скачать книгу бесплатно
– Ну, не томи, военный, – чуть не завопил Водяной. – Что знать хочешь?
– Хочу знать, куда вещи этого жир… – Агафон осекся. – Этого человека с берега делись.
– Куда делись? Куда делись? – удивился старик. – Никуда не делись. Кому они нужны? Грязные, вонючие, вон они под кустом… – Водяной указал на растительность у берега реки.
Все трое, не сговариваясь, рванули туда. И действительно, под лопухами на горе тряпья лежала портупея с кобурой. Прохор Палыч обрадовался, но преждевременно.
– А палка где? – завопил Яшка. – Белая с черным. Вот тут лежала…
– Какая палка? – завыл Водяной. – Убить меня хотите? Спросили про вещи, я ответил. Уговор дороже денег. Фляжку гони!
Агафон вздохнул.
– Все это, конечно, хорошо… – он откупорил сосуд и наклонил фляжку так, что из горлышка на землю полилась тонкая струйка. – Но без палки, нам обратно ходу нет.
– Стой! Стой! – Водяной чуть не захлебнулся от огорчения. – Вспомнил. Была палка. Черная, с белым. Ее дендрята забрали. Клянусь! Ну клянууусь!
– Дендрята? – удивился Яшка. – Это выходит…
Агафон покачал головой.
– Выходит у Лешего наша палка, будь он неладен.
– Мужик! Фляжку давай! – завопил старик, хлестнув по поверхности воды чешуйчатым хвостом.
Агафон опомнился, привел фляжку в вертикальное положение, да швырнул в сторону Водяного. Пробкой затыкать не стал. То ли намеренно, а толи забыл. Оттого содержимое сосуда полилось в воду. Старик с завидной проворностью ринулся навстречу колыхающейся на волнах бутылке, но не успел. Схватив зеленой рукой, убедился в том, что она пуста и выругался так грязно, что даже у бывалого гаишника уши свернулись в трубочку.
– Изверги, садисты, сатрапы… – сыпал он вдогонку, а дружинники и Прохор Палыч уже двигались в сторону от берега реки. В руках у пленника была его портупея с кобурой, которую он, непойми зачем, цеплял себе на пояс.
– Это что? – поинтересовался Яшка, которому кожаная вещица, похоже, запала в душу.
– А… – догадавшись к чему ведет дружинник, махнул рукой Прохор Палыч. – Наши некромантские прибамбасы. Обычному народу лучше не цеплять… Хозяйство отмереть может.
Яшка поглядел на болтающуюся чуть ниже пояса кобуру и передумал отнимать у пленника занимательную штуковину.
Шли пешком. Чем дальше продвигались, тем плотнее смыкались над головами заросли вековых дубов и лип. В какой-то момент, пришлось оставить лошадей. Их привязали к толстым веткам какого-то раскидистого дерева. Агафон уверял, что до стоянки Лешего уже близко и лучше пробираться через заросли пешком.
Лицо Яшки, меж тем, бледнело так стремительно, что это бросилось в глаза даже Прохору Палычу, который не имел привычки пристально разглядывать морды мужиков.
– Ты чего? – поинтересовался старший дружинник, когда Яшка ни с того ни с сего взвыл и бросился куда-то в сторону, позвякивая латами.
Пришлось остановиться, а молодой, забежав за ближайшее дерево, присел на корточки. То, что произошло дальше не оставляло сомнений. Из него выходили последствия купания в речке вонючке. Да так стремительно, что аура девственного леса в одно мгновение обрела сильное, но не очень приятное амбре.
– Он что? Прямо в доспехи гадит? – не удержался Прохор Палыч.
– Дундук ты! – отозвался Агафон. – И откуда такой взялся? Элементарных вещей не знаешь.
Он повернулся спиной к некроманту, и тот увидел на стальной заднице едва заметный лючок на замке в виде дверного крючка. Такими запирали дворовые туалеты в деревне у бабушки. Давно. В детстве.
– Полезное изобретение! – съехидничал Прохор Палыч, впрочем, не очень явно, чтобы не получить по физиономии. Агафон кивнул.
