Девочка

Они вышли на улицу и старушка провела рукой по спине девушки. Аня встрепенулась и попробовала сделать шаг назад, что бы ещё раз взглянуть на свою собеседницу, поклониться и поблагодарить. Но обернувшись, она никого не увидела там была дверь, деревянная, красная с вырезанными рунами, они не мерцали. Аня её дёрнула, потом толкнула, заперто. К девушке подошёл служитель.

– Закрыто, тут же написано, читать не умеешь? – показал на листок офисной бумаги, что приклеен на дверь, «Закрыто на реставрацию».

– Но я только что разговаривала со старушкой лет восьмидесяти, в платье таком белом, по краям вышивка красная и платок с капюшоном. Вот только что мы с ней вышли… – служитель укоризненно на неё смотрел, мотая головой.

– Закрыто, алтарь вон там, малый – он показал рукой на маленькое строение чуть глубже на кладбище.

– Не пойду я туда, не нужно мне, уже. Что хотела, узнала – Аня стала быстро спускаться по ступенькам, на последней остановилась, сняла из-за плеч рюкзак. На ощупь нашла мобильник, а всё остальное положила на край и быстрым шагом пошла прочь.

Служитель пытался окликнуть её, да Аня никого не слышала и старалась не видеть.

Глава IX

«Вся жизнь – дорога, то туда путь держу, то обратно. То стена каменная, то деревянная, но чаще прозрачная, глазу невидимая, ноге непреодолимая», – мысли, опять только мысли, шаг, которым она уже ходила восемнадцать лет, ступал по каменной мостовой вдоль реки. В руках мобильник, в голове ветер, по реке плывёт утка, этот мир решил, что лучше всего сейчас будет лету.

Аня перешла к дому и решила, что если она когда-нибудь заведёт собаку, то никогда, никогда не станет выгуливать её вдоль рек, особенно в центре города…

На всякий случай, пошаркав по траве, тем жалким останкам, которые остались от газона, Анечка зашла в первую попавшуюся подворотню. Как та старушка говорила: идти куда глаза глядят, а они посмотрели на скамеечку. Подошла, села, глаза решили посмотреть в небо. «Мне бы, мне бы в небо, тут я был, а там я не был…» – вспомнилось из репертуара группы «Ленинград», одному Шнуру, наверно, известно, где туда дорога. Аня улыбнулась, сколько народу туда рвалось, и большинству туда было рано, возможно, ей тоже так сильно хочется в небеса, что ей тоже рано.

«Так, стоп, Лёшка говорил, что есть где-то улица… Лестница в небо вроде бы, может, мне туда?» – пронеслось у девушки в голове, она сразу же удивилась такой мысли, но постаралась её запомнить, вдруг пригодится. Неподалёку появилась компания подвыпивших мужчин, которые что-то пели, Аня прислушалась.

– «WWW, Ленинград, SPB.RU, WWW, Ленинград, SPB.RU»… Колян, как там дальше… О!.. «Когда переехал, не помню, наверное, был я…», – пели голосом не то чтобы сильно выпившего человека, а скорее человека, для которого запой – естественное состояние. Аня прислушалась, песня продолжалась, путали слова, и говорить, что фальшивили, это значит ничего не сказать, просто песня ушла в народ. Подумав немного, Аня решила, что это знак, недаром же она вспомнила одну песню, а через несколько минут появляются… граждане… поющие того же автора. Всё, решено, иду к ним и спрашиваю об улице. Робко подойдя к мужчинам, напивающим и выпивающим, она чуть постояла, вдруг сами заметят, не заметили.

– Я извиняюсь, у вас можно спросить?

Мужчины сильно удивились, но все, как по команде, кивнули.

– Не знаете ли вы Лестничную улицу? Если я ничего не путаю, но там точно что-то про лестницу, – Аня смутилась и про себя добавила: «Зачем мне лестница, мне же в небо надо».

– Дай-ка подумать… Лестничная… Нет, не знаю… Колька, может, ты знаешь?

Наверно, этот Николай был у них что-то вроде справочной: песню напомнить и улицу сказать.

– Тут тчно нет, Василий, что-то такое говорил… Вась, вспоминай давай, мы обязаны девушке помочь.

– Лестничная? Ну, знаю, но это скорее в небо лестничная, думаю, девушке не она нужна…

– Она самая, где она, подскажите, пожалуйста.

