Честное хулиганское!

Пу И дал понять хозяйке, что она может на него рассчитывать.

Лола тяжело вздохнула и перенесла корзинку через балконное ограждение. Медленно, стараясь не раскачивать переноску, она спускала самодельную веревку и вглядывалась во мрак.

Наконец корзинка коснулась снежного покрова.

Лола увидела, как храбрый песик решительно двинулся в сторону парковой ограды.

Она поспешно вытащила мобильник, набрала Леню и сухо проговорила:

– Курьер вышел! Встречай! – Не удержалась, всхлипнула и закончила уже совсем на другой ноте: – Спаси хотя бы его! И будь с ним поласковее, слышишь!

Пу И перебрался через край корзинки, спрыгнул на снег и тут же провалился в него чуть не с головой. Он уже хотел жалобно заскулить, но вспомнил, что теперь он пес-спецназовец, от которого ждут подвигов. Пришлось сдержать визг, напрячься и выкарабкаться на плотный наст.

К счастью, весил Пу И очень мало, и снег легко выдерживал его. Он огляделся, потом принюхался и наконец прислушался к звукам ночи.

Вокруг были видны только заснеженные кусты и голые, качающиеся с унылым скрипом деревья. Запахи тоже были не самые приятные – пахло снегом, льдом, зимней ночью. А вот звуки… Сквозь тоскливое завывание ветра и унылый скрип до Пу И донесся негромкий свист.

Этот свист он узнал бы всегда. Он расслышал бы его сквозь раскаты грома, рев бури, сквозь злобный лай целой своры собак или оглушительную музыку в исполнении симфонического оркестра. Это призывно свистел его хозяин, Леня Маркиз.

Пу И радостно тявкнул и двинулся на такой знакомый свист.

Ледяной ветер дул прямо в мордочку, пытаясь заставить храброго песика повернуть назад. Жесткий снег царапал нежные лапы, привыкшие к мягким коврам и диванным подушкам. Но Пу И не сворачивал с избранного пути. Он шел на свист хозяина.

В темноте он не заметил яму за большим скрипучим деревом и скатился в нее. Бедняга испуганно заскулил, но расслышал сквозь вой ветра Ленин свист и взял себя в лапы. Упорно карабкаясь по крутому склону, он поднялся почти до середины, но усталые лапы подогнулись, и героический песик соскользнул обратно.

Он упал на бок и тяжело задышал.

Неужели ему суждено погибнуть здесь, в этой снежной западне? Неужели он больше не встретится с лучшими друзьями – умным, рассудительным Аскольдом и хулиганистым Перришоном? А самое главное, неужели он больше никогда не увидит любимую хозяйку?

Вспомнив о Лоле, Пу И подумал, что она верит в него и надеется, что он уже добрался до Лени.

Значит, он не может лежать здесь, в снегу, и предаваться грустным мыслям! Он должен идти вперед!

Пу И встал на лапы и снова принялся карабкаться по снежному склону. Лапы болели и скользили, но он не сдавался.

И вот он уже на краю снежной западни. Теперь он гораздо отчетливее слышал призывный Ленин свист. Впереди показалась ограда парка.

Песик прибавил шагу.

Словно и без того было мало неприятностей, внезапно началась сырая метель. Идти стало труднее, а еще хуже, что колючий снег мешал видеть дорогу и приближающуюся ограду.

Пу И поднял голову и прислушался.

Завывания ветра стали громче, но он все равно расслышал негромкий свист. Пу И наклонил лобик, чтобы преодолеть напор ветра, и стремительно бросился вперед.

Он проскочил между холодными чугунными прутьями ограды и уткнулся в ноги хозяина.

– Пу И, дружище, какой же ты молодец! Ты самая настоящая служебно-розыскная собака!

Леня подхватил окоченевшего друга и торопливо спрятал его за пазуху, чтобы отогреть и успокоить.