Из-за дерева Яшка вышел минут через десять. Двинулись дальше, но очень скоро, снова пришлось остановиться. Вода из злосчастной речки полоскала внутренности дружинника с особой тщательностью.
– Как бы лючок не сломался, – зло заметил пленник.
– Не твоего ума дела, – озабоченно отозвался Агафон. – Яшка, ты живой?
– Живой, – прокряхтел молодой из-за дерева. – Вот только не знаю надолго ли. Ну, Водяной, ну сука!
В выражениях Яшка не стеснялся. Оно и ясно. В таком положении, кто угодно соловьем запоет. В перерывах между приступами диареи двигались дальше. На этот раз преодолели по зарослям метров пятьдесят. Прохор Палыч и по асфальту столько старался не ходить, все на машине, а тут по пересеченной местности… С непривычки сердце зашлось со скоростью близкой к частоте работы отбойного молотка. Физические нагрузки были для него чем-то если не новым, то давно забытым. Впрочем, мотор пока держался. Сбоев не давал. Чего не скажешь о пищеварительной системе молодого латника. В очередной раз он взвыл и ринулся за толстый ствол. Оттуда послышался вздох облегчения, а потом…
– Аааа! – завопил Яшка, взмыв вверх тормашками в воздух.
– Куда? – только и нашел, что сказать Агафон, обнажая меч.
Прохор Палыч разглядел на ноге болтающегося в воздухе дружинника что-то похожее на веревку…
– Пусти, пусти, тварь! – кричал, выпучив глаза, Яшка. Кому он это говорил было не понятно.
– Что там у тебя? – поинтересовался Агафон подбираясь ближе…
– Осторожнее… – попытался предупредить товарища молодой, но не успел. Вслед за первым, в воздух взмыл и второй дружинник.
На несколько секунд Прохор Палыч ощутил запах свободы. Никто сейчас не мог его ударить, обозвать, замахнуться плетью, или ткнуть в спину рукоятью меча. Обидчики оказались повержены кем-то невидимым. Попались в ловушку. Были обречены, но… Он не успел решить, что будет делать с внезапно навалившейся на него свободой, когда под ногой что-то дрогнуло, вырвалось из земли и, затянув на ноге чуть пониже колена плотную петлю, рвануло вверх.
– Твою… гребаную… через три колоды… – орал Прохор Палыч, наблюдая за тем, как увеличивается расстояние до земли. Когда стало совсем высоко, зажмурился. А, открыв глаза, заорал снова. Перед ним была физиономия, вырезанная в стволе векового дуба. Широкие скулы, огромный нос и глаза размером со среднестатистического человека. Они были живыми и моргали. Дерево посмотрело на дружинников, затем на Прохора Палыча и, оторвав корни от земли, медленно зашагало вперед.
Глава 3. У Лешего
Неповоротливое дерево, которому, к тому же, мешали другие поменьше медленно переваливалось с одного корня на другой. Прохор болтался в воздухе с закрытыми глазами. Он с детства боялся высоты, а тут… внизу мелькали густые кустарники, кипучая зеленая жижа, похоже, болото. Время от времени рассыпались в сторону от могучей деревяхи разношерстные лесные жители, как правило, зайцы и белки. Дружинники висели чуть дальше. При желании докричаться до них можно было.
– Это кто? – заорал Прохор Палыч.
– Дендрал! – отозвался Агафон.
– Это тот, что палку спер? – предположил некромант.
– Не! – крикнул Яшка, у которого, от перенесенного стресса даже диарея прекратилась. – То дендрята. Маленькие. А это дендрал. Здоровая сволочь.
Как будто поняв, что говорят про него, дерево завыло. На несколько секунд там, где в стволе был вырезан рот показалось просторное дупло. Оттуда, воспользовавшись моментом, выпорхнуло несколько птиц. Зрелище было так себе, а звук и того хуже. Прохор Палыч закрыл уши руками. Пока соображал орет чудище, или уже заткнулось, посмотрел на болтающуюся на поясе кобуру.
