скачать книгу бесплатно
– Хам ты, Кириллов! Еще бы сказал «тетя Марина»! – возмутилась такому представлению Земцова.
– Дочь начальника, пусть и бывшего – только так! – заявил Андрей, вешая и свою куртку.
Вся эта шутливая перебранка разрядила возможное напряжение от знакомства с новым человеком, и усаживаясь, Осокина уже улыбалась во все тридцать два.
– Можно просто Рита. А вы – Марина и Максим, договорились?
Подошедшая официантка записала заказы и удалилась. Неспешный разговор на общие темы потек непринужденно и спокойно. Казалось, эта компания собирается не впервые. Шутки, взаимные подколки, байки, но каждый, даже Марина, знал, чем он закончится. Пока что не приближался к теме расследования. Пока.
Рассказывая о работе в поликлинике, Марина украдкой, но с интересом рассматривала Маргариту, то и дело бросавшую взгляды на Андрея. Это вызывало у нее легкую улыбку, которую понимали все, кроме стажерки. Закоренелый, практически монолитный, холостяк Кириллов откровенно сдавал позиции перед молоденькой и на первый взгляд неопытной девушкой. Однако, про себя чета Земцовых сделала определенный вывод – не так уж она проста, как хочет казаться.
Разговор о серийнике спровоцировала именно Осокина. Когда на столе стали появляться приборы, Рита вкрадчиво попросила Марину вместе сходить помыть руки. Мысленно улыбаясь, Земцова встала. Усадив на место подорвавшегося с ними Андрея, девушки, хихикая ушли в конец зала.
Проводив их укоризненным взглядом, Кира повернулся обратно и встретился глазами с Земцовым.
– Ладно, Андрюха, чего откладывать, как там у вас? Меня редактор ожидаемо на это дело подписал, просвети уж немного.
Андрей пожевал губу, собрался с духом и мыслями.
– А дела у нас больше нет. Ты наверно слышал, что случилось с Александром Витальевичем?
– Ланским? На лечении в Европе, в Швейцарии, вроде.
– Был.
– Да ладно? Он, что…
– Жив пока. Состояние ухудшилось, лежит в искусственной коме. Делами своими рулить уже не может.
– И что? Есть же совет директоров. Они не могут? Жена опять же.
– Слишком многое, как мне сказали, на него лично завязано. Он свое предприятие с нуля поднимал и организовывал его под себя. Совет директоров чисто формальный, все решения всегда оставались за ним. Нынешняя жена на пару лет старше дочери, что она со своей Ибицы порешать сможет? Вот и выходит, что пока олигарх выбыл из игры, его империя может пойти прахом. А это уже угроза экономике страны.
– И кто же у вас дело забрал? Чекисты?
– Именно. Вчера в обед приезжает к нам незапланированная делегация человек в тридцать, тормозит работу отдела, изымает дела, жесткие диски, ну и так далее.
– Что-нибудь объяснили? Кажется, уже поздно махать кулаками. Даже, если они сейчас найдут убивца, что изменится. У Ланского шансов сейчас 50 на 50 и поправляться он будет независимо от хода расследования.
– Думаю, 70 на 30. А так, без понятия. Наверно, как всегда, кто-то выслуживается. Да уже и неважно. У них возможностей больше, не в пример нашим. Как обычно скажут, что хилое МВД опять мышей не ловит. Пока новые, точнее старые дела в наш отдел приходят, мы еще формально вместе работаем, а на деле нам уже руки связали.
– Круто. Слушай, Кир, а по самому делу какую-то информацию можно публиковать или «фейсы» уже все засекретили?
– Не знаю, Макс, вроде какой-то режим вводили, только, по-моему, бестолку. Инфы уже море ушло, даже по ящику крутили. А пока собирают пресс-конференцию в ближайшие дни. Там тебе уж карты в руки.
– Пресс-конференцию? Прессовать будут? Ха-ха. Прямо реалити-шоу «Поймай маньяка!»
– Не говори.
– Ладно, все это очень интересно, а про само дело что можешь рассказать?
