Бесолов

Александр Коротков

Бесолов

Пролог

Поймав уже третий за последние полчаса косой взгляд трактирщика, я вздохнул. Пожалуй, стоит заказать что-нибудь. Моя кружка давно опустела, так что хозяин справедливо, в общем-то, считал, что я только зря занимаю столик в почти полном зале.

С противным чпоканьем отлепив руку от не самого чистого стола, на котором кто-то ножом нацарапал несколько похабных слов, я лениво помахал, привлекая внимание несколько полноватой, но все равно достаточно симпатичной разносчицы.

Обладательница ярко-рыжей, собранной в практичный хвост, шевелюры и довольно привлекательной фигуры кивнула, показав, что заметила мой жест, и даже не вздрогнула, когда один из завсегдатаев звонко шлепнул ее по мягкому месту.

Наблюдающий за залом вышибала строго посмотрел на ухмыляющегося подвыпившего мужика, позволившего себе маленькую шалость, и тот тут же поднял руки в полушутливом жесте, мол «я всего разочек, больше не буду». Те, кто приходил сюда часто, знали, что можно себе позволить, а что нельзя. Трактирщик закрывал глаза на невинные шлепки, но если вдруг кто-то начинал бузить или мешать разносчицам работать, темнокожий здоровяк, который, судя по белым татуировкам на лице, был выходцем из страны Слоновой Кости, мигом успокаивал грубиянов. Иногда так, что те приходили в себя только в больнице.

– Не подумай, что я жалуюсь – ты же знаешь, как мне нравится проводить время в подобных людских клоповниках, но, Лоренцо, во имя всех святых, долго мы еще будем тут торчать?

Насчет клоповника было подмечено очень точно. Пожалуй, единственным достоинством, которым могла похвастаться эта таверна, были несколько добротных потолочных люстр, в которых горело множество свечей. В остальном – дыра дырой. На деревянном затертом полу темнели въевшиеся пятна то ли вина, то ли крови, а в воздухе висел запах прогорклого масла, лука, кислого вина и скорого мордобоя. Не скажу, чтобы я боялся чего-либо из перечисленного, но и теплых чувств не испытывал.

– Будь ты чуть более расторопен и не столь ленив, уверен, мы бы уже были на полпути в Риету. Так что терпи и наслаждайся местным колоритом.

– Вот уж спасибо! Я тебе не демон, чтобы почуять исчадие ада по тем следам, что эта осторожная тварь удосужилась оставить! Если уж Ревнители веры не смогли его найти…

Проходящий мимо пьяный мужичок бросил на нас беглый взгляд, вздрогнул и во все глаза уставился на моего собеседника. Даже, как мне показалось, слегка протрезвел и попытался ущипнуть себя за ляжку. Вполне нормальная реакция человека, увидевшего, как в его присутствии разговаривает маленький песчаный лис. Особенно здесь, на севере Конфедерации, куда выходцы из других миров заглядывают не так часто.

Заметив интерес к своей персоне, лис, до этого сидевший как нормальный зверь, сменил позу, облокотился передней лапой на стул, вытянул задние и как ни в чем ни бывало спросил:

– Чего уставился, дражайший?

Мужик перекрестился столь истово, что это должно было освятить трактир на полгода вперед, открыл было рот, но тут заметил татуировку на моем предплечье, захлопнул челюсть так, что клацнули зубы, и молча пошел дальше.

– Ури, держи почаще язык за зубами. Мы на севере. Здесь, в отличие от Риеты и тем более юга, фамильяры – нечастое явление.

Уриель, или просто Ури – инфер. Один из низших жителей ада. Он со мной уже много лет, с тех пор, как проснулся дар крови. Его истинный облик способен вызвать нездоровый ажиотаж у богобоязненного населения Аппулийской конфедерации, так что на людях Ури предпочитает принимать обличье пустынной лисицы. Если не открывать рот, то вполне прокатит за ручного зверька.