Проваливаясь в глубокий снег, Леня зашагал прочь от ограды и скоро вышел на подъездную дорогу, где его ждала машина.

В салоне он включил печку, достал из-за пазухи песика и внимательно осмотрел его.

Пу И здорово замерз, лапы его обледенели, но держался он молодцом. Леня закутал его в свой шарф и только тогда потрогал ошейник и осторожно отстегнул пластмассовый контейнер. После этого он достал телефон и набрал Лолу.

– Курьер прибыл, – сообщил он в лучших традициях старого шпионского боевика. – Посылка получена.

– Как он? – встревоженно спросила Лола. – Не замерз? Он здоров?

– С ним все в порядке, – успокоил ее Маркиз, – пьет коньяк и хвастается своими подвигами.

– Коньяк? – ужаснулась Лола. – Ты с ума сошел! Ты спаиваешь ребенка!

– Лолка, где твое чувство юмора? Не волнуйся, с ним все в порядке.

– С ним-то да, – вздохнула Лола, – а что будет со мной? Или моя судьба тебя нисколько не волнует?

– Включи свет, – посоветовал Маркиз. – Или вызови дежурную сестру, скажи, что плохо себя чувствуешь, тогда киллер не посмеет к тебе сунуться. Завтра утром я тебя заберу.

– Хорошо тебе говорить, – пробормотала Лола, – а мне трястись до утра, и это еще в лучшем случае!.. Обещай, что будешь хотя бы иногда вспоминать обо мне и показывать Пу И мои фотографии…

Из трубки доносились короткие сигналы отбоя – наверное, Маркиз не расслышал ее последние слова.

Лола чувствовала себя ужасно. Утешало хотя бы то, что Пу И спасен.

Нужно было как-то дождаться утра.

Лола устроилась на кровати, но на этот раз о том, чтобы заснуть, не было и речи. Если раньше на нее благотворно влияло присутствие Пу И, его сонная возня под боком и уютное сопение, то теперь она осталась одна, совершенно одна…

Хуже, чем одна. Она осталась вдвоем со своим страхом.

Лола обхватила колени руками и прислушалась.

Какой-то подозрительный звук нарушал ночную тишину.

Это был негромкий отчетливый стук – как будто кто-то выбивал ритм кастаньетами.

Лола обвела комнату взглядом, пытаясь найти источник звука.

В комнате не было никого, кроме нее самой. Но звук раздавался именно здесь.

Она сосредоточилась, замерла и вдруг поняла, что это за звук. Это стучали от страха ее собственные зубы.

Нет, разве можно так распускаться! Разве позволительно до такой степени поддаваться страху! Ей всего-то нужно продержаться до утра, а там этот ужас кончится, и она вернется домой к своему дорогому Пу И…

Но до утра еще далеко, а под окнами бродит убийца, который в любую минуту может забраться к ней в номер.

Ей показалось, что он уже подкрадывается к окну.

Лола стиснула зубы, сжала кулаки и попыталась вспомнить какой-нибудь героический монолог, который помог бы вернуть утраченное самообладание. Как назло, в голову не лезло ничего подходящего, зато некстати всплыли в памяти страшные стихи Юнны Мориц:

Проснулись портреты и блещут белками,Скелеты вернулись, скрежещут клыками.Бай-бай и не бойся – тут жили векамиИ спали веками тут каждую ночь…

Эта колыбельная явно не прибавила ей оптимизма, тем более что дальше там было вовсе о ней, о Лоле:

Кто умер – уже ничего не боится,Кто жив – так ему в этом замке не спится…

– Я-то пока еще жива! – воскликнула Лола и вскочила.

