Смоукер.

Собаки мелкими шажками начали приближаться к нам со всех направлений, готовые броситься вперед в любую секунду. Стая, зажав нас в полукольцо, оставляла единственный путь к отступлению, на противоположную сторону дороги, где перпендикулярно ей, уводила во дворы узкая улочка.

Мозг работал с дикой скоростью, просчитывая и отбрасывая варианты.

Слишком мало патронов, слишком мало. В улочку эту – самоубийство, они только и ждут. Куда? В переулок слева – назад к зомбакам. Бля, куда?

– Смоук, гранату, живо, – я еще не договорил, как она оказалась у меня в руке. – Как закину, идешь первым, как и шли, кладешь по максимуму, Алиса, с ним, ни на шаг от него. Все.

Я вытащил чеку и слегка разжал пальцы, удерживавшие на месте рычаг. Раздался щелчок. Граната взведена. До собак оставалось меньше тридцати метров. Я выждал с взведенной гранатой в руке еще секунду, на которую мое сердце, казалось, замерло, и почти без замаха кинул ее в переулок слева от нас перед собаками.

С места сорвались все одновременно. Граната еще была в воздухе, когда Смоукер, уже на бегу, рубанул двумя длинными очередями по собакам впереди. Алиса бросилась за ним. Я успел пробежать угол дома за долю секунды до взрыва. В переулке шарахнуло. Меня тут же оглушило.

Смоукер впереди одним движением закинул «Вал» за спину, почти мгновенно достал из кобуры на боку «Глок 88» и, не снижая темпа, продолжил палить по трем оставшимся на ногах собакам, ушедшим от автоматных очередей.

Я оглянулся и понял, что просчитался. Ведомая овчаркой группа со стороны улицы не попала под осколки гранаты из переулка, взрыв их лишь замедлил, собаки огибали вход в переулок по приличной дуге. Выпустил себе за спину два остававшихся у меня патрона, но попасть ни в одну из бегущих псин не повезло. Они неслись как человек под обстрелом, рывками из стороны в сторону, обе пули ушли в «молоко». На бегу, не глядя, ткнул «Беретту» в кобуру, но промахнулся, и пистолет полетел на асфальт. Одна из двух оставшихся в живых собак впереди нас рванулась к Алисе, бежавшей второй. Я ее как раз догонял и успел достать собаку в момент прыжка ударом ноги. Получив ботинком по морде, она по инерции пролетела между мной и Алисой и, громко заскулив, рухнула на асфальт.

– Окно!! Первый этаж!! – проорал я Смоукеру, не слыша свой голос из-за звона в ушах, лишь надеясь, что его не так сильно глушануло. – Гранату на улицу!!!

Тот услышал, забежав чуть вправо, выпустил в ближайшее незарешеченное окно пару пуль и, не останавливаясь, с трех шагов прыгнул сквозь стекло, вместе с осколками влетев внутрь здания. Алиса рыбкой нырнула следом. Мне оставалось лишь пару шагов до окна, когда мимо меня оттуда вылетела граната. Сердце снова замерло на ту секунду, пока я сам делал последний шаг, чтобы нырнуть в темный провал окна. Не долетел. Почувствовал железную хватку зубов на левом ботинке. Лишь успел подставить руки, чтобы не врезаться головой в стену под подоконником. Изо всех сил, с криком оттолкнувшись свободной ногой от подоконника, втащил за собой вцепившуюся в ботинок гребаную овчарку, ту самую. Оказавшись внутри, пес сразу отпустил ногу и прыгнул мне на грудь. Но этой доли секунды мне хватило, чтобы перевернуться на спину и схватить его на приземлении за лапу и за горло.

Грохнул второй взрыв.

Пес извивался, пытаясь вгрызться мне в горло, не давая ни шанса вытащить нож.

– Смоук! – крикнул я, все еще не слыша почти ничего, понимая, что не удержу эту тварь.

Смоукер оттолкнул от себя Алису, упавшую на него, и тут же, не поднимаясь, ударил пса ногой. По морде не попал, куда-то между шеей и плечом, но псину с меня как ветром сдуло. Я без промедления рванул нож из ножен на груди, и уже сам, из упора лежа прыгнув к вскакивающей овчарке, ударил пса ножом в бок. Тот взвизгнул, извернувшись, попытался укусить за бьющую руку, но только получил коленом в голову и обмяк.

