Дневники артиллериста

Наблюдая за тем, как командование нашей части методично и уверенно организовывало работу, я начал осознавать – дело зашло куда дальше, чем все предполагали. Это было видно по каждому движению, по каждой слову, которое произносили офицеры. И как ни трудно было признать, я понимал: эти события уже не просто этап в рутинной службе, это – начало чего-то по-настоящему огромного, что изменит судьбу каждого из нас. Я ощущал внутри – всё движется к тому, чтобы превзойти все наши ожидания, и я, твердо зная, что не могу и не должен отступить с намеченного пути, сделал шаг вперед, когда назвали мою фамилию. Нас вышло немного – всего каких-то десять или двенадцать человек. Но именно этот небольшой отряд, эти единицы, проявили по-настоящему героическую решимость. Они вышли из строя с гордостью, как будто знали – это их долг, их вызов, и они готовы идти до конца. Столько в них было силы, столько веры – такие же, как и у меня – не увольняться и не уклоняться, а быть готовыми даже к смерти, чтобы сохранить наш дом и защитить его любой ценой. Этих людей объединяло одно – желание остаться верными своему долгу, своей земле и своим близким.

У каждого из нас – свои причины. И у каждого свои истории, что побуждают остаться и вступить в этот омут с головой. Кто-то шел сюда ради семьи, кто-то руководствовался чувством патриотизма, а у других – были свои побуждения, связанные с материальной поддержкой или долгом. В моем случае всё было гораздо более личным, гораздо глубже. Я отслужил семь лет в армии, прошел через множество испытаний, связанных с оружием, тактикой и моралью. Но внутри меня затаилась весьма важная мысль: как объяснить близким, что сейчас и здесь происходит – и что, вероятно, это изменит все. Внутри меня выросло ощущение, что у меня есть долг сказать это хотя бы себе – и, возможно, кому-то еще. Я понимал: рано или поздно, придется говорить правду, даже если она ранит. Особенно меня тревожил один вопрос – как сказать любимой женщине, что я иду на риск, что я могу больше не вернуться. Как передать ей, что сейчас происходит не просто сражение в бою, а битва за наши жизни? Не было рецепта, как правильно произнести эти слова – слова о том, что я скоро уйду, что есть большая вероятность, что даже больше не увижу родных и близких. Эти мысли мучили меня. Я решил отложить этот разговор – чем меньше знают, тем лучше, думал я. Меньше их тревог, больше спокойствия в их снах. Но, честно говоря, я вообще не представлял, как подобрать нужные слова, как рассказать о таком, чтобы не потерять их любовь и доверие. Наверное, мы все по-своему ощущаем эту грань между долгом и личными страхами, и у каждого свой рецепт, как объяснить самые трудные вещи. Но я знал одно – это важный разговор, который нужно вести, и он обязательно произойдет. Время покажет. А пока – я просто собирался идти вперед, зная, что любой выбор – это цена и награда одновременно.

Отношения наши были непростыми с самого начала, а после февральских событий все только усложнилось. Тогда, в тот трудный момент, столкновение с реальностью стало настолько острым, что никакие слова не могли нейтрализовать накал страстей. Много ссор и конфликтов вспыхивало по поводу моего выбора – службы, по поводу необходимости идти туда, где я мог рисковать своей жизнью, и о том, что время от времени стоит уходить, оставляя все за спиной. Но, несмотря ни на что, внутри меня всё было твердо – я был непреклонен в своем желании продолжить служить Родине. Для меня эта миссия стала самым важным, что было в моей жизни, что давало мне силы и ощущение смысла, даже если мое решение не находило понимания у близких. Но найти слова, чтобы объяснить, почему я не могу отказаться, было невероятно сложно – ведь каждый разговор превращался в очередной скандал, очередное эмоциональное столкновение.