– Выпьешь, скажу, – Вася был неумолим и уже налил стакан чего-то белого и пахнущего спиртом. – Но я не уверен, что вам именно туда…

Аня вырвала стакан из рук у мужчины и со словами «Умирать – так пьяной», выпила всё залпом, все мужчины были шокированы, а Аня хриплым голосом чуть не закричала:

– Говори, где она? Закусь дайте.

– На Шуваловском кладбище есть Лестничная аллея, другого не знаю, там матушка похоронена моя… – изрёк Вася, протягивая девушке бутерброд.

«Кладбище – это хорошо, кладбище – это привычно», – чуть не вырвалось у Ани, но она вовремя заткнула себе рот бутербродом. Проживав и почувствовав, как желудок борется с ядовитой жидкостью, Аня присела.

– Может, тебе ещё налить? – спросил Вася, но его толкнули в плечо, – да я водички предложил, вот у меня есть, хорошая.

Протянутую воду Аня стала пить большими глотками, организм не возражал и всячески старался побыстрее усвоить принятое, хоть как-то разбавляя первую порцию. Закончив пить и чуть пошатываясь, она встала и, увидев арку, побрела к ней.

– Пойду, спасибо за помощь… – только и смогла произнести Анечка.

Выйдя к реке, на открытый воздух, ей стало легче. Нужно опять ехать, искать эту аллею. Вот только зачем? Аня никак знать не могла, также и не знала, что это за кладбище такое. Было ясно только одно: нужно ехать, а там уже будет видно. В первую очередь нужно было найти это кладбище на карте, и Аня отправилась к книжному магазину, там-то карты города должны быть. В кармане что-то завибрировало, и по воздуху полилась мерзкая незнакомая мелодия, Аня приложила руку к карману, мелодия стала тише, вибрация перешла больше в ногу. Аня за мгновение вытащила мобильник и испуганным голосом чуть ли не прокричала:

– Алло! Я вас слушаю.

– Вы Анна? – незнакомый голос, раздавшийся из трубки, был то ли напуган, то ли смущён.

– Да, а что случилось? – уже спокойным и мирным голосом продолжила она.

– Здесь, вы только не пугайтесь, человека машина сбила, он, перед тем как потерять сознание, протянул телефон с выделенным контактом и прошептал «Анечка»… Вот мы и позвонили… – человеку было явно неудобно и неловко.

– Кто, мать вашу, вы? – закричала Аня. – Небось ты, гнида, его и сбил! – внутри она была полностью спокойна, но внешне всё, что только можно, она выплёскивала на собеседника, всё тот же спокойный и рассудительный внутренний голос уверял: так будет правильно.

– Да нет, что вы, я очевидец, просто подошёл первым, да вы не волнуйтесь, здесь уже скорая приехала, полиция… так что сейчас скажут, куда подъехать можно, вам на кладбище не надо… Что это я…

– Шуваловском, знаю, – грубо перебила Аня.

– Да… Так вы здесь рядом, он выходил с Лестничной аллеи, а этот урод вылетел и…

– Понятно. Что медики говорят? – Аня уже поняла, что ехать ей нужно, необходимо, но пока что не на очередное кладбище, то, что это нашёлся Лёшка, её настоящий, а не переросток-старикан с семьёй, этого она ещё не осознавала, всё затянуло спокойствие, которое служило барьером, чтобы окончательно не сдали нервы.

– Медики? – голос чуть отдалился, послышалось полуразборчивое «Жень, что там бригада говорит?», ответа Аня не расслышала, но его повторили в краткой форме. – Его в Первый мед, состояние тяжёлое, постарайтесь там быть быстрее, мы по пути, возможно, кого-то ещё вызвоним, но вы постарайтесь, кому нужно, сообщить. Вдруг придётся принимать жизненно важные решения.

– Хорошо, поняла, еду, – Аня уже начинала бежать, и голос дрожал.

– Кому ещё следует сообщать?

– Не знаю, в записной книжке поройтесь, там должны быть родственники.

Телефон резко дал отбой, Аня, не задумываясь, положила его в карман и только ускорилась. Она попробовала представить, где она сейчас и куда ей нужно, по старому городу получалось вроде не так далеко, но в этом изменчивом и непривычном мире могло быть всё иначе. Она подбежала к первому же человеку и, схватив щуплого юношу за отворот куртки, с гневным лицом и абсолютно безумными глазами прошипела ему в лицо:

– Первый мед, где это?

Молодой человек испугался до потери речи и лишь показал рукой вдоль реки.

– Подробнее.