– Знаешь, Максим, это дело может войти в учебники криминалистики. Я с таким еще не сталкивался. Первое, что могу сказать – мы, кажется, открыли серию подлиннее, чем у Чикатило или Сливко. На данный момент уже пришло тридцать восемь дел. А сколько еще придет? Все – убийства. Но, представь, разные. По сути, эти дела объединяет только вырванная страничка из книги. Из «Островаа» этого. Эксперты утверждают, что книга одна и та же. У меня в голове не укладывается, как это возможно. Выходит, какой-то чудик ездит по стране, валит людей разными способами, и зачем-то оставляет на телах страницы. Может, даже не один чудик, может у них организация. Из дел почерпнуть вообще нечего. Просто приходят папки с «глухарями», в которых обычная бесполезная макулатура.
– Тридцать восемь эпизодов?
– На сегодняшний день, да. Завтра, может еще парочку подкинут. Или десяток. Я уже ничему не удивлюсь.
Если по времени рассматривать, первое дело датируется декабрем 89-го. Не помню точно дату. Самое интересное, в Москве. Мужика зарезали в лесочке. С виду, обычная бытовуха. Алкоголь в крови, да и сам синяк. Место преступления – лесопарк загаженный, бутылки, окурки, мусор, грязища. Да никто, видимо, и не старался следы искать. Так, еще какого-то алкаша поймали, так он даже до суда не дожил, склеился в камере от инсульта. Дело списали.
– Прикольно. А как тебе из архива его нашли-то? Неужто запомнили?
– Да если бы. У них там в архиве сейчас проверки, переорганизации, херней в общем страдают, старые дела перелопачивают. И тут наш запрос как раз. А им что? Лишнюю макулатуру спихнуть, милое дело. А нам тут потом е..кхм…
– Да ладно тебе, Кир, где наша не пропадала.
– Не говори. Убиенному, кстати, листы так же в рот затолкали, аж восемь штук, подряд вырваны.
– Закусить, что ли?
– Очень смешно! А говорят, что менты – злобные циники, – смерив Земцова укоризненным взглядом, Андрей продолжил. – А потом книга вместе с этим уродом отправилась в путешествие. Следующие города – Пермь, Новосибирск, Иркутск, Новороссийск, как ни странно, снова Пермь и так далее. Иногда повторяется, иногда новые места. Даже из Владивостока копия пришла, из Челябинска.
– Да, помотала жизнь, – Максим задумчиво скосил глаза в сторону, что не укрылось от Кириллова.
– Ты чего, Макс?
– Продолжай, Кир, я слушаю, – Земцов достал телефон и, хмурясь, принялся водить по экрану пальцем.
– А чего продолжать? В Питере нашли только одно дело, в 94-м, не считая нынешних.
– Что за дело? – на секунду оторвался от экрана Земцов.
– Дедушку в метро на заточку посадили. Страничку аккуратно сложили и в карман положили. Сидит себе старичок и сидит на лавочке, никуда не едет. Полдня просидел. Дежурная по станции подошла спросить, может плохо стало. А он уже задубел весь. А тут как раз «Игры доброй воли» на носу. Всю городскую милицию так трясли, вот дело и запомнилось.
– Смотри, – Земцов протянул другу телефон с открытой веб-страницей.
– Что это? – тот вгляделся. – История написания «Острова»? Я читал уже, видел… Подожди-ка. Первое издание в России. 89-й.
– Я так понимаю, именно этот год эксперты и определили? – осведомился Максим.
– Ну да. Так это что получается? Наш маньяк приобрел книгу и тут же начал убивать и оставлять послания? Так? – Андрей в задумчивости почесал затылок.
– Может и так. А может, он убивал и до этого, только послания были другие, а может их и не было.
Повисла тягостная пауза. Мужчины смотрели друг на друга, пораженные внезапным озарением. Первым условную тишину нарушил Кириллов.
– Выходит, серия может оказаться куда длиннее, и сколько в ней жертв, мы наврядли узнаем.
– Либо, узнаете, когда поймаете, – проговорил Земцов.
– Ты сам то в это веришь? – Опер начал заводиться. – Он убивает около тридцати лет, а мы только сейчас висяки в серию догадались сложить. Кого искать? Кого опрашивать? Или прикажешь все архивы по стране перерыть. «Все менты и фээсбешники страны, объединяйтесь на поимку маньяка!». Макс, мы в полной заднице.
– Не драматизируй. Того же Сливко 25 лет ловили. Нашли же.
