Круг ведьмаков. Эра Соломона

– Как вы это сделали? – собравшись с мыслями, Павел отважился на вопрос.

– Что именно? – чуть нахмурился ведьмак.

– Как вы переместили нас сюда?

– Весь фокус в монете, – Соломон достал из кармана монету, протянул ему.

– В монете? – Павел изумлённо посмотрел на кусок металла.

– В ней зашифрованы определённые координаты. С её помощью я использовал формулу межпространственного-перемещения и переместил нас сюда.

– Ясно, – тихо сказал Паша, хотя на самом деле он ничегошеньки не понял и, судя по слабой ухмылке Соломона, тот об этом догадался.

– Этот способ перемещения появился двадцать семь лет назад, он намного быстрее, чем те способы, что использовались ранее и вскоре после своего появления он очень быстро завоевал большую популярность среди магов. Иные устарелые способы отличались высокой сложностью и не прощали своим пользователям ошибок в расчётах, посему иногда дело это было довольно опасным. Но всё что нужно для использования этих чар, так это предмет с конкретными координатами и простейшая формула – так ты в мгновение ока оказываешься в нужном месте.

– А кто эти чары придумал?

– Я, – коротко и без эмоций признался Соломон. – В своё время я ломал голову, какой предмет использовать для точного координирования, вариантов перебрал много. Нужно было что-то очень маленькое, что можно носить в кармане, и то, что всегда под рукой. Самым оптимальным вариантом оказались монеты.

Вдруг Павел вспомнил про свой страх и беспокойство, а именно про полное их отсутствие в данный момент – интерес, вызванный эти магическим перемещением, пересилил все его чувства, оставив место только любопытству.

– А я смогу так же колдовать?

– Сможешь. Моя задача как твоего усыновителя заботиться о тебе, но так же я обязан обучать тебя магическим наукам.

На краткий миг Павел испытал нечто похожее на радость – слабое едва заметное чувство, в раз утонувшее во мраке.

Прошагали по сырой дороге ещё минут пятнадцать. Вокруг только деревья, горделиво растущие вдоль дороги. Внезапная усталость накинулась на Павла, ноги его словно свинцом налились. В какой-то момент асфальт под ногами стал сухим, по зелёным листьям уже не стекают капли дождя, а небосвод хоть и чёрен как уголь, местами тускло сверкает звёздами. С левой стороны дороги растёт густой непроглядный лес – деревья высокие, кроны густые, стволы толстые. С правой стороны тоже растут деревья, но растут они на большом пригорке. Ветер, наслаждаясь своей безграничной свободой, шелестит их кронами себе на радость.

Павел пошевелил свободной рукой и тут же вздрогнул в испуге.

«Мои вещи?! – испугался он. – Мой чемоданщик, где он?!».

– А-а… мой чемодан… он, кажется, там, в аэропорту остался.

– Он уже дома, – спокойно ответил Соломон. – Я ещё в кафе магией переместил его к себе домой, как только Денис Александрович передал его мне из рук в руки. Ты этого не заметил? Он взял его у тебя, когда ты садился за стол и отдал мне.

– Кажется, припоминаю, – растерянно промямлил Паша.

– Мы уже почти пришли.

Спустя несколько минут Павел, заметив что-то краем глаза, посмотрел направо – из-за деревьев возник высокий силуэт стоявшего на возвышенности здания. Стоя внизу мальчик сумел разглядеть лишь островерхую чёрную крышу, поскольку крутой склон закрывает остальную часть здания. Других домов в округе не видать. Наверх к дому ведёт вымощенная камнем тропинка, она не крутая, но извилистая.

Поднялись по тропе наверх, оказались на небольшой равнине перед самим домом. Площадка под их ногами, в центре которой располагается небольшой неработающий фонтан, идеально ровно вымощена брусчаткой. По краям площадки к верху тянуться прямые кустарники, выполняющие роль забора. Стоя здесь Паша смог в полной мере оценить высоту и ширину трёхэтажного здания.

Подошли к входной двери освещаемой светом небольшого фонаря. Дверь красивая с резным орнаментом; вместо стекла стоит витраж. Соломон открыл дверь и в доме загорелся свет. Сразу за дверью мальчик увидел прихожую с небольшим столиком и парой вешалок.

– Куртку можешь повесить здесь, специально для тебя я поставил вешалку твоего роста, – сам Соломон снимать свою пернатую шубу очевидно не собирается.