Она обхватила себя руками, прошлась по комнате и стала сочинять, стараясь уложиться в размер:

А вот бы придвинуть к огню табуретку,А вот бы с тобой раскурить сигаретку…

Курить действительно ужасно хотелось. Лола уже давно завязала с этой пагубной привычкой – когда поняла, как плохо действует табак на ее голосовые связки. Но вот накануне она выкурила сигарету для налаживания контакта с сестричкой, вспомнила божественный, успокаивающий вкус табака… Да, сейчас, в эту страшную минуту, сигаретка очень бы ее подбодрила.

Но сигарет не было.

Внезапно Лола застыла. Она почувствовала легкий, едва уловимый запах табачного дыма.

В первый момент она подумала, что на нервной почве у нее начались обонятельные галлюцинации, но, принюхавшись, поняла, что это вполне реальный запах, и доносится он через неплотно прикрытую балконную дверь.

Она шагнула к двери и выглянула на балкон.

Слева на собственном балконе курил Арбузов.

Да, похоже, не у нее одной сегодня бессонница.

Арбузов повернулся на звук открывающейся двери:

– Вам тоже не спится? – Он перехватил ее жадный взгляд и усмехнулся: – Угостить вас сигареткой?

– Нет, то есть да, – забормотала Лола, сглатывая слюну. – Здесь же нельзя курить?..

– Если нельзя, но очень хочется, то можно, – успокоил он. – А знаете что, приходите ко мне! У меня и коньяк есть.

– Ночью в номер к одинокому мужчине? – Лола округлила глаза. – Я девушка порядочная!

– Тогда я к вам, – усмехнулся Арбузов и исчез с балкона.

Лола заметалась по комнате.

Арбузов не убийца, в этом она не сомневалась. Может, и правда посидеть с ним, вдвоем будет не так страшно? Как-нибудь пересидят до утра. В конце концов, не изнасилует же он ее! Особенно со сломанной ногой.

Очень кстати она вспомнила, что нужно срочно надеть фальшивый гипс, чтобы не разрушить с таким трудом созданный образ.

Лола приладила гипс к ноге и попыталась застегнуть злополучную застежку. Чертов шпенечек, как всегда в ответственную минуту, не желал вставать на место.

В коридоре послышались шаги.

– Откройте, Оля, это я!

– Одну минуту! – прошипела она, колотя кулаком по подлому шпенечку. – Сейчас, только накину халат!

Шпенечек не поддавался. Она торопливо обмотала гипс колготками, чтобы не свалился в самый неподходящий момент, и натянула длинный халат. Только после этого она открыла дверь.

Тяжело опираясь на костыль, ввалился Арбузов. В свободной правой руке он держал плоскую фляжку с коньяком и пачку сигарет. Он широко улыбнулся и кивнул на свою загипсованную ногу:

– У нас с вами на двоих как раз полный комплект здоровых ног. Вам не кажется, что это сближает?

– Очень остроумно, – кисло пробормотала Лола. – Заходите уж!

Она посторонилась, Арбузов проковылял в комнату и по-хозяйски расположился в кресле.

«Как уверенно он здесь держится! – подумала она. – Ах да, это же до недавнего времени был его номер, и он действительно к нему привык».

Арбузов протянул ей пачку легких сигарет, выщелкнул одну, поднес огонь.

Лола благодарно кивнула и затянулась. Дым наполнил легкие, и сразу стало спокойнее. Страх отступил.

«Это только сегодня я даю себе такое послабление. – Лола зажмурила глаза от удовольствия. – Завтра, как только вернусь домой, раз и навсегда брошу курить, честное-пречестное».

Арбузов тем временем отвинтил колпачок с фляжки и повертел головой в поисках того, во что можно его налить.

– Сейчас, – пробормотала Лола. Пришлось подняться и плестись в ванную, приволакивая ногу с гипсом.

Она взяла с зеркальной полочки два стакана, сполоснула их и побрела обратно.

Арбузов стоял у окна и дергал правой рукой занавеску.

– Хочу задернуть. – Он бросил на нее настороженный взгляд через плечо. – Как-то неуютно себя чувствуешь с раздвинутыми занавесками, как на сцене.

