Тёмных дел мастера. Книга первая

Слезая с дерева, он наскоро отметил для себя пределы второго ориентира и под хруст опавших иголок неспешно отправился в нужную сторону, не забывая выискивать среди оголившегося подлеска следы волокуш, которые становились всё более чёткими по мере того, как он удалялся от пологих ландшафтов северного края лесов и двигался на юг.

К рассвету следопыт заметил, что его ноги стали мокнуть от густой росы, и немного прибавил свой шаг, стараясь не заходить в овраги и болотные топи. Но коварные следы паршивых магусов всё время норовили согнать его именно туда, и тогда Гортер решил на какое-то время оставить свою главную нить, заметив её последнее месторасположение у своего второго ориентира – холмистой тополиной гряды, растущей вокруг небольшого болотца, затерянного среди высокого тростника и аира. Отсюда следопыт решил следовать строго на восток, пробираясь по сосновым пущам до середины очерченного им треугольника, забирая ближе к его северному краю, на котором виднелась седая гряда невысоких скал, берущих начало в Мураскане, о чём следопыт был очень хорошо осведомлен, так как сам много раз посещал это место, славившееся своими обширными каменными копями и объявлениями о беглых каторжниках.

«Далеко же они забрели для обычных городских магусиков», – размышлял про себя Гортер, щёлкая по пути выбранные им на скорую руку орехи гигантской родовой сосны, пару шишек которой он привязал к своему рюкзаку, когда проходил мимо. «Пусть они и шли днём или ближе к вечеру, но всё равно смогли пройти немало. А если они решили остановиться и заночевать на том месте… Такое и не каждый деревенский-то выдержит, не то что городской хлыщ. Кто же они такие, эти поганые твари?» – задался он, наконец, самым главным вопросом, не дававшим ему покоя. Ощущая в руках свой верный лук, который время от времени тихо позвякивал, легонько задевая края лесной поросли, следопыт упорно продолжал думать над этой загадкой, однако в глубине души ему оставалось лишь надеяться на то, что к моменту их неотвратимой встречи он окажется достаточно крепок, чтобы выстоять под ударами их странноватой магии, и сможет подавить её прежде, чем она коснётся его самого.

Снова припомнив про себя тот поразительный случай, когда ему впервые удалось выжить в состязании с его самым первым противником-магусом, Гортер стал постепенно взбираться по склону небольшого, но обширного холма, приведшего его на равнину из длинных сосен. И уже там, под сенью их выступающих крон заметил, что вокруг него всё дальше и дальше простиралась блеклая толща предрассветного тумана, а в уголках белёсого неба забрезжили первые яркие лучики ещё не появившегося там восходящего солнца. Очень скоро следопыт уже мог видеть на целые десятки метров вокруг себя, а через совсем короткий промежуток времени Гортер вплотную ощутил на своём лице мягкий озноб раннего утра, открывшего ему весь лес и затаившегося в ожидании главного действа, предвещавшего начало нового дня.

Воспарившее над лёгким волнистым небом горячее весеннее солнце обдало игристым светом весь зеленеющий край, простиравшийся до горизонта, и затопило собою каждую его щель, осветив наступающее утро новой надеждой и новыми заботами. Поднявшись с высоты самых старых и мощных деревьев, лесные птицы завели несмолкающий разговор, оживив безмолвные глади и подарив им прекраснейший голос, в то время как прохладный ветерок расстелил перед собою сверкающие ковры влажной листвы, которая легонько шуршала, окружая мир со всех сторон невообразимой красотой загоравшегося рассвета. Сновавшие в высокой траве кузнечики стрекотали неудержимый ритм своих брачных танцев, а редкие ночные животные тихонько отступали в тень, проявляясь то тут, то там неясными бликами исчезавшей ночи – и в каждом подобном действе царила неукротимая сила природы, живущая по своим законам и правилам, которые существовали уже многие века, вынося причиненные ей невзгоды и стойко пробиваясь вперёд даже в тех местах, где, как казалось, не осталось уже ничего, кроме смерти и запустения. И, как и многие лета назад, сидя на плечах старинного дерева, за ней наблюдал Гортер Устен. Подогнув под себя ноги, следопыт сидел ровно, опёршись прямой спиной о могучий ствол и положив на колени свой лук, взятый им на всякий случай за рукоять, спокойно слушал всё нарастающие звуки открывавшегося перед ним утреннего леса, опустив вниз усталые веки и расслабив вечно морщившийся лоб. Сейчас ему не хотелось думать ни о предстоявшей мести, ни о преследующей его короне, постоянно жаждущей денег и нового влияния, ни о чём-либо подобном. Распустившийся перед ним рассвет, первый за прошедшие дни дождливой погоды, уносил следопыта далеко за пределы человеческого бытия и позволял ощутить в себе ту самую нить, которая крепко связывала его с буйством дикой жизни и силой самого леса, освобождая его сердце от оков прошлого. Однако следопыт отлично понимал, что владельцем этих оков были не напавшие на его деревню магусы и не прогнившая система предательских отношений, утвердившаяся в современном обществе, а только он сам, и от этого Гортеру всегда становилось не по себе, отчего он очень часто вёл внутри себя незримую войну принципов, отдалявшую его от природы, в которой не было таких человеческих понятий, как «честь» и «искупление».

