Шелковый путь. Записки военного разведчика

– Карпов?

Да, приятно, когда каждый встречный начальник штаба полка знает тебя в лицо.

– Так точно, товарищ подполковник. Лейтенант Карпов прибыл для прохождения дальнейшей службы.

– Хорошо. Иди представляйся командиру. Я завтра еду в Баграм, подброшу до КП (командного пункта) батальона. Сбор в шесть у КПП (контрольно-пропускного пункта). Без опозданий!

Трудно поверить, чтобы начальник штаба полка знал о том, куда нужно ехать младшим офицерам. Не его это уровень! И тем более заниматься частным извозом, развозить их к месту службы уж никак не входит в круг его обязанностей! Но в этом я ошибаюсь: Руслан Султанович действительно знает почти всех офицеров полка. В том числе и младших. Особенно в рейдовых подразделениях. А вот с частным извозом все гораздо проще – обычное везение. Его вызывают в штабдивизии, я – всего лишь попутный груз.

Представляюсь командиру полка и его заместителям. Сдаю предписание, получаю на вещевом складе полевую форму и иду устраиваться на ночь в общежитие. А утром на двух БМП мы выезжаем в Баграм. Продолжает действовать запрет на передвижение автомобильных колонн. К счастью, на «броню» он не распространяется. Дорога пустынна и спокойна. Через час с небольшим мы подъезжаем к кишлаку Чауни. На его окраине, в старинной крепости, расположена десятая сторожевая застава, командный пункт второго мотострелкового батальона нашего полка.

Да, мне продолжает везти. По моим расчетам, в батальоне я должен появиться не раньше двадцать третьего. Сегодня – шестнадцатое. Идем с опережением графика.

Неожиданный приезд Аушева никого не застает врасплох. Как всегда, без сбоев работает «солдатский телеграф» – кто-то из полковых связистов заранее сообщил о его приезде по засекречивающей аппаратуре связи. Командир батальона майор Миронов встречает нас у ворот крепости. Руслан Султанович поздравляет его с приездом какого-то майора Петухова. На несколько минут они отходят в сторону, о чем-то секретничают. И изредка посматривают на меня. Аушев начинает сердиться. Что-то не так в датском королевстве! Затем он запрыгивает на БМП, и машины уходят в сторону штаба дивизии. Комбат возвращается в крепость, на ходу бросив в мою сторону:

– Через десять минут.

Через десять минут Владимир Александрович уже на боевом посту. В большой панаме и шортах он лежит на плетеной деревянной кровати в тени крепостной стены. Таинственный майор Петухов – его заменщик. Сегодня утром он приехал в дивизию, следовательно, через пару дней будет здесь. Это значит, что для комбата война закончилась. Пустячок, конечно, а приятно!

Выясняется причина недовольства Руслана Султановича: два дня назад Шафи перебрался из кишлака Калагулай в кишлак Калашахи. Это семью километрами южнее. Причина неизвестна. Это путало все наши планы. Как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Сергей Андреевич Егоров, на чье место я приехал, служит командиром взвода автоматических гранатометов. Его застава прикрывает штаб дивизии и кишлак Калагулай. Кишлак Калашахи совсем в другой стороне. Но это не проблема. Небольшая рокировка: одного из офицеров шестой мотострелковой роты переводят на место Сергея Егорова. А я еду в шестую роту.

Звучат два слова: «Шапко» и «Тотахан». Какая же маленькая деревня этот Афганистан! Все свои. Вместе с Женей Шапко мы занимались в батальоне резерва альпинизмом. Кто такой Тотахан, мне неизвестно. А комбат – выпускник нашего училища. Жалко, что он скоро уезжает, кремлевцев в дивизии не так-то и много.

Тотахан

На следующее утро уезжаю знакомиться с Тотаханом. Таинственный «Хан» оказывается горой в пяти километрах западнее хребта Зингар. И в девяти километрах южнее Баграма. Высота с отметкой 1641 метр. Восьмая сторожевая застава. На ней расположены командный пункт шестой роты и ее управление, второй мотострелковый взвод, экипаж танка Т-62, минометный расчет и станция радиоперехвата из дивизионного разведбата. Командует станцией старший прапорщик Витя Томчук по прозвищу Дед. Кроме него на станции служат: водитель ГАЗ-66, механик и три солдата-таджика.