Ага, он пытается понять, на месте ли контейнер. Только ради этого и напросился к ней в гости, а вовсе не ради ее прекрасных глаз.

Арбузов бросил неуверенный взгляд на карниз, тяжело развернулся и похромал обратно, к креслу. Он плеснул в оба стакана коньяка и достал из кармана плитку шоколада.

– За скорейшее выздоровление! – Он поднял стакан, поболтал янтарную жидкость и поднес к губам.

– Только чуть-чуть, – пробормотала Лола.

Она пыталась разглядеть костыль Арбузова.

Костыль был прислонен к креслу так, что нижний его конец снова не был виден. Лола потянулась за шоколадом и неловко зацепила костыль, который с металлическим лязгом грохнулся на пол.

Теперь она смогла разглядеть, что резиновая насадка на своем законном месте.

Значит, это не он приходил второй раз в комнату убитого. Но кто же? По всему выходит, что у убийцы есть сообщник среди пациентов, но кто? Каргопольский? Старуха Охотникова? Валерий Матвеевич?

Шоколад всегда благотворно влиял на ее умственные способности. Еще немного, буквально несколько секунд, и она должна догадаться…

Арбузов вытащил из кармана лимон и с виноватым видом протянул Лоле:

– Простите, можно вас попросить? Будьте так любезны, помойте лимон. Не люблю закусывать коньяк сладким.

«Сам бы и мыл, – подумала Лола, раздраженная тем, что ее сбили с мысли. – Между прочим, у меня тоже нога сломана. По крайней мере, по официальной версии».

Пришлось подниматься и, жалобно охая и демонстративно хромая, тащиться в ванную.

То ли она удачно вошла в роль, то ли сказывалась бессонная ночь, но Лола действительно еле волочила ноги. Комната перед глазами начала плавно раскачиваться.

Кое-как она вымыла лимон и вернулась.

Арбузов, разумеется, снова стоял у окна и тыкал в карниз концом костыля.

«Вот зачем он меня выпроводил!» – сообразила Лола.

Она хотела что-то с возмущением сказать, но мысли путались, а комната раскачивалась все сильнее и сильнее.

– Интересно, что это вы делаете? – Она хотела, чтобы голос ее звучал твердо и решительно, но язык почему-то заплетался, и сказанное вышло каким-то неубедительным.

Арбузов обернулся.

На этот раз на его лице было удивление.

Казалось, он не ожидал, что Лола выйдет из ванной.

Комната накренилась, как палуба корабля в шторм.

«Коньяк! – сообразила Лола в последнем просветлении. – Он что-то подмешал мне в коньяк!..»

Дальше мысли закончились, и она провалилась в темноту.

Очнулась она оттого, что кто-то бил ее по щекам.

Лола с трудом приоткрыла один глаз и увидела незнакомого мужчину, который лупил ее по физиономии и приговаривал:

– Где оно? Черт возьми, проснешься ты наконец? Где оно?

– Где я? – с трудом выдохнула Лола. – За что вы меня бьете? Кто вы вообще такой?

– Проснулась! – прорычал он и наконец прекратил бить ее по щекам. – Куда ты его спрятала?

Тут Лола открыла второй глаз, кое-как собрала расползающиеся мысли и вспомнила, что находится в санатории «Теремок», что склонившийся над ней мужчина – это Арсений Арбузов, за которым она должна следить… Дальше само собой вспомнилось и все остальное: вчерашнее убийство, контейнер в карнизе, героизм Пу И, ночной визит Арбузова, коньяк со снотворным…

Выходит, пока она была в отключке, Арбузов проверил тайник, не нашел свой цилиндрик и теперь готовится ее пытать, чтобы узнать правду.

– Чего вы от меня хотите? – пролепетала Лола.

– Скажи, куда ты его дела?

– Кого его? – Она изо всех сил изображала полную неосведомленность.