«Был бы там ствол» – решил он. – «Можно было разом положить и этих конвоиров, и облезлое вековое дерево»
Хотя со вторым сложнее. Где у чудища мозг и куда нужно палить еще нужно было прикинуть, но пистолета, в любом случае, не было. Служебный «Макар» пылился в бардачке патрульной «Шкоды». От греха. Иной раз, вступая в дискуссию с очередным начитанным всевозможных уставов и кодексов нарушителем, тыкающим в лицо камерой смартфона, появлялось непреодолимое желание разрядить в него обойму. А делать этого, как подсказывала интуиция опытного инспектора, не следовало.
Зато в кобуре была пачка настоящих американских сигарет, и бензиновая зажигалка с гравировкой «80 лет ГАИ». Когда Прохор Палыч выпивал, он покуривал. В сложившейся ситуации толку от всего этого было мало, а потому пришлось отдаться на волю судьбы, которая в очередной раз макнула его лицом в фекалии.
Дружинники, также болтающиеся вниз головой, на первых парах пытались высвободиться. Яшка достал откуда-то небольшой нож и согнувшись в три погибели, а в доспехах сделать этом было непросто, попытался добраться до фиксирующей ногу веревки. Тщетно. Чудище вовремя обнаружило маневр и так с размаху приложило дружинника об ствол, что тот отрубился. В это время Агафон старался раскачаться посильнее, чтобы схватиться за одну из веток на стволе, но и он успеха не добился. Разобравшись с Яшкой, дендрал, в очередной раз разинул пасть и рыкнул, теперь на старшего дружинника, дав тому понять, что следует успокоиться и смириться с неминуемым.
Сколько времени продолжалось это малоприятное путешествие, Прохор Палыч не знал, но в какой-то момент перед глазами поплыли красные круги. Верный признак того, что кровушки в мозге скопилось в избытке. По счастью, его опустили на землю прежде, чем случился обычный в таких ситуациях инсульт. Но опустили – это громко сказано. Дендрал грубо швырнул пленников с высоты в пару метров. И если на Яшку, который по-прежнему находился в отключке, этот маневр никак не повлиял, то Прохор Палыч изрядно приложился спиной. А Агафон так брякнул своими доспехами, что показалось, будто целых костей у него вовсе не осталось.
Прохор Палыч огляделся. Место оказалось опушкой дремучего леса. Из растительности, в классическом понимании этого слова, там была разве что трава, подсохшая на солнце. Зато флоры прочей здесь было в избытке. Десятки живых деревьев всех форм и размеров занимались кто чем. Совсем коротыши, должно быть те самые дендрята, резво мотались, играя в догонялки и повизгивали. Деревья покрупнее, стандартных размеров, степенно беседовали, собравшись в кружок. Другие, такие же, выстроившись в несколько рядов, синхронно размахивали развесистыми ветвями, отрабатывая приемы рукопашного боя. Таких, как тот великан, что притащил сюда Прохора Палыча и дружинников не было. Должно быть, места на поляне было для них недостаточно.
В целом, все это походило на лагерь разбойников, партизан, или что-то в этом роде. В центре поляны располагался гигантский пень, к которому какие-то рукожопые умельцы присобачили кривую изогнутую в дугу спинку, и такие же нелепые подлокотники. Получилось что-то по типу трона. Прохор Палыч дернулся. На одном из сучков, который торчал из пня, покоилась подвешенная на веревку полосатая палка. Сердце забилось. Захотелось встать и подскочить к креслу, но оно внезапно ожило.
Синхронно пришли в движение деревянные элементы трона. Спинка, подлокотники, сидение. Открылись шторки, которые оказались веками. Под ними обнаружились цепкие карие глаза. Разъехались вверх и вниз две горизонтальные ветки, оказавшиеся губами. Заскрипев, кресло на манер трансформера из глупого американского кино, медленно приобретало схожую с человеческой конструкцию, только куда более массивную. Метра в три ростом. В ухе у живого дерева болталась вместо серьги полосатая палка.
– Леший! – буркнул себе под нос Агафон. – Привет тебе, лесной царь, от городского! – произнес он громко, чтобы его услышали.
