Законы притяжения

"Мне будет не давать покоя этот дом,

 В котором каждая песчинка что-то значит,

 Где на паркете дремлет лунный зайчик,

 Где как тогда уже не сможет быть потом"

Каждый её удаляющийся шаг тупой болью отдавался в его груди. Сергей дотянулся до розы и сжал в кулак её колючий стебель. На сидушку стула капнула капля крови.

– Прости, Серёжь, но я всё видел и слышал, – старик, кряхтя, повернулся на кровати на бок. – Как она смотрела на тебя! Как смотрела! – глаза старика сияли от восторга. – Прям – картина маслом! Крамской! Серов! Да что там? Роден! – он нащупал рукой на тумбочке свои очки. – Какая любовь! – надев их, он внимательно посмотрел на дверь, за которой исчезла Света, словно она всё ещё стояла там. – Я получил огромное удовольствие, наблюдая за вами.

– За расставанием? – Сергей разжал кулак, выронив цветок, и вытащил глубоко вонзившийся в ладонь шип, слизывая с руки кровь. – Странно.

"Каких бы я не перемеряла домов,

 Каких бы клятв не раздавала я в азарте,

 Зловещий ворон на армянской церкви в Ялте,

 Вдруг, как у По, мне усмехнется: nevermore"

– Странно то, что ты вроде бы не глупый человек, должен сам всё видеть и понимать! – старик поднял с пола розу, закрыл глаза и глубоко вдохнул её аромат. – Настоящая любовь бескорыстна! – он открыл глаза и стал рассматривать цветок. – На свете нет силы более могущественной, чем любовь, – он нежно гладил пальцами его лепестки, словно пытался проникнуть в неведомую тайну, постичь непостижимое. – Любовь как светильник, озаряющий Вселенную. Без неё Земля давно превратилась бы в бесплодную пустыню, а человек – в пригоршню пыли, – он протянул розу Сергею, всё ещё поглядывая на дверь. – Какая глубина чувств! Какое самопожертвование! У нынешней молодёжи такого теперь с огнём не сыщешь. Любить глубоко – значит забыть о себе. А все вокруг только о себе и думают, о собственных удовольствиях, о комфорте. Везде контракты! Ох-хо-хох! Всех нас испоганил этот вонючий капитализм. Все вдруг стали бездумными потребителями. Никто ничего не хочет создавать, производить, отдавать. Лишь бы только урвать, побольше хапнуть. Тьфу! Смотреть тошно! – старик от негодования в сердцах сплюнул на пол. – Если любишь её – не отпускай!

– Как? Я бы рад, но вы же сами всё видели! – Сергей чувствовал, как в груди разрасталась ноющая язва, поглощая его в зияющую бездонную пустоту.

– Я тоже в детстве думал, что сухое вино – это порошок, – старик усмехнулся на несмышленую молодость. – Женщины, Серёжь, часто говорят не то, что думают. Ей страшно, она думает, что сломала тебе жизнь… На сколько она старше тебя?

– На пять лет, – Сергей поднёс к губам цветок и нежно поцеловал его.

– На пять! Да она у тебя просто фотомодель! Смешно даже. Вам ещё рожать да рожать.

– Если бы вы всё знали, – Сергей целовал розу, вспоминая все поцелуи Светы.

– А что мне знать? Я и так всё вижу. Сложно ей, тяжело. Страшно вот так вдруг что-то поменять в своей жизни. Находишь тысячу оправданий, предлогов. То "это" не то, то "то" не так! Что скажут родители, друзья, знакомые? Как отнесутся дети? Да и соседи что подумают!

– То есть, по-вашему, мне нельзя отступать? – Сергей держался за цветок из последних сил, как летящий вниз за парашют, целуя и целуя его.

– Милый мой! – старик сел на кровати, ладонью вбивая в тумбочку каждую озвученную мысль. – Да если бы мы каждый раз отступали, когда какой-нибудь враг вторгался на нашу землю, то где бы мы с тобой сейчас были? Любовь это активное действие, а не пассивное принятие. Любовь означает прежде всего давать, а не принимать.

– Как же её понять? – Сергей только сейчас осознал, что он ничего, ровным счётом – ничего не знает о любви: бессмысленная своей непрактичностью красота розы приоткрыла ему дверь в познание неведомого.