Но то ли подвел талант, усыпленный действием снотворного, то ли Арбузов слишком хорошо разбирался в женских интонациях, только он воскликнул, как режиссер Станиславский в известном анекдоте:

– Не верю! Это ты, ты спрятала его! Вчера он был на месте, я проверял!

– После того, как убили того человека? – пробормотала Лола заплетающимся языком.

Спросонья она не сразу сообразила, что выдала себя.

– Так ты знала, что его убили? – Арбузов склонился над ней еще ниже, схватил за плечи и изо всех сил встряхнул. – Значит, это ты нашла контейнер! Не отпирайся! Признавайся, куда ты его дела?

– Я случайно видела убийство, – жалобно простонала Лола, – но больше ничего, никакого контейнера!.. Я ничего не знаю! – По ее щекам заструились самые настоящие слезы. – Клянусь, я больше ничего не знаю!

Лола славилась среди актеров умением за секунду вызывать самые настоящие слезы. Но сейчас ей почти не пришлось делать над собой усилие – на самом деле стало ужасно жалко себя.

Ленька, как всегда, взвалил на нее самую опасную работу. Теперь она во власти этого ужасного человека, который напоил ее коньяком с какой-то химией, дальше больно хлещет по щекам. Обязательно будут синяки.

– Прекрати реветь! – прикрикнул Арбузов. Видимо, что-то человеческое в нем все-таки умерло не до конца, потому что голос его смягчился: – Прекрати сейчас же реветь! И пойми ты наконец: ты влезла в серьезные и опасные разборки, и для твоего же блага лучше отдать контейнер, если он у тебя.

– Честное слово, его у меня нет!

На этот раз Лола не врала, контейнера у нее действительно не было.

– Точно не врешь? – Арбузов пристально посмотрел ей в глаза: – Куда же тогда он делся?

В это мгновение дверь номера с грохотом распахнулась.

– Безобразие! – заорала появившаяся на пороге Нинель Аркадьевна. – Это оздоровительное учреждение, а не дешевый бордель! Здесь положено лечиться, восстанавливать здоровье, а не пьянствовать и заниматься развратом!

– Это совсем не то, что вы подумали, – пробормотала Лола, садясь на кровати. Тут же она поймала себя на том, что оправдывается перед этой старой кикиморой, и ужасно разозлилась: – Да кто вы такая, чтобы блюсти нашу нравственность? По какому праву вы вламываетесь посреди ночи в мой номер?

– Вы правы, милочка, – старуха поджала губы, – до вашей нравственности мне дела нет, тем более что о нравственности в вашем случае вообще говорить не приходится. Но если уж вас по недосмотру пустили в это лечебное учреждение, вы должны соблюдать правила! В этом санатории не разрешается устраивать по ночам оргии да еще греметь и швырять на пол тяжелые металлические предметы, нарушая мой и без того чуткий сон!

– Какие предметы? – Лола несколько растерялась от такого неожиданного поворота.

– Вот какие! – Старуха ткнула пальцем в костыль Арбузова, валяющийся на полу.

Машинально Лола перевела глаза на палку самой Нинель Аркадьевны. Резиновой галошки не было.

– Это она! – заорала Лола.

– Кто она? – Арбузов ошарашенно захлопал глазами. – Что она?

– Это она приходила в номер! – не унималась Лола. – Она, старуха!

– С чего ты это взяла?

– Галошка! Галошка с палки! Она потеряла ее на балконе!

– Какая еще галошка? О чем ты говоришь?

– Вот какая! – Лола подбежала к столу, выдвинула ящик и продемонстрировала Арбузову злополучную резиновую насадку. – Вот неопровержимая улика! Я нашла эту галошку на балконе в ночь убийства! – воскликнула Лола суровым тоном государственного обвинителя. – Эта насадка соскочила с ее палки, значит, она была в этой комнате. Убийца! – бросила Лола прямо в лицо Нинель Аркадьевне. – А если не убийца, то сообщница!