– Да его и не искал никто! А он и не прятался! Там не рыть по всему Союзу надо было, а голову включить. Он своих же воспитанников убивал, а менты в носу ковырялись. Да чего толку сейчас говорить, мы не знаем той ситуации. И у нас она сейчас совсем другая.
– Мальчики, чего приуныли? – вернувшиеся дамы уселись за столик.
Марина внимательно посмотрела на озадаченного Максима. В глазах мелькнула тревога. Земцов поспешил ободряюще улыбнуться. Он знал, о чем подумала жена. Периодически ловил на себе такие взгляды. Тяжелое нервное расстройство от пережитого во время «беспорядков» в Москве еще долго давало о себе знать. Но, транквилизаторы и сильное успокоительное, в сочетании с волевым характером, помогли ему вынырнуть из этого омута. Однако, Марина все еще оставалась настороже, сильно переживая даже когда ему снились кошмары.
Обстановку, как мог сгладил Кириллов.
– Макс, давай о деле в другой раз, не будем пугать Марину подробностями. Ты вот, как самый образованный, расскажи нам или конкретно дремучему мне, кто такой есть А. И. Долженицын? Мое незнание, конечно, позорно, но я стремлюсь.
– Ну, с чего бы начать? – Земцов провел рукой по лицу. – Алексей Иванович Долженицын, отечественный писатель, поэт, историк, драматург и публицист. Да, еще, разумеется, философ и политический деятель. Во время Великой Отечественной, будучи офицером, был арестован за переписку со своими знакомыми, осужден на восемь лет лагерей и отправился на стройки народного хозяйства.
– Первый раз слышу, чтобы кого-то посадили за переписку, – вмешалась Маргарита.
– Не просто переписка. Критика власти, мысли о ее свержении, тем более во время войны, тем более офицером. Это серьезно! Как по мне, Алексей Иванович еще легко отделался. В своем бессмертном произведении он пишет, что суды-тройки всем без исключения давали срока, кратные пяти. Десять, пятнадцать, двадцать пять лет. Ему самому каким-то непостижимым образом дали восемь. То, как он сидел – это тайна, покрытая мраком. Сам он в «Острове» не очень об этом распространяется, да и то что рассказывает, как-то не вызывает доверия.
В какой-то момент ему удается выдать себя за физика-ядерщика, после чего благополучно переезжает в «шарашку», место, безусловно, более спокойное. Там и дожидается конца срока.
Сильно обидевшись за время отсидки на всю советскую власть в целом и на Иосифа Виссарионыча в частности, вскоре начинает сочинять свой легендарный «Остров Гулаг». Спустя несколько лет он издается за границей, кажется во Франции. Конечно, такого плевка в сторону ненавистного всему миру Союза не могли не заметить. И с тех пор «Остров» стал, пожалуй, самой популярной книгой по истории в период, кажется с 1914 по 1956 годы. Вполне может потягаться по популярности с самим Шерлоком. А сам же автор стал неполживым светочем правды, доброты, ненависти к советскому строю и вообще к одной шестой части суши.
– Я так понимаю, ты прочитал полностью это произведение? – дождавшись кивка Максима, Маргарита продолжила: – И ты не сильно с ним согласен, судя по сарказму в твоих словах?
– Ты увидела суть, – улыбнулся Земцов, – для меня «Остров» – это набор баек, слухов, сказок, выдумок самого автора, которые спорят с логикой, здравым смыслом, учебником истории, а зачастую и сами с собой. И я такой не один, нас много. Но если учесть, что «Остров» собираются или уже изучают в школах, мы пока в меньшинстве.
– Знаешь, Макс, – Марина хитро усмехнулась, – это может быть даже хорошо, – глядя, как удивленно все на нее уставились, она продолжила: – Дети и подростки смолоду возненавидят «Остров», как, в принципе, и любое произведение из школьной программы.
Мужская половина компании дружно засмеялась. Логика в словах Марины определенно прослеживалась и это даже настроенного на лиричный лад Земцова развеселило.
