Живая пустота

– Вы не слышали? Он без сознания! – вмешался Пустота. – Как вы собираетесь разговаривать с ним?

– А ты, значит, тот самый инициатор? Тебя Пустотой зовут? – прищурился мужчина.

– Да. Жнецы уже всё рассказали? – спросил юноша.

– Жнецы? При чём тут они? – не понял Глеб. – Варвара, что здесь вообще происходит?

– Уважаемый Глеб Митворский, идите по своим делам, – оборвал его Севастьян. Седовласый врач подчинился и ушёл. – А вы, Варвара, немедленно откройте кабинет. Это приказ!

– Я имею право не пускать вас, – твёрдо сказала женщина. – Больному нужен покой.

– Открой дверь! – голос Севастьяна зазвенел. – Мстислав и этот мальчишка нарушили законы Высшего Света! Вы понимаете, какой скандал в Совете? У меня приказ оценить их состояние. С парнем всё ясно. Теперь впустите меня к Мстиславу!

– Во-первых, я его лечащий врач и сама могу сообщить всё о его состоянии. Во-вторых, они такие же жители Высшего Света, как и вы, – не уступала Варвара.

– Ты уверена, что хочешь перечить? – злобно процедил Севастьян. – Посмотрим, как ты запоёшь, когда Совет узнает, что ты использовала оксинарит без разрешения.

Варвара побледнела.

– Откуда…? – мысли её метались. Кто мог выдать её? Не Лизаветта – та не отходила от постели. Но тогда кто?

– Жнецы рассказали всё, – ухмыльнулся Севастьян. – Сказали, что были вынуждены применить силу против Мстислава. Тут я вспомнил инцидент столетней давности, когда ты тоже спасала его с помощью оксинарита. Проверил запасы в больнице – и, смотри-ка, одного куска не хватает. Вы ведь понимаете, что он ценен для нас, как золото у людей?

– А жизнь Мстислава дешевле этого камня? – резко бросил Пустота.

– Ты бы помолчал, – злобно сверкнул глазами Севастьян. – Вы обязаны были сообщить о случившемся Совету и только потом просить разрешение.

– Может, мне ещё у Совета разрешение спрашивать, когда чихнуть? – сорвался юноша.

– Тише! – толкнула его Варвара локтем.

Севастьян сузил глаза:

– Видимо, ты совсем отбился от рук. Ничего, вы уже навлекли на себя массу проблем.

– Думаю, такие же слова касаются и тебя, Севастьян, – прозвучал спокойный женский голос.

Толпа расступилась. В коридор вошла Арина. Она, как и Севастьян, была в белом костюме. Золотые волосы собраны в узел, прямые черты лица и ясные глаза. Пустота узнал её сразу – ту самую девушку, что когда-то знакомила его с правилами Высшего Света. Она была четвёртой среди представителей и выше Севастьяна по рангу.

– Угрозы делу не помогут, – сказала она. – Я знала, что без меня ты здесь натворишь бед.

– Всё под контролем, Арин. Просто… препятствие, – процедил Севастьян.

Пустота уже готов был кинуться на представителя главы Совета. Но Арина посмотрела прямо на юношу, и он замер.

– Прости его, – обратилась она к Пустоте. – На него многое свалилось. Совет дал нам непростое поручение.

– Да что ты оправдываешься перед ними? – взорвался Севастьян.

– Помолчи, – твёрдо сказала Арина. – Варвара, мы можем увидеть Мстислава?

– Он без сознания, но ваше посещение, Арина, не навредит, – ответила та.

– А мне вы не позволяли! – язвительно вставил Севастьян.

– Нужно уметь уважать коллег и правильно просить, – спокойно заметила Арина.

Варвара улыбнулась и открыла дверь. Все вошли внутрь: представители, Варвара, последним – Пустота. Он прикрыл за собой дверь, слыша за спиной гул толпы.

В палате у изголовья Мстислава стояла Лизаветта. Мужчина лежал на большом столе, грудь перевязана, тело опутано трубками и приборами. Варвара успела снять с него остатки обгоревшей одежды. Он был неподвижен, бледен, словно обтёртый мелом. Лишь едва заметное движение груди говорило, что он ещё жив. Пол под столом отмыли от чёрной извести, но пятна кое-где остались.

– Когда он придёт в себя? – требовательно спросил Севастьян.

– Точного срока я назвать не могу. Всё зависит от воли оксинарита, – ответила Варвара.

