Принцип Рамзая. Записки военного разведчика

Но командир нашей седьмой роты, капитан Григорий Николаевич Белянин, сказал, что я буду комсоргом спортвзвода. И моя главная задача – помочь взводу превратиться в команду. Потому что без этого на предстоящих соревнованиях Московского военного округа по военному многоборью взводов нам не победить.

Как превратить взвод в команду, я тогда не знал. Но ко второму курсу усвоил одну простую истину: командир или комсорг должен быть примером для своих товарищей. И уже на третьей прикидке, еще с двумя ребятами, умудрился набрать неплохую сумму баллов. За что каждый из нас троих был поощрен командиром взвода и одновременно нашим тренером, лейтенантом Владимиром Вячеславовичем Горловым, десятью эклерами! Которые мы всем взводом тут же и уничтожили с превеликим удовольствием.

Весной я выполнил первый разряд на трех километрах, но на этом мои спортивные рекорды закончились. Возможно, потому, что наш командир больше не пытался стимулировать нас на спортивные подвиги эклерами? А за месяц до соревнований у меня в очередной раз прихватило спину. И случилось что-то совершенно для меня непонятное.

В один из дней я вдруг совершенно разучился бегать, подтягиваться, делать подъем переворотом, плавать. Даже ходить у меня получалось с большим трудом. Навалилась какая-то полная апатия.

Командир сказал, что я перетренировался, и почти на целый месяц освободил меня от тренировок. Странная какая-то была эта самая перетренированность! Я ходил, словно зомби – без чувств и эмоций. По ночам долго ворочался, не мог уснуть. Ничего не хотелось: ни есть, ни двигаться, ни жить. Все, за что я брался, валилось у меня из рук. И уставал я еще до того, как пытался хоть что-то сделать.

Приблизительно через две недели я потихоньку начал бегать на утренней физзарядке. Не со всеми вместе, конечно, а по своему отдельному графику. И лишь еще через две недели снова приступил к тренировкам.

Это сейчас мы всё знаем. А что не знаем, в любой момент можем узнать в интернете. О том, что мне нужно было не только снизить уровень нагрузок, но еще и увеличить продолжительность сна (хотя в спортвзводе у нас был послеобеденный тихий час), улучшить качество питания (у нас было дополнительное питание – не очень разнообразное, но было), чередовать различные виды нагрузок и отрабатывать правильную технику выполнения упражнений.

Но главное – тогда я впервые услышал от своего командира, что в той ситуации мне очень помог бы хороший массаж. Но массажиста в команде у нас, к сожалению, не было.

Перед самыми соревнованиями командир впервые познакомил нас с адаптогенами – растительными настойками, укрепляющими иммунную систему. Уже после окончания училища одна из этих настоек не раз меня здорово выручала. Не только как средство для повышения иммунитета, но еще и как очень эффективная питательная смесь в условиях, когда нет возможности брать с собой большой запас продуктов.

Для меня до сих пор остается загадкой, почему командир не отчислил меня тогда из спортвзвода (если бы он это сделал, скорее всего, я вылетел бы и из училища – в обычной курсантской роте никто бы не стал разбираться, что у меня – перетренированность или попытка «прикинуться шлангом»). Ведь уже тогда было ясно, что спортсмен из меня никакой.

На соревнования ордена Ленина Московского военного округа по многоборью взводов в основной состав я, разумеется, не попал. И поехал лишь запасным участником. Правда, на окружных соревнованиях по марш-броску на десять километров с боевой стрельбой выступал уже в составе команды. В то время это была моя любимая дистанция, и на ней я не мог подвести своих товарищей.

Нам немного не повезло: когда мы стартовали, начался небольшой дождь. Бежать под дождем было легко, но вскоре он закончился, и к финишу мы бежали уже в настоящей парилке. Из-за туч выглянуло солнце, асфальт моментально нагрелся. И облако пара повисло над дорогой. Двое наших ребят потеряли от этой парилки сознание. Донести их до финиша мы, конечно же, донесли, а вот стрелять они не могли. Так что заняли мы только второе место из семнадцати.

Командир наш был тогда сильно расстроен этой неудачей. Все повторял: «Вечно вторые» (на соревнованиях по многоборью взводов наш взвод тоже занял лишь второе место).