– Вот именно поэтому я ничего и не нашел. Истинный облик не примешь – вмиг окатят святой водой. А это неприятно, знаешь ли.

– В первую очередь для меня. Ты потом воняешь, как бродячая псина после дождя.

Подошла официантка, и Ури на некоторое время заткнулся. Девушка выставила передо мной пузатую кружку с янтарным светлым лагером и тарелку с сырной нарезкой, а я не отказал себе в удовольствии скользнуть взглядом по глубокому декольте – благо, там было, на что посмотреть.

Отхлебнув пенного напитка, я зажмурился от удовольствия. Привезенное из кантонов по ту сторону Гельветских гор, пиво оказалось изумительным. В Конфедерации, увы, так варить не умеют. У нас предпочитают вино. Даже удивительно, что в подобном заведении нашлось столь ценное сокровище. Но и цену за него хозяин драл несусветную.

– И вообще, кто у нас тут специалист по отлову бесов? – Ури оказалось не так просто сбить с толку. – Уже неделю ты рыщешь по всей Веронне в поисках зарвавшегося беса, но ничего путного найти не смог. Кроме того факта, что любитель человечины охотится в этом дурацком сборище будущих дров.

Здесь он меня уел. Сообщение от местного отделения Ревнителей веры пришло три недели назад. Воины Господни мастерски умеют скручивать колдунов и еретиков, якшающихся с адом, могут единым фронтом выступить против любого демонического отродья, но вот когда дело доходит до бесов… Эти твари часто берут не силой, а хитростью, умело зачищают следы, да так, что обладающие изрядной долей божественной силы Ревнители не могут ничего поделать.

И вот тогда зовут одного из бесоловов. В данном случае – меня.

Пока мы разговаривали, в дальнем углу, возле лениво потрескивающего камина, появились музыканты. Грохнула музыка, и посетители радостно засвистели, стуча кружками по столам, так что мне пришлось повысить голос:

– Ошибаешься. Эта тварь осторожна. Неудивительно, что Ревнители не смогли ничего найти. Их дар силен, но не всесилен. Относительно слабые вспышки адской энергии они могут пропустить, особенно если нет должного опыта. Но не я.

Я отхлебнул пива, заметив, что недавний мужичок, которого так сильно удивил Ури, о чем-то шепчется с двумя собутыльниками, бросая взгляды в нашу сторону.

– Хитрая тварь умеет держать себя в руках и не отсвечивать. Крышу бесу срывает лишь в полнолуние, когда грань между мирами истончается, и сюда долетают отголоски дыхания ада. Причем, если поначалу он выходил на охоту лишь изредка, то потом уверовал в свою безнаказанность и теперь жрет каждую полную луну. Последний раз – дважды.

Песчаный лис нахмурился, отчего его мордочка стала не только милой, но и довольно забавной:

– До полнолуния еще три дня. С чего ты нешил, что именно в этот раз он сойдет с проторенной дорожки и решит пожрать не по расписанию?

Я пожал плечами:

– Если я что и понял за годы работы, так это одну простую истину: жизнь любит подкидывать сюрпризы. И редко они бывают приятными. Так что лучше я лишний раз поторчу здесь. Тепло, уютно, пивище наливают, музыка играет. И до парка Святого Амбросио, в котором бес устроил себе столовую, недалеко.

Ури хмыкнул:

– Ты собираешься скрутить его в одиночку? Знаю, что ты крут, бесолов. Но даже особо не напрягая память, вспомню пару случаев, когда из-за своей дурости ты оказывался в шаге от могилы. Может, позовешь помощь?

– Отрадно, что ты столь высокого мнения о моих способностях. – Я наблюдал, как троица местных пьянчуг решительно поднимается со своих мест. – На этот раз у меня есть связь с Ревнителями. Они хотят скрутить тварь и устроить публичное аутодафе. Мне нужно его только выследить. Что вам угодно, сеньоры?