– Вдоль реки до «Петроградской», там через площадь, мимо медицинского университета, слева будет высокое здание, это оно, – залепетал юноша. – Как до «Петроградской» дойти, рассказать?

– Вдоль реки, там, чуть не доходя, сдать левее, упрусь в площадь, – чуть успокоившись, ответила Аня. – Извини, тороплюсь, – бросила она уже через плечо.

«Ну и зверюгой же я могу быть порою», – корила девушка себя, стараясь как можно быстрее переставлять ноги, бежать быстрее изо всех сил. Ей уже было всё равно, почему и как она бежит, смотрят ли на неё люди, она бежала к единственному и самому любимому. Он был в опасности, она ему нужна, и она, уже разрывая землю и портя кроссовки, бежит, на эти минуты у неё только одна цель – как можно быстрее быть там, всё остальное не имеет значения. Люди смешались в единую кашу, она видела только асфальт под ногами и неподвижные опоры впереди, если кто-то вставал у неё на пути, она оббегала это, но были случаи, когда она вбегала в толпу пешеходов и, не снижая скорости, расталкивая всех локтями и пиная коленками, торила себе путь. Были и светофоры, но Аня, сняв с себя куртку, выбегала на проезжую часть и, крутя курткой в воздухе, перебегала на нужную сторону, ошарашенные водители тормозили. Думала ли Аня о чём-нибудь? Думала, но это были мысли о том, как бы быстрее добраться до места назначения. Она не думала о себе, только об Алексее, которого сейчас везли в скорой, мчалась несмотря на правила, как мчится сейчас она. Перебежав один перекрёсток и скомкав куртку в руке, на неё накатила усталость, на которую она просто не обращала внимания, ноги стали заплетаться, в руках появилась тяжесть, разом по всему телу выступил пот, появился озноб. «Нужно отдохнуть», – пронеслась первая мысль, посвящённая самой себе. Взгляд упал на автомобиль, где на торпеде лежала обшарпанный Ладинец, на солярном символе радостно играли отблески, Аня сочтя это за знак, разом упала на колени и начала передвигаться на них.

«Если я доползу до конца дома, до перекрёстка, то с Лёшей всё будет хорошо. Боги, родненькие, лучше меня по пути размажет автомобиль, чем он, уже сбитый, погибнет по глупости какого-то урода. Я обязана доползти ради любимого, самого близкого и родного…» Ноги стали неимоверно болеть, грубый асфальт врезался мелкими камешками в колени, обувь лишь мешала, царапаясь и цепляясь за всё, что только возможно, переставляя ноги, Аня задела кусок битого стекла и поранилась, но мысли её были далеко, и она не заметила рваной штанины и маленькой струйки крови, которая просочилась. «Лада, пощади моего возлюбленного, если тебе нужен кто-то, возьми лучше меня. Я готова отдать свою жизнь, если это требуется, пусть только он живёт. Не за себя прошу, от всего сердца взываю к тебе, пусть только Алексей живёт». Аня споткнулась на сложенных в коленях ногах, она стала падать, но рук, сложенных лодочкой, она не раздвинула и, лишь оперевшись локтем об асфальт, оттолкнулась и вернулась в нужную позу, поползла дальше. «Прошу тебя, Перун, ведь ты покровитель его, ты добр и великодушен, забери лучше меня, только бы он мог жить, я знаю, он сможет жить без меня, я же без него и так умру. Если тебе нужна его жизнь, возьми же и мою…» На избитых коленях, с раненой ногой и ушибленным коленом она просто встала одним рывком и побежала дальше. Несмотря на то что тело претерпело, сил добавилось, и она снова мчалась вперёд, к месту, где она сможет увидеть того самого, ради которого уже так давно сбежала из маленького городка и начала свой путь. Путь, полный приключений и мистики, путь, подаривший ей новый взгляд на жизнь, показавший, что если есть что-то мистическое, то оно всегда рядом со всеми, но не все хотят увидеть это. Путь, в котором так много произошло и всё только ради того, чтобы она могла бежать, не обращая внимания на дорогу, к тому, ради кого она сделала первый шаг в эту сторону.

Глава X

Стеклянные двери приёмной показались метрах в ста, всё тело механически выполняло одни и те же движения: левая нога вперёд, перенести вес тела на неё, правая нога вперёд, перенести вес тела теперь на неё, руки должны двигаться синхронно ногам и быть чуть согнутыми в локте. Мысли отсутствовали, на них просто не было сил, дыхание так давно сбилось, что если девушка забывала вдохнуть или выдохнуть, то тело уже не обращало внимание на такую мелочь, как приток кислорода, худо-бедно есть – «и то хлеб».

