Честное хулиганское!

– Боже мой! Где же вы были раньше? Слушайте, слушайте меня! Я вижу вас героиней Достоевского!

– Но вы же авангардист! – оторопела Лола.

– И что с того? Не я первый! Обратимся к «Преступлению и наказанию».

– Что? – Лола едва не подавилась колбасой. – Я не хочу играть Сонечку Мармеладову! Я ее терпеть не могу!

– Да кто же это вам сказал, что вы будете играть Сонечку? Вы будете старухой-процентщицей!

– Так ее же убивают в начале романа!

– Это у Достоевского. – Каргопольский с достоинством отвернулся, и Лола мигом сделала себе второй бутерброд. Она так спешила, что нечаянно уронила кусок ветчины, но его тут же слопал Пу И.

Песик вообще довольно быстро освоился в чужом номере и даже, кажется, успел напрудить лужу в ванной, Лоле лень было проверять.

– У меня старуха будет воплощением мирового зла! – разглагольствовал Каргопольский. – Она будет главным действующим лицом спектакля. Я немедленно звоню одному драматургу, он сделает с этим устаревшим произведением все, что нужно!

Лола сморщила нос.

– На эту мысль навели меня вы! Вовсе не нужно изображать старуху. Грима тоже никакого не будет. Молодая, гибкая фигура с палкой. Как у вас с пластикой?

– Нормально, – обиделась Лола, – в детстве занималась танцами…

Она вспомнила недавно виденный спектакль по «Игроку» Достоевского, где один парень весьма удачно играл рулетку. Тоже, между прочим, без всякого грима.

От сытной еды ее начало клонить в сон. Пу И явно объелся ветчины. Пора было уходить. Заручившись ее принципиальным согласием, Каргопольский успокоился и уставился в окно, запустив руки в свои буйные кудри. Лола решила уйти не прощаясь.

Правда, стоило ей выскочить из комнаты, как она немедленно выругалась про себя. Навстречу по коридору неспешно двигалась Нинель Аркадьевна. Старуха шествовала величественно, как императрица, и тяжело опиралась на толстую ореховую трость.

Господи боже, да здесь у каждого если не костыль, так обязательно палка или трость! Лола уставилась на старухину трость и убедилась, что резиновой насадки на ней нет. Так что, выходит, это Нинель тайно пробралась ночью в соседний номер? Лола представила себе эту картину и прыснула. Пу И беспокойно завозился у нее под мышкой.

Поравнявшись с Лолой, Нинель остановилась, величественно откинула голову и проговорила хорошо поставленным голосом:

– По ночам, милочка, спать надо!

– Что, простите? – переспросила Лола.

– Кажется, я достаточно ясно выразилась. Если у вас проблемы со слухом – обратитесь к Владиславу Константиновичу, он вам поможет.

– У меня нет проблем со слухом, – холодно возразила Лола. – Но я хотела бы понять, что вы имеете в виду.

– Я имею в виду, милочка, что вы по ночам шумите и мешаете окружающим, а у меня очень чуткий сон. Я плачу немалые деньги за пребывание в этом санатории не для того, чтобы по утрам вставать с больной головой!

– К вашей голове я не имею никакого отношения! – взорвалась Лола. – Если у вас проблемы с головой, боюсь, даже Владислав Константинович ничем не сможет помочь!

– Нечего перекладывать с больной головы на здоровую! – Нинель Аркадьевна прибавила громкость. – Всю ночь вы шумите, гремите, носитесь по коридору! Наверняка принимаете любовников!

– Любовников? В коридоре? – Лола расхохоталась. – Мадам, если бы мне понадобилось принимать любовника, я бы нашла более удобное место, чем эта богадельня.

– И еще эта ваша собака!.. Нужно поставить вопрос о вашей собаке перед руководством здравницы!

– Моя собака? – Лола задохнулась от возмущения. – Пу И, мальчик мой, ты слышал, что говорит эта ужасная женщина? Да он ведет себя просто идеально! Многим людям следовало бы у него поучиться! И вообще, где вы видите собаку? Это не собака, это ангел! Его пребывание здесь согласовано с руководством санатория. Между прочим, я плачу такие же деньги, как вы, и мои деньги ничем не хуже ваших!

– Не все, милочка, измеряется деньгами! – с апломбом воскликнула Нинель.

– А чем еще? – поинтересовалась Лола. – Связями? Так связи у меня тоже имеются!

