Самый далёкий тыл

Мы пролетели над грузовозом "Советский Сахалин", привезшим из Порт-Артура дядю Алёшу, раздобывшего наконец заветные документы, из-за которых его потом дважды расстреливали.

Самолёт повернул на север и вошёл в облака. Теперь нам предстоит долгий путь – через Хабаровск, Магадан, Петропавловск-на-Камчатке и Чукотку – в американскую Аляску.

А оттуда – на юг, в Сан-Франциско…

…Мы выбрались через люк на крышу и сели, глядя молча на бухту и два мыса окаймляющие её. Вот точно так мы сидели здесь втроём пятьдесят лет тому назад. Помните, что я писал в 15-й главе?

"…Мы поели, забрались через люк наверх и уселись на ржавых жестяных листах, которыми была покрыта наклонная крыша. Мы смотрели молча на красивейший вид нашей бухты Золотой Рог, с Чуркин-мысом слева, и мысом Эгершельд справа, и с туманными очертаниями острова Русский на горизонте.

– А вообще-то Мишка прав, – тихо сказала Танька, обняв свои худые колени. – Так много вранья вокруг – и дома, и в школе, и в наших учебниках…

Мишка добавил:

– И много ненависти, и много жестокости…

Мишке только двенадцать, но он рассуждает абсолютно как взрослый! Конечно, наша жизнь полна ненависти и жестокости. Я подумал о нашем отце, которого я ненавижу. О бывшем Мишкином друге, тихом корейце дяде Киме, которого арестовали неизвестно за что. О Танькиной маме, которая изменяет своему мужу, дяде Васе. О Борисе Безногом, который лупит свою беременную жену и их пацанов. О Генке-Цыгане, который пробовал стащить мой рюкзак и которому я врезал пару раз по морде. О моём хозяине на барахолке, Льве Гришине, которого присудили к расстрелу…

Ненависть, враньё, драки, измены… Что это за жизнь?

Мишка сказал:

– Вот возьмите, например, «Таинственный остров» Жюля Верна. Это история пятерых пленников, сбежавших на воздушном шаре и оказавшихся на необитаемом острове. Их жизнь полна трудностей, но они любят и уважают друг друга! Они не дерутся; они не ругаются; они не оскорбляют друг друга… Они работают и делают свой остров раем. По правде говоря, я бы хотел сбежать отсюда и быть с ними на этом острове до самой смерти. У них там на самом деле были Либертэ, Эгалитэ, Фратернитэ…

Мы с Танькой переглянулись в недоумении. Что это за мудрёные слова, которые звучат по-французски и которые нормальному человеку невозможно произнести? Откуда они влезли в Мишкину голову?

Мишка снисходительно усмехнулся и сказал:

– Эх, вы, придурки! Это значит – Свобода, Равенство, Братство…"

…И словно угадав мои мысли, Таня тихо произнесла:

– У нас, ребята, начинается новая жизнь. Совсем новая. Помнишь, Миша, ты толковал нам о Свободе, Равенстве и Братстве? Я запомнила твои слова на всю жизнь! У нас – я верю! – наступает эра, когда в России появится наконец и Свобода, и Равенство, и истинное Братство! И Богатство, справедливо разделённое на всех…

Уже стемнело, и наша прекрасная бухта стала опоясываться волшебными ожерельями огней.

Мы с Мишкой положили руки Тане на плечи, и мы втроём сидели вот так в темноте, не шевелясь, погружённые в горько-сладкие воспоминания. Потом Таня вытерла набежавшие слёзы и промолвила:

– Помните, ребята, эту песню, которую в военном сорок третьем пела вся наша страна?

Она тихонько запела – и мы с Мишкой, не забывшие ни строчки из этой песни нашего детства, тотчас подхватили:

Тёмная ночь, только пули свистят по степи,

Только ветер гудит в проводах, тускло звёзды мерцают…

Тёмная ночь разделяет, любимая, нас

И тревожная чёрная степь пролегла между нами…

2010 – 2017. Принстон, США – Ришон Ле-Цион, Израиль