Другая жизнь А.Б.Гольца

– Думают, – невозмутимо отвечал тот, попивая коньячок, – начальство всегда долго думает. Дело твое ускорить невозможно, все инстанции нужно пройти.

И так – до следующей ночи, когда всё повторялось заново, будто кто-то забыл сменить пластинку.

Тень сомнения.

Сергей Петрович всю жизнь умел быть человеком уместным: он всегда оказывался там, где нужно, и всегда вовремя.

Он давно понял, сколь опасно и потому сомнительно быть первым, и поэтому старался изо всех сил оставаться на вторых ролях.

За всю свою долгую службу в конторе он пережил множество Первых, которые плохо кончили: одни спивались, вторые сходили с ума, третьи уезжали в места не столь отдаленные, четвертые и вовсе безвременно уходили в мир иной, а Сергей Петрович всегда оставался целым и невредимым на всё тех же вторых ролях.

При этом, будучи вечно вторым, Сергей Петрович всегда чувствовал себя первым, и, возможно, в этом и был секрет его душевного равновесия.

Гольца всегда поражало умение Петровича с легкостью улаживать дела, доставать деньги неизвестно откуда и решать множество скучных вопросов, которые Александру Борисовичу казались неразрешимыми.

Дорогуша, – говорил Сергей Петрович время от времени, – ты не должен отвлекаться на всякую ерунду! Доверься мне, я всё устрою наилучшим образом!

Воистину Петрович был человеком судьбы! Корпорация поднималась, обороты росли, имя Гольца становилось известным всему миру, а Малый шеф оставался в тени, как всегда на вторых ролях. Однако никто из тех, кто знал, как на самом деле обстоят дела, не мог назвать его Вторым.

Нет, они не были друзьями, Александр Борисович и Сергей Петрович.

Напротив, Гольц так и не избавился от стойкой неприязни к бывшему чекисту, а Петрович – от легкого презрения к хлюпику и фантазеру Санечке Треплеву. Но они были неразлучны, как человек и его тень.

Кто из них был тенью другого? Ни один из них, каждый из них? Не столь важно, важнее – их нераздельность. Но с некоторых пор Гольц чувствовал, как она ослабевает. Ничего особенного, будто лёгкий холодок пробежал, сквозным ветерком повеяло.

Конечно, казусы и недоразумения бывали и раньше. Даже эксцессы исполнителя. Но и они не могли привести к тому, что появилось только недавно; а завёлся между ними маленький, очень маленький червячок, червячок недоверия.

Откуда он взялся, этот мелкий паразит? Последние события, пожар в Питерском отеле, смерть Димыча, Настёна и её загадочная кома – не было ли в этих событиях некоей связующей нити замысла?

– Да, но при чём здесь Петрович? Ведь он – моя тень?

– Тень? Постой, погоди, откуда это? Тень, захотевшая стать хозяином?

– Быть не может! Тень без хозяин