Последнюю фразу я произнес громко, постаравшись вложить в нее все доступное мне миролюбие, так как давешняя троица подошла вплотную к моему столу. Судя по всему, не очень-то у меня и получилось:

– Таким, как ты, не рады в Вените! – выпалил тот самый мужичок, что недавно глазел на Ури. – Ты должен убраться, дьявольское семя! Ты и твой ублюдок!

– Я уберусь тогда, когда посчитаю нужным. Или когда Ревнители, что пригласили меня сюда, решат, что больше не нуждаются в моих услугах. Так что не загораживай сцену, быдло.

Конечно, про «быдло» можно было и не добавлять, но мне не понравилось, как этот кретин назвал моего фамильяра. Ури имеет все необходимые разрешения Церкви и находится в этом мире вполне легально.

Как и ожидалось, затуманенный алкогольными парами разум этого молодчика несколько секунд переваривал фразу. Сначала он взбледнул, когда услышал про Ревнителей, а затем побагровел, осознав смысл последней фразы:

– Это кто тут быдло?! Ребята, дьявольское семя грубит!

Он схватил меня за лацканы жилетки и замахнулся немаленьким кулаком, однако тут же оказался на полу, получив крепкий удар под дых. Скрючившись, он блеванул выпитым и съеденным за вечер, и я проворно убрал ноги, чтобы эта гнусь не запачкала мне сапоги.

Его друзья еще не успели осознать произошедшее, а чернокожий вышибала уже подскочил к моему столику, словно глупых котят, схватил буянов за шкирки и отшвырнул к стене. Со мной подобный трюк парень проделывать не спешил – в моих руках хищно поблескивали лезвия парных керамбитов.

Оценив обстановку, здоровяк показал мне раскрытые ладони, скосил взгляд на трактирщика, дождался едва заметного кивка и вежливо, но твердо обратился ко мне:

– Сеньор, мне очень жаль, но я вынужден попросить вас покинуть наше заведение.

Костолом, даром что выходец из варварской страны, обладал удивительными для своей работы манерами и говорил почти без акцента.

Я был в полном праве послать его далеко и надолго, но понимал, что посидеть спокойно мне тут больше не дадут. Все рискует перерасти в грандиозную драку, кто-нибудь обязательно кликнет стражу… Провести вечер в каталажке мне не улыбалось, так что я бросил на стол три монеты и уже собрался шагнуть в сторону выхода, как вдруг во рту растеклась отвратительная горечь полыни. Подняв голову вверх, я потрясенно выматерился – пламя свеч сменило цвет на мертвенно-белый.

– Выплеск! Ури, бегом!

*****

– Мамочка, а мы скоро придем домой?

Клара начала канючить практически сразу, стоило только выйти на улицу. Мария устало поправила выбившуюся прядь волос и вымученно улыбнулась:

– Сейчас пройдем пару кварталов, потом через парк святого Амбросио, а там и до дома рукой подать.

С тех пор, как три года назад ее муж погиб в приграничной стычке с Кобардским княжеством, Мария только и делала, что пыталась свести концы с концами. Давным-давно махнула рукой на себя и жила только ради того, чтобы дать Кларе образование и лишить страха собственной участи – с утра до ночи горбатиться на ткацкой мануфактуре ради ржаной лепешки и пасты, едва приправленной простеньким сыром.

Когда-то красивая женщина, а теперь серая мышка с сухой кожей и выцветшими, собранными в пучок волосами, от месяца к месяцу откладывала каждый свободный чентезимо, чтобы однажды оплатить дочери обучение в университете.

– Я хочу кушать.

– Сейчас, моя дорогая, как только мы придем, я приготовлю тебе ризотто с рыбой. Хочешь?

– Да, хочу ризотто!

Валентина, эта старая высокомерная карга, даром что дочь мельника, даже и не подумала их накормить. Старуха невзлюбила свою невестку, как только Франческо, муж Марии, притащил невесту знакомиться с матушкой. Однако вредная старушенция, не желая портить отношения с сыном, не смела выступать против невестки открыто – Франческо всегда отличался независимым и крутым нравом. Но после смерти сына старую сеньору, всегда мечтавшую о внуке, больше ничего не сдерживало. Она наотрез отказалась помогать невесте и внучке, редко когда пуская в дом дальше порога.