Со временем она начала догадываться, что я что-то готовлю, что мои планы выходят за рамки обычных разговоров. Я чувствовал, что рано или поздно придется рассказать всю правду. И когда я наконец решился признаться, всё взорвалось: очередная волна гнева, обвинений, оскорблений. В её словах звучали такие тяжелые и болезненные фразы – «тебе оторвёт ноги, и ты останешься один», «ты там сдохнешь», «езжай без меня» – всё это было яростным потоком эмоций, вызванных страхом, болью и, возможно, отчаянием. Такой разговор напоминал нечто большее, чем простое недоразумение – это был настоящий эмоциональный шторм, который можно было назвать одним словом – абьюз. В такие моменты я чувствовал, как трудно идти против мнения близких, не потерять свою силу духа и оставаться верным своему выбору. Я понимал, что это тяжелое решение, принятое мной ради светлого будущего, – ограниченное временем, но очень важное для меня. И несмотря на все интерпретации и эмоции, я шел вперед, укрепляя свою решимость.

Я жил надеждой, что все это временно, что любовь сможет преодолеть любые испытания. Я верил, что рано или поздно она поймет и примет мой выбор, что вместе мы сможем пережить все трудности. Ведь ее отец – такой же воин, участвовал в войне в Чеченской Республике, и его судьба оказалась трагичной – он покончил с собой, когда вернулся домой. Эти обстоятельства добавляли еще больше боли и тревоги, потому что я понимал – страх потерять близкого человека – это то, что мучает ее сердце. Внутри меня росла вера, что чувство любви и уважения сможет помочь преодолеть все – и что даже в самые темные минуты у нас есть шанс остаться рядом, несмотря ни на что. Но даже с этим пониманием понять и донести свою позицию я не мог; слова казались такими тщетными, когда человек закрыт и не слышит.

Я понимал, что, наверное, у слов нет силы преодолеть ту стену, которую создали страх и боль. В конце концов, кажется, что иногда даже самые важные слова – не более чем пустое эхо в пустоте, если человек не готов слушать. И я ощущал – мое решение идти своей дорогой – это не только моя воля, но и борьба с этим внутренним противостоянием. Внутри меня росла надежда, что этот трудный путь один раз закончится, что моя служба, несмотря ни на что, оправдает себя, и что она, рано или поздно, поймет, что мой выбор – это часть моей ответственности за будущее. Тогда я буду знать, что прошел его достойно, несмотря ни на что – даже если мне придется идти на риск потерять то, что было гораздо дороже, чем любые слова или жесты. В этой битве за судьбу – с собой, с близкими и со своей мечтой – я был готов идти до конца, зная, что именно этот путь определит мою судьбу и, возможно, судьбу тех, кого я люблю.

Пока наша новая сводная гаубичная артиллерийская батарея только начинала становится на ноги, я ощущал, как будто двигался по самому тихому, пусть и немного мутному течению. В первые дни мои обязанности были скорее рутиной, основной массой времени я занимался подготовкой к предстоящим мероприятиям. Эта периодическая деятельность казалась мне чем-то вроде тихого океана, в котором немного штормит, но в целом всё идет по плану. Мое утро начиналось очень спокойно: я приходил на построение, слушал указания и, как только понимал, что задач пока не предвидится, спокойно уходил домой. Там меня ждала семья – мой тихий остров в этом водовороте событий. В эти моменты я ценил каждый проведённый с близкими день, потому что понимал, что впереди – долгие и насыщенные испытания. Время, проведённое дома, позволяло мне набраться сил и восстановить внутренний баланс перед предстоящими переменами. Эти дни казались мелкими, но именно в них я находил ту самую спокойную стабильность, которая помогала мне сохранять достоинство и внутреннюю гармонию.

Спустя примерно неделю, когда командование окончательно разработало и утвердило четкий план действий, начинавшейся подготовки пришло время перейти к реальным делам. Мы получили вооружение, соответствующую экипировку, ящики с боеприпасами и все, что нужно для суровых будней на фронте. Большая часть наших дней теперь была посвящена интенсивному обучению – в ускоренном режиме, максимально приближенному к боевым условиям. Учения шли практически без перерывов, чтобы подготовить нас к возможным трудностям и обеспечить слаженность в действиях. Мы все быстро вливались в коллектив, знакомились друг с другом в новом, боевом контексте, ведь в таком коллективе, как наш, дружба и взаимное доверие – залог выживания. Наш лагерь располагался недалеко от города – рядом с природой, огражденный от шумной суеты, он стал для нас временной крепостью, местом, где мы учились быстро реагировать, работать под давлением и понимать, что этот расчет орудия – больше, чем просто группа солдат. Мы ощущали себя частью чего-то важного, заслуживающего всей нашей силы и преданности. Каждый день в этом полевом лагере превращался в маленькую битву за боеспособность и подготовку, которая должна была стать нашим щитом и мечом в возможной будущей схватке.