Вскоре незаметные следы Гортера уже успели пропасть, утонув в слегка примятой траве небольшого холмика, на котором росло его рассветное дерево, а сам следопыт затерялся среди соседних стволов, устремившись куда-то на восток. Его путь всё также пролегал к затерянной поляне, находившейся где-то впереди, недалеко от основания небольшого каменного хребта. Но к тому моменту, как по этому холмику зашуршали неосторожные сапоги Королевской ударной дивизии боевых магусов, его след давно остыл, и всё, что им досталось – это жалкие сигналы зачарованных устройств, реагирующих на давно потухшую магию проходивших когда-то здесь преступников.

– Мы не можем, господин Коско, никак не можем тратить все свои силы на это! – высказывался из магического зеркала великий министр, позволяя зеркалу передавать даже мельчайшие изменения своего тона и выражения заплывшего стареющей пухлотой лица.

– Я понимаю, господин Министр, – спокойно отвечал ему начальник секретной службы, изображая покорность.

– И что же вы планируете сделать?

– Если мне будет позволено, я бы хотел расположить своих людей во всех крупных и мелких поселениях ближайшего округа, – мастерски продолжал ломать свою комедию Коско. – А что до тех, кого я уже послал за ним по найденному нашими опытными сотрудниками следу, оставленному в лесу нашей другой целью, теми давно разыскиваемыми магусами: то тут Вы, безусловно, знаете, как обычно обстоят дела с подобными следами – мы сами никогда не можем найти их по этим скудным приметам. А те, кто их всё-таки находят, никогда не успевают схватить их или даже вызвать подкрепление, оставшись при этом в живых. Настолько быстро эти преступники действуют.

– Мда-а, господин Фернард, ваши старания могли бы быть и более всеобъемлющи, так сказать, – растерянно и понуро обратился к нему великий министр.

– Но Вы же знаете про приказ не трогать их до момента, пока эти наёмники не будут истреблены…– начал было разъяснять ему Коско, но тут же был перебит гудящим звуком раздавшегося из зеркала голоса.

– Это военная тайна, Фернард! Заткните свой поганый рот!

– Простите, прошу вашего великодушия, господин Великий Министр, – извиняющимся и полным раскаяния тоном проговорил ему начальник секретной службы, – я ни в коей мере не хотел… Однако будьте уверены, нас абсолютно невозможно подслушать. Это самый зашифрованный магический канал связи, который нам только удалось установить тут.

– Ну ладно, а как там дела с его особой магией и той напарницей женщиной? – прокряхтел министр.

– Магию до сих пор не удалось определить, но нам всё же удалось поговорить с женщиной.

– И?

– Это очень интересно, господин, похоже, что её защищает не магия, а некие господа и сэры, с которыми она водит дружбу. Но как бы то ни было, она согласилась нам помогать добровольно, на своих условиях, и нам даже не пришлось тайно похищать её и заставлять силой выдать того наёмника.

– Вы уверены в ней? Вы сможете контролировать её в случае чего? – насторожено спросил у Коско министр и тут же увидел перед собой его кланяющуюся фигуру, выдававшую в нём военную выправку.

– Конечно, господин, конечно. Можете оставаться уверенным. От меня не ускользнёт не одна муха. А если что, то всегда можно подстроить несчастный случай.