Ну и дьявол с ней! Мария всего добьется сама! Чего бы это ни стоило!

Погруженная в собственные мысли, женщина не заметила, как низкие дома с облупившейся краской и покрытыми плесенью основаниями стен расступились, и они оказались на территории стремительно погружающегося в сумерки парка. Фонарей здесь было куда меньше, чем в жилых кварталах, да еще и магистрат в последнее время повадился экономить на уличном освещении, так что женщина инстинктивно ускорила шаг. Дочь, решив, что это такая игра, весело засмеялась и начала прыгать поочередно на тоненьких ножках.

Марии никогда не нравилось здесь ходить. Даже днем вековые дубы, сосны, пихты и кусты олеандра излучали какую-то суеверную мрачность. Особо впечатлительные жители клялись и божились, что в полнолуние в парке расползается едва заметный тошнотворный запах адской серы. Мария не верила в эту чушь – брешь между мирами, которая открылась тут во время Разрыва, инквизиция закрыла много сотен лет назад, но все же… Было в этом месте что-то, заставляющее при возможности обходить парк кружной дорогой в темное время суток.

Сначала Мария не поняла, что именно ее смущает. И лишь когда в горле едва ощутимо запершило, а на корне языка растекся горьковатый привкус, она взглянула на ближайший масляный фонарь. Огонь в нем горел необычно белым, холодным пламенем. Женщина с ужасом прижала ладонь ко рту, но вовремя вспомнила о дочери. Взяла себя в руки, хотела было развернуться и обойти мрачное место по неширокой Дуговой улице, опоясывающей парк по периметру, но поняла, что они прошли уже больше половины, и лишь ускорила шаг.

– Мамочка, мы куда-то спешим?

– Да, милая. Давай поторопимся и скоро окажемся дома. Кажется, у нас еще осталось немного панеттоне. Хочешь?

Дочь радостно пискнула и засеменила, схватив мать за руку.

Он появился, когда до выхода из парка оставалось не больше двухсот метров. Вышел из за ствола столетнего дуба и остановился прямо у них на пути. Ничем не примечательный, щуплый мужчина. Невысокий, с близко посаженными глазами и заметными залысинами на лбу. Одет как небогатый ремесленник, в грязной рубашке с засаленными рукавами и грубой жилетке, на которой темнели плохо отстиранные пятна. Однако что-то в его виде заставило Марию испуганно остановиться.

Быстро оглядевшись по сторонам и поняв, что поблизости никого нет, Мария завела притихшую дочь за спину и спросила, стараясь сдержать дрожь в голосе:

– Вы что-то хотели, сеньор? Если нет, то прошу уступить нам дорогу. Мы очень спешим.

Он робко улыбнулся, чуть обнажив желтоватые зубы, и посмотрел ей в глаза. Мария вздрогнула. Она не знала, виной тому плохое освещение или ее разыгравшееся воображение, но глаза незнакомца казались черными, словно зрачок заполнил собой всю радужку:

– Боюсь, что тебе придется задержаться, женщина. Как и твоей очаровательной, столь вкусно пахнущей дочке.

Он шумно втянул воздух, отчего его ноздри мелко задрожали.

Марию охватил животный ужас. Он липкими щупальцами обвил мозг, сковал руки и ноги, заморозив гортань. Незнакомец, прекрасно видя ее состояние, откровенно наслаждался чужим страхом и не спешил подходить ближе.

– Мамочка, что это за дядя? Мне страшно! Давай уйдем!

Не будь здесь дочери, Мария вряд ли смогла бы побороть свой страх. Но материнская любовь помогла справиться с оцепенением. Она тихо, но так, чтобы слышала дочь, ответила:

– Да, милая. Сейчас пойдем. Точнее, побежим. Ты побежишь впереди, а я сразу за тобой. Только не оборачивайся! Я догоню тебя у дома.