Повесив куртку, мальчик смиренно пошёл за ведьмаком, держась скованно под чуждой крышей. Вслед за хозяином вышел в просторный хорошо освещённый холл, полностью отделанный деревянными панелями и уходящий потолком под самую крышу; вверху Павел разглядел площадки второго и третьего этажей. Вокруг тишина. Беглый взгляд не отыскал никаких признаков других домочадцев. Здесь тепло, но атмосфера в доме столь же холодна и неприветлива, как и сам хозяин.

Соломон встал напротив Павла.

– И так, позади тебя прихожая, слева от тебя гостиная, а за ней столовая; справа от тебя библиотека, в правом дальнем углу за моей спиной ты видишь лестницу на второй этаж, рядом с лестницей гардероб и кладовая. Ну, а прямо за мной как ты и сам видишь, есть небольшой коридор, там находятся: кухня туалет и ещё несколько комнат. Сейчас мы с тобой идём на кухню.

Соломон развернулся на каблуках, направился прямо в коридор. Павел за ним. Кухня оказалась довольно просторной, явно рассчитанной не на одного человека. Здесь огромное количество шкафов стеллажей и большое обилие кухонной утвари. Но самым броским элементом можно назвать стеллаж с большими книгами.

– Я заметил, что в кафетерии ты ничего толком не съел, ничего не попросил. Это от стеснения? Может волнения? Или это воспитание заставило тебя довольствоваться всего лишь маленьким пирожным?

Паша не нашёл, что ответить. Он жутко голоден и в кафе он действительно съел только одно пирожное, даже крошек не оставив. Но дедушка учил его не клянчить у чужих людей, да и к голоду в последние месяцы он привык.

– Как бы то ни было, – прервал затянувшуюся тишину Соломон. – Ты сегодня потратил много сил, голодным тебе ложиться спать нельзя. Давай поедим.

Светловолосый мужчина снял с себя свою шубу, повесил её на спинку ближайшего стула, затем подошёл к книжному стеллажу, вытащил толстенную книгу, положил её на кухонный стол. После этого он сел во главе стола, бросил взгляд на книгу, и вдруг та сама раскрылась на середине.

– Как насчет стейка? А на гарнир – салат из овощей? Что скажешь?

– Угу, – это всё что в ответ сумел выдавить из себя Павел. Он лишь смутно представляет себе, что такое стейк.

Соломон встал, подошёл к стеллажу с посудой, вытащил три белые тарелки разных размеров. Затем он взял стакан бокал и столовые приборы. Следом хозяин разложил посуду на кухонном столе, сел на своё место и отодвинул рядом стоящий стул, тем самым приглашая Павла за стол.

Ведьмак ещё раз изучил страницу книги, затем поднял руки перед собой и с молниеносной скоростью начал складывать руками магические знаки. Спустя мгновение он в завершение просто хлопнул в ладоши. Нечто, похожее, делал Денис Александрович в самолёте, когда создавал кубок, но скоростью Соломона пожилой чародей похвастаться не может.

Неожиданно на их тарелках из красного, зелёного и фиолетового дымов стали материализоваться уже нарезные овощи. Павел за день с избытком насмотрелся на невероятные чудеса, но это по-прежнему не укладывается у него в голове. Он вдруг услышал шипение, посмотрел на большую тарелку, что лежит между ними – там уже скворчат большие куски жареного мяса с характерными полосками от гриля.

Сверкнула синяя вспышка и в руке ведьмака появилась двузубчатая вилка. Соломон взял его тарелку, положил на неё большой кусок мяса и вернул обратно.

– Вот держи. Приятного аппетита.

– Спасибо, – тихо пробормотал всё ещё ошарашенный мальчик.

Может это голод всё приукрашивает, но за всю свою жизнь Павел ни ел ничего вкуснее. Овощи свежие сочные, а вместе с ними вкуснейшее мясо.

Поели они в полной тишине, даже звука вилок не прозвучало. Паша по привычке быстро съел свою порцию, а Соломон откровенно не спешит.

– Сегодня у нас поздний ужин на кухне, – сказал ведьмак глядя в свою тарелку. – Но учти это исключение, завтрак будет уже в столовой, и питаться мы будем по расписанию, – он поднял глаза. – О, вижу, ты уже доел. Понравилось?

– Да очень. Спасибо большое, – поспешил с ответом Паша.

– Пожалуйста, – Соломон пристально посмотрел на него долгим взглядом, словно что-то заметил. – Ты хочешь меня о чём-то спросить?