Перетягивая обмотки портянок на своих ногах, Гортер сидел посреди ужасно изуродованной поляны, сплошь покрытой выгоревшими стволами деревьев и, настороженно осматриваясь по сторонам, отмечал для себя всё больше и больше новых мест, годившихся для изучения. В первую очередь его интересовала небольшая, заполненная водой воронка, располагавшаяся на дальней стороне поляны, края которой были выстелены почерневшей от жара землёй. Но, помимо этой воронки, на поляне было ещё достаточно странных следов, каждый из которых мог бы отнять у Гортера добрых пару часов внимательных изысканий, прежде чем он сумел бы восстановить по ним всё, что происходило здесь в тот злополучный день. Поэтому стоило следопыту закончить своё долгое исследование прилегающих территорий, дабы исключить любое подозрение, связанное с засадой (которую он, надо сказать, всё ещё держал в уме), как его внимание рассредоточилось, и полный холодного спокойствия разум Гортера отметил для себя самое важное из того, что было достойно изучения, оставив всё лишнее за пределами очерченного им пространства. Так следопыту было легче работать, особенно когда в его распоряжении не было достаточного количества времени.

Для начала Гортер постарался найти самые яркие следы, оставшиеся после прошедших двух с лишним недель на поляне. Ухитряясь не оставлять чётких отметок, он прошёлся вокруг потрескавшегося пенька, на котором сидел, и, обогнув его сзади, стал продвигаться к остаткам того самого необычного костра, пламя которого располагалось ближе всего от центра покинутого магусами лагеря. В поросших закутках затоптанной ими травы он нашёл несколько побелевших от сырости ситцевых занавесок, служивших нападавшим чем-то вроде постели и, порывшись в них наугад, обнаружил под тканью обрывки бумаги, в которую когда-то была завёрнута жирная рыба. «Кости, ошмётки иссохшей чешуи, ещё кости… А это, похоже, была курица…» – проговаривал про себя Гортер, перебирая полусгнившие остатки их трапезы и перекладывая каждый из них немного в сторону, попутно стараясь не выдать этим своего присутствия на поляне. Однако вдруг, проводя пальцами по земле, на которой они все лежали, следопыт нащупал там нечто странное. Пологий узел, тянувшийся по земле от палатки, оказался намного длиннее, чем он ожидал, и имел явно магическое происхождение, поэтому Гортер решил проследовать за ним, чтобы узнать, куда тот ведёт. Как оказалось, магическая отметка вела к расколовшимся камням, которыми было обложено основание костра. Присмотревшись, следопыт увидел ещё несколько похожих следов, окружавших кострище по бокам и опоясывающих его словно жгут. Все они настолько сильно иссушили лесную почву вокруг себя, что та очень быстро превратилась в песок, и теперь на ней не росла даже трава. «Вот гады!» – гневно процедил вполголоса следопыт и, наклонившись, пропустил сквозь пальцы её безжизненный прах, после чего отправился дальше.

Отметив, что сам костёр в тот день пылал сильнее, чем адское пламя в дьявольской печке, Гортер мимолётно осмотрел рассыпавшиеся в нём остатки угля и, так и не найдя в них ничего необычного, сравнил их с теми углями, что подобрал вчера у обгоревшего на границе леса дерева. «*Хммф*…– озадачено выдохнул следопыт, надув щёки. – Это не тот самый уголь. Да и вкрапины на нём совсем уж неявные, почти такие же, как на простом угле. Вот, значит, какая у них магия… Это тебе не «чих-пых» от недокуренного магического огонька других магусов».

