Генеральская дочка

Работа в исправительном учреждении – обыскивать, подглядывать, вербовать информаторов, читать чужие письма, конвоировать. Но такая работа здесь не считается чем-то зазорным. Каждый знает, что здесь сидят преступники, и некоторые остаются опасными даже за решеткой.

После отдыха от ночного караула группу повели в дежурную часть учреждения. Группу разделили на две части. Одна находилась в дежурной части, ребята читали документацию, изучали наглядную агитацию, а другая же группа ходила по колонии, проводила обыск, знакомилась с бытом и условиями содержания осужденных.

В этой колонии все устроено, как в юношеском лагере. На пути в жилую зону большие плакаты, баннеры со словами: «Помни, тебя ждут домой», «Работа – это первый шаг к условно-досрочному освобождению».

Осужденные при встрече здороваются. Выглядят, как простые вежливые гражданские люди, которые приехали на подработку или заработки. Но посмотришь в их глаза хитрые и на жестокие лица и понимаешь, что они не такие ручные, как кажется.

И во всем виноваты правила внутреннего распорядка дня. Осужденные обязаны здороваться при встрече с администрацией, соблюдать режим, курить нужно в отведенном для этого месте, запрещается употреблять нецензурные и жаргонные слова, а также выходить без разрешения администрации за пределы изолированного участка. Нарушение ведет к дисциплинарным взысканиям. А где взыскание, там под угрозой условно-досрочное освобождение. Ведь для осужденного самое главное – скорое освобождение.

Хорошее поведение, добросовестный труд – рычаг давления на осужденного.

– О-о, курсантики пришли! Вовремя! – сказал дежурный. – Итак! Скоро развод осужденных с работы! Увидите, как это делается! Проведем личный обыск!

Курсанты переглянулись.

– Вы хоть знаете, что такое обыск? Что осужденным запрещается? Какие предметы? – спросил строгим голосом дежурный.

– Да, конечно! Изучали! – сказал Куразовский. Дежурный усмехнулся.

– Изучали они! Ну-ну! Сейчас проверим! Все за мной пошли! – сказал дежурный, и группа устремилась вперед.

Осужденные возвращались из производственной зоны в жилую. Проверялись по карточкам, с проведением личного обыска каждого осужденного на запрещенные предметы.

Проверяющий произносил фамилию, а осужденный обязан был назвать свое имя, отчество. Дальше происходила сверка по фотографии, проверяли его форму одежды, после чего проводился личный обыск.

В этот раз при личном обыске запрещенных предметов найдено не было. Но младший инспектор, который был с группой, рассказывал очень много различных историй.

Осужденный очень хитер и умен. Запрещенные предметы он может пронести за бушлатом или за курткой, за спиной, в обуви, во рту, между ног и даже между ягодиц.

Сотрудник должен быть еще умнее осужденного, и это в колонии закон.

Ночной обход

От вольной жизни колония отделена шестью заборами. Система охраны – это колючие заграждения, сигнализация и контрольно-следовая полоса. Вход и выход только один. Кажется, бежать из зоны невозможно. Но осужденные отдавали многое за любою информацию для составления плана побега или налаживания связи с волей. Об этом в колонии мечтают многие. И осужденным необязательно штурмовать высокие здания. Достаточно найти слабое звено. Чаще всего этим слабым звеном оказывается не слабая решетка, а человек.

Ночная смена – самое тяжкое время на службе. Постоянные обходы по периметру, а также жилой, производственной зоне. Организм человека очень сильно устает, сбивается с рабочего ритма. После такой смены сотруднику не хочется ничего, кроме как лечь поспать и отдохнуть. В таких отдаленных колониях сотрудников может не хватать, и смена начинает ходить на сутки через двое, а в худшем случае и через сутки.

В колонии младших инспекторов со стажем было предостаточно. Кто-то работал недавно, другие уже были с большой выслугой. Эти люди знали все о колонии, знали, как тут себя вести. Куда не стоит ходить, а куда не стоит водить гостей.

Ночная смена курсантов началась с семи часов вечера. Зайдя в дежурную часть, помощник дежурного разместил курсантов по комнате. Каждый инспектор, который заходил в дежурную часть, отдавал четырех курсантов в распоряжение на ночные обходы. Младшие инспекторы один за одним приходили и забирали курсантов.