Поэтому на следующих соревнованиях, по военно-прикладному плаванию, чтобы не огорчать больше нашего командира взвода (чемпиона Вооруженных Сил по плаванию и офицерскому многоборью), мы обязаны были победить.

Глава 7. Военно-прикладное плавание

На этих соревнованиях от меня не требовалось плыть очень быстро, главное было – доплыть. Хотя тоже на время. Но мне это было по силам. Вода для всех одинаково мокрая, поэтому все в равных условиях. Соревнования несложные: военная форма одежды, сапоги под ремнем, за спиной автомат, проплыть 100 метров в реке Наре на время (1 мин 30 с – 3 балла; 1:40 – 2 балла; 2:00 – 1 балл). Правда, во время подготовки к соревнованиям по многоборью взводов мы учились плавать вольным стилем. А в форме, с сапогами и оружием плыть можно было только брассом.

Многие ребята у нас во взводе хорошо плавали не только вольным стилем, но и брассом. Я же в этом стиле плавания был не силен. Хотя на тренировках к этим соревнованиям и проплывал стометровку за минуту пятьдесят. Так что хотя бы один балл мог принести в копилку нашего взвода. Но для победы на соревнованиях этого могло не хватить. К тому же одно дело – плыть в бассейне и совсем другое – в реке. Поэтому я должен был что-то придумать, чтобы не подвести своих товарищей.

Найти решение оказалось несложно. На месте проведения соревнований выяснилось, что Нара не такая уж широкая река. Поэтому нам нужно было проплыть пятьдесят метров до понтона, развернуться у него и проплыть еще пятьдесят метров обратно.

Как известно, большинство людей могут провести под водой не более одной минуты. С учетом того, что игра в салочки под водой была любимой игрой в нашем спортвзводе, можно было предположить, что я смогу провести под водой немного больше времени. Но насколько больше, я точно не знал.

Понятно, что на сто метров одной минуты мне не хватит. А вот на последние пятьдесят метров должно было хватить. Поэтому я решил плыть вольным стилем. На первых пятидесяти метрах постараться сделать хотя бы парочку вдохов. И на развороте сделать глубокий вдох. А дальше не тратить силы и время на попытки глотнуть воздуха и доплыть до финиша на автопилоте. В надежде на то, что мои мышцы будут рефлекторно повторять несложные движения, необходимые для этого. Главное было не переходить на брасс – тогда потеряю время и у меня ничего не получится. Но еще важнее – чтобы мой мозг не запаниковал из-за недостатка кислорода. Или вода не попала в легкие. Тогда весь мой план пойдет на дно. И не только он.

Сразу же после старта все пошло не по плану. В бассейне на тренировках мы ныряли на дальность. Но у меня получилось проплыть под водой не более двадцати метров. В Наре у меня получилось задержать дыхание и проплыть всего метров десять. Затем я смог пару раз сделать вдохи на гребке. И проплыл еще немного. А потом сделать сильные гребки, чтобы немного приподняться из воды и глотнуть воздуха, у меня уже не получалось. Вместо воздуха я глотнул воду. И хотя она не попала в легкие, дальше мне было уже не до результатов, не до стиля плавания – ни до чего, кроме глотка воздуха. Я действительно запаниковал.

Мне пришлось перейти на брасс, чтобы доплыть до понтона. Это было полным провалом. Я прекрасно понимал, что на брассе хорошего времени не покажу. А потому, развернувшись у понтона, я поплыл обратно вольным стилем…

Позднее ребята рассказывали мне, как забавно это выглядело со стороны. Из воды торчал ствол автомата, как перископ подводной лодки. Справа и слева от него делали гребки две руки-лопасти. Голову было почти не видно. В какой-то момент меня начало уводить вправо. Ствол автомата коснулся троса с пенопластовыми поплавками, обозначающими мою дорожку. И начал собирать их в кучу. Когда куча собралась довольно большой, ствол пару раз дернулся, пытаясь сдвинуть ее дальше. Но у него ничего не получилось. Он дернулся еще раз и начал постепенно погружаться под воду.