Все постройки на заставе представляют собой нечто среднее между блиндажом и пещерой. Технология строительства очень простая – взрывным способом в горке пробиваются углубления, обкладываются камнем, перекрываются бревнами, досками и глиной. Таким способом на заставе построены казарма, продовольственный склад, склад боеприпасов и штабная землянка.

Особняком стоит ленинская комната. Самое капитальное и красивое помещение на заставе. Она полностью построена из глинобитных кирпичей. В ней есть даже окна, но находиться там опасно – от обстрелов она плохо защищена. По периметру заставы выложена небольшая, чуть больше метра высотой, стена из камней. Вдоль этой стены оборудованы СПС (стрелково-пулеметные сооружения). Там в деревянных ящиках из-под патронов хранится дежурный запас боеприпасов: патроны в пачках к автомату или пулемету, две наступательные гранаты РГД-5 и две оборонительные Ф-1. На северной вершине горы, на небольшом скальном утесе, расположен первый пост. На южной окраине у танка – пятый пост. Оба они круглосуточные. Еще три-четыре поста выставляются только ночью.

Командир роты капитан Юрий Иванович Игнатенко кажется мне слишком взрослым, даже старым. Ему около тридцати. Подписан приказ о его переводе на вышестоящую должность. Через неделю ему уезжать.

Ротный приказывает мне принять заставу и Женькин взвод. Три боевые машины пехоты БМП-2, танк Т-62, ПКП (14,5-миллиметровый пехотный крупнокалиберный пулемет на станке Харыкина), 82-миллиметровый миномет и стрелковое оружие. А еще прожектор, переносную станцию наземной разведки ПСНР-5, трубу зенитную командирскую ТЗК-20 с прекрасной оптикой и двадцатикратным увеличением, установленную на первом посту (это довольно странно, ведь в технической литературе я встречал только описание ТЗК с десятикратным увеличением и лишь у пограничников была пятнадцатикратная «труба»). Многие из моих сержантов с высшим образованием. И нужно быть совсем слепым, чтобы не понять, что непростая эта застава.

Севернее, в трехстах метрах от нас, находится выносной пост, или восьмая «а» сторожевая застава (гранатометно-пулеметный взвод). В двух километрах западнее – девятая застава (1 мсв) и в двух километрах юго-восточнее – двадцать вторая застава (3 мсв). На востоке расстилается степь Татарангзар. Она тянется до самого хребта Зингар. Под нами течет речка Барикав. Летом ее можно перешагнуть, не замочив ног. За речкой – кишлак Калашахи.

Место удивительно тихое, спокойное. Правда, на прошлой неделе из гранатомета духи подбили одну из Женькиных боевых машин пехоты (благо, что она осталась на ходу). Да семьдесят реактивных снарядов залетело на заставу. Верится в это как-то с трудом, но дырка от кумулятивной гранаты в башне одной из машин вполне реальна. Да и горка, усыпанная осколками реактивных снарядов, совсем не кажется миражом. Тут еще Женька порадовал, что у местных жителей есть одна забавная традиция: любят они по ночам устанавливать на ближайших дорогах противотанковые мины. Час от часу не легче! Уж лучше бы они своих женщин любили по ночам.

Принимаю взвод. Разбираюсь с оружием, техникой, имуществом и личным составом. Хорошо еще, что боеприпасы считать не надо – ими забит весь артсклад, точнее, блиндаж, который мы называем артскладом. Там хранятся боекомплекты к стрелковому оружию и танку. Мины к миномету сложены штабелями на огневой позиции.

После обеда с разрешения командира роты на двух боевых машинах пехоты едем с Женькой в небольшой безымянный кишлак за дровами и кирпичом. Кишлак необитаем. Жители покинули его несколько лет назад. Не успеваем мы подъехать к ближайшему дувалу, как откуда-то издалека прилетает реактивная противотанковая граната. В развалинах скрываются духи. Правда, не столь безобидные, как наши домовые или лешие. Здешние духи – существа абсолютно реальные. И совсем не безобидные. Их называют духами или душманами. В переводе с арабского душман – «враг», «злоумышленник». В переводе с таджикского – «злая мысль». Вот и приходится нам принимать необходимые меры предосторожности не только от врагов, но и от их злых мыслей. Дальше все проходит спокойно. Бойцы загружают десантные отсеки БМП глиняными необожженными кирпичами, собранными в развалинах. Сверху закрепляют бревна. Женька планировал построить на заставе баню, теперь этим строительством предстоит заниматься мне.