– Мне нужно, чтобы через неделю он был в Совете, – отрезал мужчина.

– Это невозможно. Даже чтобы прийти в сознание, понадобится минимум две недели. И не факт, что он сможет встать, – твёрдо сказала Варвара. – Известь лишила его слишком многих сил.

– Я сказал: через неделю! – продолжал давить Севастьян.

– Хватит, – остановила его Арина. – Тебе уже объяснили: он не сможет. Требовать большего – безумие. Ты обязан принять это, даже если недолюбливаешь Мстислава.

– Слишком много чести, – проворчал он. – Но он обязан предстать перед Советом.

– И предстанет, как только сможет, – твёрдо сказала Арина. – К тому же, рядом с нами есть ещё один участник событий.

Она посмотрела на Пустоту. Юноша почувствовал, как под её взглядом тает напряжение.

– Участник? – усмехнулся Севастьян. – Они оба организаторы!

– Держите себя в руках! – резко сказала Варвара. – Это больница. Хоть вы и из Совета, это не даёт вам права забывать о правилах. Лизаветта, отдохни, я дальше сама.

Та кивнула и вышла из кабинета. За дверью был слышен ропот собравшихся людей.

– Севастьян, – сказала Арина, – соблюдай границы.

– Но они виноваты! – продолжал бушевать он.

– Пока вина не доказана, они лишь подозреваемые, – голос Арины был спокоен.

Пустота удивлялся её выдержке.

– Так чего от меня хочет Совет? – спросил юноша.

– Правды, – злобно бросил Севастьян.

– Ты должен явиться в суд, – пояснила Арина. – Будут слушания по вашему делу. Тебя хочет услышать глава Совета, все 48 референтов и девять представителей.

– И ради этого вы здесь? Чтобы я испугался? – уточнил юноша.

– Нет, – мягко сказала Арина. – Суд пройдёт через неделю. Я буду там и постараюсь найти тебе защиту.

– Будь моя воля – я бы ликвидировал вас обоих, – процедил Севастьян. – Мстислав уже доказал свою испорченность, а теперь и новое поколение растёт таким же.

– И что же он сделал? – спросил Пустота.

– Не важно, – мягко сказала Арина. – Это прошлое.

– Тебе знать не нужно, – холодно добавил Севастьян. – Мстислав ничем не лучше беглеца Новомира.

Пустота вспомнил это имя: представитель Совета, ушедший в бегство. Наставник упоминал его, но почти ничего не рассказывал.

– Новомир был выдающимся, хоть и упрямым, – вмешалась Арина. – Пустота, расскажи лучше, что произошло в самолёте.

Юноша тяжело вздохнул и, несмотря на боль воспоминаний, рассказал всё: о нападении Жнеца, о том, как Мстислав пострадал.

– Это интересно, – подытожила Арина историю Пустоты.

– Нельзя исключать, что они сговорились и сами себя ранили, – ехидно вставил Севастьян.

– Что с вами не так?! – взорвался Пустота. – Такое впечатление, что вы защищаете Жнецов!

– Не удивляйся, – сказала Варвара. – У Мстислава было немало врагов в Совете. Но были и те, кто его поддерживал. Просто кое-кто забыл, что обязан ему жизнью.

– Я никому и ничего не обязан, – холодно отрезал Севастьян. – Я на стороне лишь Высшего Света.

Юноша с трудом сдерживался, чтобы не броситься на него.

– Нам пора возвращаться, – сказала Арина. – Как только Мстислав очнётся – сообщи мне, Варь. Суд состоится через неделю, в полдень. Пустота, приходи заранее. Мы обсудим детали, и я предоставлю тебе защиту.

Её слова немного успокоили юношу.

– По поводу оксинарита можешь не волноваться, – добавила Арина, глядя на Варвару. – Совет признает это действие необходимым.

Женщина облегчённо вздохнула. Севастьян что-то пробормотал, но спорить больше не стал.

– Пустота, я жду встречи с тобой, – сказала Арина и вышла из кабинета вместе с Севастьяном.

Варвара села рядом с импровизированной кроватью, где лежал Мстислав. Пустота стоял неподвижно, глядя на бледное лицо наставника.

– Не переживай, – сказала Варвара. – Я знаю Арину. Она не даст тебя в обиду. Она одна из самых влиятельных персон в Совете.

– Да я не о суде думаю, – ответил он. – Меня беспокоит Мстислав. Он точно придёт в себя?