Кто оставался, читал приказы, которые давал дежурный, смотрели на стенды, табели, изучали инструкции.

– Не надо сидеть без дела! Учим, читаем. Эта информация вам в дальнейшем понадобится! – повторял мужчина.

Всех курсантов разобрали, в дежурной части остались Константин Ткачев и Александр Дворцов.

К ним зашел смуглый, с большим пузом и длинными усами мужик. В старой и грязной, неухоженной форме, с потертыми засаленными штанами, хромая на одну ногу.

– Иваныч! – крикнул дежурный, обратившись к мужику.

– Чего тебе? – недовольным голосом ответил тот.

– Забери курсантов? Покажи, как обходы производятся и патрулирование. А то они одни остались. Всех уже разобрали.

Мужик посмотрел на курсантов хитро и с усмешкой.

– Ну куда я их поведу? Я вам, что, экскурсовод? Устроили из колонии балаган! – возмущенно, громко высказывался мужик.

– Иваныч, ты чего горланишь? Начальник приказал – мы делаем, ребята приехали на практику… – уговаривал дежурный.

– Ну, ладно-ладно! Пройдемся! Давайте, вставайте, будущие вертухаи! Родина зовет! – хриплым голосом сказал он курсантам. Ткачев и Дворцов переглянулись, затем встали и пошли за ним.

Василий Иванович Попов, все в колонии звали его просто Иванычем. Из уважения к нему. Он отработал в колонии всю сознательную жизнь. Ушел на пенсию, после чего вернулся обратно. Стал начальником гаража.

– А почему вертухаи? – спросил Дворцов у Василия Ивановича. Он усмехнулся, посмотрев на него.

– Ты не знаешь, кто такой вертухай? – Они спускались по лестничному маршу, который выходил с дежурной части. – Вы где собираетесь дальше работать? В охране или в надзоре?

– Я хочу пройти практику в оперативном отделе и, наверное, остаться там! – недолго думая, ответил Дворцов.

– А ты?

– Ну, я пока не выбрал! Конечно, хотелось, наверное, в охране… – отвечал Константин.

Выйдя из дежурной части на плац, Василий Иванович, хрипя и медленно шагая, хромая на одну ногу, повел курсантов вглубь колонии. Фонари ночной колонии жужжали, освещая дорогу, по которой вел мужик молодых курсантов, периодически запинаясь о деревянные доски и бревна, которые лежали на земле вместо асфальта.

– А вы думаете, что вас будут спрашивать? Скажут идти в начальники отряда – и пойдешь туда, скажут в безопасность – пойдешь туда. Но если, конечно, у вас есть связи или отец генерал… – с усмешкой сказал Иваныч.

Они дошли до ворот, на которых сокращенно большими белыми буквами было написано «ПромЗона». Ворота открылись, и они зашли. Во всех производственных цехах горел свет и громко гудели машины.

Константин понимал, они пошли точно не на обход. Мужик вел их в другое место.

– Слышите работу машин? Это работают зэки на своих станках! Всю ночь! – добавил Василий Иванович.

Константин и Александр ничего не ответили.

Пройдя до одного цеха, они зашли в него. В большом помещении горел свет, стояли трактора и большие машины, похожие на КамАЗы.

– Решка? – крикнул Василий Иванович. В этом помещении, напротив выхода, была маленькая комната, в которую они зашли.

Комната была небольшая, там стоял старый стол, покрытый прибитой пленкой, рядом стоял мягкий уголок, пара стульев. На дверях висели занавески. Стены были обшарпанные, со старыми обоями. Запах стоял едкий. Пахло дымом от сигарет и машинным маслом.

– Ну, что, садитесь! Решетка, ты где, скотина? Где тебя черти носят? – крикнул еще раз Василий Иванович, присев на свой стул, который стоял в углу. Константин и Александр не особо понимали, почему они пришли сюда, но решили приземлиться на соседние стулья.

Вдруг в комнату забежал осужденный. Маленького роста, худощавый, постриженный налысо, в черном костюме. На груди была бирка, выкрашенная в желтый цвет. На все лицо у него была татуировка в виде решетки.

– Почему я должен тебя так долго ждать, Решетка? – крикнул Василий Иванович строгим, недовольным голосом. Осужденный оцепенел, его испуганные глаза смотрели на мужика. Василий Иванович, немного успокоившись, продолжил говорить: – Ладно! Мне и нашим гостям чего-нибудь горячего и бодрящего сваргань…

Решетка взял несколько стаканов с полки и убежал.