– Женщина создана для того, чтобы ее любить, а не для того, чтобы ее понимать, – казалось, что ещё чуть-чуть и старик встанет, чтобы выпороть неразумного переростка. – Позволь ей быть слабой, маленькой, беззащитной. Позволь ей сомневаться, капризничать, даже истерить. Она ведь – женщина! – он взмахнул рукой вверх, потрясая ею. – Она совершенно другое существо, нежели ты. Помни, что она создана в раю. А здесь, на этой земле далеко не рай. Прошедший 20 век безжалостно вытравлял в них женщин, а в нас – мужчин. И что в итоге получилось? Кто выиграл? Кто счастлив? Всё набекрень вышло. Скособочилось, вывернулось наизнанку. Все вокруг как попугаи кричат "независимость, независимость". И что? Что они дальше будут делать с этой независимостью? И так уже все на антидепресантах сидят, как наркоманы.

– Чего ты тут, старый, расшумелся? – к ним в палату вошла пожилая полная уборщица. – Спать людям не даёшь. Давай-ка, ложись, – строго приказала она. – Ложись на спину, кому говорю. На вот, сходи, полегчает, – и сунула ему под одеяло эмалированное судно. – Глаз да глаз за ним надо. Чуть отвернёшься, а он уже революцию тут затевает.

– Здравствуй, любовь моя! – расплылся в улыбке старик. – Как же я по тебе скучал. Как скучал, – он схватил её за руку. – Ну что, надумала?

– Чего это? – уборщица непонимающе выставилась на него.

– Да как же? Вчера ведь ещё предложение тебе делал, – он задрал резиновую перчатку и поцеловал её в оголившуюся кисть. – Или забыла уже?

– Да замужняя я, замужняя. Сколько раз тебе повторять? – смеясь, она оттолкнула его голову.

– Так разведись! Дался тебе этот твой пердун? – старик попытался обхватить за талию уборщицу и посадить к себе на кровать. – Никто тебя так любить не будет, как я.

– Ой, любовничек ты мой, любовничек, – она по-девчоночьи отбежала от него, весело оглядываясь на Сергея. – Ты сначала на ноги встань, а потом уж и разговоры разговаривать с тобой будем.

– Ну вот, это ж другое дело. Не пожалеешь, уверяю тебя, – старик вытащил "утку" и протянул её уборщице. – На руках носить буду.

– Ну-ну, – она схватила "утку", едва не расплескав содержимое на пол, и вышла из палаты. – Не надорвись!

"Неважно, под орган, трубу или гобой,

 Неважно, с ангелами, Кришной или Буддой

 И даже если я почти тебя забуду,

 Мне никогда уже не будет, как с тобой"

Старик озорно подмигнул Сергею, тихонько смеясь про себя.

Шаг 37. Интересно, что останется

На улице стоял дождливый январь. Снега в этом году, как его ни ждали, так и не появилось. Приехавшие в Питер на новогодние каникулы из морозной Сибири дети недоумённо вопрошали своих родителей: "Я не понял, здесь, чё, бананы растут?" Дачники, фермерские хозяйства и более крупные сельхоз "ооо", "оао", "зао", "пао" и разные немыслимые "о", мрачно следили за текущим прогнозом. И только жители последних этажей северной столицы с облегчением вздыхали, поглядывая на сухой потолок.

"Интересно,

 Что останется

 После любви моей?"

Сергею нужно было как-то заново устраивать свою жизнь. Жизнь без Светы. Она так глубоко проникла в него, так срослась с его существом, что уже не понимал, где заканчивается "он" и начинается "она". В каком месте нужно пережать артерию чувств к ней и вырвать её навсегда из памяти, из сердца?

"Пара писем.

 Пара песен"

Света не отвечала, игнорируя его звонки и сообщения. Она больше не появилась в больнице.

"Интересно,

 Как мне справиться

 С лёгкостью этих дней"

Жанна же, наоборот, звонила каждый день, спрашивала про самочувствие, про нужные ему вещи, книги, находила возможность заскочить к нему. Но всю последнюю неделю она провела в командировке в Москве.

"Если мир вдруг

 Станет тесен?"

– Алло? Привет, Жанн. Я… – Сергей набрал её номер, не зная, вернулась она или ещё нет.

– Серж? Ну как ты? Выписали? – её радостный голос немного приободрил его.

– Да. Стою вот на остановке, думаю, куда ехать.

– Твои вещи пока у меня.

– А ты где? – Сергей перебил её. – Вернулась уже?

– Да, сегодня утром. И сразу на работу, – она замолчала, вслушиваясь в его голос.

– Можно к тебе? – спросил он, робея от своей наглости.