– Даже я не знаю. Всё решает оксинарит, – печально произнесла она.

Пустота сжал губы. Мысль о том, что судьба наставника зависит от камня, казалась ему невыносимой.

– На этой неделе у тебя есть ещё жаждущие ответов? – спросила Варвара.

Юноша открыл записную книжку, что таилась во внутреннем кармане пиджака. Там были указаны инифиалы двоих человек. Один пожилой мужчина и совсем еще юная девушка. И каждый из н их ждал Пустоту, хотя сам того не подозревал.

– Да, двое, – он вздохнул.

– Не забудь только отдохнуть. Тебе это понадобится, – ответила женщина, пытаясь проявить заботу.

Глава 7. Догадки

Входную дверь больницы Севастьян выбил ногой и стремительно вышел наружу. За ним плавно, будто танцуя, следовала Арина. Она наблюдала за его раздражёнными движениями и, склонив голову набок, напоминала внимательную собаку.

– И как это понимать? – спросила она. – Дверь-то в чём виновата?

Мужчина обернулся, глубоко вдохнул и выдохнул.

– Не удержался, – бросил он. – Вся эта ситуация меня уже бесит.

– Мы ещё ничего не знаем, Сев, – заметила девушка. – Зачем так себя доводить? А то второй раз можешь умереть.

– Очень смешно, – буркнул он. – Лучше скажи, что нам делать?

Арина сунула руки в карманы и уставилась на каменную брусчатку, из которой были вымощены все дороги Высшего Света.

– Вернуться к главе Совета, – ответила она. – Доложить о состоянии Мстислава и передать версию юноши.

– И ты ему веришь?

– Нет. Но и жнецам я тоже не верю. Разбираться будут другие, наша работа – собирать сведения. Но кое-что не даёт мне покоя.

– Что именно?

– Если бы Жнецы хотели остановить Пустоту, они бы сделали это. Их способности известны. Даже там, в самолёте. Значит, либо они что-то скрывают, либо нагло лгут.

– К чему ты клонишь, Арин?

– За века я поняла: ничего не происходит просто так. Случайностей не бывает. Вспомни, что было больше ста лет назад во Внешнем мире. Один человек убил наследника австро-венгерского престола с женой – и началась война. Мы тогда зашивались. Не успели оправиться от борьбы со Жнецами, как в Высшем Свете пришлось работать среди живых. Смерть косила всех без разбора.

– Такое не забывается, – кивнул Севастьян. – Но я всё ещё не понимаю, к чему ты ведёшь.

– Кто-то хочет, чтобы мы вступили в конфликт со Жнецами. Нас стравливают.

– Но это лишь твои догадки.

– Пусть так. Но Пустота зачем-то нужен Жнецам.

– Для чего? Хочешь сказать, они собираются сделать из него убийцу?

– Не знаю. Но нам придётся поговорить с ними.

– А что делать с самим Пустотой?

– За ним будут следить мои «пташки», – Арина подняла глаза к небу.

Севастьян тоже взглянул вверх. Утреннее солнце пробивалось сквозь облака и било прямо в глаза. Прикрываясь ладонью, он заметил несколько чёрных ворон, круживших высоко над зданием. Это были ручные птицы Арины, обученные помогать ей во Внешнем мире. Теперь она привлекла их и здесь.

– Хитрая ты, – усмехнулся он.

– Просто продуманная, – ответила она. – Пойдём. Нам нужно разрешение на работу в мире Жнецов. А его ещё не факт, что дадут.

Они двинулись прочь от больницы. Вороньё в небе держалось над зданием, выжидая, когда оттуда выйдет Пустота.

Севастьян шагал молча, хмурый, но в глубине души понимал: всё сказанное Ариной может оказаться правдой. «Случайностей не бывает», – отозвались её слова в его голове. Мужчина чувствовал, что сбор сведений превращался в расследование, и это вело их к чему-то очень опасному.

Глава 8. Бесконечный день

Пустота вышел из здания усталым, проведя там несколько часов. Он последовал совету Варвары – пойти и отдохнуть, оставив наставника. Солнце ударило в глаза, едва юноша переступил порог больницы. Он остановился, жадно вдыхая сладкий воздух, которым всегда был наполнен Высший Свет. Этот воздух был не таким, как во Внешнем мире.

Пустота посмотрел в сторону дома, прикинул расстояние, расстегнул верхние пуговицы рубашки, расправил воротник и двинулся вперёд, не заметив трёх чёрных птиц, круживших над ним.