– У вас, милочка? – Нинель поперхнулась и тряхнула белокурым париком, так что Лоле немедленно захотелось вцепиться в этот парик и дернуть, а там будь что будет.

Чтобы успокоиться, она поцеловала Пу И в нос и двинулась прочь, бросив напоследок:

– А некоторым по ночам больше нечего делать, как подслушивать под дверью!

Нинель не нашлась что ответить и осталась стоять посреди коридора, клокоча от возмущения. После такой продуктивной беседы Лола полностью уверилась, что старуха приревновала ее к Каргопольскому. Наверняка до приезда Лолы он именно с ней вел беседы об авангардном искусстве.

«Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно», – вздохнула Лола.

С некоторым трудом она спустилась на первый этаж и проковыляла к стойке регистрации. За стойкой скучал охранник, по совместительству исполняющий обязанности портье.

– Пу И, детка, побегай немножко! – Лола спустила песика на ковер и повернулась к дежурному: – Скажите, никак нельзя поменять мне комнату?

– А что такое? – забеспокоился охранник. – Вам тоже дует?

– Нет, мне не дует, но Нинель Аркадьевна, эта старуха с артритом… Она так храпит по ночам!

– Да вы что? – Охранник перегнулся через стойку. – Но ведь она по другую сторону коридора, и у нас прекрасная звукоизоляция. Неужели слышно?

– Представьте себе. – Лола пожала плечами. – Такое впечатление, что у нее в комнате целую ночь работает компрессор. Я просто не знаю, как это переносят ее соседи.

Тем временем Пу И забрался под диван.

Собственно, на что-то подобное Лола и рассчитывала. Она изобразила крайнее беспокойство и воскликнула:

– Пуишечка, детка, куда ты залез? Ты же там задохнешься!

Пу И издал из-под дивана радостный визг. Он понял, что хозяйка наконец-то решила с ним поиграть.

– Пожалуйста, выманите его оттуда! – Лола повернулась к дежурному и умоляюще сложила руки.

Охраннику вовсе не улыбалось лезть под диван, но желание клиента – закон, тем более желание такой привлекательной клиентки. Он вздохнул, выбрался из-за стойки и опустился на четвереньки перед диваном, чтобы вытащить песика. Пу И окончательно убедился, что началась игра, и залился счастливым лаем.

Лола тем временем зашла за стойку и раскрыла журнал регистрации. Прибывшего вчера вечером больного звали Сергей Степанович Окунев. Как ни странно, в журнале было отмечено, что его поместили в четвертый номер – видимо, просто не успели отметить, что четвертый к тому времени уже был занят, а восьмой освободился, раз Арбузов перебазировался. Дует ему, видите ли! Две недели не дуло, а теперь задуло. Жук какой, из-за него невинного человека угробили!

Пу И наконец выскочил из-под дивана и позволил охраннику взять себя на руки.

После бессонной ночи Леня задремал, но сон его был нездоровым. Ему снились индийские принцессы на слонах, подземные лабиринты, скрывающие вход в сокровищницы, и пантера Эсмеральда в ошейнике с изумрудами. Пантера пила чай из блюдечка, которое ловко держала одной лапой. Усы ее были выпачканы малиновым вареньем.

Само собой, после такого сна настроение было хуже некуда. Маркиз не любил проигрывать, а сегодня, увы, придется звонить заказчику и признаваться, что он потерпел полное фиаско. Арбузова убили, все связи оборваны. Самое же главное, что Леня так и не выяснил, откуда у старика перстень Макульского.

Если бумаги из логова Эсмеральды не врут, этот перстень старик добыл обманом – заплатил, чтобы его украли у дрессировщика. Смерть Казимира наверняка на совести этого старика.

Заказчик показался Лене малосимпатичным с самого начала, но, конечно, это не причина заваливать дело. Словом, Маркиз чувствовал себя гаже некуда. Ужасно хотелось выяснить, что за птица этот старикан с пантерой. В свое время тот сослался на Рудика Штейнмана, но того не было в городе, а надо думать, и в стране, поскольку все его телефоны молчали.

Леня наудачу набрал Рудика. Он почти не сомневался, что услышит голос автоответчика. Но нет, ответил ему сам заспанный Рудик:

– Маркиз, ты, что ли? Чего звонишь в такую рань?

– Рань? – Леня перевел глаза на часы. – Второй час!

– Слушай, неужели правда? У меня после перелета сбилось представление о времени. – Рудик с трудом подавил зевок.