– Ладно, – отсмеявшись, заявил Кириллов, – не будем о грустном, о политике и о грустной политике. Вспомнил один случай. Откинулся как-то один мой «крестничек», в смысле, которого я в «Кресты» определил, вернулся из Сибири в Питер…
Вечер продолжался. Правда из романтической встречи он превратился в ментовские посиделки, но это уже никого не смущало. Языки, что у Киры, что у Максима, были подвешены что надо, и нехорошее начало разговора было вскоре забыто. Милицейские байки, хохмы, анекдоты мешались с лиричными историями, обсуждениями и никто не чувствовал себя неловко.
Маргарита рассказала о себе. Она была не местной, переехала в Питер к отцу около года назад. Где ее мать, она грустно умолчала, и никто не стал пробовать спросить ее об этом. Закончила новгородскую высшую школу полиции, но решив не терять связь с отцом, переехала в Питер, где и решила работать. Максим с Мариной обратили внимание, как, узнав о школе полиции, по-новому взглянул на Осокину Андрей. Переглянувшись они одновременно прыснули, введя в замешательство вторую пару.
Время неуклонно приближалось к полуночи. В очередной раз посмотрев на часы, Земцов переглянулся с женой и с сожалением заявил, что нужно собираться по домам. Никакого алкоголя на этот раз они не заказывали, пьяных разгулов не намечалось, поэтому, расплатившись, они чинно, парами, под руку, покинули уютное заведение.
Кириллов выехал со стоянки первым, моргнув на прощание фарами и скрылся в черноте ночи. Максим стоял возле своего верного «Субарика», задумчиво разглядывая воду канала сквозь перила. Марина уже забралась в машину и так же сосредоточенно разглядывала себя в зеркальце из косметички.
Что-то нехорошее творилось у него на душе. Какое-то предчувствие не давало покоя. И он не мог понять, что с ним случилось. Прошло буквально пять минут и хорошее настроение буквально ухнуло в пропасть. Проснулась ли это чуйка или же отголосок нервного срыва, было непонятно.
Уже по дороге к дому Марина нарушила царившее в машине молчание.
– Ты, когда про Долженицына рассказывал, я вспомнила, хотела рассказать, а потом из головы вылетело.
– Я весь во внимании! – Земцов улыбнулся, скосив глаза на жену. Ему нравилось ее слушать. Легкий и своеобразный питерский юморок она могла передать, как актриса со сцены. Так одесситы рассказывают еврейские анекдоты. Поставленная речь и начитанность, она могла бы составить ему конкуренцию в писательстве.
– Я еще когда в медицинском училась, был у нас курс психиатрии, и вот пару семестров его вел приходящий преподаватель. Профессор с Пряжки. Такой невысокий, старенький дедушка. Рассказывал так, что заслушаешься. Очень любил байки про больных рассказывать…
– А как же врачебная тайна?
– Так он имен не называл. Ну, как не называл? Наполеоны, Ленины, Троцкие, Буши, Клинтоны – это же псевдонимы. Творческие. Ха- ха. Так вот, как-то у него спросили, а кто еще бывает? Этих-то все знают, они на слуху, а бывают более изобретательные на выдумку психи? Профессор минут пять перечислял. Всякие фараоны, короли, принцессы, полководцы, поэты, писатели. И вот он рассказывает, что сам от кого-то слышал, правда-неправда, не знаю, не ручался, работал тогда в психушке где-то под Уфой один молодой психиатр, и лечился в той психушке мужичок один. Маленький такой, худенький. Ну и при знакомстве представился Алексеем Ивановичем Долженицыным. Он там лежал уже, когда врач устроился только работать. Ну и приписали ему пациента. Он им всем тогда легким казался. Мужичок хоть и буйный, но мыслит связно, где-то даже умные мысли выдает. Все повторял, что книгу напишет. Диагностировали ему тогда нервный срыв на фоне амнезии, ну и лечили, как полагается. Как на людей перестал кидаться, ему справку в зубы – гуляй. С памятью мы ничего сделать не можем, повезет – сама восстановится.
– Это как? Справку на имя Долженицына?
– Представляешь, да! Это где-то в конце 60-х было. Настоящего Алексея Иваныча еще не знали, ну как, не все поголовно знали. А у этого мужика документов нет, а представляется так. Разбираться не стали, наверно, поверили. Тогда же людей на произвол судьбы не бросали, выправили документ какой-никакой, типа справки об освобождении и отпустили.
– Нормально так! – усмехнулся Земцов. – Хочешь сменить имя – ляг в психушку.