Высший Свет – мир проводников и жнецов, недосягаемый для живых. Его территория была разделена на два круга.

Первый круг принадлежал жнецам. Пустота там никогда не бывал и знал лишь, что это пустынные земли, погружённые в вечный мрак. Солнце не проникало сквозь облака стального цвета, а для самих жнецов оно было губительно. Поэтому они скрывали тела под длинными чёрными рясами.

Второй круг – город проводников. Он сиял при дневном свете, будто сотканный из отражений. Белый камень зданий преломлял лучи, и улицы утопали в мягком, но беспощадно ясном сиянии. Здесь не существовало сумерек и теней – только вечный день.

Фасады домов вытягивались вверх, украшенные высокими арками. Окна светились прозрачным светом, но редко открывали взгляду жизнь внутри. Дороги, выложенные гладкой брусчаткой, помнили тысячи шагов. По ним в строгом порядке двигались проводники в чёрных костюмах, словно участвуя в бесконечном ритуале. Изредка среди них выделялись фигуры в белом – представители Совета, притягивавшие взгляды прохожих.

Над городом возвышались башни и шпили, но выше всех – Дворец Совета. В нём заседали глава, почти пять десятков референтов и представители, исполнявшие роль исполнительной и охранной власти. Фасад здания поднимался к небу стремительным каскадом колонн, похожих на застывшие струи лавы. Казалось, оно не построено, а выросло из самой земли.

Пустота был слишком вымотан, чтобы телепортироваться. Перемещения отнимали много сил, а в Высшем Свете стояло слишком много барьеров, мешавших этому. Обходить их было мучением. Поэтому он шёл пешком и, словно тень, добрался до своего трёхэтажного дома. Его комната находилась на втором этаже, где жили ещё несколько проводников. Среди них – старик Антип, живая энциклопедия для Пустоты.

Поднявшись по лестнице, юноша услышал голос:

– Постой, юноша, – окликнул его Антип.

– Здравствуй, – ответил Пустота, увидев невысокого худощавого мужчину с седыми волосами и щетиной.

– Давно тебя не было видно. Где пропадал? – спросил старик.

– Работа, – коротко сказал юноша.

– А я уж думал, слухи про тебя и жнецов – правда, – произнёс Антип.

Пустота понял, что теперь обо всём знали. Он промолчал. Старик внимательно посмотрел на него и продолжил:

– Так значит, это всё же правда… Зайди ко мне, поговорим.

Юноша, обессиленный и мечтавший об отдыхе, нехотя согласился.

Комната Антипа была тесной – не больше двадцати метров. Железная кровать, коричневый гардероб, узкий стол и стул. Стены увешаны картинами и фотографиями, где был изображён молодой Антип. Такая же комната, как у Пустоты, но в отличие от старика у него не было ничего: только кровать да стул, служивший вешалкой. У Пустоты не было прошлого, а значит, и воспоминаний

– Садись, – сказал Антип, указывая на стул. – Есть что обсудить.

– Я устал, Антип. День был тяжёлый, – вздохнул юноша.

– Ничего, – возразил старик. – Мне есть, что сказать.

– Про суд? – спросил Пустота.

Антип удивлённо моргнул.

– Ну… выходит, я опоздал.

– Представители Совета опередили тебя, – сказал юноша.

– Бывает, – кивнул старик. – Главное, что ты цел.

– Но Мстислав из-за меня в реанимации.

– Он выкарабкается. Не из такого выбирался.

– Ты его хорошо знаешь. Скажи, почему жнецы будто ненавидят его?

– На то есть причины, – ответил старик. – И не одна.

– Какие?

– Это не моя история, – отрезал Антип.

– Но это важно. Это поможет мне в суде.

– Нет, только навредит. Всё, что могу сказать: Мстислав необычный проводник. Более ста лет назад он появился в Высшем Свете, и тогда отношения с жнецами окончательно рухнули. До этого они и так были плохими, но потом начался открытый конфликт.

Антип тяжело вздохнул:

– Высший Свет так назвали не случайно. Раньше здесь жили души людей, ожидавших перерождения. Но некоторые жнецы возжелали их поработить. Проводники дали отпор, и цена была страшной: многие погибли, и среди нас, и среди жнецов. Дальше война означала бы конец для всех. Был подписан мирный договор. Жнецы отказались от душ, проводники – от права оставлять их здесь. Теперь души сразу уходят в перерождение.