Я выдернул лезвие ножа из тела животного и оглянулся.

Алиса отползла в дальний угол комнаты, а Смоукер уже был на ногах лицом к окну с готовым к бою ножом. «Я пустой», – прочитал я по губам. Заебись, теперь патронов нет вообще. Мы в здании, в котором вполне может оказаться дохлятина, вооруженные только ебаными ножами, на улице неизвестное количество выживших собак. А еще в радиусе пары-тройки кварталов все, кто угодно, были в курсе нашего местонахождения. Прекрасный расклад, бля.

Слух постепенно начал приходить в норму, и я отчетливо услышал, как Смокер, особо ни к кому не обращаясь, будто прочитав мои мысли, сказал: «Вот теперь конкретно в жопе».

Я поднялся на ноги и тут же почувствовал резкую боль в левой ноге. Все-таки прокусил, гаденыш.

Слух медленно возвращался, но перезвон в ушах уходил медленно и неохотно.

– Алиса, все нормально? – спросил я.

Ответа не последовало. Она сидела на полу, вжавшись спиной в стену, и, как завороженная, смотрела на мертвого пса.

– Алиса! – рявкнул я, отчего Смоукер даже повернулся сначала в мою сторону, а потом посмотрел на девушку.

– А? – она вздрогнула и посмотрела на нас.

– С тобой все в порядке? – повторил я вопрос уже спокойно.

Она неуверенно кивнула, наконец, оторвав взгляд от пса, уставилась в проем окна, через которое мы «зашли».

– Надо сваливать, – коротко бросил я и, оставив Смоукеру наблюдение за улицей, сел на пол и стал расшнуровывать ботинок.

– Что с ногой? – спросил он, стоя у стены слева от окна и вглядываясь в ту сторону, где должна была оставаться большая часть собачьей стаи.

Зашипев от боли, я стянул ботинок и размотал порванную и слегка окровавленную портянку. Могло быть и хуже, псина прокусила ботинок только клыками, оставив у меня в ноге четыре дырки. Проблема была в другом: нога прилично кровоточила, от потери крови, конечно, не помру, но от этого ничуть не легче.

– Хант, что с ногой? – Смоукер уже стоял с другой стороны окна и осматривал южное направление, куда нам теоретически надо было двигаться.

– Бежать смогу, кровит только.

– Плохо, Алис, у тебя вроде платок был? Тащи сюда.

Алиса вытащила из кармана большой светло-синий платок и протянула мне. Рука у нее дрожала.

– Чистый? – спросил я скорее для проформы, на платке была пара старых пятен.

– Д-да, нормальный, – Алиса затравленно озиралась.

Я сложил платок в длину вчетверо и обернул вокруг ноги в месте укуса, после чего поверх платка туго намотал портянку.

– Хант, ты не можешь с нами идти, – мотнул головой Смоукер.

– С какого это хера не могу?

– Сам знаешь. Или тебе озвучить надо?

– Уж будь любезен, – насколько мог саркастично попросил я, хотя вполне догадывался, к чему он клонит.

– Даже если мы все вместе доберемся до оружейки и откроем подвал, половина дохлятины города встанет под дверью и будет ждать, пока мы выйдем.

– Жратвы запас в твоем магазинчике есть? – осведомился я у Алисы, которая никак не могла решить, взять ей нож прямым хватом или обратным, и трясущимися руками продолжала вертеть его так и эдак.

– Я точно знаю, что у дохлятины будет больше терпения, чем у нас запасов пищи, – ответил за девушку Смоукер.

Он был прав, на все сто прав. Шансов у нас троих вместе было значительно меньше, чем по отдельности. Разве что лично у меня в обеих ситуациях вероятность выжить стремительно приближалась к нулю.

– О’кей, так, – вздохнул я, – начиная с этого момента, шесть часов вам, чтобы добраться туда, девять – оттуда. Еще три часа внутри. Соответственно либо через восемнадцать часов, то есть, – я глянул на часы на руке, – в шесть тридцать пять на этом месте, либо через двое суток у схрона.