Ворвавшись внутрь, Анечка подбежала к дежурной и, еле шевеля языком, стараясь, чтобы слова хоть как-то совпадали с произвольными сокращениями лёгких, произнесла:

– Молодой человек, машина сбила, везли сюда.

– Фамилия, когда везли, подробнее, – не в меру вежливая девушка подняла глаза на Аню, и руки её повисли над клавиатурой.

– Алексей… – Аня увидела, как с другой стороны к экстренному въезду подъехала скорая и оттуда выгрузили человека, с виду молодой мужчина, весь в крови, и вокруг суетились врачи. – Автомобиль сбил… – всё внимание было отвлечено новоприбывшим, Аня замолкла, только шумно, со свистом дыша.

– Фамилия-то какая?

Аня безмолвно пошла вперёд, игнорируя всех и вся, медленно обходя стойку.

– Девушка, вы куда? – забеспокоилась дежурная.

Аня к тому времени, как дежурная заверещала «Охрана!!!», уже миновала турникет и двигалась к группе с пациентом.

– Сюда только персоналу, – здоровенный мужчина взял девушку за плечо.

Аня чуть замедлилась, но здесь больной повернул голову, и Аня узнала Алексея сквозь разбитое лицо и испачканную кровью голову, она узнала того, ради которого она проделала этот путь, и он не был лёгким. Охранник больно взял девушку под локоть, полностью остановив. Но для Анютки была только одна цель, и она чисто без раздумий, на одних рефлексах сделала то, на что способны либо спецы боевого искусства, либо матери, видя угрозу для своих детей. Охранник за доли секунды получил техничный удар в коленную чашечку, второй ногой не менее точный удар в основание таза и завершающим был вывих челюсти локтем, граничащий и с переломом носа. Ошарашенный и обездвиженный охранник упал на пол, но не коснулось ещё его тело пола, как девушка перешла на бег, благо медики с Алексеем остановились у лифта в ожидании.

Туннель был перед глазами девушки, она видела только лежащего любимого и врачей около него, всё, что выходило из этой зоны, расплывалось в её глазах. Возможно, ей попадались люди и не в чём не виноватые, но она их или сшибала, или обезвреживала, как несколько секунд назад охранника. Аня не успела, створки лифта закрылись перед ней, повернувшись, она отыскала первого же человека в белом халате, благо таких было довольно много.

– Куда его? – страшным и гневным голосом прошипела она.

Доктор кинул беглый взгляд на очухавшегося охранника, который только вставал с пола и придерживал руками всю нижнюю часть лица.

– В шестую операционную, это ведь автокатастрофа, насколько я понимаю, – охранник был далеко, а спорить он не решался, но девушка его всё ещё держала за отвороты халата. – Третий этаж, – решил добавить он, всё ещё не отпустила, – дверь на лестницу там, – он показал рукой в сторону лестницы, что была метрах в пяти от лифтов.

Аня чуть улыбнулась и ринулась к двери, в глазах стало темнеть, она отвесила себе пощёчину, и зрение стало возвращаться. Вышибив дверь ногой, она, прыгая через несколько ступеней, стала отсчитывать этажи. Поворот, мгновение, поворот, ещё один, человек, оббежать, упала, опереться и встать, поворот, дверь, пролёт назад и на стене большая цифра «3». Вылетев в коридор, она увидела, как из лифта выкатывают пациента.

– Лёшка!!! – заорала девушка и, подбежав к пациенту, вцепилась в край каталки, это был он.

– Кто вы? Не мешайте! – санитар стал отдирать девушку.

Пациент пришёл в себя, Аня встрепенулась и уже хотела ударить мешающего санитара, как Алексей чуть приподнял руку и слабым, еле слышным голосом произнёс «Анечка». Анечка передумала драться и схватила руку любимого, тот улыбнулся и снова уронил голову. Санитар, не теряющий времени, оторвал руку девушки. Алексея увезли дальше по коридору, Аня попробовала собраться с силами, но их оставалось так мало…

Аня открыла глаза, она сидела на жёстком и неудобном стуле, два охранника стояли по бокам, присев на корточки, санитар возился с Аниной ногой.

– Где Лёша? – хриплым голосом произнесла она и поняла, что говорить очень больно.

– Не волнуйтесь, его оперируют, всё будет хорошо, – он посмотрел в мутные глаза девушки и решил продолжить. – Где же вы так ногу повредили?