– Чего спрашиваешь? – удивилась она. – Ключи у тебя есть.

– Я не про дом. Я… – Сергей вскинул руку к виску, выпалив по-комсомольски. – Готов к труду и обороне!

– А тебе можно уже? – усмехнулась Жанна. – Может, всё-таки, домой поедешь, отдохнёшь?

– Нет-нет, за это не переживай! Всё отлично, правда. Я не могу уже лежать, – Сергей боялся, что после всего происшедшего Жанна не захочет больше иметь с ним никаких дел. – Подъеду, куда скажешь. Хоть прямо сейчас!

"Если нот вдруг окажется

 Не семь, а восемь,

 Если тот, кто спрашивает,

 Вдруг попросит

 Дать ответ:

 Почему же чего-то, что больше,

 Всё-таки нет?"

До назначенного места Сергей добрался быстро. Утренних пробок уже не было, а до вечерних ещё оставалось далеко. Не желая беспокоить Жанну лишний раз своим звонком, он стал спрашивать о ней вечно ничего не знающую или знающую, но совсем не то, массовку.

"Интересно,

 Что останется

 После моих побед?

 Пара строчек.

 Пара точек"

– Ну, здравствуй, дорогой! – дверь трейлера открылась и из неё показалась Жанна в неизменной своей чёрной униформе. – Похоже, жить будешь, – поцеловав его в обе щеки, она придирчиво осмотрела его голову. – Долго и счастливо. Забирайся, – она пропустила его внутрь. – Как ты? Как сам? Будешь кофе? Как всегда?

– О да! Как хорошо вернуться домой, – войдя внутрь, Сергей огляделся, изучая салон автовагона. – Ничего себе, какой ретро! Что снимают?

– Да так. Ничего интересного, – Жанна поставила вариться кофе, с интересом поглядывая на Сергея. – Как у вас со Светой? Всё хорошо?

"Интересно,

 Как не маяться

 От уходящих лет,

 Если лета

 Зим короче?"

– Нет. Мы расстались.

– Что? – Жанна повернулась к нему и пристально всмотрелась в его глаза. – Почему?

– Она всё знает.

– Что? Откуда? Я ничего ей не говорила, – она взяла с полки сигареты и нервно закурила.

– Знаю.

"Как нести то, что дорого

 И то, что долго?"

Сергей пытался определить, поглядывая на Жанну, беременна ли она до сих пор или всё-таки сделала аборт.

– Скажи, а ты ещё… не… – он кивнул на её живот.

– Не родила? – она усмехнулась. – Рановато ещё. Хочешь? – она взяла его руку и положила себе на живот.

"Как спасти, если заново

 Спешить в дорогу в никуда?"

– Я имел в виду другое, – смутился Сергей и осторожно вытащил у неё изо рта сигарету и потушил её. – Ничего не понятно. Вроде всё как и было.

– А тебе надо, что сразу большой был? – она улыбнулась на его заботу. – Держи кофе. Угощайся шоколадом, не стесняйся. Что ты как неродной? Отвык совсем, одичал, – она села за стол напротив, молча разглядывая его. – Что думаешь делать?

"Почему не осталось что-то

 Большее, чем города?"

– Не знаю, – он потёр руки о штаны и положил их на стол. – Вот такие пироги.

– С котятами, – подхватила она. – Ты их ешь, а они пищат.

"Интересно,

 Что останется

 После моих тревог?

 Беспощадных.

 Бесполезных"

– Готов уехать из города на несколько месяцев? – она резко схватила его за руки.

– Да. Хоть на всю жизнь.

– И даже в любую дыру?

– Если с тобой, то куда угодно.

– Не шутишь?

"Интересно,

 Как покаяться,

 Чтобы услышал Бог?

 Где-то в выси.

 Где-то в бездне"

Жанна испытующе, не проронив ни слова, смотрела на Сергея и что-то быстро внутри себя решала. Затем сорвалась с места, выскочив за дверь, кому-то звоня. До его слуха долетали лишь фрагменты её речи, но он понял, что она кому-то в чём-то отказывала. Вернувшись в салон через пару минут, она подошла к нему, потрепав его за волосы и села на колени.

"Как любить

 Безвыходно и бесконечно?"

– Как ты зарос! Не стригись пока, хорошо? Ты мне нужен таким, – она гладила его по лицу, по губам и внезапно поцеловала. – У меня для тебя есть кое-что.

– Что? – Сергей осторожно прикоснулся к груди Жанны.