Судья дал команду спасателям вытаскивать меня из воды. Но в этот момент ствол моего автомата снова появился на поверхности и продолжил путь к финишу. Судья отменил свою команду.

С каждым метром движения моих рук становились все медленнее и медленнее. А ствол автомата все больше погружался под воду. Я не помню, как добрался до финиша. Помню лишь, что выбрался на берег сам, без посторонней помощи. И только после этого у меня началась рвота с водой…

А еще ребята говорили, что один из судей плакал при виде того, как я плыл, – с нарушением всех законов физики, биологии и гравитации. Видимо, он лучше других понимал, что я делаю. И чего мне это стоит. Но я думаю, что ребятам просто показалось. Мужчины ведь не плачут. Тем более офицеры. Так, соринка в глаз попала…

На этих соревнованиях мы стали чемпионами ордена Ленина Московского военного округа по военно-прикладному плаванию. Благодаря своему плану я смог проплыть стометровку в Наре на десять секунд быстрее, чем в бассейне. И принес команде два балла, а не один. Совсем немного, но это было все, что я смог тогда сделать. Думаю, тогда многие из нашей команды смогли, как и я, сделать чуть больше того, что было в их силах.

Из этих соревнований я вынес три урока. Во-первых, мы слишком мало знаем о работе нашего мозга и возможностях своего организма. А потому часто недооцениваем или переоцениваем их возможности. Но каждый из нас способен на большее, чем думает о себе.

Во-вторых, оказалось, что иногда нужно быть готовым умереть, чтобы выжить и победить.

А в-третьих, я понял, что в реальном бою после форсирования водной преграды я не смог бы сразу бежать в атаку. Но зато смог бы прикрывать огнем своих товарищей. Поэтому как будущему командиру мне предстояло научиться распределять задачи между своими подчиненными, чтобы даже самое «слабое звено» в подразделении могло приносить пользу в бою.

Глава 8. Комитет комсомола

На третьем курсе меня избрали в комитет комсомола нашего батальона. И назначили ответственным за учебный сектор.

На втором курсе наш взвод целый год был на спортивных сборах, и последний семестр мы не учились. Поэтому после соревнований спортивные взводы обычно расформировывали, а курсантов разбрасывали по другим взводам. Чтобы за оставшиеся два года они могли наверстать упущенное в учебе.

Я обратился к начальнику политотдела училища с просьбой ходатайствовать перед командованием училища о том, чтобы наш взвод не расформировывали. И пообещал, что в этом семестре мы сможем подтянуть учебу до уровня лучших в батальоне взводов. Это обещание не было пустыми словами. В девятом классе в комитете комсомола школы я тоже отвечал за учебный сектор. И еще тогда обратил внимание на то, что шефство отличников над двоечниками становится более эффективным, если к этим двоим добавить еще и хорошиста. Возможно, потому что между отличником и двоечником для лучшего взаимопонимания обязательно был нужен некий посредник? Да и хорошиста неплохо было подтянуть до уровня отличника. Ведь, как говорится, нет предела совершенству.

К тому же во многих сказках было три богатыря или три сына (один из них – двоечник Иванушка), в книгах – три товарища или три мушкетера. И даже в жизни обычно было принято соображать на троих…

«Боевые» тройки, которые мы использовали в школе, вскоре показали свою эффективность. Успеваемость в нашем классе резко пошла в гору. И после окончания школы почти все мои одноклассники без проблем поступили в институты или военные училища. Этот опыт я решил использовать и сейчас (позднее, уже в Афганистане, я тоже буду учить своих разведчиков работать в боевых тройках, и эти тройки покажут свою высокую эффективность в бою).

Возможно, я был достаточно убедителен, поэтому командование училища решило дать нашему взводу шанс показать отличные результаты не только в спорте, но и в учебе. К тому же расформировать наш взвод можно было в любое время.

В гражданской жизни многие руководители используют для обучения и воспитания своих подчиненных принцип: «Делай, как я сказал». В армии принято использовать другой принцип: «Делай как я». Поэтому параллельно с созданием учебных троек в нашем взводе я и сам серьезно засел за учебники и конспекты лекций.