– Да, – с сильным волнением в груди признался Павел. – Почему я здесь?

– Хороший вопрос. Ты здесь, потому что ты ведьмак.

– Я… я это уже слышал, но мне толком не объяснили кто такие ведьмаки, – волнуясь, произнёс мальчик, тщательно подбирая слова.

– Ясно, – без радости сказал ведьмак, отрезав и съев кусок стейка. – Тогда я кратко перескажу тебе одну легенду. Довольно старую легенду. В общем, несколько тысяч лет назад один человек, имени которого никто не помнит, заключил сделку с тёмными силами. Что он получил по итогу этой сделки, никто не знает. В качестве платы он поклялся, что его сыновья, а так же сыновья его сыновей, а затем и их сыновья и так до конца его рода, будут служить тёмным силам. Спустя время у него родился сын, мальчик отличался необычайно крепким здоровьем и красивыми неестественно-голубыми глазами. С рождения сын понимал животных, хотя разговаривать они как ты сам знаешь, не могут. Он понимал, что говорят иноземцы, не зная их языка. А иногда он был способен проникать в головы окружающих и читать их желания и намеренья.

Волосы у Павла встали дыбом, он с ужасом посмотрел на ведьмака.

– Но время шло, – продолжил Соломон, – и с мальчиком начали происходить куда более странные вещи. Его тело начинало видоизменяться: поверх кожи прорастала чешуя, а руки и ноги становились похожи на конечности чудовища. Его прекрасные глаза становились змеиными, а из головы вырастали рога. Все эти изменения имели лишь временный характер, и вскоре всё быстро приходило в норму. Но в моменты превращений он не мог вынести солнечного света, даже тусклые частицы, проникавшие в скрывавший его мрак, жгли пламенем, а прямые лучи даже грозились убить. Только окружённый непроглядной тьмой он мог жить, не испытывая страданий. Вскоре отец понял, о каком служении тёмным силам шла речь: его сын делил своё тело с настоящим демоном – двое как один.

Павел совсем похолодел, внимание его обострилось до придела. Соломон равнодушно расправился с последним куском мяса, отложил нож в сторону и вновь заговорил. В неприкосновенной тишине кухни его металлический голос сделался до ужаса зловещим, словно у призрака в ночном кошмаре:

– Легенда гласит, что в конечном итоге мальчишку уничтожили. Но у него остались младшие братья и сёстры. Они были нормальными людьми, а вот их потомки уже нет: с ними происходили те же проблемы, что и с тем юношей. Так согласно легенде и появились ведьмаки.

Павел чуть задрожал, кровь застыла в его жилах. Соломон, будучи совершенно спокоен, доел остатки салата и запил их вином.

– Ведьмаки, – продолжил свой рассказ мужчина, вытерев рот салфеткой, – всегда рождаются с конкретной внешностью, а именно: бледнокожие, голубоглазые, со славянскими чертами лица и все как один мужчины – женщин-ведьмаков не бывает. Можешь быть уверен, что не встретишь ведьмака с иным цветом кожи, иным цветом и разрезом глаз, и уж тем более иного пола.

– Почему? – голос Паши задрожал. – Почему с сыном всё это происходило? Как он и демон стали одним целым?

Без тени эмоций на лице Соломон сделал глоток из своего бокала, а затем посмотрел на остатки вина внутри.

– Он таким родился, как и большинство ведьмаков, что были, есть и будут после него. Такими же родились и мы с тобой.

Голова у мальчика пошла кругом, мысли и образы мечутся в сознании.

– К-Как же так? – ошарашено выдохнул мальчик.

– Сами по себе тёмные силы неспособны проникнуть в этот мир, но они всегда скрупулезно искали лазейки. Сделка с этим безымянным отцом стала той самой лазейкой, а его сын стал эдаким окном в наш мир. Проще говоря: ведьмак это человек и демон единый в двух обличиях, две неразделимые половины одного целого. И пока человеческая сущность ведьмака жива, тёмная её половина всегда будет стремиться завладеть ею. Чтобы демон, с которым ты делишь своё тело, не захватил его, не подчинил твой разум и не поглотил твою душу, ты должен обладать очень сильной волей и огромной духовной силой, не уступающей его собственной.

– Что такое духовная сила? – не задумываясь, спросил Паша.

– Сила, которой обладает твоя душа. У всех ведьмаков она от рожденья огромна. Но ты ещё мал, до «пробуждения» можешь об этом не переживать.