"Как забыть

 О суетном и о не вечном?"

– Да не это, дурачок мой озабоченный! – она засмеялась. – Соскучился по мне?

– Да, – признался Сергей. – Очень.

– Потерпи до вечера. Я сейчас о другом.

– О чём? – Сергей залез к ней с головой под бадлон.

– Тише, тише! Ты порвёшь мне его! – хохотала она. – Щекотно же!

– Продолжай. Я слушаю тебя очень внимательно, – не вылезая из-под её одежды, шептал он.

"Как молчать"

– Мне будет нужна твоя помощь. Осторожнее! Не только в качестве главного героя… Ну, Серж! Я могу рассчитывать, что ты станешь моим ассистентом?

– В каком смысле? – Сергей выбрался наружу, смотря на неё туманными глазами.

– В прямом! – она поправила одежду. – Ассистентом режиссёра.

– Я не понимаю. А режиссёр-то кто?

– Глупенький! – она схватила его за уши и крепко поцеловала. – Я!

– Ты? Смеёшься, что ли?

– А похоже? – она соскочила с Сергея, выражение её лица мгновенно окаменело.

– Нет. Но как же ты?.. – поднимаясь, он растерянно смотрел на неё.

"Чтобы пусть не сначала,

 Но всё-таки чтобы начать?"

– Вот так! – она мягко ударила его по щеке. – Ежесекундно, – она снова ударила его, чуть сильнее. – Планомерно, – ещё сильнее. – Не нарушая закона, – она била его, усиливая с каждым разом свою новую пощёчину, выливая на него всю причинённую ей обиду, всю боль, все проглоченные слёзы. – Пока ты отдыхал… крутил любовь… пил… – он медленно шёл к ней, сантиметр за сантиметром, безропотно принимая от неё заслуженное наказание. – Ты же помнишь наш разговор? Или забыл? Забыл. Не поверил мне? Так и знала. Ну, ничего. Прощаю, – Жанна остановилась, руки обжигала боль; щёки Сергея, залитые слезами, пылали огнём; он взял её ладони и стал нежно их целовать. – Я ведь иной раз и сама переставала верить, – она, не сдержавшись, заплакала. – Казалось, что всё, никогда этому не бывать, – он целовал её солёные от слёз губы, щёки, глаза. – Сколько раз думала – вот, ещё немного, ещё чуть-чуть… – она больше себя не сдерживала, рыдания, сидевшие на привязи много лет, сорвались. – Но – нет! Всегда что-то мешало. Появлялись какие-то проблемы. Непредвиденные обстоятельства, – Сергей крепко обнял её, вбирая в себя всю её боль. – А – вот! – засмеялась она. – Нате-ка, выкусите! – и стала судорожно его целовать.

– Я так рад, – он схватил её за голову, крепко держа руками и немного отстраняясь. – Я-то знаю, чего тебе это стоило, – Жанна посмотрела на него, горько усмехнувшись. – Ну или догадываюсь. Это не важно.

– Подожди пока поздравлять, – она вырвалась от него, отходя в сторону. – Самое трудное ещё впереди, – и протянула ему руку. – Так ты со мной?

– Of course, – он упал перед ней на колени, целуя её руки, ноги, живот. – Я весь твой!

– Давно бы так, – она прижала его к себе на миг, а затем отшвырнула. – Чтобы ты в очередной раз куда-нибудь не исчез или во что-нибудь не вляпался, останешься тут, – она говорила ровно, спокойно, приводя себя в порядок. – Документы с собой?

– Ну да. Паспорт, полис, – Сергей поднялся на ноги.

– Отлично. Об остальном не беспокойся. Держи, – она протянула ему книгу.

– Плаха. Айтматов. Что это?

– То, из-за чего мы едем. Сценарий пока не дам, на месте получишь. А вот книгу прочти. И не одну, – она кивнула на красный восьмитомник. – Располагайся. Проголодаешься, звони, придумаем что-нибудь. А так: кофе, чай, печенье, шоколад – есть здесь. Ну, всё, меня уже давно заждались, – Жанна подошла к нему, нежно прижавшись, осторожно гладя его по лицу. – Никуда не уходи.

– Я никуда не уйду, – медленно проговорил он и бережно поцеловал её в губы.

– Очень хочется в это верить, – Жанна светло улыбнулась ему.

– Если беспокоишься, можешь даже закрыть меня здесь, – он легонько потянул её вниз.