В результате через полгода наш взвод занял первое место в батальоне по успеваемости. А я стал Фрунзенским стипендиатом. Но главное – вопрос с расформированием был закрыт окончательно.

Еще одной моей инициативой было проведение нашими курсантами уроков начальной военной подготовки в подшефных школах. Дело в том, что не все военруки в школах были выпускниками общевойсковых военных училищ. И не все хорошо разбирались в стрелковом оружии. А выпускников нашего училища в армии не случайно называли ковбоями. Ведь мы стреляли как настоящие ковбои. И бегали лучше, чем ковбойские лошади.

Это была хорошая идея – помочь военрукам проводить уроки на более высоком профессиональном уровне. А нашим курсантам получить дополнительную педагогическую практику.

На четвертом курсе в комитете комсомола меня назначили ответственным за культурно-массовый сектор. Ближе к выпуску многие из наших ребят женились. А меня приглашали свидетелем на свадьбы. Я желал им счастья и благополучия в личной жизни. Но мне хотелось подарить им нечто большее. Моя бабушка часто говорила, что за спиной любого успешного мужчины всегда стоит женщина. Не только потому, что он – ее защитник, но еще и потому, что она – его надежный тыл.

А еще мне почему-то вспомнилась бабушкина теория «Трех Т» (традиции, труд и творчество) как основа человеческой жизни. В школьные годы эта теория помогла мне в кратчайшие сроки восстановиться после серьезной травмы позвоночника. По словам бабушки, традиции – это не только обычаи, порядки и нормы поведения. Но в первую очередь – опыт и знания, накопленные нашими предками.

У нас в училище было много ребят из известных военных династий. И я подумал, что будет не только интересно, но и полезно для наших курсантов-молодоженов и их жен, если перед ними выступят представители этих династий. Поделятся с ними своим опытом не только военной службы, но и семейной жизни. Тем, что помогло им преодолеть различные проблемы и трудности, сохранить крепкие семьи и воспитать замечательных детей. Ведь этому нас никто не учил.

Валентина Ивановна, инструктор по работе женсовета нашего училища и по совместительству мама моего лучшего друга Гены Левкина, предложила включить в этот проект забавные конкурсы по домоводству. И небольшой курс обучения для молодых курсантских, а в недалеком будущем офицерских жен.

Володя Черников, секретарь комитета комсомола нашего батальона и мой друг, который сам недавно женился, предложил приглашать артистов Москонцерта, чтобы заполнять их выступлениями музыкальные паузы. И сказал, что этот вопрос возьмет на себя.

Так с миру по нитке у нас родилась идея вечеров для молодоженов. И после проведения первого такого вечера начальник училища приказал сделать их регулярными.

Проблема заключалась в том, что каждый курс мог провести в гарнизонном офицерском клубе нашего училища не более одного вечера в месяц. И если мы проводили вечер для молодоженов, то неженатые курсанты оставались на целый месяц без танцевального мероприятия. А значит, без дополнительной возможности познакомиться со своими потенциальными будущими женами. Поэтому нам пришлось чередовать: на два-три обычных танцевальных вечера мы проводили один вечер для молодоженов.

Эта идея с вечерами для молодоженов и школой молодых офицерских жен, с выступлениями родителей, бабушек и дедушек наших курсантов с полезными советами, думается, была нужной и важной для каждого из нас.

После окончания парадной подготовки и парада на Красной площади меня направили в издательство «Известия» для работы с архивными документами. На их основе планировалось подготовить статьи о неизвестных страницах Великой Отечественной войны, которые должны были выйти накануне 40-летия Победы. Моя идея использовать в работе не только наши архивные документы, но и немецкие, чтобы дать развернутую картину описываемых событий, показалась руководителю нашей группы, маршалу авиации Сергею Игнатьевичу Руденко, довольно занимательной. Работа наша немного усложнилась, но результаты ее оказались действительно интересными.

Вскоре Сергей Игнатьевич познакомил меня с известным советским писателем и военным разведчиком Александром Александровичем Щелоковым, работавшим в Афганистане еще до ввода наших войск. По рекомендации Сан Саныча за полгода до выпуска из училища меня начали готовить к командировке в Афганистан. Так я попал в военную разведку.