Убрав остатки угля обратно в кармашек рюкзака, Гортер осторожно проследовал дальше, до переднего края разверзнувшегося перед ним земляного обвала, за которым и располагалась замеченная им ранее почерневшая воронка. Но, пытаясь обойти этот обвал, он заметил, что со временем тот только расширялся, осыпаясь в какой-то момент под землю, да настолько резко, что следопыту вдруг тотчас же пришлось снова отпрянуть назад. «Вот же-шь дыра так дыра-а! Что это?» – подумал про себя Гортер, заглянув в его бездонные недра и вспомнив похожий разлом, который ему довелось увидеть несколько дней назад в переднем дворе замка. И хотя, в отличие от того гигантского разлома, этот был совсем небольшой, его границы оказались буквально истерзаны застывшей на них монолитной породой, кое-где истекавшей вниз подобно маленькому водопаду. «Ни разу такого не видал, – насторожился про себя Гортер, присев рядом с необычным по форме камнем. – Хотя дед, бывало, рассказывал в детстве про горящий камень огонь-горы, который он сам видел, когда путешествовал со своим взводом на юг Хаас Дина. Как же это он её называл по хаас-дински-то… Забыл. Уже давно дело было». Постучав по камню пальцем, следопыт аккуратно заглянул вперёд и увидел, что из самых глубоких недр дыры всё ещё валил едкий дым, поднимавшийся оттуда тонкими струйками и растворявшийся ближе к поверхности, там, где дыра становилась немного шире. «Магия!» – злобно скривился в лице Гортер и быстро встал, поправив рюкзак. Повернувшись в сторону, он сдвинулся на пару шагов от края дыры и прошёл до другого её края, после чего, наконец, приблизился к воронке.

Воронка была сравнительно небольшой и почти бесформенной. Долгие моросящие дожди постарались превратить её в простую выбоину в земле, но Гортер точно знал, что в это место ударила молния, так как за свою жизнь ему уже доводилось видеть подобные отметины. Хотя куда чаще молнии ударяли не в землю, а в высокие деревья, растущие в лесу. Помимо такой редкой особенности, ударившая сюда огромная сила сумела затронуть собой всё, что оказалось вблизи от её центра, о чем ясно свидетельствовали ободранные кроны высоких сосен, растущих с этой стороны поляны, а также многие и многие подпалины, оставшиеся от неё на соседних верхушках других деревьев.

Сдвинувшись вбок и припав к земле, следопыт, было, попробовал опереться о потрескавшийся слой покатой округлости, чтобы рассмотреть разваливающиеся стенки воронки, но, почувствовав под собой едва заметное движение нетвёрдой породы, решил не продолжать. Вместо этого он снова встал на ноги и, разметав за собой оставшиеся у воронки следы от сапог, решил в очередной раз снять их, чтобы их заметная форма не оставляла после себя свежих отпечатков. Подняв с земли увесистую ветку, Гортер осторожно прошёл босиком обратно до того места, где кончалась трава и начиналась обожженная земля вокруг воронки и, протянув эту ветку к ближайшему хорошему куску мокрой грязи, струящейся вдоль её неглубоких краёв, аккуратно зачерпнул эту грязь на ветку. «В этот раз обычная земля, как я и думал, – сделал про себя заключение следопыт, после того как подтащил к себе переднюю часть ветки и собрал рукой всё, что на неё налипло. – Непохоже, что её опалила магия. Да и следы какие-то обычные, ни цвета лишнего нету, ни запаха странного. Только слабая гарь чувствуется, да и та уже давно смыта дождями. Однако насколько же сильным был удар! Там, внизу, кажись, твёрдая корка! Хм, вот тебе и магусы: то жарят – аж земля выворачивается, то самую настоящую молнию с небес спускают! Да ещё и не в пример какую размашистую…»

Перевернув палку другим концом, Гортер взял её двумя руками и с треском забросил обратно, поверх воронки, после чего быстро обулся и, подхватив с собранного когда-то магусами хвороста лежавшую посреди его веток амуницию, снова повесил на себя свой рюкзак и колчан. Закончив торопливые сборы, следопыт поднял с него и свой лук, приготовившись к исследованию соседних границ поляны, как вдруг заметил ещё одни следы. Поначалу они показались Гортеру немного странными, но, разобравшись, что к чему, он, наконец, понял, что за пределами воронки и той бездонной ямы творилось довольно неожиданное действо, похожее на истязание пленного.

До этого момента все те следы, что находил на поляне Гортер, были похожи на обычные, хотя и очень буйные отпечатки пьяных ног веселящихся посреди общего кострища оголтелых магусов, применявших свою магию на всём, до чего могли дотянуться в ту ночь их поганые палочки. В том числе и на своих собственных ступнях, обжигая землю под собой чернеющими отпечатками пламенеющих подошв. Год за годом охотясь на свободные лагеря отлучённых, он время от времени встречал нечто подобное, находя обстрелянные магией трупы на месте больших пирушек своих будущих жертв, устроенных ими стразу же после того, как они сорвали очередной большой куш. Но в этот раз Гортер был абсолютно уверен в том, что эти бандиты захватили с собой кого-то ещё, и этот кто-то был довольно молод, о чем ясно свидетельствовали отпечатки небольших тонких подошв городских ботинок, оставленные на большой площади, простиравшейся аж до самых сосен.