Леший потянулся. Хрустнул чем-то. Затем сделал несколько шагов навстречу людям. Посмотрел сверху вниз. Выглядел он на взгляд Прохора Палыча не то, чтобы привлекательно. Руки и ноги, при ближайшем рассмотрении, оказались покрытыми грубой древесной корой. Телосложением лесной царь напоминал атлета из диснеевских мультфильмов. В том смысле, что не пропорционально узкий таз венчали аномально широкие плечи. Руки были чуть длиннее, чем следовало. Кисти представляли собой растопыренные в разные стороны живые ветки. Сколько их было на каждой руке Прохор сосчитать не смог. Но то, что их явно было больше стандартной пятерни – факт.
– Кто такие? – гулким, как из дупла голосом поинтересовался Леший.
– Я дружинник его величества, – на правах старшего представился Агафон. – Тот вон в отключке – мой второй номер. А этот, – он указал на Прохора Палыча. – Так… Некромант…
– Некромант? – удивился Леший. – Знавал я одного. Только тот худой, а этот… – договаривать лесной царь не стал. – Зачем пришли? У нас с руководством вашим договор имеется. Я к вам не суюсь, он ко мне не лезет…
– Тут такое дело, – замялся Агафон. – Нам бы жезл некромантский вернуть.
– Это какой? – удивилось чудище.
– Тот, что в ухе болтается, – не выдержал Прохор Палыч. – Мой это… Личный.
– Твой? – Леший противно засмеялся. – Уж не собираешься ли ты у меня его отобрать?
Прохор Палыч отвел взгляд. Тягаться с лесным чудищем у него не было ни сил, ни желания.
– Лесной царь, – подал голос Агафон. – Будь другом, верни жезл. Иначе ни нам, ни чучелу этому ходу обратно в город нет. Сгинем.
– А мне какое дело? – Леший сложил руки на груди. – Хочешь штучку, мотивируй.
– Я бы рад, – заметил Агафон. – Да нету у меня ничего. И этот вон пустой. А про молодого вообще молчу. Была пара чарок, так мы их Водяному скормили. Но если хочешь, мы еще принесем…
– Вы за кого меня принимаете? – обиделся Леший. Голос его громыхнул, и сразу несколько деревьев подтянулись ближе к чужакам. – Вы меня с Водяным… С тварью этой запойной не равняйте. Мне тут всего в избытке. Абеба! – визгнул он.
Невысокое, с широченным раздающимся к низу стволом дерево, ритмично покачиваясь из стороны в сторону, заковыляло по направлению к Лешему.
– Баобаба! – сообщил лесной царь. – Я ее с югов выписал.
Приблизившись, южанка извлекла из своей кроны кожаный мешок. Лесной царь выхватил его. Открутил своими цепкими, обросшими листвой пальцами пробку и залил содержимое в рот. Затем вернул мешок Абебе. А напоследок шлепнул ее по той части ствола, которая при ходьбе болталась из стороны в сторону сильнее других. Дерево хихикнуло и удалилось.
Нектар Богов! – сообщил Леший. – Из березового сока… Сам перегонял. Так что все у меня есть. Все!
– Не гневайся, царь лесной, – обратился к Лешему Агафон. – Чем порадовать тебя? Ты токмо скажи, а там уже…
– Тоскливо мне, – поделился Леший. – Работа отлажена. Жизнь налажена. Скучаю я… Сыграем? Вы победите, жезл ваш. Я… – лесной царь замолчал и как бы между прочим провел одним из своих длинных тонких пальцев где-то в районе шеи… – Разорвем. Ноги один денроид подержит, руки другой. А там посмотрим какая часть туловища дальше улетит. Карлуша вон… – Леший указал на один из упражнявшихся на лужайке тополей. – На прошлой неделе купца заморского за реку закинул. Пока рекорд.
Тополь довольно хмыкнул. Прохор Палыч ощутил, как горлу подкатывает ком. А Агафон, похоже, присутствия духа не терял.
– Согласен! – бодро заявил он. – Во что рубиться будем? Только давай без глупостей? На руках, или там в рукопашную я тебя не одолею.
Леший хохотнул.
– Физически мне с тобой тягаться резона нет. Скучно… Раз, два, и все… Я тебе интеллектуальное противоборство предлагаю. Три загадки. Угадаете – ваша взяла. А не угадаете… Так царь ваш батюшка, дай ему бог здоровья, и не узнает, какой у его дружинников был конец.