Обратно возвращаемся без приключений. На заставе новый человек. В гости пришел Хасан, командир отряда самообороны из ближайшего кишлака. Пришел знакомиться с новым командиром. В руках у него крошечный комок – маленький серый котенок. Бакшиш, подарок новому командиру. Новый командир, кажется, я. Значит, и подарок мне. Я уже заметил, что в кишлаках много собак. В основном бездомных. При виде советских солдат они начинают сходить с ума от злости. Оказалось, что много собак и на заставах. Их подкармливают наши солдаты. Такой же лютой ненавистью эти собаки встречают афганцев. Думается, что люди относятся друг к другу куда более терпимо. Но самое забавное – похоже, это одни и те же собаки. Только каждый раз они ненавидят разных людей: афганцев либо солдат. Все зависит от того места, где эти собаки находятся в данный момент. Словно они участвуют в каком-то спектакле. Кошки встречаются в кишлаках крайне редко. Очень жарко. У кошек мало молока. И когда появляются маленькие котята, кошка-мама может накормить их только раз-другой. Затем молоко заканчивается, и котята больно кусают соски. И тогда кошка их бросает. Выживают немногие.

Подарок очень приятный. И очень пушистый. Мне не приходилось слышать, чтобы кому-то здесь дарили котят. Я тронут до самого сердца. Хасан приглашает посетить его кишлак. И я обещаю прийти к нему в гости в ближайшие дни. Хасан уходит довольный. Видит, что подарок его очень понравился.

Ну, вот и начал я обзаводиться хозяйством. Если все будет хорошо, к осени и корову купим. Будем молочко пить. И будет у нас в Простоквашино все тип-топ. Кстати, чем-то надо накормить и нашего дикого африканского кота. Конечно, дикого африканского, а как еще можно назвать кота, который летает по землянке, как по саванне, кусается и царапается.

Развожу в миске немного сгущенного молока с водой. Дважды приглашать котенка не приходится. Он вылизывает все до последней капли и засыпает на моей кровати в нашей штабной землянке. Или в канцелярии, как мы ее торжественно называем. Кстати, землянку эту построил Хасан, когда прятался от духов на нашей заставе. Построил в одиночку, в благодарность за хлеб и приют. Я подписываю акты приема-передачи оружия и техники, а также рапорт о принятии дел и должности командира взвода. А вечером Женька уезжает.

Но поход в гости к Хасану приходится отложить на неопределенный срок. На следующий день начинается дивизионная операция по прочесыванию баграмской «зеленки». «Зеленкой» здесь называют нечто среднее между кишлаками, местностью и виноградниками.

На нашей заставе развертывают командный пункт батальона. И два комбата, майор Миронов и его заменщик майор Петухов, занимают нашу канцелярию. Ротного и его заместителя, Олега Артюхова, переселяют в казарму. А мне приказывают взять одно отделение из батальонного разведвзвода, приехавшего вместе с комбатами, и четырех своих бойцов, чтобы освободить несколько кроватей в казарме. Беру с собой своего заместителя сержанта Нигмата Хашимова, командира танкового экипажа сержанта Игоря Минкина, рядовых Медведева и Сережу Багрия.

Наша задача – занять оборону на соседней горке, перекрыть караванную тропу и прикрыть наш фланг. Выходим в сумерках, занимаем горку, маскируемся. С нашей стороны хорошо видны скрытые подступы к Тотахану. По возвращении надо будет подумать над их прикрытием.

День проходит спокойно. Лишь под вечер два вертолета зависают над девятой сторожевой заставой. Ничего не понятно до тех пор, пока они не открывают огонь по заставе. Неуправляемыми реактивными снарядами. В эфире слышен мат старшего техника роты прапорщика Скворцова. Судя по всему, он собирается врезать по вертолетам из тридцатимиллиметровой пушки БМП-2. Ротный его еле успокаивает. Вертолетчики по ошибке обстреляли своих. Один боец тяжело ранен. Сережа Плотников, командир взвода, отвозит его в медсанбат.

Перед самым рассветом ко мне подползает Нигмат Хашимов.

– Товарищ лейтенант, верблюды.

Я ничего не слышу, но сомневаться в своем заместителе у меня нет ни малейшего повода. Я подаю команду «Приготовиться!» и запускаю осветительную ракету вниз. В сторону, указанную Нигматом. Если осветительную ракету запустить вверх, те, кто захочет, успеют укрыться. Когда же ракета летит тебе в лицо, она оказывает столь ошеломляющее действие, что ты забываешь обо всем на свете. В том числе и о том, в какую игру сегодня играешь. В войну или в прятки.