«Неужели пленника из школы за собой притащили?» – мелькнул в голове Гортера быстрый вопрос, который тут же сменился парочкой других, вызвав в нём новую волну любопытства. «Надо глянуть, это тоже может оказаться важно», – решил про себя следопыт и как можно аккуратнее двинулся вперёд, перешагивая опасные участки на траве и не заступая в голую грязь. Достигнув пологой стороны, покрытой прогоревшей травой, следопыт медленно прошёлся вдоль широкой полосы наполовину стёршихся следов и насчитал перед собой не больше трёх разных отпечатков, два из которых принадлежали стоящим рядом людям, а один – ползающему перед ними на земле, постоянно валившемуся с колен и снова встававшему на них угловатому телу, одетому в брюки и носившему на ногах плоские ботинки. Присмотревшись внимательнее, Гортер также заметил, что между стоящими перед ним магусами была довольно большая разница в росте и весе, а их пленник, скорее всего, точно был молодым парнем, которого они всё время терзали, заставляя мельтешить по поляне, о чем свидетельствовали его плотные отпечатки кулаков и потёртые следы локтей и колен, разбросанные то тут, то там на расстоянии их собственных шагов.

Скользнув глазами по стволам ближайших деревьев, следопыт тут же заметил на одном из них остатки чего-то матерчатого и осторожно двинулся к его основанию. Это была крепкая молодая сосна, ствол которой был оплетён такой же крепкой льняной верёвкой, до сих пор хранившей на своей поверхности остатки засохшей крови и даже пару синих нитей от одежды, которые Гортер нашёл лишь после тщательного изучения, выудив их из плотно зажатых волокон. Просмотрев верёвку целиком, он продолжил составлять в своём разуме картину событий, определив узника под сосну и предположив, что тому позволили освободиться только ради того, чтобы испытать на себе магические пытки своих надменных похитителей. Однако, порыскав у сосны какое-то время, он нашёл ещё несколько скрытых следов, лежавших позади её ствола, и понял, что пленнику даже удалось бежать, правда, недалеко. В заключение своих поисков следопыт обнаружил небольшой овраг рядом с окрестностями поляны, в котором лежали те самые поломанные волокуши, за следами которых он следовал всю прошедшую ночь, что заставило Гортера усомниться в своих первоначальных выводах по поводу их предназначения. «Похоже, что на них всё же тащили не продукты и не скарб, чёрт подери! – размышлял про себя следопыт, медленно возвращаясь к краю поляны. – Но нафига же им сдался какой-то вшивый парень? Может, он сын богатея какого? Награду за него хотят? Не-ет, странно всё это! Слишком мутно выглядит. Перебили сначала почти всю школу из тех, кто не успел сбежать через подземелья. Просто так перебили, для развлечения. Но одного парня всё-таки оставили жить и убежать из горящей школы не позволили, а взяли с собой и даже через пол-леса протащили за собой, во как! Или, быть может, они за ним и приходили?..»

Побродив по поляне ещё несколько минут, следопыт нашёл и другие следы пленника, и как только он собрал в своей голове всё, что его интересовало, то поспешил определить их дальнейшее направление, оказавшееся таким же заметным, как и всё, что творилось здесь в ту сумасшедшую ночь. Двигаясь от центрального костра, Гортер быстро нашёл волочащиеся борозды лежачего тела, которые были затоптаны чужими ногами и, в конце концов, вытянуты за собой, смешавшись с себе подобными. «Потащили за собой, значит, – заключил про себя Гортер. – А тут что?» Заметив, как нескладно шли вперёд отпечатки ног пленника, следопыт решил, что его повели связанным. Но чем дальше он отходил от утоптанной и обгоревшей поляны, тем сильнее найденные им отпечатки терялись в густой траве, и уже за пределами ближайших деревьев ему снова пришлось переключиться на свой обычный лесной стиль выслеживания, коим Гортер пользовался до того, как вышел на поляну.