– По рукам, – вздохнул Агафон. – Жалко Яшка в отключке. Он до загадок большой мастак. Ты как? – дружинник посмотрел на Прохора Палыча. – Загадки гадать можешь?
Гаишник пожал плечами.
– Попробую, – говорить о том, что последнюю свою загадку он успешно разгадал еще в детском саду, Прохор Палыч не стал. К чему перед смертью расстраивать этого железного дровосека? А в том, что их троих, если молодой дружинник еще жив, ждет верная гибель сомнений не оставалось. Слишком уж довольной выглядела эта деревяшка-трансформер.
– Тогда вот вам первая загадка, – забубнил Леший. – Слушай внимательно, дважды повторять не буду…
Прохор Палыч обратился в слух. Дружинник, которого еще плотнее обступили переваливающиеся с одной половины корней на другую дендроиды, самодовольно сложил руки на груди. Казалось, он был уверен в победе.
– Итак, – продолжил Леший. – Загадка. Топором махнули, в дугу согнули, железом обшили, скраб нагрузили. Идет качается, скрипит, болтается.
– Ха! – вырвалось у Агафона. – Ты бы, царь лесной, посложнее задачку придумал. А тут ясно все… Как белый лист.
Прохор Палыч почесал затылок. Для него слова Лешего прозвучали, как тарабарщина. Дружинник стал объяснять.
– Стало быть, топором махнули, значит срубили. Из дерева значит. В дугу согнули… Тут варианты есть. Много чего деревянного в дугу сгибают. И лук, и доску для лодки… Железом обшили, а главное скрабом нагрузили… На том и загадку заканчивать можно было. А ты… идет, качается, скрипит, болтается… Да с твоей работой – караваны грабить, и вариантов других нет. Колесо это от телеги.
Агафон кивнул в сторону раздолбанной повозки, что была свалена на краю опушки, похоже, в последствии одного из последних налетов. Леший хмыкнул.
– Верно… Ну ладно. На этой стадии народу мало засыпается. Чай не идиоты. Давай дальше.
– Давай, – согласился Агафон.
– Загадка вторая. Тут по сложнее будет. Из трупов сложен, краской положен, на солнце сверкает, народ прельщает. Кто туда зайдет, славу, иль погибель найдет.
Дружинник почесал затылок. Прохор Палыч разглядел на его физиономии замешательство и огляделся на предмет того, «куда бы свалить», когда интеллектуальное соревнование будет проиграно. Бежать было некуда. Вся деревянная банда собралась кругом. Даже дендрята от своих игр оторвались.
– Из трупов сложен… – повторил Агафон. – Это значит из дерева. Краской положен – это значит покрашен. На солнце сверкает, – его лицо расплылось в улыбке, и Прохор Палыч понял, что дружинник догадался. – Это купола. Ясное море… Народ прельщает. Все туда войти хотят. А кто зайдет, тот славу, или погибель найдет!
На радостях Агафон хлопнул в ладоши. Раздался звон металла.
– Не гневайся, царь лесной, – сообщил он. – Но и вторую твою задачку я разгадал. Терем это царя-батюшки. Деревянный, из слуг твоих мёртвых, стало быть. Трупов. Нарядный с куполами, да не всем туда путь есть. А кто зайдет, того наградят, стало быть, или казнят. По другим поводам народ туда не пускают. А? Верно?
– Верно, – согласился Леший и сплюнул. – Вторую загадку разгадал. Молодец, вояка, молодец. До этой стадии мало кто добирался. Итак, последний вопрос, и возможность выиграть свободу с жезлом. Тишина на лужайке! – гаркнул он. – Слушай внимательно, дружинник. От того жизнь твоя и твоих бестолковых спутников зависит.
Прохора Палыча замечание Лешего обидело. Приставными шагами он приблизился к Агафону. Шепнул на ухо:
– Опять про деревянное что-то. Других тем у него нет.
Агафон кивнул.
– Загадка третья! – чуть не завопил Леший. – Смелый, суровый, на все готовый. Кто с ним тягается, в петле болтается. Кто ему служит, тот с ним дружит. Кто ему надоест, того погубит и съест. Красивый и стройный – жизнью довольный!