– А ты где пропадал? – поинтересовался Маркиз. – Я тебе звонил – сказали, что ты где-то далеко и без роуминга.

– Ой, длинная история, – Рудик снова зевнул, – по телефону не расскажешь!

– Давай тогда пообедаем вместе. Я угощаю, – предложил Маркиз. Ему не терпелось задать Рудику несколько вопросов.

– Хочешь сказать, позавтракаем, – сонно протянул Рудик. – Ага, давай, есть тоже хочется…

Они условились встретиться через сорок минут возле ресторана «Веселый Роджер», который совсем недавно открылся на Петроградской стороне.

«Веселый Роджер» являл собой пиратскую бригантину, пришвартованную рядом с Петропавловской крепостью. Мастера, изготовившие его, поработали на славу. Деревянный корпус казался изъеденным древоточцами и проведшим не один год в плавании по южным морям. Черные паруса истрепали бесчисленные шторма. Борта судна ощерились старинными пушками.

С набережной на палубу были перекинуты дощатые мостки, достаточно широкие, чтобы по ним смог пройти даже изрядно подвыпивший посетитель.

Леню и Рудика встретил метрдотель, одетый пиратским капитаном: простреленный в нескольких местах камзол, башмаки с крупными пряжками, широкополая шляпа и торчащий из-за пояса старинный кремневый пистолет.

– Шестнадцать человек на сундук мертвеца! – хрипло выкрикнул он вместо приветствия. – Что вам угодно, милорды?

– Милордам угодно пообедать, – ответил Маркиз.

– Позавтракать, – позевывая, поправил его Рудик. – Но только очень плотно и калорийно!

Метрдотель понимающе улыбнулся и положил перед приятелями меню.

– Как-то ты похудел, – проговорил Леня, лениво переворачивая страницы. – И загорел… Слушай, где же ты пропадал?

– Сейчас, сейчас, – бормотал Рудик, водя пальцем по строчкам. – Вот это, милейший: салат из виноградных улиток, карпаччо, рыбки паровой, само собой, с провансальскими травками, потом ягненок на вертеле, потом лазанья с креветками. И салатик принеси скорее! А насчет десерта я потом решу.

– Дружище, ты никогда не жаловался на плохой аппетит, но сейчас ты просто превзошел самого себя! – восхитился Маркиз. Себе он заказал скромный овощной салат, сыр и черный кофе. – Где же это ты так оголодал?

– Сейчас, погоди, – пообещал Рудик и набросился на салат с таким видом, как будто по меньшей мере месяц ничего не ел.

Расправившись с салатом и немного успокоившись, он откинулся на спинку стула и приступил к рассказу.

– Ты меня знаешь не первый год, – начал он издалека.

Маркиз действительно знал Рудика давно и не забывал о его славном прошлом.

Когда-то Рудик учился в Финансово-экономическом институте, но окончить вуз ему не удалось – вылетел с четвертого курса за фарцовку. Познания его в экономике, финансовой математике и прочих смежных дисциплинах были, однако же, таковы, что он сам бы мог читать лекции в родном институте.

Увы, эти познания не помогли ему сколотить собственный капитал. Видимо, Рудику просто не хватало терпения и выдержки. Все его финансовые операции заканчивались не слишком удачно, и на жизнь приходилось зарабатывать частными консультациями.

Рудик был подкован не только в экономической теории. Он хорошо знал деловой мир Петербурга, был знаком со всеми владельцами крупных фирм и влиятельными городскими чиновниками, так что Маркиз нередко обращался к нему, когда требовалось досье на кого-нибудь из этих кругов. По дружбе Рудик не брал с него денег – гонораром у них по традиции считался обед в приличном ресторане. Хорошая кухня и комфорт были слабостью Рудика.

– Ты меня знаешь, – повторил он, подчищая с тарелки соус, – и знаешь, как я отношусь к всевозможному экстриму…

– Сугубо отрицательно! – кивнул Маркиз.

– Само собой, – согласился Рудик. – Но тут, понимаешь, угораздило меня запасть на одну девицу, которая без экстрима не представляет простого человеческого счастья. По утрам не выходит из дома, а выпрыгивает с парашютом, до работы добирается на дельтаплане или сплавляется на плоту через пороги…

– Сочувствую, – вставил Маркиз, – только где она в нашем равнинном городе нашла речные пороги?