Смоукер покивал моим прикидкам.

– Ок, но здесь жду не дольше получаса. И не в самом доме.

– Ежу понятно. Сам пока не уверен, что останусь поблизости.

Смоукер после принятого решения, наконец, стал похож на себя: снова появился обычный расслабленный прищур в глазах и целеустремленность в движениях. Возникшая проблема даже его ненадолго застала врасплох. Точнее, не сама даже проблема, а необходимость отцепить меня от коллектива. С нашей группой случалось всякое, но, как ни странно, врозь мы не уходили уже очень давно, если не считать вчерашней перестрелки, и никаких детально отработанных схем на такой случай предусмотрено не было.

Я старался в голове держать все варианты, в том числе и тот, что мы видим друг друга в последний раз, и сомневался практически во всем: удастся ли им двоим добраться до оружейки, получится ли открыть дверь, если вообще она там есть, окажется ли там все то, что папаша Алисы оставил ей вместо завещания, смогут ли ребята дотащить все это обратно, и не двину ли я кони к тому моменту. Но в самом Смоукере я был уверен как в себе. Пожалуй, в каком-то смысле даже больше, чем в себе. Не обладал он такой гибкостью мышления и не передумывал в последний момент.

Ни единого слова больше сказано не было, да и смысл, ну не прощаться же, в конце концов.

Они не стали терять больше времени, и, еще раз осмотрев внимательно всю видимую часть улицы, выбрались наружу через разбитое окно. Я проследил, чтобы они без приключений добрались до следующего перекрестка, после чего смог позволить себе сосредоточиться на основной задаче ближайшей пары дней. Не то чтобы вопрос выживания когда-либо переставал быть основным, но сейчас я отчетливо услышал клацанье секундомера над ухом.

Помещение, куда мы вломились с улицы, было офисным: несколько рабочих мест полукругом с далеко не самыми современными стационарными компьютерами на столах, один проектор, к экрану которого были обращены рабочие места, стеллажи с папками и архивные шкафы. И на всем этом толстый слой пыли. Ничего вдохновляющего.

Подхватив за лапы, я волоком подтащил мертвую овчарку к разбитому окну и, стиснув зубы, кое-как вытащил на подоконник. Выдохнув, перевернул пса лапами к улице и, достав нож, в несколько движений вспорол ему брюхо, после чего вытолкнул труп наружу. Он шлепнулся на асфальт с отвратительным хлюпающим звуком.

Я глянул на улицу и понял, что возникшая было мысль забаррикадировать с помощью одного из шкафов разбитое окно уже не актуальна, зомбаки приближались со всех направлений, шуметь теперь было крайне опасно. Оставалось только надеяться, что лежащая у окна овчарка перебьет запах моей крови. Я, пятясь, отступил на несколько шагов вглубь помещения и, вытерев лезвие ножа о тряпичную спинку подвернувшегося под руку кресла на колесиках, двинулся к располагавшемуся в дальнем от меня конце зала коридору – единственно возможному сейчас пути отступления.

Подошел к первой двери. Прислушался. Дернул ручку. Кабинет. Следующая дверь. Такой же кабинет. Дальше переговорка. Все эти помещения в центре здания, окон не было, так что выбраться не вариант. Так, а здесь закрыто. В полумраке я разглядел пиктограмму подсобки на двери. Понятно, даже пытаться не буду. Самое полезное, что я там найду, – пластиковую швабру. Блядь, но где-то же здесь должен быть выход!

Ага, знак эвакуации. Я без промедления дернул ручку двери под стрелкой и толкнул ее плечом. Твою мать! Оттуда из темноты на меня бросились два зомбака, я в последнюю долю секунды успел захлопнуть дверь перед их носом. Послышался гулкий удар с той стороны. Бля, да что ж мне так везет-то сегодня?!