– Что такое «пробуждение»? – едва не запаниковал Павел.

– Сейчас связь между тобой и твоим демоном хаотична, непостоянна. Но с каждым днём она становится всё сильнее, всё отчётливее. Сейчас это крохотное оконце, – Соломон тяжело вздохнул, – а после «пробуждения» откроется настоящая дверь. После этого ты будешь жить в постоянной борьбе с ним, всё время, круглые сутки тебе придётся сдерживать его. Но в этом есть и свои плюсы: ты сможешь, получишь доступ к его силе. Речь идёт о могуществе многократно превосходящей силу даже самых сильных чародеев, но чтобы подчинить его силу ты должен обладать колоссальной силой воли.

– А если я не справлюсь? – спросил Паша, боясь услышать ответ.

– Тогда он станет тобой, а ты навсегда исчезнешь в пустоте. Но не бойся, у тебя от рождения есть всё необходимое для этого противостояния. Есть ещё вопросы?

– Есть! Почему вы… с чего вы вообще решили, что я ведьмак?! – Павел сам не понял, когда паника переросла в злость. – Я не дем…

– Это трудно принять, – прервал его хозяин. – Но ты знаешь, что это правда. Судя по твоей реакции на мой рассказ, с тобой тоже происходили странные вещи?

– Какие ещё странные вещи?! – Паша вскочил со стула.

– Ты понял, о чём я, по глазам вижу, что понял. Ладно. Скажи мне, бывало, что временами ты читал чужие мысли? Самих слов ты не слышал, но понимал, о чём люди думают и чего они хотят?

– Нет! Я не знаю. Нет, не помню такого!

– Ладно, рискну предположить, что ты всегда без труда угадывал, чего хотят животные, возможно, ты даже думал, что понимаешь их?

– Угадать несложно.

– А бывало, что ты иногда терял над собой контроль? Я имею виду не гнев, а полное отсутствие контроля над своим действиями. Будто кто-то другой управлял твоим телом, а ты сам в этот момент словно бы смотрел на всё со стороны?

– Нет, точно нет! – Павел скрестил руки на груди, поджал губы.

– Вот как? – Соломон откинулся на спинку стула и с интересом уставился на него. – А что случилось с той девочкой Аней?

Мальчик содрогнулся, вытаращил глаза, замер в потрясении. Соломон, не сводя с него пристального взгляда, сложил пальцы домиком.

– Эта девочка и её друзья причинили тебе вред. Твои эмоции, а именно твой гнев пробудили твою тёмную половину. Мне прислали её воспоминания, я видел что случилось. Когда она триумфально посмотрела в твои глаза, то увидела она в них не тебя, а его. «Тёмные» – так мы их именуем – они не прощают подобную наглость. Не переживай за Аню, она получит новые глаза, воспоминания всем участникам и свидетелям этой трагедии изменят, а документацию почистят. Считай, что ты ничего не делал и что тебя там никогда и не было.

Павел заплакал – уже второй раз за этот бесконечный день. В его голове воспоминания о том, что случилось в туалете детского дома, вкупе со странными случайностями прошлого быстро выстраивались в единую цепь событий.

Слёзы ручьём текут из его глаз, губы дрожат.

Вчера ему рассказали про магию, сегодня он несколько раз увидел волшебство в действии, но по чему-то лишь слова ведьмака не вызывают в нём сомнений.

– Мне этого не надо, – его начало мутить, ужин вот-вот запроситься обратно.

– Боюсь тебя расстроить ещё больше, но тебе, как и всем ведьмакам придётся жить с этой ношей всю свою жизнь, – светловолосый мужчина повернул голову и посмотрел в окно. – Однако только от тебя зависит, кем ты в итоге станешь. У тебя доброе сердце, несмотря на то, что ты пережил, а это оставляет право на надежду.

Слёзы продолжают стекать по щекам мальчика, язык его словно онемел. После нескольких безмолвных минут в раздумьях он окончательно признал, что не может отринуть слова ведьмака.

– Но приказ к самоубийству другими ребятам, – суровым тоном продолжил Соломон, – отдал не твой Тёмный, а ты. Он лишь воплотил твоё желание в реальность. Если ты не научишься это контролировать, то в будущем будут происходить вещи намного хуже.

