Проект ВИЛ

скачать книгу бесплатно


Столы, заставленные всевозможными закусками, пустовали. Высокие гости будут прибывать строго по расписанию и, разумеется, к самому началу мероприятия: эти люди ждать не любили. Но кое-где уже сидели какие-то люди и бессовестно пили. Возле сцены мелькала Алина и я подошёл к ней. До сцены оставалось несколько шагов, когда к ней подскочил вездесущий Билл.

– Аль?ин, я задать вопрос?

– Что?

– Что ты делать после? Мне надо говорить с тобой.

– Билл, пожалуйста, – устало отвечала Алина. – У меня куча работы. Боря! Как там ВИЛ?

Она подошла ко мне, всем видом показывая крайнюю заинтересованность состоянием нашего подопечного.

– Злится, – просто ответил я. – Роскошь не нравится.

– Понимаю, – она покачала головой. – Психологи предупреждали, что такие вечеринки ему показывать не стоит. Но Симонов…

Алина промолчала, а я кивнул. Всем было ясно, почему психологов никто не стал слушать.

Через полчаса зал был набит высокими гостями. Всё искрилось от золотых украшений и бриллиантовых колье. Повсюду звенели бокалы и лязгали серебряные вилки о фарфоровые тарелки. Эти люди, выглядевшие так благородно на телеэкранах, кричали, громко смеялись, старались полапать пробегающую мимо официантку, вальяжно развалившись в креслах. Никакие дроны здесь съёмку не вели. Мне вспомнились слова ВИЛа. Мы стояли в глубине сцены, в тени. Нам не следовало расстраивать гостей своим существованием. ВИЛ всё ещё не показывался. Я мельком взглянул на Алину. Она смотрела на происходящее с нескрываемым отвращением. На сцене, для разогрева публики, выступали полуобнажённые танцовщицы. Но высокие гости практически не обращали на них внимания: они общались друг с другом, оживлённо спорили и много пили.

Наконец, танцовщицы убежали и на сцену вышел Симонов.

– Друзья, – начал он, – я собрал вас не бахвальства ради. Но ради общего блага. Теперь, когда смерть побеждена, я наконец-то могу поделиться с вами нашим триумфом. Ибо без вас, без вашей поддержки, этот триумф был бы невозможен. И даже без наших главных конкурентов, поскольку именно в конкурентной борьбе рождаются лучшие решения.

Он кивнул в сторону столика корпорации «Окассио». Их исполнительный директор, толстый человек в полосатом костюме, благосклонно кивнул в ответ.

– А кого собирались «Окассио» воскрешать? – спросил я Алину.

– Никого. Они разрабатывают систему копирования личности. То есть, сделают твою цифровую копию, которая будет жить вечно.

– По мне так это лучше, чему у нас, – пробормотал я. – новое тело ВИЛа всё равно ведь состарится, как предыдущее и умрёт. А цифровая копия никуда не денется.

– В том-то и дело, что копия. С тебя снимут копию и она будет жить, а ты так же состаришься и умрёшь. Что тебе толку с того, что твоё цифровое «я» тебя переживёт?

На нас шикнули. На сцену вывели ВИЛа и подвели к трибуне. Симонов обнял его за плечи, я видел, как спина Ильича напряглась.

– Ну, Владимир Ильич, – покровительственно сказал Симонов. – Что вы можете сказать людям, благодаря инвестициям которых мы сможем спасти лучших представителей человечества? Как вам Кремль в нашем времени? Лучше вашего? Как вам вообще двадцать первый век? Что вы чувствуете, вернувшись к жизни?

– Что я чувствую?

Я закрыл глаза, боясь представить, что может ответить ВИЛ. Тем более, что впопыхах приготовлений к вечеринке с ним никто не разучивал что надо отвечать, видимо рассчитывая на его благоразумие. Где-то позади охнул Залужин.

Гости оценивающе рассматривали ВИЛа. Они были похожи на мясников, которым привели на продажу корову и они пытаются понять, стоит ли она того или нет.

– Я чувствую благодарность, – наконец сказал ВИЛ. – Я благодарен тов… господину Симонову, господину Залужину и всему проекту тем, что дали мне второй шанс. Дали возможность заглянуть в будущее.

– При социализме-то на такое денег не найдёшь! – крикнул кто-то из зала.

Я присмотрелся. Это был Красногромов – начальник госбезопасности. Этот грузный человек с лоснящимся лицом вальяжно развалился в кресле и смотрел на ВИЛа поверх бокала. Это был крайне умный и крайне опасный человек с очень большими возможностями. И, получается, главный начальник Глеба.

– И я рад, – продолжал ВИЛ, игнорируя выпад из зала, – что благодаря вашим инвестициям, вашему вниманию, опыт этого проекта позволит сохранить в веках лучшие жизни. Важные жизни, которые будут двигать мир вперёд, где нас ждёт больше невероятных открытий.