Изначально старшее командование разрабатывало подробный план: мы должны были постоянно находиться на территории лагеря, привыкать к суровому быту и жесткой обстановке, чтобы полностью понять, что такое жизнь без бытовых удобств, без привычных благ и комфорта цивилизации. Нам словно раскатывали перед глазами картину будущих испытаний, заставляли почувствовать на себе всю серьезность предстоящей службы. Но благодаря нашему командиру батареи все изменилось: как только мы завершали ежедневные занятия и отрабатывали важнейшие навыки, нас сразу же отпускали домой к родным, близким, чтобы восстановить силы, напомнить себе, что такое тепло и уют, потому что впереди – новые испытания, еще более жестокие и требующие полной мобилизации всех наших сил. Этот режим помогал нам заряжаться энергией и сохранять боевой дух. Именно так мы и шли к своей цели – быть готовыми к любому развитию событий, сохраняя в душе поддержку близких и необходимость становится частью чего-то большего.

Когда на территорию лагеря привезли новые артиллерийские орудия – наши боевые товарищи, – я ощутил особенное волнение. Это были не просто железные конструкции, а символы будущего сражения. Орудия, с которых мы будем вести огонь, оказались, по всей видимости, очень давно запертыми на складах, закопченными и запыленными, словно свидетели прошедших лет бездействия. Сделав первый взгляд на эти огромные машины, я вдруг понял – наше дело активизировалось по-настоящему. Можно было начинать изучать их устройство, узнавать каждую деталь, погружаться в тонкости настройки и использования – ведь от знаний, которые мы приобретем сейчас, зависит исход будущих боев. Эти железные монстры внушали уважение: они станут нашим оружием, нашим щитом и мечом. А мы – командиры, и расчет – их сердце и разум.

От того, как хорошо мы разберемся в механике и управлении этим оружием, зависит многое – точность выстрела, его быстрота и эффективность. Я понимал, что именно я, как наводчик, – связующее звено между командованием и механизмами, от меня зависит точность огня. Чем больше я тратил времени на оттачивание своих умений, чем лучше знал каждый механизм, каждый нюанс – тем выше шансы попасть в цель далеко, с первого раза, и сделать это быстро и точно. Ведь в полную силу работала только слаженная команда: расчет, командир, наводчик – каждый должен знать свое место, четко и точно выполнять постановленные задачи. Быстрая и точная стрельба становилась нашим главным Credo – она могла спасти жизни, она могла переломить ход боя. И тут понимание становилось ясным – враг должен быть уничтожен. Нет других вариантов – нельзя отступить или сдаться, потому что в этом жестоком мире есть только два выбора: победить или умереть. Мы не могли опустить оружие и уйти назад – потому что в бою не бывает третьего шанса, и каждый наш выстрел – последний шанс спасти своих братьев и защитить тех, за кого мы воюем. Эти мысли – груз ответственности – навсегда поселились в моем сердце и не отпустят меня до конца жизни. Потому что, несмотря ни на что, я понимал: лучше я, чем меня – таково бремя моего долга, моего чувства долга и моей судьбы.

В бою, я понял, что первым уничтожить врага – значит обезопасить своих товарищей и самому остаться в живых. Эта идея стала для меня не просто тактичным правилом, а настоящим непреложным законом, по которому я и мои братья по оружию строили всю стратегию. Когда враг видит нашу силу, он может испугаться не только поражения, но и тому, насколько мы готовы ему противостоять. Пусть он сидит в своих окопах, прячется и торопливо обдумывает следующий шаг, – мы же знаем: чем быстрее и точнее мы поразим цель, тем меньше шансов у него нанести удар по нам. И чем больше целей мы уничтожим сегодня, тем больше шансов сохранить наши жизни завтра. В этом и заключалась наша уверенность – в нашей скорости, точности и в незамедлительности действий. Ведь если мы промедлим, если не уничтожим врага вовремя, – он начнет наступление, разрушая наш фронт, и тогда уже не будет спасения. Каждое наше движение должно быть сжато, смычно, без ошибок – только так можно выиграть этот жестокий бой.