– Скажите, пожалуйста, – начал Дворцов спрашивать у Василия Ивановича, – а что с ним?

– С кем? С зэком? – переспросил Иваныч с удивлением.

– Что у него с лицом?

– А, это! Не обращай внимания. Говорит, на малолетке набил. А для чего – сам не знает! – спокойно ответил Василий Иванович, вытащив из кармана сигареты, и закурил.

– Мы ведь должны идти на обход? – спросил Константин, набравшись смелости. Василий Иванович посмотрел на парня и спокойно заговорил:

– Послушай меня, вы еще за всю свою службу находитесь по обходам, так что будете мечтать о пенсии. Так что сидите и…

В этот момент зашел осужденный с тремя кружками горячего чая. Василий Иванович замолчал. Осужденный поставил кружки на стол, а из кармана вытащил и положил горсть карамельных конфет под названием «Мечта». Все это выгрузив, он убежал из помещения.

– Угощайтесь! – сказал Василий Иванович, взяв свою кружку и сделав глоток. Дворцов тоже взял кружку и отхлебнул. В этот момент его лицо побледнело, глаза стали большими. Он выплюнул то, что не успел проглотить, обратно в кружку.

– Это что такое? – спросил Дворцов недовольным голосом, скорчив лицо. Василий Иванович засмеялся.

– Это чифир. Ты чего, ни разу не пробовал! – И засмеялся еще сильнее. – Да-а, вы, оказывается, еще зеленые!

– Вы долго уже работаете тут? – спросил Костя.

– Я тут работаю! С тех пор, когда тебя еще на свете не было!

– А есть тут авторитеты, воры в законе? – начал расспрашивать Дворцов.

– Нет! Но были…

– А кто? Если не секрет… – парень откашлялся.

Мужик начал чесать затылок.

– Сидел тут один осужденный. Хасанов, по кличке Профессор. Слышали о таком?

Константин, услышав знакомую фамилию и кличку, вздрогнул. Он слышал ее ранее, но не мог вспомнить, где и когда.

– Нет! – с удивлением ответил Дворцов. – А за что он отбывал наказание?

– Наркотики! Хасанов был очень грамотным и начитанным осужденным. Знал очень много. Два высших образования, одно из которых докторское. Много читал научной и исторической литературы.

– И он был наркоманом? Впервые слышу про начитанных наркоманов, – сказал Дворцов с усмешкой.

Секундное молчание прервало беседу.

Задумчивый взгляд мужика прошелся по лицам курсантов. По его взгляду было видно, что воспоминания об этом были не из приятных. Сделав глубокий вдох, Иваныч спросил:

– Что ты хочешь знать? – спросил Василий Иванович, потушив сигарету.

– Все, что знаете вы! – сказал Дворцов. Его глаза горели от большого интереса. Он любил истории о ворах в законе, лидерах, да и Константин тоже заинтересовался, он все не мог вспомнить, где он слышал эту фамилию.

– Ну, хорошо! Это было девять лет назад! Однажды в нашу колонию прибыл специальный этап с опасным преступником, который направлялся в сторону Екатеринбурга. Осужденный – вор в законе.

– А Профессор здесь при чем? – перебил рассказ Василия Ивановича Ткачев.

– Профессор и был вором в законе. Даже и не скажешь, ведь с виду обычный осужденный, невысокого роста, культурный, грамотно говорил, вечно ходил в больших круглых очках. Но все это была маска. Он поставил на уши всю Россию своим криминальным прошлым. Его называли Доктор Зло, Доктор Убийца.

– А почему?

– Так как он был по профессии доктор. Он искал жертву на безлюдных улицах. Все эти похищения были хитро обдуманы и спланированы до мелочей.

– А для чего похищал?

– Для своих опытов. Он искал новый наркотик. Новые ощущения. От опытов похищенные люди сходили с ума и умирали один за одним…

– И сколько погибло?

– 8 человек, может, и больше!

У Константина от услышанного пошли мурашки по коже, а Дворцов сидел и не шевелился от ужаса. Поглотив их глубоким страхом, Василий Иванович продолжал рассказывать:

– Я не понял, почему его привезли сюда! Ведь это пожизненное, а у нас особый. До сих пор мне непонятно. Но побег он продумал грамотно…

– Побег? Он хотел убежать? – спросил Дворцов.