Симонов расплылся в улыбке, как довольный кот. ВИЛ сказал именно то, что от него ждали. Ильич сделал шаг назад от трибуны. Симонов вновь обнял его и чуть ли не расцеловал, но только хлопнул его плечу. Зал разродился жидкими овациями, многие делали какие-то пометки в смартфонах. Кажется, всё сложилось удачно и «Ранасентия» получит средства на продолжение исследований. Красногромов, от мнения которого зависело покровительство государства, благосклонно кивал и посматривал на молоденькую официантку.

Симонов продолжил свою речь, приглашая всех желающих прийти в лабораторию и лично оценить проходящую там работу. ВИЛ, быстрым шагом, прошёл мимо нас, не удостоив взглядом:

– Идёмте, Борис.

Мы с Алиной переглянулись и поспешили за ним. Он практически бежал по коридору, мимо мелькали огромные старинные окна. Голоса позади стихли. Наши шаги гулким эхом отдавались в древних сводах. Возле выхода нас встретила охрана, посадила в один из лимузинов и мы отправились в штаб-квартиру. Алина сразу же поехала к себе домой.

Всю дорогу ВИЛ молчал, неотрывно глядя в окно. За стеклом мелькала вечерняя столица. По мере удаления от центра, пейзаж стал меняться: стало гораздо больше суеты и машин, наши водители включили мигалки и прохожие, как испуганные воробушки, выскакивали прямо из-под колёс. Даже на такой скорости можно было рассмотреть оборванцев, шлюх, пьяниц и безразличных ко всему полицейских. Наш кортеж мчался по идеально ровной выделенной полосе, в то время как рядом лежала, разбитая ямами, перегруженная магистраль, заполненная всевозможными авто, тонущими в выхлопных газах старинных двигателей внутреннего сгорания.

Я тоже молчал. Мне было стыдно за то, как я вёл себя перед приёмом. И ещё почему-то было стыдно за происходящее за окном. Оправдания себе я найти не мог. Так же молча мы дошли до его апартаментов. В коридорах башни стояла тишина, свет был приглушён. Инстинктивно, мы ступали медленнее и тише.

– Доброй ночи, – тихо сказал ВИЛ. – То, что вам стыдно, Борис Сергеич, – это хороший знак. Я не сомневался в вас.

Он закрыл передо мной дверь.

Я поплёлся к себе и остановился на мгновение напротив окна. Внизу лежала копошащаяся, никогда не знающая покоя столица. Я всматривался в её огни, словно видел впервые.

Это был последний раз, когда я видел главу «Ранасентии» – Габриэля Симонова.

Глава 6

Человек очень быстро привыкает к чудесам. То, что ещё вчера вызывало трепет и благоговейный страх, сегодня превращается в обыденность. Нет вечных чудес. Даже папуас, по соседству с которым построили военную базу с взлётно-посадочной полосой и бомбардировщиками, скоро перестанет замечать их гул. А в современном мире, когда каждый день происходит новый технологический прорыв, всё забывается крайне быстро. Чем удивительнее жизнь вокруг, тем более обычной она кажется.

После выступления Симонова в Кремле презентации и вечеринки становились всё более скромными. Нас уже не звали показываться перед самыми важными, а впоследствии перестали показывать и просто важным. На смену Кремлёвским залам и «Астории» пришли просто хорошие рестораны и выставочные залы. Прессу теперь не то, что не пускали, она сама не отправляла к нам журналистов. Быстрее всего про нас стало забывать научное сообщество. А на смену бронированному кортежу с вооружённой до зубов охраной пришёл просто хороший седан с водителем. И то водителя давали потому, как мне кажется, что нам самим не доверяли машину.

Регулярные осмотры ВИЛа специалистами прекратились. Я не появлялся в самой лаборатории уже пару недель, но когда был последний раз, она практически пустовала: почти всё оборудование убрали, а немногочисленные сотрудники рассказали мне, что проект переходит в теоретическую часть углублённых исследований и возобновление экспериментов произойдёт нескоро. Залужин появлялся только вечером, чтобы поболтать с ВИЛом. Также наведывался Глеб, но делал это теперь редко: похоже, что его действительно скоро переведут на другую работу.

Само собой, мне намекнули, что пора освободить апартаменты в штаб-квартире, так как круглосуточное присутствие в лаборатории больше не требовалось. Первый звоночек о том, что скоро освободят от должности. Какая разница, что интересно ВИЛу, если он сам перестал кого-либо интересовать? По крайней мере, меня забирал каждое утро водитель: самостоятельно добираться и успевать вовремя в деловой центр без выделенной полосы было бы очень тяжело.

Из плюсов: мы стали больше общаться с Алиной. Часто созванивались по вечерам и могли болтать часами. Самое главное: она не замужем. Как оказалось, Алина симпатизирует «Детям Земли» – мечтателям, которые думают, что смогут изменить мир к лучшему, особо ничего не делая, а только указывая на очевидные проблемы современного мира. Можно подумать, что если сообщить всем о радиоактивных свалках, то они пропадут сами собой, без всякого плана действий. В остальном, она была славная девушка, с какой стороны ни посмотри.

Как всегда в восемь утра, я зашёл к ВИЛу. Он, как обычно, читал и попивал крепкий чёрный чай с двумя ложками настоящего сахара. Как всегда поджав ноги и загнув носки ботинок.