Самым интересным в моей подготовке было изучение фарси, одного из государственных языков Афганистана. Для этого использовался игровой принцип вытеснения: когда ты узнавал новое слово на фарси, то переставал использовать это слово на русском языке. И если тебе было что-то нужно, ты мог это попросить, но только на фарси. Такая методика позволяла довольно быстро наполнить свой словарный запас самыми нужными и востребованными в быту словами. Но кое-что приходилось и зубрить.

Позднее в Афганистане многие из нас будут удивляться тому, что афганские мальчишки свободно говорят на русском языке, хотя даже в школе не учились. На самом деле они не знали даже таких элементарных русских слов, как «синхрофазотрон» и «триангуляция», но зато хорошо владели числительными (до десяти включительно, несколькими двузначными и трехзначными числами), фразами «чего хочешь?», «чего надо?» и парой не совсем литературных словосочетаний, которым их научили наши бойцы. Но для начала и этого было достаточно. А позднее, при общении с нашими бойцами, их лексикон быстро пополнился новыми словами.

На занятиях Сан Саныч рассказывал мне о традициях и обычаях афганцев, особенностях их поведения и менталитета. И не раз повторял девиз легендарного разведчика Рихарда Зорге: «Чтобы узнать больше, нужно знать больше других. Нужно стать интересным для тех, кто тебя интересует».

Агент, с которым мне предстояло работать в Афганистане, был высококлассным врачом. И мое руководство было уверено, что знание хотя бы азов медицины поможет мне быстрее наладить с ним контакт. К тому же не секрет, что в те годы в Афганистане был огромный дефицит гражданских врачей и медицинских работников. Так что эти знания и навыки должны были помочь мне и в организации агентурной работы среди местных жителей. Поэтому главный упор в моем обучении был сделан на военно-медицинскую подготовку.

Самое забавное, что эти занятия и мне самому оказали в дальнейшем неоценимую помощь. Думается, что они были бы полезны для всех. И их обязательно нужно включить в школьную программу. А в военных училищах проводить не только теоретические, но и практические занятия в травмпунктах и различных лечебных заведениях.

На старших курсах у меня еще пару раз серьезно прихватывало спину. Один раз на тактическом поле в Ногинском учебном центре я чуть было не потерял сознание от боли. К счастью, никто не обратил на это внимания. Но для меня это было хорошей новостью – за последние годы спину прихватывало все реже и реже. Секрет был прост: когда ты занят серьезным и важным делом, на болезни у тебя остается меньше времени. А если дело, которым ты занят, – нужное и полезное для других, то еще меньше!

Глава 9. Гепатит

После окончания училища я еще целый год проходил переподготовку в Краснознаменном Туркестанском военном округе. Сначала в пригороде Чирчика Узбекской ССР, в поселке Азадбаш. Затем в 197-м отдельном батальоне резерва офицерского состава в Келяте под Ашхабадом. С нами проводили занятия по горной, огневой и тактической подготовке, вождению боевых машин в горах и минно-взрывному делу.

Периодически нас снимали с занятий и отправляли в различные командировки. Мы участвовали в развертывании 36-го армейского корпуса и проверках воинских частей Краснознаменного Туркестанского военного округа. Мне довелось побывать практически в центре Каракумов и на Кушке.

Ближе к весне многие из офицеров нашего батальона подхватили желтуху (гепатит). Это не стало для нас новостью. Командование нашего батальона состояло из офицеров, уже прошедших Афганистан. С первого дня нашего прибытия в батальон они предупреждали нас об этой напасти. Советовали тщательно мыть руки перед едой и заваривать в чай верблюжью колючку.

Тогда мы еще не знали о том, какие виды гепатита существуют. Что среди них есть безжелтушные. Но, собираясь по утрам на завтрак в офицерской столовой, безошибочно вычисляли тех, чья кожа приобретала желтоватый оттенок. И главным признаком, конечно же, были глаза – с очаровательным желтоватым ореолом вокруг зрачка. В тот же день этих ребят отвозили в ашхабадский инфекционный госпиталь.