– Ладно, я, конечно, слегка приукрасил, – хохотнул Рудик. – В городе она ограничивается мотоциклом, но зато в отпуске позволяет себе все. То летит на Амазонку в девственную сельву и проводит месяц среди первобытных племен, многие из которых не прочь закусить белым человеком. То отправляется в сибирскую глушь, а там, доложу я тебе, местные жители еще почище индейцев Амазонии. А в этом году она решила оттянуться по полной и потащила меня в джунгли Камбоджи. Какой-то экстремальный маршрут по местам, где не ступала нога человека.

– И ты согласился? – ужаснулся Маркиз.

– А что делать, – Рудик пожал плечами, – любовь! Сам понимаешь, бывают такие моменты, когда совершенно теряешь голову и совершаешь необдуманные поступки!

Маркиз покачал головой: полный и медлительный Рудик не производил впечатления человека, способного потерять голову или совершить что-нибудь необдуманное.

Официант принес паровую рыбу с травами, и Рудик ненадолго замолчал.

Справившись в два счета с изысканным блюдом, он перевел дыхание и продолжил:

– Как выяснилось, в этих джунглях нога человека все же ступала, и даже не одна. Нас привезли в места, где японцы во время войны держали пленных солдат английской и американской армий. Военнопленные строили мост через реку, который должен был соединить два каких-то важных района. Конечно, условия были ужасные, многие погибли от голода и от тропических болезней. Потом уже об этом эпизоде войны сняли фильм, и теперь зажравшиеся западные туристы платят большие деньги, чтобы провести две недели в таких же условиях, как те военнопленные. – Рудик театральным жестом поднял руку и воскликнул: – Но я-то за что мучился?

– Ты же сам сказал – за любовь, – напомнил Маркиз.

– Да, точно. В общем, представь: дикая жара, сырость, как в турецкой бане, комары размером с добермана и такие же злющие, никакого роуминга, вместо жилья – шаткие бунгало из сплошных щелей и дырок. Когда мы с подругой пытались уединиться, выяснялось, что через эти щели за нами с интересом наблюдает половина населения ближайшего поселка. А самое печальное, что от усталости и отсутствия комфорта мне все реже хотелось с ней уединяться! Я уже не говорю о том, что кормили нас ужасно и порции были очень скудные. Наверное, хотели приблизить условия к тем, в которых содержались пленные союзнических армий. Для полноты впечатления, так сказать.

Рудик огляделся в поисках официанта, и тот тут же возник с тележкой, на которой красовался ягненок на вертеле. Рудик с довольным урчанием вонзил зубы в мясо и на какое-то время замолчал. Когда с ягненком было покончено, он продолжил:

– Ты знаешь, старина, что я физически не могу существовать без экономической информации. Курс валют, ситуация на рынке ценных бумаг, индекс Доу – Джонса – для меня это как воздух. Даже в этих джунглях я сохранил подписку на основные источники…

– Это каким же образом? – заинтересовался Маркиз. – Ты вроде сам только что сказал, что там не было связи. Кстати, я сам имел возможность в этом убедиться.

– Извини, старик! – Рудик виновато улыбнулся. – Обычной сотовой связи там на самом деле нет, но главную экономическую информацию мне сбрасывали по спутниковому каналу, так что я держал руку на пульсе… Слушай, если ты не будешь свой сыр, можно я его съем?

– Пожалуйста, дорогой! У меня совсем нет аппетита. – Леня пододвинул приятелю сырную тарелку.

– Так вот, однажды утром я узнал о необычном падении курса ценных бумаг на гонконгской бирже. Такое падение должно было предвещать серьезную природную катастрофу в тех местах, где мы находились.

– Что? – Маркиз решил, что ослышался. – Как одно связано с другим?

– Связь прямая, старик! В мире все связано, а уж биржа – это зеркало, которое отражает все на свете. Короче, я сказал своей приятельнице, что скоро что-то должно произойти – землетрясение, цунами, на худой конец, военный переворот. Ты представляешь, она в ответ подняла меня на смех!

– Представляю себе, – ухмыльнулся Маркиз.

– Нет, ты не представляешь! – оборвал его Рудик. – Слово за слово, мы окончательно разругались, и я на попутном слоне добрался до ближайшего города, оттуда в Пномпень и, наконец, домой. Теперь вот отъедаюсь и прихожу в себя! – Он окинул опустевший стол голодным взглядом. – А самое интересное, что сегодня по дороге сюда я купил газету, и что я там читаю?