Аня посмотрела вниз, почти вся левая нога ниже колена была сильно рассечена.

– Пока с кладбища бежала, задела, наверно, где-то, – Аня внимательно смотрела на санитара, что её бинтовал. – Со Смоленского. Что с Лёшей?

– Всё с ним хорошо, над ним лучшие хирурги, – ответил юноша, чтобы успокоить Аню. – Так это я с вами разговаривал?

– Наверно, позвонил кто-то, сказал куда, я побежала. Насколько серьёзно он пострадал, мне нужно к нему! – Аня попробовала встать, но ноги, ноги не слушались. – Что вы сделали с моими ногами? – уже чуть испуганно добавила Аня, встрепенувшиеся охранники расслабились.

– Девушка, от Смоленского до Первого меда пятнадцать километров, я вам звонил, когда мы выезжали, а прибыли мы примерно в одно время. Я не спрашиваю, как вы за это время добежали, мне интересно, как вы живы после такой нагрузки остались, – один из охранников кашлянул, – вот именно, ещё и одного из охранников уложили.

– Может, она… это… под допингом, – предложил уложенный.

– Что с ногами сделали, я и тебя могу уложить. А потом к любимому пойду, и никто меня не остановит.

– Нагрузка очень большая была, – юноша попробовал посмотреть у Ани зрачки, та отпихнула его руку, но почувствовала, что и они очень слабы. – Зрачки в норме, пульс понижен, нет, она на адреналине бежала, ведать, действительно очень волнуется.

– Когда будут новости? – Аня уже поняла, что ей никуда не деться, сил нет, не столько, чтобы справиться с тремя мужиками, да и волноваться-то, может, и не стоит.

– Я же вам говорю, оперируют, как только что-то станет известно, я вам сообщу. Может, вам пока прилечь, легче станет, у вас действительно очень сильное перенапряжение.

Чуть успокоившаяся Аня понимала, что лучше отдаться в руки доброго врача, молодого, но опытного.

– А я вас случайно не могла где-то встречать? – Аня задумалась и повнимательнее присмотрелась. – Артём, кажется?

– Да, Артём, но я вас не помню… Извините, как вас зовут?

– Аня, если я права, то мы в поезде ехали с неделю назад, хотя то спортсмены были… – Аня всё же прилегла, и один из охранников подстелил ей под голову свою куртку.

– Я занимался спортом, но это было давно, наверно, вы ошиблись.

– Да как же, там ещё такой… – Аня стала вспоминать свою поездку в поезде. – Вадим точно был, на гитаре хорошо играет, странная такая, вся в наклейках, и если не погладишь, струны порвать может… – сознание мутнело, давая телу как можно больше энергии на восстановление.

– Есть такой Вадим, – Артём очень смутился, – это аспирант нашего главного хирурга, гитара его, да, от кого-то досталась, потёртая вся, и он просит её погладить…

– От папы, – тихо добавила Аня, очень хотелось спать.

– Что, простите?

– От папы говорю, досталась, он тоже был спортсменом, весь мир объездил, – повторила Аня чуть громче.

– Да, точно, правильно, он у него очень известный хирург был…

Один из охранников наклонился к юноше и спросил:

– Это у неё что, бред? И мы ещё нужны?

– Нет, не бред. Про гитару только коллеги да друзья знают, странно… А? Нет, не нужны, она в таком состоянии, что если и захочет, то не встанет, все мышцы отдыхают, расслаблены. Слишком большое напряжение перенесли.

Охранник пожал плечами и, махнув второму рукой, направился к двери.

– И тренер у вас такой забавный, добрый. Выпить мне предлагал, но я не взяла, не решила… – продолжала девушка чуть громче шёпота, так что Артёму пришлось наклониться поближе.

– Что не решила?

– Да фляжка такая, в виде медали, там два горлышка. Если плохо – из одного, если совсем плохо – из другого…

– А если совсем конец, тогда из двух… – продолжил за неё Артём.

– Правильно, – улыбнулась Аня.

– А откуда ты это знаешь?

– Да я в поезде с вами всеми ехала, мне плохо было совсем, а вы мне помогли, песни попели, а потом я ушла. А тренер ваш мне ещё рюкзачок дал, но я его оставила в дар нуждающимся.

В коридоре раздались шаги, и к ним подошёл ещё один молодой человек в униформе скорой помощи.

– Ну, там нормально всё, хирург трудится, хорошо, что в его смену попали. А это кто?