Да, мы мыли руки перед едой. По вечерам в ленинской комнате кипятили чай в трехлитровых банках из-под сока. Кипятильники, сделанные из лезвий бритв или подковок, натужно гудели, грозя бедой всем нашим электрическим сетям. Мы заваривали верблюжью колючку, предварительно измельчив и растерев ее до кашицы. И чуть ли не всей нашей офицерской ротой пили чай с печеньем, которое присылала мне по почте моя сестра в пятикилограммовых посылках. Вприкуску с клубничным вареньем, которое я привозил из дома во время своих самовольных отлучек.

Да, я твердо верил в целебные свойства печенья и клубничного варенья. Как когда-то давным-давно верил в чудодейственную силу сгущенного молока. Ведь ничто так не поднимало моего настроения в десятом классе, как большая тарелка сгущенки с теплым ароматным батоном белого хлеба и литровой кружечкой кофе!

Со сгущенкой в Келяте были проблемы. Так что оставалось уповать только на печенье и варенье. Больше надеяться нам было не на что. Других способов защиты и профилактики гепатита мы тогда не знали. А потому каждый день гадали, кто из нас будет следующим «желтоглазиком». Все это было похоже на русскую рулетку.

В батальоне резерва со мной служил мой друг по училищу Володя Иванов. Как завещал старик Дюма, двум мушкетерам, для того чтобы их жизнь была полна приключений и заноз в одном месте, обязательно нужен третий. Третьим в нашей мушкетерской компании стал Игорь Дороганов, выпускник Ленинградского высшего общевойскового командного дважды Краснознаменного училища имени Сергея Мироновича Кирова.

Если бы в жизни мы играли роли, то Володя непременно был бы Д’Артаньяном. Потому как, трезво рассудив, что… Нет, то, что красные глаза не желтеют, придумал не Володя, а кто-то другой1. И задолго до него. Володя же, будучи настоящим бойцом по натуре, почему-то решил, что тщательным мытьем рук мы создаем стерильные условия и лишаем свой организм возможности бороться.

Игорь в театре нашей жизни непременно играл бы роль Атоса. Его отец был большим начальником в Госплане (в то время дети больших начальников еще не скупали элитную недвижимость, не учились и не жили за границей, а служили в армии и воевали в Афганистане, как и все мы). Воспитывался Игорь в очень интеллигентной семье, был большим сторонником порядка во всех его проявлениях. И очень внимательно относился к своему здоровью. Поэтому он был уверен, что если будет исполнять рекомендации наших командиров, пить настой из верблюжьей колючки и тщательно мыть руки перед едой, то сможет избежать гепатита.

Мне же в этом «романе», похоже, досталась бы роль философа Портоса, который боролся только при крайней необходимости. И едва ли любил слишком тщательно мыть руки перед едой. Но, как настоящий философ, был уверен, что истина лежит где-то посередине.

Сидеть без дела и ждать, когда кто-то из нас заболеет, было не по-нашему. В общем, как-то вечером мы озвучили свои идеи по поводу лучших способов защиты от гепатита и решили провести следственный эксперимент. Опытным путем доказать, чья теория – самая правильная.

Ничего особенно менять в нашей привычной жизни нам не пришлось. Игорь, приходя в столовую, как и раньше, самым тщательным образом мыл руки и свои столовые приборы. И только после этого приступал к приему пищи. Я мыл руки перед едой. Володя лишь делал вид, что моет их.

Едва ли наш эксперимент можно было назвать научным по причине не слишком-то большого количества подвергнутых испытаниям лабораторных мышей – мушкетеров. Но, как бы то ни было, первым из нас гепатитом заболел Игорь, вторым – Володя.

Наверное, моя теория оказалась самой правильной. Потому что гепатитом я так и не заболел. Зато вместо гепатита через полтора месяца после прибытия в Афганистан подхватил тиф. Похоже, что и в моей теории были какие-то недоработки.

Перед отправкой в Афганистан нам делали различные прививки. В том числе вводили гамма-глобулин. Мне и моим друзьям эти прививки помогли как-то не очень. Настойки верблюжьей колючки, клубничное варенье и даже печенье «Песочное» – тоже. Но это не значит, что они не помогли или не помогут другим. Возможно, современные вакцины более эффективны, чем наши старые прививки? Нужно пробовать.