Непомерный ужас пронзил Павла с головы до пят. Кажется, будто огромная невидимая рука схватила его за загривок как котёнка. Но вместе с этим всё в его голове встало на свои места, до этого момента он и сам не мог объясниться даже самому себе, то, что там произошло. Противоестественные чувства пробуждаются в нём, стоит лишь вспомнить о том, что случилось в том туалете. А теперь картина прояснилась, но стала ещё более пугающей.

– Я не хочу быть ведьмаком, не надо меня так обзывать, – эти слова сами вырвались из его уст. – Не надо мне никакой тёмной силы.

– Тогда не используй её. С древнейших времён большинство ведьмаков не применяли силу своей тёмной половины, а противились ей. Многие ведьмаки до сих пор так живут, положение в обществе они достигают по средствам мастерства в магическом ремесле и своего ума. В этом нет ничего зазорного, даже наоборот.

Ноги Паши зашатались, он вдруг ощутил чудовищную усталость, словно все силы из него выкачали. Он ослаб, повалился вниз. Соломон волшебным образом, вмиг оказался рядом, подхватил его словно тряпичную куклу.

– Пора тебе отдохнуть. Перелёт и магическое перемещение отняли твои силы. Сейчас я передам тебе немного своих сил, чтобы тебе не стало плохо.

Ведьмак коснулся его лба, и мальчик неожиданно почувствовал, как приятно гаснут тревоги, и отступает усталость. Соломон поставил его на ноги.

– Пошли, покажу тебе твою комнату, – он снова взял Павла за руку.

Неспешно вышли из кухни, прошли в холл, поднялись по лестнице на этажную площадку второго этажа, прошагали вдоль перил.

– Запомни расположение этой двери, за ней твоя спальня, – Соломон повернул дверную ручку одной из комнат. – Заходи, осматривайся.

Растерянный Павел послушно шагнул вперёд и огляделся. Комната более чем просторная и по размерам превосходит всю дедушкину квартиру.

– Это моя спальня? – удивился Паша. Его голос ещё слегка дрожит, но глаза уже сухи. – Только моя?

– Да, только твоя.

– Но тут много места. Слишком много для одного.

Паша ещё раз пробежался глазами по комнате с зелёными обоями. Пространство комнаты разделено на две зоны межкомнатной перегородкой, в одной зоне стоит письменный стол и высокий стеллаж, в другой кровать. В спальной зоне Павел разглядел ещё одну дверь.

– А что там, за той дверью?

– Там ванная и туалет. А твой чемодан стоит возле кровати. Уже очень поздно, так что ложись спать. Увидимся утром. Завтрак будет ровно в восемь, – с этими словами ведьмак покинул комнату, закрыв за собой дверь.

Потребовалось ещё несколько минут, прежде чем Павел решился тронуться с места. Несмело словно страшась быть застигнутым на месте преступление, он раз прошёлся по комнате. На второй заход осмелился подойти к письменному столу и посмотреть в закрытое непроглядным мраком окно над ним. На третий заход он отважился познакомиться с уютной ванной комнатой, и самым чистым туалетом из всех, что видел прежде. Однако он не воспользовался ни ванной, ни туалетом – он совсем забыл о подобных потребностях.

Вернувшись в комнату, робко сел на краешек стула, стараясь занять как можно меньше места. По привычке сгорбился, стиснул руки в молитвенном жесте и сам весь сжался. От обиды слёзы вновь полились ручьём. Проплакал минут десять и как всегда тихо – никаких звуков кроме приглушённых всхлипываний не издал, ничей покой не нарушил. За эти минуты он думал только о словах Соломона. Он начал переосмысливать своё прошлое и без труда нашёл подтверждения правоты ведьмака. Сейчас недавний перелёт на самолёте кажется уже вчерашним днём. Что вообще за день такой? За что ему всё это? Столько всего разом обрушилось на него. Странные неприятные ощущения внутри свернулись в тугой клубок. Ему захотелось убежать, вернуться в Петербург. Может тихо прокрасться в коридор, а затем вниз по лестнице? А как добраться до аэропорта и что потом? Что ему делать дальше, куда податься? Он совсем один и идти ему некуда. Горечь обожгла ему горло.

Однако в этот раз слёзы на удивление помогли ему: стало намного легче и мысли сами отвязались. Он вновь почувствовал себя донельзя уставшим.

«Надо ложиться спать» – подумал он и с завистью покосился на кровать. Можно ли ему спать на такой большой кровати? Может он всё не так понял? Вдруг утром его отругают за это? Почти всю свою сознательную жизнь он спал на раскладушке, и лучше неё у него кровати не было.