Все наши усилия сливались в единый поток – одно движение, один выстрел, одна тактическая задача за другой. Мы работали в режиме непрерывного тренинга, постоянного совершенствования. Утро начиналось с занятий, продолжалось днем и заканчивалось вечером – и так изо дня в день. Каждый миг был посвящен развитию точности и скорости. Над техникой работали без устали: наводка, корректировка, проверка, повтор – все повторялось снова и снова. Специальные тактические упражнения, командные построения, оттачивание реакции – всё это становилось внутренней частью нашей боевой подготовки. Когда одна задача завершалась, мы тут же приступали к следующей. Множество раз за день мы повторяли одни и те же движения, доводя их до автоматизма, чтобы в реальной боевой ситуации не было места ошибкам.

Мои утренние ритуалы были просты и скромны, но очень важны для моего настроения и состояния. В 6 утра я просыпался, пока моя женщина еще спала. Тихо, чтобы не разбудить ее, аккуратно одевался и добросовестно старался выйти из дома так же тихо, как вошел. Моя дорога в полк – священная часть дня. Там меня ждала машина с такими же, как и я, ребятами – каждый из нас использовал возможность увидеть родных, услышать слова поддержки. Перед выездом в лагерь мы заезжали в магазин – покупали сигареты, воду, что-то вкусное на завтрак, чтобы чуть-чуть отвлечься от суровой рутины.

Прибыв в лагерь, начиналась настоящая битва за усвоение знаний. Мы готовились к урокам и занятиям, каждый день усердно учились новым приемам, отрабатывали навыки, повышая свою выучку. После церемонии построения мы разбредались по полю боя, где погружались в тренировочные сборы: точность, быстрота, выучка становились нашим оружием. Оттачивали каждую деталь – исправляли ошибки, тренировались по несколько раз, пока не достигали совершенства. В обеденный перерыв мы собирались в столовой – там, между кусками еды, делились впечатлениями, обсуждали успехи и неудачи. Потом – полуторачасовой сон, чтобы набраться сил для новых свершений.

После обеда снова – занятия, тренировки, стрельбы, маневры. Обновляли экипировку, приводили мысли в порядок, занимались личным уходом – душ, переодевание – и снова за работу. Вечером, иногда поздно, мы возвращались домой. Дом – это был не просто место отдыха, а продолжение целого дня борьбы и самосовершенствования. Там я был – как и все – с семьей, с близкими. Время было коротким, всего около восьми часов вечера, чтобы вернуть силы и подготовиться к новому дню.

За эти полтора месяца я узнал много нового. Мы учились понимать технику, оттачивали боевые навыки, учились работать как единое целое. Мы неустанно поглощали знания, словно губки, впитывая каждое слово, каждое движение. И это было важно не только для нас, но и для наших близких, ради которых все это затевалось. И я понял одно: успех исключает ошибку. Только через тяжелую работу, постоянное повторение и неуклонное стремление к совершенству можно стать по-настоящему сильным. В этом был наш смысл – превзойти врага, стать быстрее, точнее и без промахов, чтобы никто из наших товарищей не попал под удар. Потому что в этом жестоком мире, где решаются судьбы, важно не упустить шанса, не дать врагу ни малейшего преимущества. И я твердо верю – столько труда, столько усилий стоит того, чтобы однажды взглянуть врагу в глаза и сказать: «Ты проиграл. Мы победили».