– Как скажешь, – она мягко отстранила его и открыла дверь фургона. – Чтобы кто-нибудь не вздумал тебя украсть у меня, – захлопнула снаружи дверь, щёлкнув замком и убежала на съёмочную площадку.

"Интересно"

Сергей смотрел на неё из окна, пока она не исчезла из вида, затем открыл красный томик с номером "4" и погрузился в роман.

Шаг 38. Жди меня у Чуй-Оозы

По бескрайним просторам российских полей, где молодая поросль настырно пробивалась сквозь прошлогоднюю мёртвую траву, летел скорый поезд.

"Прости,

 Я тоже ухожу,

 Но всё же не держу

 На сердце зла и грусти"

Под равномерный убаюкивающий перестук колёс, утомлённая от бессонной ночи, на груди спящего Сергея лежала обнажённая Жанна и смотрела на мелькающие отражения в дверном зеркале. В окно ласково заглядывало утреннее солнце. Рукой она нежно ласкала его тело. От поцелуя он проснулся, и некоторое время всматривался в неё.

"Пройди

 Хоть тысячу дорог,

 Но этот уголок

 Тебя уже не пустит"

– Как ты прекрасна в лучах утреннего света, – он провёл пальцами по её лицу, собирая рассыпавшиеся волосы.

– Скажи мне правду, – его пальцы скользнули по её губам и она на миг замерла. – Почему ты не захотел на самолёте? За пять бы часов долетели. А так трястись четверо суток.

– Тогда бы мы не остались вдвоём… – он поцеловал её. – Если честно, я просто боюсь летать…

– Ты? А по виду так и не скажешь, – она пригладила его взлохмаченную голову.

– Внешность обманчива, – он намотал на кулак её волосы и прижал к себе.

– А что, по-твоему, поезда не разбиваются?

– Ну, не так часто.

– Знаешь, у кого на роду написано, что утонет, тот в огне… – шутя, она стала выдёргивать волосы на его груди, словно гадая на них.

– Не искушай Господа Бога твоего, – Сергей ловко перевернулся и мягко подмял под себя Жанну, нежно схватив её за запястья. – Жанн, почему ты никогда не была замужем?

"Туда,

 Где люди говорят,

 Там фонари горят,

 Как эти звёзды светят"

– Тебя ждала.

– Нет, я серьёзно. Неужели лучше быть одной?

– Лишь бы с кем-нибудь – я не хочу. А ты не зовёшь, – она потянулась к нему. – Да не дёргайся так, чего испугался? Неужели я такая страшная?

– Да нет, что ты! – он поцеловал её в губы. – Ты как сказка, мечта, – поцеловал в шею. – Просто я… – в одну грудь. – Ну, как бы это… – в другую. – Не созрел ещё… – языком опустился до пупка. – …для семейной жизни… – поцеловал живот. – Ты посмотри на меня… – он отпустил её руки и сполз на пол, целуя её бёдра. – Разве на такого можно положиться?

"Я здесь,

 Не закрывайте дверь,

 Я знаю, что теперь

 Я тоже есть на свете"

– Не прибедняйся! – она томно улыбнулась. – На тебя можно не только положиться, но и подсадиться. В этом ты непревзойдённый, – схватила его за волосы. – Как я по тебе соскучилась! Я сейчас постоянно думаю только об одном, – властно оторвала от себя его голову. – Я как озабоченная стала, всё время хочу секса, – Жанна села, сжав колени и сняла с вешалки длинную футболку. – Тебе подкрепиться надо, – натянула её на себя. – И мне, – нагнулась под стол и достала несколько контейнеров с едой. – Ехать ещё долго, сил потребуется много. Садись.

"Жди меня у Чуй-Оозы

 Я туда вернусь, пускай

 И не в этом столетьи"

– Ох, ничего себе, – Сергей сел напротив и стал открывать их. – Ещё тёплая, – он с голодной жадностью набросился на еду. – Когда ты всё успеваешь?

"Жди меня у Чуй-Оозы,

 Жди и не расспрашивай

 Об обратном билете"

– У каждого свои таланты. Ешь, не отвлекайся, – она поднялась и расчесала перед зеркалом волосы. – Ещё целых три дня я вся твоя, – Жанна чуть не упала, потеряв равновесие. – Ну и оголодал же ты! – она рассмеялась. – Даже ноги не слушаются. Тебя что, в клетке держали?

– Хуже, – он обнял её сзади и стал ласкать руками.

– Представить боюсь, что было бы, если б не приехал ко мне.