– Да как ты смеешь? – взвизгнула старуха и замахнулась на Лолу палкой.

Лола ловко увернулась, несмотря на сковывавший движения гипс, и зашла сзади. Старуха попыталась развернуться, но Лола вцепилась в ее волосы, дернула на себя – и едва не свалилась на пол, потеряв равновесие. Прическа Нинель осталась у нее в руках.

Парик слетел и обнажил совершенно лысую желтовато-пергаментную голову.

– Она еще и лысая! – Лола в восторге запрыгала вокруг старухи.

Нинель покраснела, потом побледнела, тяжело опустилась в кресло и схватила стакан, который оказался под рукой. Одним махом она влила в себя содержимое, и глаза ее полезли на лоб: в стакане был недопитый Лолой коньяк.

– Не надо… – попытался остановить ее Арбузов, но было уже поздно.

Глаза Нинель Аркадьевны остекленели, она обмякла и отключилась.

– Как у вас весело, – раздался за спиной насмешливый голос.

Лола обернулась. Анжела из второго номера с интересом разглядывала обстановку.

– Только ее здесь не хватало, – пробормотала Лола. – Так все здешние обитатели у нас побывают.

– Извините, что я явилась на вашу вечеринку без приглашения, – издевательски произнесла Анжела. В следующую секунду она захлопнула дверь и подняла руку, в которой был зажат пистолет с глушителем.

Гипса на руке не было. Вообще не похоже было, что эта рука недавно перенесла травму.

– Шутки в сторону. – Лицо Анжелы неуловимо изменилось. – Отдайте мне сами знаете что, или придется применить крайние меры.

Она нажала на спусковой крючок. Послышался хлопок, и на прикроватной тумбочке образовалась аккуратная круглая дырка.

– Следующая пуля будет в твоей ноге! – Анжела направила ствол на Арбузова.

– Так ты никакая не пациентка, – запоздало сообразила Лола, – и гипс у тебя был только для видимости! Значит, это ты, а не старуха была сообщницей киллера!

– Сообщницей! – Анжела фыркнула. – Да этот дурак вообще ни на что не годился! Придушил связного вместо того, чтобы тихо-мирно сделать ему укол. Еще и не нашел того, за чем его послали!

– А откуда же на балконе взялась резиновая насадка от старухиной палки? – Лола все никак не могла связать концы.

– А я ее нарочно подбросила, – усмехнулась Анжела, – чтобы пустить его по ложному следу! – Она ткнула пистолетом в сторону Арбузова.

– Это ты ко мне сегодня ночью приходила, – догадалась Лола. – То-то, я смотрю, половчее был гость, чем тот, вчерашний…

– Эй, – Анжела бросила на Лолу настороженный взгляд, – а ты-то здесь при чем? Что-то ты, подруга, подозрительно много знаешь. Какое ты имеешь отношение ко всей этой истории?

– Никакого, – выпалила Лола, – я вообще здесь совершенно случайно.

– Она ни при чем, – поддержал Арбузов, – отпустите ее! Это только наше с вами дело.

– Нет уж! – Анжела неприязненно скривилась. – При чем она или ни при чем, но отпустить я эту дамочку не могу. Не повезло: оказалась в неудачный момент в неудачном месте.

– Значит, это вы за мной следили, – Арбузов продолжил о своем. – На вас-то я и не подумал…

– Да уж где тебе было догадаться! – Анжела шагнула к нему. – Иногда я просто поражаюсь тупости мужиков! – Она сжала зубы и шумно выдохнула. – До чего мне надоело торчать в этой богадельне и ждать, когда ты попытаешься передать контейнер! До чего осточертели все эти рожи! До чего надоело следить за тобой, караулить, отслеживать каждый твой контакт! Когда ты поменял номер, я поняла, что время пришло. Ты спрятал товар в этой комнате, чтобы напрямую не встречаться со связным. Но все пошло не так. Ладно, хватит болтать! Отдавай товар или пеняй на себя!