Каким-то детским чутьем поняв, что это не игра, Клара тревожно посмотрела на мать:

– Но ты же побежишь за мной, мама?

– Конечно. Только ты меня не жди.

Мария сжала маленькую ладошку.

– Ты действительно считаешь, что сможешь спасти своего детеныша, женщина?

Мужчина подошел на три шага ближе и Мария увидела, как черная радужка закрывает собой белки глаз, а ногти удлиняются. А еще от него едва уловимо пахнуло тленом и серой. Теперь она уже не сомневалась в том, кто поджидал их в ночном парке.

– С последней охоты я успел истосковаться по человечинке. Но даже не мог рассчитывать на такую удачу – что глупая овечка приведет с собой ягненочка.

Мария резко опустилась вниз, подобрала подол юбки и выхватила из-за голенища сапога короткий прямой нож.

– Клара, беги!!!

Отринув страх, женщина разъяренной кошкой бросилась на беса, в надежде подарить убегающей дочери несколько драгоценных секунд. Тот оказался не готов к такому развитию событий, дернулся, чтобы перехватить пробегающего мимо него ребенка, и едва не лишился глаза, когда короткое лезвие распороло ему щеку.

Демон страшно зарычал и, позабыв о девочке, бросился на маленькую храбрую женщину. Выставив нож перед собой, Мария увидела, как Клара со всех ног бежит к мосту, за которым начинаются жилые кварталы…

*****

Уже на улице меня окатило ощущение жгучего голода, не имеющего ничего общего с человеческой пищей. Разговор с Ури оказался пророческим – неожиданный Выплеск дыхания ада, не очень-то и сильный, произошел как раз в парке. Там, где последние несколько седмиц обитал осторожный бес. И ожидаемо снес тому крышу, заставив выйти на охоту.

Твою мать, только бы успеть!

На бегу я сдавил небольшой топаз на браслете, болтающемся на левом запястье. Теперь Ревнители знают, что я почувствовал тварь, и поспешат на помощь. К сожалению, находиться рядом со мной они не могли – аура божественной силы не позволила бы учуять бесово отродье.

Народу на улице в этот час уже почти не было, чему я несказанно обрадовался. Чертовы узкие улочки Веронны вряд ли позволили бы разминуться с праздношатающимися зеваками.

Возле моста, перекинутого через заросшую тиной старицу, запах беса стал особенно силен. Значит, тот не изменил своим привычкам и вновь вышел на охоту в парке. Я нырнул в темноту мрачных вековых деревьев и через несколько секунд увидел бегущую со всех ног девочку и настигающую ее огромными, нечеловеческими скачками фигуру, от которой пахло серой и кровью.

Понимая, что не успеваю, я вложил часть собственных сил в прыжок. Взвился в воздух, на ходу взывая к демоническому дару в своей крови. Кожа на руках и груди лопнула, покрываясь желтоватыми костяными наростами.

Я успел. Где-то под ногами мелькнуло заплаканное лицо ребенка, и в следующее мгновение я со всего маху врезался в беса. Его когти распороли одежду, скользнули по броне, не добравшись до плоти, и мы рухнули на землю.

Со стоном подняв голову, я успел откатиться в сторону и когтистые пальцы вонзились в землю туда, где только что была моя голова.

– Так-так-так… – бес неспешно поднялся, потирая быстро заживающую резаную рану на правой щеке. – Кто это у нас здесь? Глупое мясо, возомнившее себя охотником? Предатель, обративший величайший дар в жалкое служение ничтожным святошам? Твои силы убоги предо мной!

– В чем вам, адским отродьям, не откажешь, так это в умении красиво говорить. Интересно, вы там на грешниках мастерство оттачиваете?

Использование брони жрало мои и без того невеликие силы, но я не спешил отпускать дар. Чувствовал ауру своего врага. Бес явно силен, и так просто скрутить его не выйдет. Дева Мария и все заступники, где же Ревнители?!