«Может выйти и спросить у Соломона? А где его искать и что я у него спрошу? Не похоже, чтобы он любил повторять дважды».

Скрепя сердце поднялся со стула, подошёл к постели, аккуратно откинул покрывало, обнаружил красивые чистые простыни. Спустя секунду коснулся рукой мягкого матраса, и сразу всё тело взвыло от изнеможения.

«Всё такое чистое, наверно и мне надо помыться?» – с этой мыслью он ушёл в ванную комнату. Какое-то время простоял у чистой ванной, терзаясь сомнениями. А можно ему здесь мыться? Ему велели спать, про ванную ни слова не сказали. Но он не мылся уже дней шесть и сегодня вспотел изрядно, после него это постельное бельё таким белоснежно-чистым уже не будет. Но, а вдруг нельзя, может здесь только раз в неделю мыться можно? Может здесь вода дорогая?

Он уже готов вернуться в комнату и заночевать на полу (ковёр там вроде мягкий), но тут он увидел кровать, вспомнил, что ему велели ложиться спать и с этой целью сюда и привели. Если он этого не сделает, его точно отругают. Хозяин дома кричать не будет, столь пугающие люди и шёпотом могут сердце разорвать.

Делать нечего и отступать некуда. Медленно повернул вентиль с горячей водой – вода есть, она горячая. Закрыл воду, вернулся в спальню, достал из чемодана чистые вещи. Ванную набрал неполную – это компромисс: хотя бы воды потратит немного. Чувствуя себя преступником, отважился воспользоваться мылом и малым количеством шампуня. Помылся быстро, за считанные минуты, но помылся на совесть. Вернулся, аккуратно сложил свою одежду на стуле и залез в кровать.

Матрас и подушка это самое мягкое чего когда-либо касались его спина и голова. Первые секунды тело сильно болело от напряжения, а затем быстро обмякло, и наступило на редкость приятное чувство облегчения. Одна проблема: сна ни в одном глазу. Пролежал несколько минут, в темноте разглядывая комнату, но так и не уснул и даже не зевнул ни разу. Голову крепко прихватила боль. Усталость дикая, но в голове ни намёка на сон.

Вокруг противоестественно тихо. За это время он не услышал ни единого звука, словно он один в этом огромном доме, а он внимательно прислушивался, когда сидел в ванной и особенно после. Только за окном иногда шумит дождь, а больше ничего. Складывается впечатление, что кроме Соломона здесь никто не живёт, но зачем ему одному такой огромный дом?

Шумный дождь радости и покоя не приносит, наоборот, на душе вновь начинают скрести кошки. Павел устало задумался о том, что будет завтра. Что ему скажет Соломон и что вообще теперь будет? Далеко не факт что завтра он снова будет спать в этой кровати. Ему такой комнаты с рождения не полагалось, может, поэтому ему здесь так неуютно. Может это комната для гостей, а завтра-послезавтра его переселят куда-то в другое место? С каждой секундой мыслей всё больше и все они сплошь мучительные. А откуда взяться иным? Увы, он не припас в сердце радости для приятных размышлений. Ему бы обрадоваться ведь сегодня он видел волшебство, но всё волшебное, что есть в магии, словно выжгли огнём и заменили чем-то ужасным и пугающим. Быстрее прочих зреет боязнь того, что он, возможно, злоупотребил хозяйским гостеприимством. Но дело сделано, обратно всё не воротишь, и всё же не хочется быть отчитанным. Он пугается, когда на него повышают голос. В детдоме на него постоянно ругались, хотя он вообще ничего не делал, даже говорил редко. Достаточно было просто стоять у стены, чтобы услышать от строгих воспитателей: «Я не поняла, а чего ты тут стоишь?!».

«Я всегда и везде не к месту» – одинокая слезинка скатилась вниз по лицу.

Сегодня его назвали умным. В школе его тоже иногда называли умным, когда речь заходила о домашних заданиях и контрольных работах, а во всём остальном он хорош не был. Ему всегда было легко, когда он оставался наедине с листком бумаги, но вот поднять руку и ответить перед всем классом на поставленный учителем вопрос – нет, это уже дело решимости, которой ему никогда не хватало. Он лишь раз набрался смелости и ответил на уроке, но только потому, что учительнице показалось, что это он поднял руку. Он ответил правильно, но ничего за этим не последовало, ни похвалы, ни отметок в журнале – про него просто забыли. Про него всегда и все забывали. Все кроме дедушки, вот кому было не всё ровно.