Прошли недели, а в душе моей всё продолжала играть безумная симфония тревоги и непонимания. Моя женщина так и не смогла принять тяжелый выбор, который я сделал. Я понимал, что уехать – значит оставить всё позади, оставить её и нашу жизнь в прошлом, и с каждым днем это осознание только усиливалось. Мы перестали говорить друг с другом, слова становились всё короче, тон – всё острее. Время, которое должно было соединить нас, превращалось в ледяную преграду – и чем больше я пытался сделать так, чтобы было теплее и уютнее, тем скорее всё расползалось по краям. Каждая наша попытка провести хоть немного времени вместе заканчивалась ссорой. Хочу спокойно всё обсудить – и тут же начиналась ссора. Постараться создать атмосферу уюта, чтобы наши последние дни перед отъездом запомнились чем-то хорошим, становилось всё сложнее. Искренне хотел, чтобы она поняла, что мои решения – это не каприз или предательство, а необходимость. Но она отвергала мои слова, словно закрывалась в каком-то своём мире, где моё объяснение не находило отклика. Весь этот внутренний конфликт, душевный кризис, бедовал своей тяжестью. Я начал чувствовать, как постепенно опускаюсь ниже и ниже, как будто на грани пропасти – и каждый шаг туда, в этот бездну, казался единственным выходом. Передо мной был сложный выбор: остаться и терпеть всё это – или сделать последний, отчаянный шаг, чтобы оставить всё ненастоящее и уйти. Я так не хотел быть снова один – ведь еще недавно мы мечтали о совместном будущем, о тепле и взаимопонимании. Внутри меня боролись два чувства – надежда и отчаяние. Очень жаль, что она так и не смогла понять, ради чего я пошел на жертву, что для меня значил этот риск, эта дорога, которую я выбрал, чтобы обеспечить нам шанс на лучшее будущее. Я хотел, чтобы она почувствовала, насколько мне важно её понимание, поддержку, ведь именно их я так сильно нуждался в эти трудные дни. Но, похоже, это всё было напрасно. Тогда я решил сделать шаг, который разделил бы наши жизни окончательно, шаг, о котором думал с ужасом. За несколько дней до моего отправления я заявил: хватит, пора прощаться. Все наши ссоры, недопонимания, отсутствие поддержки – всё это сводило меня с ума. Мне казалось, что внутри меня всё рушится, словно мой внутренний мир – карточный домик – вот-вот рухнет под натиском эмоций. Я не мог показывать, насколько мне тяжело – нужно было оставаться сильным. Слабость в таких ситуациях – как получить нокаут в бойце на ринге: хуже некуда. Я понимал: показав свою слабость, смогу потерять всё, что у меня есть. И вот, в один из тяжелейших дней, когда я был уже на грани отчаяния, мы снова разговорились о расставании. И вдруг она, словно почувствовав окончательность моего решения, проявила удивительную твердость. Она сказала, что понимает мой путь и готова быть рядом несмотря ни на что. Обещала бороться за наше будущее, за нас двоих, за возможность вернуться к счастью. Этот последний порыв давал мне и ей шанс – шанс всё-таки сохранить наши чувства, дать друг другу еще немного времени. Но мне было больно: мне казалось, что поздно. Всё наше прошлое было наполнено ссорами и обидами – горечь и боль переплетались в каждом нашем разговоре. Если бы она подумала чуть раньше, были бы и другие дни – не наполненные скандалами, а теплом, любовью, заботой. Мы могли бы оставить в памяти не только ссоры, но и радостные моменты, улыбки, маленькие такие счастливые мгновения. И все это помогло бы сохранить нас и сделать наши отношения крепче. А впереди – самое сложное испытание. Неопределённое, тяжёлое испытание, которое затянет наши разлуки и поставит на испытание каждую каплю терпения. Всё, что я сейчас ощущал, – это глыба тяжелого груза, который нужно нести, даже не зная, что принесет завтрашний день. В этот последний вечер дома, поздно ночью, я оделся, собрал свои вещи. Многое пришлось оставить: воспоминания, мечты, надежды. Всё ушло в чемодан – напополам с грузом тоски и тревоги. Я вышел из дома в темную ночь, направляясь к лагерю, где меня ждала дорога в зону проведения специальной военной операции. Передо мной лежало длинное и тяжелое приключение – оно останется в моем сердце навсегда. Впереди было многое: испытания, опасности, неизвестность. Но я знал одно – этот путь изменит меня навсегда, и именно он определит мою судьбу, судьбу моей семьи и моих близких. Эта ночь стала отправной точкой новой главы моей жизни, самой суровой и важной. И я принял ее, осознавая, что следующий шаг – это только начало долгого пути, который навсегда останется частью моей памяти.