– Что? – Маркиз почувствовал, что требуется его реплика.

– Вот что! – Рудик победоносно протянул ему сложенную газету и отчеркнул ногтем нужное место:

«Вчера в округе Камнанг на юго-востоке Камбоджи произошло землетрясение силой девять баллов по шкале Рихтера. Это тем более удивительно, что этот район исторически не принадлежит к сейсмоопасным».

– Вот так, – с гордостью произнес Рудик, – а ты не веришь. Да я по колебанию биржевых индексов могу предсказывать погоду точнее любой метеостанции!

– А как же там твоя приятельница? – полюбопытствовал Маркиз. – Она же прямо в эпицентре землетрясения, неужели ты не беспокоишься?

– Ты не представляешь, старик, что это за особа! Да у нее заветная мечта – прыгнуть с парашютом в жерло извергающегося вулкана. От землетрясения она словит самый настоящий кайф. Если бы туда еще докатилось цунами – ее вообще было бы за уши не оторвать! Жаль, те места далеко от океана.

– Да, могу тебе только посочувствовать, дружище. Такая дама кого хочешь доведет до судорог.

– Все, вылечился уже, – отмахнулся Рудик. – Прошла любовь, как говорится, завяли помидоры. Да, кстати, ты вроде пригласил меня не только ради этой трагической истории? Выкладывай, что у тебя за дело.

– Как обычно, нужна твоя консультация.

– Само собой, старик, само собой. Только закажу десерт, и я полностью в твоем распоряжении.

Через десять минут, разделавшись с десертом, Рудик пригубил кофе и сыто откинулся на спинку стула.

– Что там у тебя, старичок?

Маркиз расстегнул портфель и выложил на стол копии страниц из папки заказчика.

– Посмотри вот эти материалы, – попросил он Рудика, – и скажи, что ты об этом думаешь.

По мере того как Штейнман просматривал распечатки, лицо его неодобрительно вытягивалось, а нижняя губа оттопыривалась, что придавало ему сходство с раздраженной старой черепахой.

– Ты же знаешь, старик, – проговорил Рудик, переворачивая последние страницы, – ты в курсе, как я отношусь ко всякой мистике. Семейные тайны, родовые проклятья, белая и черная магия – все это для последних страниц бульварных газетенок. Я думал, мы с тобой взрослые мальчики и нас на такие дешевые заморочки не купишь…

– Да я не о том, – Маркиз немного обиделся, – я о камнях. Понимаешь, я же видел один такой камень…

– Постой-ка! – перебил его Рудик, разглядывая последнюю страницу. – А это как сюда попало?

Маркиз перегнулся через стол и заглянул в бумаги. Рудик изучал программу научно-технической конференции двадцатилетней давности.

– Проект автономного технически распределенного автомата, – прочел он вслух. – ПАНТЕРА!

– Это тебе о чем-то говорит? – удивился Маркиз. – Разве это что-то интересное?

– Интересное? – Рудик поднял на него глаза. – Это бомба, старик, настоящая бомба! Как это оказалось среди мистического трепа?

– Я это переснял случайно, – признался Леня, – просто под руку попалось. А в чем там дело? Что за пантера такая?

– Это, старичок, наше светлое будущее! Завтрашний день науки и техники! А если серьезно…

Несколько месяцев назад рынок ценных бумаг затрясло от новости об уникальной научной разработке. В специальной прессе осторожно упоминалось о появлении так называемого распределенного компьютера, иначе говоря, вычислительного устройства, состоящего из множества однотипных блоков, каждый из которых может функционировать совершенно независимо и автономно выполнять сложные операции. Эти автономные блоки существуют вместе, как пчелы в улье или муравьи в муравейнике, и представляют как бы единый организм. Когда перед таким компьютером возникает сложная задача, он сам составляет из отдельных блоков временную конструкцию – как актерский ансамбль, подобранный для одного театрального или кинопроекта.

В технических подробностях Рудик не слишком разбирался, но для него важно было другое: этот распределенный компьютер, известный под условным названием ПАНТЕРА, самим своим существованием оказал сильнейшее воздействие на биржу.