– Но при чём здесь Мстислав? – спросил Пустота.

– Он – первый проводник, убивший жнеца. Вот почему они его ненавидят, – сказал старик.

– Никогда не подумал бы, что он способен на это. А вторая причина?

– Этого я сказать не могу. Быть может, сам Мстислав расскажет..

– Если выживет, – буркнул Пустота.

– Куда он денется? – усмехнулся Антип. – Скажи лучше: отдашь мне свою комнату, если тебя ликвидируют после суда?

Юноша не сразу понял, что это шутка.

– Я тебя ещё переживу, – ответил он.

Уже прощаясь, Пустота заметил меч над дверью.

– Этим мечом ты убивал жнецов?

– Пришлось, – откашлялся старик. – По долгу, не по воле. Даст Бог, твоему поколению не придётся держать его в руках.

«А я бы не отказался уничтожить их всех», – подумал юноша, но промолчал.

Вернувшись к себе в комнату, он не стал раздеваться. Бросился на скрипучую кровать и мгновенно уснул. Этот бесконечный день, наконец, закончился.

За окном, на голой ветке, сидели три ворона. Они не издавали ни звука, лишь поворачивали головы, следя за юношей сквозь стекло. Их чёрные глаза отражали свет, словно полированные камни. Ветер трепал перья, но птицы оставались неподвижными, будто высеченные из мрака.

Глава 9. Последняя шутка шута

Какова цена одной шутки?

Что значит быть шутом? Приходится вечно перепрыгивать через себя и искать лучшие моменты для остроты. Говоря простым языком – оптимист, но не всегда по своей воле.

Возникает другой вопрос: так ли шут оптимистичен внутри, как кажется снаружи? Все мы люди и имеем свои скелеты в шкафу. В каждом скрыта своя чёрная дыра, которую мы по-своему стараемся либо скрыть, либо заполнить. Шуты не исключение. Более того, что если именно у них самые глубокие и тёмные дыры внутри? И что, если сама шутка – это лишь инструмент, способный хоть как-то прикрыть или заполнить пустоту души? Чем он готов расплатиться за свои шутки?

По сути – ничем. Главное правило любого шута: шутка не должна иметь отрицательных последствий для него самого. В противном случае она превращается в глупость.

Шут презирает пародию. Это мелочный жанр, к которому прибегают либо вырождающиеся шуты, либо те, кто только ищет своё место в обществе. Это не руководство по «профессии шута» – это всего лишь их мир и свод негласных правил.

Конечно, все шуты разные. Одни сами устанавливают себе правила и границы дозволенного. Среди таких был и Игорь.

Необычный восемнадцатилетний парень. Он не причислял себя к шутам, но по сути жил, как они. Был душой компании и главным провокатором непредсказуемых событий. Его жизнь сама по себе была сплошной шуткой – и он всячески старался сделать её именно такой.

Воплощая свои затеи, он нередко доставлял проблемы родителям: от стычек с правоохранительными органами до неприятностей в институте. Игорь делал только то, что хотел сам. Эгоизм и грубость были его отличительными чертами, но компенсировались воображением и чувством юмора.

Игорь пользовался людьми по-своему. И хоть он отличался от всех шутов, у него была одна общая с ними черта – внутренняя дыра. Он, как и они, всматривался в её темноту и был готов прыгнуть в пропасть. Но для прыжка ему нужно было убедиться, что внизу есть дно. А для этого нужна публика.

Только её смех мог подсветить глубину его ямы. Он смешил людей ради себя, ради удовлетворения собственного внутреннего мира. Ему было всё равно на их состояние – куда важнее было услышать эхо из бездны. Но чем больше он смешил людей «для себя», тем глубже становилась его дыра. Замкнутый круг, из которого он даже не заметил, как оказался пленником.

Момент, когда он потерял контроль, настал неожиданно. Он понял, что больше не может определить глубину своей пустоты.

Это случилось на лекции по криминалистике. Тогда Игорь был курсантом академии МВД.

Он решил подшутить над преподавателем. Как и многие, знал о его фобии: мужчина до ужаса боялся кузнечиков.

Перед лекцией Игорь успел наловить несколько насекомых и незаметно подложил их в портфель преподавателя.

Когда занятие началось, мужчина открыл портфель прямо в аудитории. На глазах студентов наружу выпрыгнула целая туча кузнечиков. Преподаватель в панике отскочил назад, отряхивая от себя насекомых.