– Да! Он убежал бы, если бы я его не остановил вовремя. Это произошло через полгода после того, как он прибыл в нашу колонию. Начальник учреждения разрешил ему жить на общих условиях. Что он наговорил начальнику колонии, я не знаю. Но он находился в отряде, общаясь со всеми. Постоянные записи в его тетради, планы, схемы. Они для меня не были понятны. Вроде все хорошо шло. Он работал добросовестно, в драки и конфликты не лез. Принимал участие во всех мероприятиях. Но произошло ужасное. Он как-то зашел к начальнику отряда, прямо к нему в кабинет, и уколол его снотворным. Раздев догола, надел его форму одежды.

– А что было дальше? – с интересом спросил Дворцов.

– Что было дальше? Он все продумал. Изучив походку, мимику, темп речи, его было не отличить. Даже рост был схож, лицо замаскировал так, что мало отличишь от настоящего начальника отряда. Так он и прошел через КПП. Я помню этот момент. Я как раз заходил на КПП, когда часовой отдавал ему удостоверение. Профессору оставалась буквально одна железная дверь. Часовой не заметил разницы. Но Профессор забыл учесть одно. На правой руке, на пальце, у него была татуировка: крест перевернутый с точкой! Это была единственная особая примета и единственная татуировка на его теле, таких на сотрудниках нет. Увидев эту татуировку в момент, когда он получал удостоверение у часового, я понял: здесь что-то не то! Я схватил его и повалил на пол. Он не успел выйти. Но наша борьба мне запомнилась на всю жизнь, и я ее не могу забыть. Он был сильнее меня! Я помню его красные от злобы глаза, как он меня душил. Я помню последние слова, которые он мне сказал… – Василий Иванович замолчал. Его выражение лица изменилось. – Ну, все, хватит вам этих историй! Надо идти. Пошлите обратно в дежурную часть.

Он встал и направился к выходу.

– Извините, вы так и не договорили! А что он вам тогда сказал? – спросил Константин. Василий Иванович остановился, повернулся обратно к ним и ответил:

– Сказал, что вернется за мной.

После чего улыбнулся и продолжил:

– Ну, конечно! Это уже не имеет значения, его нет в живых. После этого случая его отправили в колонию №3, в поселок Ярхап, где его убили в драке.

В дежурной части остальные курсанты в полудреме сидели, уткнувшись в приказы, а младшие инспекторы периодически будили их. На часах уже было 4:30, а Константин сидел и вспоминал, откуда же он знает эту фамилию осужденного.

Шесть часов ровно. По всей колонии заиграл гимн России. И во всех спальных помещениях отряда начал зажигаться свет. Курсанты, которые находились в дежурной части, отправились в сторону КПП. Константин подошел к дежурному, перед тем как уйти, и спросил:

– Что означает татуировка перевернутый крест с точкой?

У дежурного пропал дар речи. Глаза округлились.

– Сынок, тебе зачем такая информация? Тебе Иваныч что-то рассказал?

– Да нет, ни в коем случае! Просто недавно книгу читал про татуировки, а значения не для всех были написаны.

Дежурный успокоился.

– Крест означает «иду тропой отца», а точка – «совершу побег».

– А еще вопрос можно?

– Давай!

– Иваныч, то есть Василий Иванович, кем он раньше работал в этой колонии?

– Начальник оперативного отдела!

– А что случилось? Ушел на пенсию?

– Нет, его уволили.

Глава 6

День курсанта

Практика закончилась. Для курсантов начался долгожданный отпуск. Время, когда курсанты закрыли сессию, сдали закрепленную территорию в целости и сохранности и теперь могут уехать в свой месячный отпуск, который ждали целый год.

Для курсанта Пермского училища это был август месяц. Лиза запланировала уехать в Воронеж, а сам Константин хотел повидать свою любимую тетю Марину, которую не видел целый год.

«Давно я с ней не созванивался, да и к лучшему, – думал Константин. – Мой приезд будет сюрпризом для нее».

Деньги, которые получал Константин в училище за этот год, он сильно не тратил. Хотел поднакопить и отдать их Марине Александровне. Он понимал, ей эти деньги нужнее.