– О, Борис, – он был в хорошем расположении духа. – Доброе утро!

– Доброе утро. Как ваше самочувствие?

– Великолепно, спасибо. Не удивлюсь, если они во мне что-то подкрутили, чтобы я чувствовал себя лучше. Не помню, когда я чувствовал себя плохо. Борис Сергеич, а давайте с вами прогуляемся?

Я вскинул брови. ВИЛ сказал это так, будто гулял снаружи каждый день, хотя его ещё ни разу не выпускали из здания просто так.

– Пойдёмте-пойдёмте, – он решительно встал, словно прочитав мои мысли. – Всем давно на нас плевать, не переживайте.

Он оставил недопитый чай на столе и вышел из апартаментов. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. Мы молча дошли до лифта и спустились в огромное фойе. Я напрягся, когда мы проходили мимо поста охраны, но никто на нас не обратил никакого внимания. ВИЛ, который уже давно носил современную одежду, ничем не отличался от остальных горожан. Разве что бородки такие теперь не в моде.

Он остановился на площади перед штаб-квартирой и зачем-то подставил лицо хмурому июльскому небу: похоже, скоро мог начаться дождь. ВИЛ с удовольствием набирал полную грудь воздуха и с шумом его выдыхал.

– Как же хорошо!

Он заложил руки за спину и неспеша пошёл по дорожке под шумящими, из-за ветра, лиственницами. Я пошёл следом, ощущая странную лёгкость и радость от того, что не придётся торчать целый день в уже порядком надоевшей штаб-квартире.

– Как мало надо для счастья, да? – ВИЛ громко рассмеялся.

Так мы проходили по дорожкам и улицам около часа. ВИЛ всё смотрел вокруг себя, словно кого-то или что-то искал.

– Я так понимаю, это что-то наподобие правительственного квартала? – наконец спросил он.

– Да. Здесь расположены офисы крупных компаний, несколько госучреждений и штаб-квартир.

Он вновь посмотрел вокруг себя. Мимо нас спешили мужчины и женщины, одетые по последнему слову моды или в шикарные деловые костюмы. По дорогам, почти неслышно, проносились машины последних моделей. По другой стороне улицы, неспеша, шли двое статных сотрудников частной охраны. Кажется, сотрудники «Монолита».

Мы медленно двигались по гранитному тротуару. Машины плыли рядом практически бесшумно, дроны мягко шуршали по выделенной дорожке. Вдруг ВИЛ остановился. Впереди, на перекрёстке, располагался уличный туалет. Такое ВИЛу явно было в диковинку: в гранит были вмонтированы два металлических люка. При приближении клиента, люк открывался и наружу выезжала прозрачная кабинка с унитазом, умывальником, сушилкой для рук и небольшим зеркалом. Как только человек заходил внутрь, стены кабинки переставали быть прозрачными и приобретали серый цвет. ВИЛ остановился и с прищуром стал смотреть на кабинку. Клиент вышел, стены вновь стали прозрачными, всё внутреннее убранство автоматически залилось водой с пеной под сильным давлением. Затем кабинка вновь ушла под землю.

– А что в других странах и в глубинке? Так же хорошо? – спросил ВИЛ.

– Нет. Хотя в больших городах может быть что-то подобное, но мало где.

– То есть, – уточнил ВИЛ, – пока здесь строят эти космические туалеты, где-то голодают люди? И за ту стоимость, сколько стоит этот туалет, можно прокормить кучу народа?

Я ничего не ответил. Я и сам видел подобный туалет второй раз в жизни, хотя всю жизнь прожил в столице.

– Ладно, хорошо. А где живёте вы? – вдруг спросил ВИЛ.

– В Юго-западном районе.

Мимо пролетела, с рёвом и мигалками, новенькая «скорая» нашей корпорации.

– Покажете мне где это?

– Владимир Ильич, я не уверен, что нам можно уходить так далеко.

– Бросьте, – ВИЛ махнул рукой. – Что мы с вами как дети, которые боятся уйти со двора? Ведите!

Он сказал это тоном, не предусматривающим никакого отказа. Я вздохнул и повёл его к метро, справедливо решив, что просить корпоративную машину сейчас будет неуместно.

Само собой, метро располагалось весьма далеко от штаб-квартиры «Ранасентии». По мере нашего удаления, пейзаж становился всё менее радостным и более прозаичным. Зелёных насаждений становилось всё меньше, наконец, они совсем пропали. Вместо закованных в сталь и стекло небоскрёбов по бокам улицы тянулись пыльные жёлтые дома старинной постройки. Они сплошь были увешаны всевозможными баннерами, давно выцветшими на солнце. На тротуарах толпились хмурые люди, толкались и ругали друг друга. Двое толстых государственных полицейских в неопрятной форме лениво выслушивали оправдания какого-то чумазого мальчишки. Он размахивал руками и тыкал пальцем в сторону переполненного мусорного контейнера, стоявшего в проулке и от которого тянуло тяжёлым зловонием. Картинка даже для меня была удручающая.