– Девушка или жена этого парня, со Смоленского кладбища сюда бежала, как умудрилась, ума не приложу.

– А, ну понятно. Я пойду, вызовы, – он развернулся и пошёл к лестнице.

– О, Женя, – еле шевеля губами, произнесла Анютка. – Вот и свиделись.

– Стой, она и тебя знает, – Артём остановил уходящего.

– Чего? Я-то её не знаю.

– Да стой ты, она меня знает, Вадю и даже хирурга, вот и тебя по имени назвала.

Евгений подошёл поближе.

– Может, у неё того, бред, – тихо предположил он.

– Ага, про гитару Вадькиного отца тоже бред и про флягу хирурга тоже.

– Нечего себе, а что ещё говорит? – Артём пожал плечами. – А мы где встречались? – громче, обращаясь к Ане, спросил он.

– Ты же меня подвозил на автобусе, ну в этом маленьком городке… из которого эти спортсмены ехали.

Женя встал, похлопал Артёма по плечу и вышел на лестницу.

Аня попробовала закрыть глаза, там была тьма, чёрная настолько, что ночи в саванне показались бы сумерками. Артём тронул её за плечо, она открыла глаза, из двери операционной вышел молодой человек и, подойдя к Артёму, прошептал ему на ухо, Аня смогла разобрать обрывки, получалось, что Лёша совсем плох и хирург не знает, что делать. Девушка попробовала привстать, Артём положил на неё руку, и она упала обратно.

– Что с ней? – поинтересовался молодой человек у Артёма, тот рассказал коротко, и второй, потерев подбородок, задумался. – Кто-то ещё из родни есть? Возможно, нужно будет принимать решения, – он помялся и посмотрел на девушку, та слушала, медленно моргая. Оба молодых человека отошли, что-то горячо обсуждая, потом второй посмотрел на часы и убежал обратно. Артём не успел ещё подойти, как Аня его удивила.

– Вот почему меня никто не узнаёт? Это же Вадим был.

Артём сделал вид, что не слышал, но для себя отметил удивительную способность Ани узнавать людей, хотя эти люди утверждают, что знать не знают эту девушку, а она о них такое рассказывает, что только друзья и близкие могут знать.

– Мы вас в палату положим, вот как раз идёт заведующий отделением, вам нужно отдохнуть, а в коридоре лежать не дело, – Артём как-то странно посмотрел на подходящего грузного мужчину и подозрительно глянул на Аню, как бы раздумывая, «узнает или нет».

Аня узнала, стоило только мужчине подойти, она ошарашила его фразой.

– Василий Иванович, – радостная улыбка. – А с моего положения вы выглядите забавно, о, и эти здесь, к сожалению, не узнала имён.

Василий Иванович и двое его помощников были ошарашены, и завотделением уже хотел что-то ответить и не факт, что вежливо, но Артём его чуть поманил в сторону и рассказал, что девушка сделала, почему лежит здесь, и поведал о её удивительных способностях. Заведующий четвёртым отделением в Первом меде усмехнулся и, повернувшись к помощникам, томным басом произнёс:

– Геннадий, в шестую её, если что, все вопросы ко мне, она ненадолго, а там свободно, – подошёл к девушке и присел на корточки рядом с ней.

– Вы меня тоже не узнаёте? – грустно спросила Аня.

– Вот как вам ответить… – мужчина замялся, посмотрел на Артёма и показал рукой, чтобы тот отошёл. – Что вы про меня знаете?

– Вы поваром были, а эти двое официантом, и Гена, или как вы его назвали, он был менеджером. Но, скорее всего, я брежу… – Аня начала плакать, и Василий погладил её по голове.

– Я вас тоже узнал, и поваром я был… Но это было давно, у меня тогда жизнь сложная была, я взял в больнице отпуск за свой счёт и готовил в одном из ресторанов, гадюшник, конечно, но называли себя рестораном. Вот только это было лет десять назад… если память не изменяет, там что-то вам попалось в еду.

– Кусочек газеты.

– Да, да, да. Точно. Я с тех пор готовлю только для себя, но столько времени прошло… а вы не изменились.

Подбежал молодой человек в белом халате и сообщил, что палата готова, Гена уже вёз кресло, и Аня не успела добавить, что всё это было не десять лет назад, а сегодня утром. Её бережно посадили и повезли в палату, когда они проезжали мимо короткого коридорчика, ведущего в операционные, Аня дёрнулась и попыталась встать. Артём положил ей руку на плечо, и она села обратно.