Анжела сделала еще шаг вперед и направила пистолет на здоровую ногу Арбузова.

Лолу она оставила в тылу, видно, не посчитала ее заслуживающим внимания противником.

Нужно было воспользоваться этой оплошностью. Крадучись, Лола двинулась к Анжеле. Надо же было злополучному гипсу отвязаться от ноги и с грохотом свалиться на пол именно в эту минуту. Анжела резко обернулась на звук и направила на Лолу ствол пистолета.

В минуты крайней опасности человек действует быстрее, чем думает.

Если бы Лола могла обдумать свои следующие шаги, она ни за что не решилась бы броситься в атаку на вооруженную соперницу. Но подумать она не успела – рука сама подхватила с пола отвалившийся гипс и ударила Анжелу по кисти с пистолетом.

Анжела взвизгнула, выронила оружие и затрясла ушибленной кистью. Лола подскочила к ней и вцепилась в волосы.

– Арсений, хватай пистолет! – закричала она.

Арбузов попытался наклониться, но ему мешал гипс. Анжела справилась с секундным замешательством и резко ударила Лолу локтем в солнечное сплетение.

Лола задохнулась и осела на пол. В глазах у нее потемнело. Как в замедленной съемке, она видела, как растрепанная, красная от злости Анжела нагибается, чтобы поднять оружие…

Вдруг от двери прогремело:

– Стоять! Руки за голову!

Лола повернулась на голос.

На пороге стояли охранники Валерия Матвеевича.

Оба были вооружены огромными черными пистолетами, по сравнению с которыми оружие Анжелы казалось детской игрушкой.

Послышались тяжелые шаги, и в комнату, прихрамывая, вошел сам Хвощ.

– Что за жизнь! – Он с досадой оглядывал собравшуюся компанию. – Не дают человеку поправить здоровье! Что за люди!.. Обязательно нужно устроить разборки, драки, пальбу… Это же все-таки санаторий, а не мировое первенство по боям без правил. – Он остановился посреди комнаты и покачал головой: – С виду такие приличные люди, а ведете себя как уголовники. Никакого покоя!

Хвощ тяжело наклонился, чтобы поднять пистолет, и вдруг уставился на плечо Анжелы.

В потасовке с Лолой у Анжелы на плече порвалась пижама, и стала видна татуировка – оскалившаяся обезьяна с пистолетом в лапе.

– Ух ты, – Хвощ ухватил Анжелу за плечо и подтащил поближе к свету, – кого я вижу! Это же сама Анька Макака, легендарная личность! Много о тебе слышал, но видеть не приходилось, поэтому и не узнал.

– Отстань, козел! – прошипела Анжела, пытаясь вырваться.

– Зачем же ты так? – Хвощ скрипнул зубами. – За козла можно и ответить. Ладно, не мне с тобой разбираться. Я тебя Заступу передам, у него к тебе большой счет имеется. Вот перед ним и ответишь за все сразу.

– Не надо! – Анжела, она же Анька, резко побледнела. – Отпусти меня, все, что хочешь, для тебя сделаю. Только Заступу не отдавай!

– Вот уж нет! Что ты мне можешь сделать хорошего? А Заступ мне за тебя большое спасибо скажет! – Хвощ подозвал одного из своих телохранителей и передал ему Анжелу. – Свяжи как следует и запри до утра. Утром Заступ за ней приедет.

Анжелу увели, а Хвощ еще раз оглядел оставшихся.

– Утром чтобы все отсюда убирались. Я не буду разбираться, кто прав, кто виноват. Мне доктор покой прописал, а с вами никакого покоя не получится. До утра чтоб здесь сидели, по санаторию не шлялись – мои люди проследят!

Он захлопнул дверь.