Последний раз, когда они созванивались, ее хриплый голос не давал никакой надежды. Но она стояла на своем:

– Ты за меня не волнуйся! Все будет хорошо! Я иду на поправку!

Первый курс отпустили в отпуск 5 августа. Для каждого курсанта этот день был особенным. Его еще назвали День курсанта или День пьяного курсанта. Не потому что курсанты, как служившие, в день ВДВ ходили и купались в городских фонтанах, били об голову бутылки, дрались с прохожими. Конечно же нет. Как объясняли офицеры, этот день назван так в связи с тем, что в этот день выходил приказ министерства обороны о зачислении в военные училища или перевод учащихся на следующий курс обучения. Но для курсантов ФСИН это был праздник окончания сессии и начала отпуска.

5 августа. Лизу отпустили утром, так как поезд выезжал в город Воронеж рано утром. Константин и Лиза, попрощавшись, обещали друг другу писать и созваниваться. Николаю тоже на этот раз повезло. Родители приехали за ним, чтобы забрать его в Москву для отдыха. И он отчалил так же утром.

Константин пребывал в хорошем настроении. Он собирал свои вещи в сумку и готовил форменную одежду. Многие курсанты уходили в отпуск в форме. Офицеры не рекомендовали этого делать, но, не беря во внимание все правила и запреты, курсанты делали, как хотели. Форма ФСИН на Константине сидела очень хорошо. Отглаженный китель с брюками, начищенными туфлями до блеска давали очень приятное впечатление. И все ради Марины Александровны.

Он уложил свои вещи в сумку, надел наглаженную и отутюженную форму и, зайдя к командиру взвода для получения отпускного удостоверения, двинулся к вокзалу.

Шагая по плацу спокойным шагом, он понимал, что закончился первый год учебы. Можно хотя бы на некоторое время забыть эти строевые, утренние зарядки, нескончаемые наряды, которые не давали до сих пор войти в нормальный ритм гражданской жизни. Хотелось выспаться и просто отдохнуть.

Костя взял билет на поздний вечер.

Самое волнующее для курсанта – сама поездка. Шум колес по рельсам, гудок командира поезда, плацкарт давали приятное ощущение в душе.

«Не хватает еще шестиструнной гитары и песен про дорогу домой», – думал Константин.

Время прошло быстро. Сев в нужный поезд и положив аккуратно свои вещи рядом, Костя долго смотрел в окно поезда. Потом устроился поудобнее и уснул под треск колес поезда, который мчался в Екатеринбург.

***

– Молодой человек, молодой человек, – будила проводница Константина, взяв его за плечо рукой. – Через 30 минут мы подъезжаем к Екатеринбургу!

Посмотрев на время, Константин сразу встал и начал одеваться.

Выйдя из вагона, Константин пошел сразу на автобусную остановку. До первого автобуса было еще часа два.

С вокзала таким ранним утром автобусы, трамваи не ходили, только такси. Но шоферы были наглые и злые. Всегда хотели найти свою выгоду. Подумав и взвесив все за и против, Константин, не дожидаясь автобуса, решил дойти до центра пешком.

Погода была отличная, лучи солнца только-только выходили с крыш домов, озаряя все вокруг. Улицы были пустыми. Весь город еще спал.

Константин шел по улице Мамина-Сибиряка с высоко поднятой головой, в своем кителе, который он так долго подготавливал, отглаживал в казарме. А на груди блестел юбилейный значок, которым наградили его в День Победы за участие в параде. Его радостное лицо было уверенное и довольное.

Вдруг на горизонте показались трое парней, которые вышли с угла ближайшего дома. Они шли в сторону Константина. Под громкую музыку русского тяжелого рока, звучащего из магнитофона. Нецензурные слова, громкий смех были слышны по всей улице.

Их было трое. Константин хотел пройти мимо. Но они как будто специально хотели пройти рядом с Ткачевым. Они столкнулись плечами.

– Э-э, ты чего, солдат, не видишь, куда прешь? – сказал один из парней, лицо которого было прорезано шрамом. Он остановился и повернулся к Косте.

– Да ладно, столкнулись, бывает. Я не хотел тебя трогать, – Костя посмотрел в глаза коренастому отморозку.

– Да они уже все перепутали! Эти мусора позорные! Или кто это? Что за форма? Ты кто, боец? – сказал одни из парней, который встал рядом.