Оглянулся. Через просматриваемые из коридора окна было видно, как по улице медленно, будто крадучись, двигались несколько мертвецов. Я выудил из нагрудного кармана помятую пачку, достал оттуда последнюю надломленную сигарету и зажигалку. Пальцы не слушались, подкурить удалось только с третьего раза. Глубоко затянувшись, с силой выдохнул в сторону зала с разбитым окном и снова вытащил нож, отступая все дальше по коридору. Вероятность, что сигаретный дым перебьет мой запах, была крайне невелика, но на безрыбье…

В самом конце пути оказался выход на лестницу. В голову настойчиво стучалась безумная идея выйти на крышу. Расстояние между этим и соседним зданием дальше по улице было совсем небольшим, пара метров. Более разумных мыслей в голове не возникало, и я, задержавшись всего на секунду, рванул наверх, прыгая через две ступеньки.

Пролет между вторым и третьим этажом оказался забаррикадирован поваленными компьютерными столами и стеллажами. Люди? Возможно. Этого только не хватало. Впрочем, если они не повыскакивали, когда мы втроем вломились через окно на первый этаж, то и сейчас вряд ли появятся. «Да и нет худа без добра, – тихо уговаривал я себя вслух, в обход баррикады перелезая по перилам на следующий пролет, – дохлятине понадобится гораздо больше времени, чтобы доползти до меня».

После третьего этажа я, наконец, добрался до выхода на чердак. Часть пролета была отгорожена массивной решетчатой дверью с кодовым замком. В треугольнике же между лестницей и потолком, такое впечатление, что наспех, через приличные промежутки были вертикально вбиты в потолок и приварены к перилам арматурные прутья. Мысленно поблагодарив про себя отечественное распиздяйство, я влез на перила. После попытки протиснуть между прутьями голову, оказалось, что не хватает буквально пары сантиметров.

«Ничего, ничего, голова пройдет – все пройдет», – шепнул я себе. Выбрав самую длинную и самую близкую к двери пару прутьев, вскарабкавшись, повис перпендикулярно им, ухватившись руками за один, а ногами уперевшись во второй, и изо всех сил попытался их растащить. Арматура была не самая толстая, но не поддавалась. Я ослабил давление ровно настолько, чтобы не упасть, сделал несколько глубоких вздохов, и на последнем выдохе снова потащил прутья в разные стороны. Получается! Еще немного… Бам! Сварной шов не выдержал, и прут, который я держал в руках, оторвавшись от перил, резко изогнулся дугой, прищемив мне левую ладонь о металлический косяк двери. Больше от неожиданности, чем от боли, я отпустил его и рухнул на лестницу, зверски приложившись спиной о ступени, каким-то чудом не расшибив при этом голову.

«Ебаное железо! – проорал я, корчась от боли, – если не грыжа, так перелом!», – и тут же осекся. Парой этажей ниже отчетливо слышались шаги.

Забыв про ноющую спину, я вскочил и в три секунды пролез в образовавшийся проем. Взлетев по последнему пролету, я наткнулся на еще одну дверь, обитую тонкими металлическими листами, низкую, пролезть в которую можно было, только согнувшись в три погибели, ведущую уже непосредственно на чердак. Открывалась она, по идее, на меня и по виду была достаточно прочной, чтобы даже не мечтать ее высадить. На ржавых петлях висел массивный амбарный замок, также не внушавший надежды. Но вот петля на косяке, изогнутая и, видно, не единожды сорванная, держалась на двух здоровых гвоздях, которые местный «мастер золотые руки» даже не смог до конца забить. Они были просто загнуты к петле. Впрочем, мне это было сейчас только на руку. Присев на корточки, я начал ножом разгибать гвозди, которые не без труда, но все-таки поддавались. На лбу выступила испарина.

Внизу послышался грохот, видимо, зомбаки добрались до баррикады и своротили ближайший стол. Эти ублюдки не остановятся, вопрос только в их количестве.

Отогнув гвозди на достаточный угол, чтобы зацепить пальцами, я попытался их просто вытащить. Хер там, эти две сволочи, которые вполне возможно были старше меня, намертво приржавели к петле. Недолго думая, отколупнув пару щепок от деревянного косяка, вонзил нож между ним и петлей.

Получилось совсем неглубоко, и когда я с силой потянул рукоятку на себя, конец ножа отломился. Коротко матюкнувшись, я оглянулся и застыл. По лестнице к решетчатой двери поднимались два мертвеца.