– Вот наш препод и смеялся, когда рассказывал. Неужто, говорит, настоящего Долженицына лечили, вылечили и отпустили с миром.
– Да нет, настоящий в это время свой «Остров» за бугром дописывал, – Максим хмуро посмотрел в зеркало заднего вида. – А может это он людей валит и сувениры оставляет?
– Кто? – не поняла Марина.
– Ну псих этот без документов.
– Да ну, ты чего Макс? – Марина выглядела ошарашенной, на секунду задумалась. – Нет, не может быть, это когда было? Больше полувека назад. Ему уже под девяносто должно быть, если и жив еще.
– И до такого возраста доживают, – проговорил Земцов, снова взглянув в зеркало. – Интересная история! Как бы мне с твоим профессором поговорить?
– А никак ты с ним уже не поговоришь, – грустно вздохнула Марина.
Максим все понял. Повисла пауза. Оторвав руку от руля, он притянул к себе жену, поцеловал в висок. Это был их ритуал при езде на машине, неизменно поднимавший настроение обоим.
– На дорогу смотри, – привычно легко и ласково оттолкнула его жена. – Макс, чего ты там увидел? – в очередной раз уловив его взгляд в зеркало, Марина извернулась на сиденье, посмотрела назад.
Метрах в пятидесяти позади были видны фары едущего автомобиля. Марина беззвучно хмыкнула. Тот не делал попыток приблизиться или свернуть, все так же спокойно ехал следом. Разглядеть марку или тем более номера не представлялось возможным, но Марина внимательно вглядывалась в высокий угловатый силуэт машины. Вдруг что-то неприятное кольнуло ее изнутри. Понятное дело, иномарка, угнаться за Максом по пустой трассе на отечественной – та еще задачка. Ничего более не разглядев, она уселась обратно, попыталась загасить внезапное волнение.
– Ладно, Макс. Питер давно уже не самый бандитский. Ему просто по пути. Куда мы вообще едем? Ты его сбросить пытаешься, петляешь как заяц? Или в детстве в шпионов не наигрался?
– Да и сейчас не особо хочется, – отозвался Земцов, в очередной раз заглядывая в зеркальце. – Держись-ка покрепче.
Мельком взглянув и убедившись, что Марина пристегнута, он, пользуясь пустынностью дороги заложил крутой вираж, объезжая в нарушение всех правил острый угол дома-утюга. Проехав в этом направлении около сотни метров, он сбросил скорость, всматриваясь назад. Марина вновь извернулась на сиденье, уставилась туда же.
Несколько секунд спустя в поле зрения вновь возник преследователь. Теперь с полной уверенностью его можно было так назвать. Не будучи таким асом-водителем, как преследуемый, он не рассчитал скорость и угол захода в поворот, вследствие чего чуть не протаранил стоящую у дороги машину. Резко затормозил, сдал назад, выворачивая руль.
– Он правда за нами?! – округлив глаза, испуганно вскрикнула Марина.
– Не бойся Маринка, сейчас он умоется! – в словах Максима лязгнул металл.
Стремительно стартовав с места, Земцов не стал ждать, пока неумеха сзади справится с управлением. Сделав несколько поворотов, он резко свернул, загоняя машину через арку в один из «колодцев». Быстро и точно припарковав послушного «Субарика» параллельно стене, он выскочил на улицу, обежал капот, рванул пассажирскую дверь.
– Быстрей, Маришка, вылезай.
Выпрыгивая из теплого салона, она заметила в его руке зажатый травмат. Когда Максим успел его вытащить из тайника, Марина не помнила. Быстро пробежав по темному колодцу метров двадцать, они нырнули в ближайшую парадную, в предбаннике прижались к стене и друг к другу. Прислушались. Тишина не была звенящей. Где-то работал телевизор, из-за тонких дверей слышались голоса жильцов. Обычный дом жил своей обычной жизнью. Исправно горели лампочки, у входа на лестницу и пролетом выше. Ощущения, что они оказались в темном, глухом и мрачном подъезде «Улиц разбитых фонарей» так и не появилось. Но и звуков присутствия кого-то в подъезде тоже не было. С улицы не доносилось вообще ничего. Ни шума двигателя, ни стука шагов, ни шороха каких-либо действий.