По аудитории прокатились смешки. Но Игорю этого было мало.

Из-под парты он достал красный пакет, а из него – картонную голову кузнечика бледно-зелёного цвета. Экспонат, «одолженный» из актового зала.

Надев маску, он подошёл к преподавателю, забившемуся в угол. Не нужно было большого воображения, чтобы представить ужас на лице мужчины.

Аудитория уже разрывалась от истеричного смеха. Преподаватель, выкрикивая что-то нечленораздельное, выбежал из помещения. А Игорь в маске стоял посреди аудитории.

Никто не видел его улыбки под головой кузнечика. Он был готов насладиться смехом публики – но что-то пошло не так.

Он не услышал привычного эха. Дыра стала такой глубокой, что смех уже не достигал её стен. Удовлетворения не было. Это сломало его сильнее, чем новость о грядущем исключении из академии.

Игорь почти умер как шут.

На месяц он закрылся от мира, пытаясь понять, кто он есть. Это не было ни самокопанием, ни самоанализом. Он лишь хотел разобраться, почему его внутренний мир предал самого себя.

Возможно, именно тогда Игорь стал ещё грубее и циничнее относиться к людям. Он всегда ставил себя выше других, но теперь превратился в настоящего монстра, рушащего чужие мечты.

Он дошёл до того, что однажды подкараулил курьера в подъезде и украл несколько дорогих телефонов вместе с друзьями-подельниками. Их быстро вычислили и условно осудили.

Игорь понял: подобный путь – не для него. То была лишь попытка самообмана, будто через боль других он сможет вновь почувствовать вкус к жизни. Осознал это окончательно, когда родители узнали о случившемся.

Отец Игоря был влиятельным человеком в особых кругах. Его считали человеком строгих правил. Но исключения, как показывает практика, случаются не в подходящих местах.

Отец не мог образумить сына. Старшая сестра жила под его твёрдым контролем, а вот Игорь с лёгкостью игнорировал любые поучения. Возможно, только он и мог перечить отцу – никому другому мужчина такого не позволял, даже жене.

Игорь не потерял способности шутить, но утратил главное – удовлетворение от собственных шуток. Грубость и цинизм всё сильнее сочились из него. Порой даже Андрей, его лучший друг, не узнавал Игоря.

Но однажды всё изменилось. Он стал замкнутым даже в компании товарищей. Словно изучал людей и самого себя. Его взгляд был надменным, равнодушным – будто он возносил себя над всеми, но только в собственном сознании. Никто не знал, какие мысли бродят у него в голове.

На самом деле Игорь нашёл иной способ познания своей пустоты. Он решил не убегать от темноты, а позволить ей завладеть собой. Она полностью поглотила его. Парень думал: если невозможно узнать глубину дыры в душе, то стоит хотя бы понять, на что способна сама тьма.

Игорь не прыгал в пропасть – он позволил мраку медленно затянуть себя. Наверное, каждый из нас хотя бы раз вглядывался в собственную темноту. Одни становятся её рабами, другие – сопротивляются. Но сила этой тьмы в том, что она умеет не только разрушать изнутри, но и строить. Всё зависит от нас самих: либо боремся, либо сдаёмся.

Игорь же, как всегда, пошёл своим путём. Он выбрал золотую середину: не сопротивляться, но и не поддаваться. Он решил сотрудничать с тьмой. Раз уж она способна управлять человеком, значит, у неё есть разум. А если так – то всегда можно найти компромисс. Люди просто слишком глупы, думал он, чтобы догадаться заключать сделки со своим мраком.

Вскоре юноша осознал то, что всегда было на поверхности: с его харизмой он может управлять людьми. Он стал использовать это умение так искусно, что цель даже не подозревала о манипуляции.

Шут превратился в незримого властителя. Через шутку он заставлял человека сделать то, что нужно именно ему. Но самолюбие и эгоизм ослепили его. Он стал смотреть на всё поверхностно, уверенный, что сумеет отточить навык в будущем. Но всему есть предел. Игорь забыл простую истину: в мире всё зыбко.

Тем летом он с друзьями собрался в модный ночной клуб «Чердак». За ним на отцовской машине заехал Андрей. Когда Игорь вышел из подъезда, Андрей заметил у него в руках яркую коробку.

Парень уселся на переднее сиденье, бросив коробку назад.

– Чё это у тебя? – спросил Андрей.

– Это? – Игорь нагло усмехнулся. – Часть моего плана.