Умом я понимал, что просто так они в проем не пролезут, но заставить себя отвернуться не мог никак. Зомбаки через перила тянули ко мне руки, беззвучно открывали и закрывали рты, смотря куда-то перед собой. Один из них споткнулся и упал на нижнюю площадку. Я посмотрел, куда он упал, и сердце екнуло. Еще как минимум три твари, перелезая через упавшего, поднимались сюда.

Стиснув зубы, я все-таки смог вернуться к петле, на этот раз постаравшись как можно глубже воткнуть нож. Щепки от косяка сломанным ножом было откалывать куда сложнее, но я не мог позволить себе ни тени сомнения. Пыхтел, то и дело поглядывая на жаждущую моей крови дохлятину. Старался дышать только ртом, вонь от этих уродов, заполнявшая лестничную площадку, была просто невыносимой.

Наконец нож вошел на достаточную, по моему мнению, глубину, но только я ухватился за рукоять, как лязгнувший металл за спиной заставил обернуться. Один из поднимавшихся зомбаков додумался-таки полезть по перилам: еще чуть-чуть, и он окажется на моей стороне. Я дернул нож, но он, сука, уже крепко засел в щели. В два прыжка подскочив к проему, врезал ногой лезущему мертвецу в грудь. Тот сорвался с перил и упал на головы остальной дохлятине. Я в ту сторону уже не смотрел.

Петля со скрипом поддалась, мне удалось вытянуть ее из косяка на несколько сантиметров. Схватился за ручку двери и рванул на себя. Ни с места. Рванул еще раз. Дверь резко приоткрылась, но тут же остановилась, удерживаемая замком, а вот гребаная ручка осталась у меня в руках. Блядь! Без промедления вцепился в саму дверь, уперся коленом в косяк, и снова рванул на себя. Еще раз. И еще раз. Ну давай же! Оглянулся на зомбаков. К проему лезли уже двое. Долбанул пяткой по ебаным гвоздям. Снова рванул дверь. Она распахнулась, открывая чернеющий лаз на чердак. В этот же момент пальцы соскользнули, и я понял, что теряю равновесие.

Перед глазами поочередно мелькнули ступеньки, потолок, тянущие ко мне свои клешни приближающиеся зомбаки. Я кубарем скатился вниз, остановившись у самого проема. Тут же в меня вцепились несколько рук. Не замечая десятка ушибов, я как волк, попавший в капкан, отчаянно барахтался, извивался, бил дохлятине по рукам, стараясь не смотреть на почти пролезшего в проем, перегнувшегося через перила мертвеца, клацающего зубами перед моим лицом. Казалось, этот кошмар длится вечно. Наконец, мне удалось перевернуться на живот. Уперевшись руками и ногами в ступени, я рванулся вверх, затылком сломав нос нависающему надо мной зомбаку. Тот отшатнулся на секунду, которой мне хватило, чтобы окончательно освободиться.

Опомнился я только на чердаке, сидя в полной темноте рядом с захлопнутой дверью, тяжело дыша, слыша в ушах только гулкие удары зашкаливающего пульса. Если бы зомбаки ждали и здесь, я бы стал легким обедом, последние силы оставил снаружи.

«Хуй вам, твари!» – проорал я, отдышавшись. Твари ожесточенно скреблись за дверью, явно не согласные на внеплановый «разгрузочный день».

Все тело болело так, будто меня долго и смачно били. Прошло несколько минут, прежде чем прекратилась нервная дрожь, а перед глазами перестала стоять перекошенная серая рожа зомбака с распахнутой пастью. В этот раз реально на волосок. Смоук, надеюсь, оно того стоило.

Я с трудом поднялся и привычным движением потянулся за… Бля… Бля! Да еб твою мать!! Нож остался дохлятине в качестве сувенира.

Глава 5

Год первый, зима.

«Не бывает безвыходных ситуаций, просто иногда вам не нравится ни один из возможных выходов», – это было одно из любимых выражений моей преподавательницы по психологии.

Несмотря на обычно демонстрируемый и пропагандируемый ею оптимизм, она всегда казалась мне прагматиком до мозга костей.