– Парни, мне не нужны неприятности, идите своей дорогой, я своей. Ладно? – Костя сделал несколько шагов назад, а они пошли на него.

– Так это курсантик! С колонии, – сказал третий, показав пальцем на шевроны. – Ты помнишь, как мы тебе в СИЗО передачку носили? У них такая же форма!

– Да, несладко там было! Вертухай, значит!

Окружив Константина, они начали подходить ближе, прижимая его к стенке здания.

– Да, парень! Ты попал!

Парень со шрамом достал кастет. Первый удар он хотел нанести в живот, но Константин увернулся. Поняв, что словами людей не переубедишь и ему придется защищаться, Константин встал в стойку, замахнулся левой рукой и ударил по лицу парня со шрамом. От удара тот немного отшатнулся, лицо нападающих загорелось яростью.

– Ах ты, сука! Парни, бейте эту мразь!

Они повалили Ткачева на асфальт и начали пинать ногами. Константин хотел несколько раз встать, хватаясь за их ноги, пытался ударить, дотянуться до кого-нибудь, но чем больше сопротивлялся, тем сильнее были удары. Силы были неравны.

Константин сгруппировался. Ноги прижал ближе к животу, руками прикрыл голову. Но бандиты не прекращали. Удары шли один за одним.

– Хватит! – крикнул человек со шрамом. Парни остановились. Подойдя к Константину, взяв его за волосы, он поднял его голову. С затылка шла кровь, была разбита губа, под глазом виднелся большой синяк.

– Ну, что, сученыш! Еще хочешь? А? Тебя спрашиваю. Ты еще хочешь?

Константин молчал.

– Как вы наших калечите! Так и мы вас будем! Передай своим привет…

В этот момент раздался женский громкий крик из окна дома:

– Это вы что там творите? Я сейчас милицию вызову! – крикнул голос.

– Все, хватит, Кирпич, надо валить! – сказал один из них.

– Да, согласен! Может, у него деньги есть? – сказал паренек со шрамом и начал обшаривать карманы Кости. Найдя во внутреннем кармане кошелек, он взял все деньги оттуда и телефон, из которого вытащил SIM-карту и бросил ее в Костю.

– Ну, все, а теперь валим! Сейчас нас заметут! Я не хочу обратно!

Они побежали в сторону вокзала.

Константин лежал у стены здания. Его руки тряслись, а голова, по которой несколько раз ударили ногой со всей силы, кружилась. Повернувшись на другую сторону, Константин начал вставать. Взявшись за стену здания, он начал подниматься. Ноги дрожали, голова шла кругом, как будто от сильного похмелья. Лицо было в крови, из носа шла кровь. Людей все так же не было. Машину милицейских патрулей Константин не видел. Да и вряд ли этот женский голос, который спас Константина, позвонил в милицию. Разбежались, да и ладно. Главное, больше не шумят. А что там творится, меня это не касается.

Константин залез в карманы брюк. Там лежало удостоверение.

«Хоть его оставили», – подумал Константин. Он заляпал кровью фотографию на удостоверении.

Парень еле встал. Немного набравшись сил, он вытащил из кармана платок, прикрыв нос, откуда шла кровь, снял грязный, порванный китель и, взяв свою сумку и подняв с асфальта симку, пошел дальше. Теперь не в сторону центра, а домой, хромая на одну ногу. В таком виде не хотелось показываться ни в автобусе, ни в электричке, да и денег, собственно, не было. А если бы Константин сообщил в милицию, они позвонили бы в училище. Чего Константину вообще не хотелось, ведь отпуск может для него закончиться, так и не начавшись. Он решил обратиться в травмпункт, как доберется до своего дома.

Он, зная дорогу домой, пошел по короткому пути.

***

Утро уже наступало. Люди начали появляться на улицах Екатеринбурга.

Вы видели людей в грязной одежде? Избитых, в крови и с фингалом под глазом? Как вы относитесь к этому человеку? С пренебрежением и высокомерием. Как будто он бомж, который вылез из канализационного люка. Таких людей стараются обходить стороной и держаться на расстоянии. А когда человек в форме? Что тогда? Когда форма рваная и испачкана кровью, а лицо все разбито, в большинстве своем толки одни и те же. Вместо помощи ты слышишь: «Довели страну! Курсанты пьяные, грязные, в рваных штанах и кителе! Поди в баре подрался! Как ему не стыдно, куда смотрят руководители?»