– И не говори.

– Да, умеешь ты выбирать женщин, – Жанна вырвалась и пьяно вышла из купе. – Ешь, давай. Я сейчас.

"Прости,

 Я тоже ухожу,

 Но всё же не скажу

 Тебе всего словами"

Оставшись наедине, Сергей проверил телефон: ни писем, ни звонков за ночь не появилось. Света упорно молчала, не отвечая ему.

Безвозвратно уходящее прошлое, увеличивающееся с каждой секундой расстояние и горячие ласки Жанны анестезирующе действовали на него – он становился всё свободней, веселей, беспечней.

Странно, что он раньше не представлял себя с Жанной. Может, городская суета вечных проблем, тень прошлой жизни и мечты о Свете не давали её разглядеть как следует. Пусть она другая, не такая как Света, но… С ней так хорошо, легко, свободно. Она всегда обо всём позаботится, всё распланирует. С ней как за каменной стеной!

"И пусть

 Я буду далеко,

 Мне тоже нелегко,

 Но это всё же с нами"

– Держи, – вернувшись, она протянула ему кружку кофе. – Я и забыла, каково кататься в таких поездах.

– М-м, спасибо, – он вдохнул запах кофе. – А мне нравится. Сурово так, по-русски. Может, только в таких условиях и рождаются богатыри? – он привлёк к себе Жанну, посадив на колени, и стал ласкать её груди и живот.

"Воды

 Холодной бирюза,

 И серые глаза

 И ожиданье встречи"

– Ты ведь это не серьёзно? – целуя его, она повернулась к нему лицом, роняя на постель. – К комфорту, конечно, быстро привыкаешь, но ведь дело не только в этом, – она словно в лодке плавно качалась на волнах его ненасытного тела. – У нас как будто на форму вообще не обращают внимания, – она двигалась медленно, наслаждаясь его неторопливостью. – Всё делается тяп-ляп, пару раз ударил топором по бревну и, – вперёд, Буратино! Иди строгать свою Мальвину.

"И снег,

 И сны, и облака,

 И звёзды, и река,

 И ночь, и день, и ветер"

Вагон вдруг дёрнулся, Жанна полетела куда-то в сторону, а потом наступила кромешная тьма.

В ней он вдали, где-то в другой жизни, увидел Свету, в блике горящих свечей, стоящую перед иконой Богородицы. Лицо её было мокро от слёз. Она что-то шептала, но слов её из-за огромного расстояния никак не получалось разобрать.

Внезапно тьму разрезал яркий луч, ослепляя Сергея и выдёргивая в другую реальность. Он открыл глаза и увидел, что окно вагона смотрит вверх, в небо. Жанна лежала в углу, неестественно изогнувшись. Под ней быстро росло пятно крови.

– Жанна? Что с тобой? Ты слышишь меня? – кричал Сергей, но сам не слышал своего голоса, в ушах стоял свист.

Она не отвечала, не дышала. Пульс на сонной артерии не прощупывался. Пятно крови расползалось внизу, между ног, по футболке и простыне.

Сергей дёрнул ручку двери, но дверь от падения заклинило. Он осторожно выпрямил тело Жанны, не обнаружив ни открытых ран, ни видимых переломов.

– Твою мать! Твою мать! Твою мать! – ударяя ладонями по своей голове, он запаниковал, не зная, что делать. – Стоп! – Сергей жёстко и холодно приказал себе остановиться и несколько раз сделал глубокий выдох и вдох. – Дыхание!

"Жди меня у Чуй-Оозы,

 Я туда вернусь, пускай

 И не в этом столетьи"

Он нащупал на груди у Жанны мечевидный отросток и, прикрыв его двумя пальцами, ударил ребром кулака в область сердца. Снова приложил пальцы к артерии – ничего. Но больше бить не стал, боясь сломать рёбра. Тогда он свернул матрац, подложив его под ноги. Глубоко вдохнул, зажав ей нос, и выдохнул в рот. Стал ритмично надавливать на грудную клетку.

"Жди меня у Чуй-Оозы,

 Жди и не расспрашивай

 Об обратном билете"

– Давай! Давай! Давай! Давай! – как заклинание на каждое надавливание он повторял это слово; после пятнадцати надавливаний он снова дважды вдохнул ей воздуха и опять по новой; Сергей не стеснялся в выражениях, маты сыпались из него как из рабочего на стройке. – Дыши, сука! Дыши, бл*дь! Дыши, твою мать!