Как вскоре оказалось, дальнейшие следы магусов уводили на северо-восток. Пробираясь сквозь кусты и травы того же самого леса, они уже не штурмовали его, подобно крепости, а шли мерными рядами, разбредаясь друг от друга на большие расстояния, но стараясь не отставать. «Как будто в обычных людей превратились», – мрачно усмехнулся про себя Гортер. Он следовал за одной из самых ясных дорожек, по которой шли трое или четверо человек, так как они оставляли за собой больше всего следов, но время от времени внимание следопыта переключалось и на менее заметные дорожки. Спустя какое-то время он даже смог отыскать тот путь, по которому следовал пленник. Им оказалась тонкая тропа, иногда пропадавшая из виду, но всегда оставлявшая за собой продолговатые следы от верёвки, ложившиеся на траву, точно плети. Приглядевшись к самым отчётливым впадинам, оставшимся от следов его поводыря, Гортер заметил, что эти следы уже не были похожи на те, что он видел на поляне у сосны и понял, что их обладатель, возможно, не с самого начала подрядился для того, чтобы присматривать за пленным. «Не убили ещё парнишку того, значит?» – скользнуло в голове у следопыта, пока он рыскал среди деревьев и сосредоточено искал новые дорожки следов. Однако главным вопросом для него всё же оставалось направление.

На востоке этот лес граничил с областной дорогой, уводившей вдоль полей до соседних с ним участков обрабатываемой земли, о чём Гортер когда-то слышал в таверне большой деревни Хашаген, одной из последних богатых деревень Хоккарии – той самой области, по которой он сейчас путешествовал. Но даже если его будущие жертвы и позволили тогда себе выйти на открытую дорогу, то внимательные глаза следопыта всё равно бы не дали их ногам и единого шанса затеряться в дорожной пыли. Вот почему на данный момент гораздо больше его волновало их возможное разделение.

В таком случае Гортеру пришлось бы выбирать, за кем следовать, а так как следопыт не знал, кто являлся их настоящим лидером, ему пришлось бы определять свою новую главную нить следов наугад. К тому же у него была только одна попытка, ведь если его выбор, в конце концов, привёл бы Гортера не туда, то он уже не смог бы вернуться, чтобы начать свою слежку заново, потеряв оставшиеся следы в бескрайнем круговороте времени. И всё же следопыт предпочитал решать свои проблемы по порядку, чтобы лишний раз не терять концентрации и не беспокоиться о том, чего пока не знал наверняка.

К полудню Гортер сумел пересечь большую часть леса и оказался на залитых дневным светом пологих склонах лесных равнин, сплошь усеянных мелкими деревцами, которые пробивались между высокими соснами и тополями, предвещая собой близость его края. Теперь он практически не сомневался в том, что его жертвы избрали своим дальнейшим маршрутом дорожные скитания, но сам характер их незатейливых решений не мог не удивлять Гортера. «Так и не стали прятаться в лесу, значит. Тогда это точно не отлучённые, – заключил про себя следопыт. – И не самоучки магусы из города – эти бы с самого начала не полезли в лес. Значит, скорее всего, обычные бродяги». Потоптавшись на месте, следопыт обнаружил, что в какой-то момент все окружавшие его следы стали собираться ближе друг к другу, и продолжил свой путь, следуя вдоль их бороздок до самого просвета, пока не оказался у широкого канала, призванного сдерживать собой талые воды из леса и не давать дорогам закисать в грязи.

Вдруг спереди от него блеснуло солнце, и Гортер оказался перед открытым участком деревьев, за которыми уже виднелись ближайшие поля и длинная дорожная гладь, струившаяся вдоль лесных границ, словно змея. Облизнув губы, следопыт что было сил выдохнул и снова шагнул за границы леса, подготовив себя к очередной встрече с открытым миром людей и их бесконечной корыстью.

Преодолев последние метры лесных земель, он вынырнул вперёд, словно леший, и появился на придорожной обочине внезапно, одетый в травы по самое колено и овеянный свежим лесным духом. Быстро оглядевшись по сторонам, Гортер не заметил на дороге ни одного путника и решил аккуратно проследовать за нечёткими полосками следов до того места, где они пересекались между собой и исчезали в её пыли, оставляя лишь пограничные отпечатки и почти ничего кроме них. Начиная с этого момента, он должен был действовать скрытно, но в то же время и предельно внимательно, чтобы отыскать все необходимые пометки из тех, что ещё можно было прочитать в дорожной пыли, и суметь не попасться самому, если вдруг на дороге замелькает человеческая фигура или послышится карета.