Прямо под нами, метрах в сорока, застывает небольшая группа: два верблюда и четверо вооруженных людей. У них под ногами горит моя ракета. Мы открываем огонь. В ответ ни выстрела. Что самое удивительное, верблюды остаются целыми. Стремительными ланями они убегают в сторону кишлака Калагудир. Духи остаются на месте.

На рассвете с группой разведчиков я спускаюсь к ним. В каждом несколько пулевых отверстий. Раненых нет. Подбираем три автомата и один «Бур», английскую винтовку. О результатах боя докладываю на Тотахан. Оба комбата довольны – это действительно большая удача. Обещают представить отличившихся к правительственным наградам. Я же прошу связаться с Хасаном, чтобы прислал своих людей похоронить погибших. У афганцев это нужно сделать в день смерти. От восхода и до заката солнца. Обычай есть обычай. Мы ничего против не имеем. Теперь это не душманы. Просто погибшие люди.

Последующие дни ничем особым не запомнились. Душманы периодически обстреливали Тотахан из миномета. Мстили за погибших. Истинные виновники их гибели, то есть мы, сидели в стороне. По духовским минометчикам работала наша артиллерия, штурмовики и вертолеты огневой поддержки. Работали от души. Огневая мощь просто потрясала. Но думаю, что и у духов на орехи доставалось не минометчикам, а кому-нибудь другому.

Двадцать восьмого августа война заканчивается. Мы возвращаемся на заставу. Домой. Комбаты уезжают на КП батальона. На меня впервые пишут наградной. Обычно за хорошую работу меня просто хорошо кормили. Здесь хорошо кормят независимо от работы. Невольно закрадывается крамольная мысль: раз кормят и так, может, не стоит и геройствовать? Мысль заманчивая. Но меня впервые представляют к правительственной награде. Целый день я сияю от гордости как начищенный медный чайник.

Наверное, потому что это первая награда, к которой меня представляют.

Наградной лист

Ф. И.О.: Карпов Сергей Иванович.

Воинское звание (для офицеров – личный номер): лейтенант, Р-880276.

Должность: командир МСВ с августа 1986 года.

Год и место рождения: 1964 год.

Национальность: русский.

Партийность: член КПСС с января 1984 года.

Участие в боевых действиях по защите СССР: нет.

Ранения, контузии (когда и где получены): нет.

В Вооруженных силах СССР: с августа 1981 года.

Какими правительственными наградами награждался ранее: не награждался.

Домашний адрес представляемого к награждению или его семьи.

За какие заслуги представляется к награде:

В ДРА с августа 1986 года. Зарекомендовал себя с положительной стороны. Принимал участие в одной рейдовой операции по уничтожению бандформирований мятежников.

23 августа 1986 года, находясь с разведывательным подразделением в засаде на боевой операции по уничтожению мятежников в зеленой зоне Карабаг, старший лейтенант Карпов Сергей Иванович обнаружил банду и открыл огонь. Умело выбрав позицию, взвод старшего лейтенанта Карпова С.И. нанес противнику внезапный прицельный удар. В результате чего было уничтожено четыре мятежника. Захвачено три автомата и один «Бур». Двух мятежников старший лейтенант Карпов С.И. уничтожил лично.

Вывод: за мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга в ДРА, достоин награждения медалью «За отвагу».

Командир 6 МСР капитан Игнатенко.

Командир 2 МСБ майор Петухов.

К медалям «За боевые заслуги» представлены сержанты Нигмат Хашимов и Игорь Минкин, рядовые Багрий и Медведев. Ротный отвез представления на КП батальона, подписал их у командира батальона. Но затем к ротному подошел замполит батальона:

– Вы что, совсем очумели! Карпов еще и месяца не прослужил в Афгане, а вы уже его награждаете.

Достал мое представление из стопки бумаг и порвал на глазах у изумленного ротного. Наверное, он был прав. Слишком рано. Представления на моих бойцов затерялись где-то в полку.

Первоочередные задачи

Два моих родных дяди – участники Великой Отечественной войны. Федор Леонтьевич Коледа после войны работал столяром, руки у него золотые. А еще он очень хороший рыбак – никогда не возвращается с рыбалки без улова. Он научил меня не спешить забрасывать удочку, а сначала узнать, на что ловят другие рыбаки. Изучить водоем и привычки его обитателей. Понаблюдать за рыбой и всегда помнить, что рыба тоже наблюдает за рыбаками.