– Представляешь, старик, – возбужденно говорил Рудик, – если это не утка и ПАНТЕРА действительно существует, все акции крупнейших компьютерных компаний, даже таких гигантов, как IBM или Apple, должны упасть на сотни пунктов! А это приведет к падению связанных с ними фирм, а таких сотни. Эта ПАНТЕРА растерзает рынок ценных бумаг, как больную антилопу! – Он сделал паузу, допил остывший кофе и закончил уже спокойнее: – Может, я и преувеличиваю, но разве что самую малость. И уж точно я не сомневаюсь, что владельцы компьютерных концернов заинтересованы в любой информации, связанной с распределенным компьютером, и готовы заплатить за нее приличные деньги. Если у тебя что-то есть, советую действовать осторожно и обдуманно.

– Интересно, – протянул Маркиз. В свете громкой истории в океанариуме сказанное Рудиком приобретало новый смысл. – Да, вот еще что, чуть не забыл. Ты рекомендовал меня одному такому… Пожилой, можно сказать старик, имени не назову – не спрашивал у него документов, сам понимаешь…

– Что за старик? – нахмурился Рудик.

– На вид лет семьдесят, одет прилично, очки в золотой оправе. Ездит на черном «Ровере»…

– Честное слово, понятия не имею, кто такой. – Рудик прижал руки к сердцу. – Странно, что он на меня сослался.

– Не бери в голову, я что-то в этом роде и ожидал… – протянул Леня.

Разумеется, старик соврал – никто его Маркизу не рекомендовал. Леня как чувствовал, что не надо браться за это дело. Но перстень, перстень Макульского – уж очень хотелось разгадать эту загадку. Если принять на веру эти сказки о волшебных камнях, кое-что становится пускай не ясным, но допустимым.

Допустим, дело обстоит так. Когда-то давно старик достал эти материалы и малость двинулся на этой идее. Решил, что ему нужно раздобыть все три камня. Может, думал, что будет обладать абсолютной властью или богатство подвалит, тоже неплохо. Украл перстень у Макульского, завел себе пантеру, назвал Эсмеральдой…

Это все замечательно, но вот проект ПАНТЕРА – точно уже не сказки. На кону большие деньги, Рудик врать не станет. А если старик его обманул, выходит, у Лени тоже развязаны руки. Нужно действовать с умом и подстраховаться.

Он попрощался с Рудиком. Надо наконец позвонить Лолке, а то она небось там сидит и трясется.

Телефон зазвонил в ту минуту, когда Лола наконец вернулась в номер.

– Что там у тебя? – поинтересовался Маркиз. – Полиция уже уехала?

– Она и не приезжала, – невозмутимо ответила Лола. После визита к Каргопольскому она была сыта и спокойна. – Представляешь, утром оказалось, что он умер от сердечного приступа. В комнате полный порядок, он лежит – руки на груди скрестил. Врач сказал, что скончался во сне. Нет, ты представляешь?

– Так, может, тебе все привиделось ночью со страху?

– Ленька, ты за кого меня принимаешь? Я не выжила из ума и не лунатик, ночью по чужим балконам не хожу!

– Это точно, – согласился Маркиз, – это я знаю. Ясно, не может быть такого совпадения, чтобы этот Арбузов вдруг случайно умер…

– Какой Арбузов? – удивилась Лола. – Это вовсе не он умер, а совершенно посторонний человек, Окунев его фамилия, если хочешь знать. Окунев умер, понимаешь? А Арбузов в другой номер переехал.

– Слушай, у тебя семь пятниц на неделе! – возмутился Маркиз. – То умер, то, оказывается, жив! То Арбузов, то Окунев какой-то! Ты уже определись как-то, мать.

– Да я-то при чем? – возмутилась Лола.

– Ладно, – перешел на деловые рельсы Маркиз, – раз такое дело, стало быть, сиди на месте и продолжай наблюдение. Неспроста этот Арбузов торчит в санатории, точно он кого-то ждет. Я, может, позже приеду. Сейчас не могу, извини – в городе дел по горло.

– Ах, неблагодарный!.. – Лола задохнулась от возмущения, но ее бессовестный компаньон уже отключил мобильный, чтобы не дать ей достойно ответить.

Лола тяжко вздохнула и решила принять ванну, чтобы снять стресс.

В ванной комнате она замерла на пороге.

В ее чистенькой розовой ванной стоял запах, как в свинарнике передового совхоза.

Не поверив своему обонянию, Лола опрометчиво сделала шаг вперед и увидела, что ванна чуть не до половины наполнена мерзкой жижей, по цвету слегка напоминающей «Концентрат здоровья» изобретения Владислава Константиновича.