Вселившийся в человеческое тело бес рванул вперед, махнул когтистой рукой, целясь в глаза. Я поднырнул под руку и чиркнул керамбитом, стремясь достать коленное сухожилие, но тварь оказалась быстра и просто подняла ногу, чтобы тут же ударить в голову. Мне пришлось блокировать удар, который оказался столь силен, что мне не осталось ничего другого, как кувыркнуться назад.

Краем глаза я заметил, что девочка и не подумала убежать и теперь выглядывает из-за ствола дерева метрах в десяти, во все глаза наблюдая за дракой.

– Как думаешь, в аду меня наградят, если я отправлю туда твою жалкую душонку?

Руки беса полыхнули синим пламенем, отчего кожа лопнула и мгновенно сгорела, обнажив мышцы.

– Вряд ли ты когда-нибудь это проверишь, потому что ада тебе не видать.

Я бросился вперед, нанося удары. В живот, в локтевой сустав, в шею. Всякий раз он без труда уклонялся, видно, решив поиграть. Но и я пришел на эту игру не без козырей в рукаве.

Почувствовав, как за моей спиной из высокой травы на дорогу выскочил Ури, я рванул вперед. Мой фамильяр, скопив силы, вспыхнул, точно маленькое солнце. Не ожидавший ничего подобного бес ослеп и прикрыл глаза рукой, а через несколько секунд изогнутый клинок распорол ему глотку.

Тварь забулькала, но даже не подумала подыхать. Вместо этого замахала горящими адским огнем руками в попытке меня достать Я нырнул ему за спину и перерезал сухожилия на обеих ногах, отчего бес упал на колени, но даже не подумал сдаваться.

Понимая, что вот-вот отправится обратно в ад, он схватился руками за собственный рот и резко потянул в стороны. Раздался отвратительный хлюпающий треск кожи, а затем показалась черная, абсолютно лысая голова, увенчанная четырьмя золотистыми рогами.

Твою мать! Да он же пытается прорваться в наш мир в истинном обличье!

Зло сплюнув кровь с невесть когда разбитой губы, я шагнул вперед и вонзил клинок бесу под ребра.

Янтарные глаза адского ублюдка широко распахнулись, когда через красноватую сталь его жизненная сила потекла ко мне. Думаю, он закричал бы, если бы не распоротая шея. А меня захлестнула волна такой эйфории, которую не способен дать ни секс, ни алкоголь, ни морфий. Я почувствовал, как восстанавливаются практически истощенные силы, как преображается мой дар, словно губка впитывая в себя чужую силу…

– Довольно!!!

Раздраженный голос прогремел за спиной, а затем неведомая сила отшвырнула меня, словно котенка, отправив в полет на несколько метров.

– Кто разрешил тебе нарушить приказ?!

Я поднялся на ноги и понял, что в парке стало многолюдно. Три человека, облаченных в серые рясы с вышитым на груди крестом, внимательно обследовали место моей драки с бесом.

Тот, кто отшвырнул меня, словно щенка, оказался невысоким и достаточно щуплым мужчиной с лысой башкой и смешными оттопыренными ушами. Та легкость, с которой он отправил меня в полет, говорила, что Ревнитель исповедует путь Силы.

– Тебе были даны указания не убивать адово отродье, а пленить его, или дождаться нашей помощи! Мы хотели прилюдно сжечь беса, а ты, носящий проклятую кровь, все испортил!

– Да не ори ты, святой отец. Будь вы чуть более расторопными, то сейчас бы уже собирали хворост для костра. Или мне стоило дать ему выпотрошить себя?

Уши Ревнителя побагровели, но тут ему на плечо опустилась рука и я почувствовал, как по ней потекла тоненькая струйка божественной силы. Успокоивший своего вспыльчивого коллегу Идущий путем разума сказал тихим спокойным голосом:

– Не горячись, брат. Все произошло так, как было угодно Господу. Мы лишь жалкие слуги Его. Довольствуйся тем, что адское создание мертво.

Мертво? Я скосил глаза и увидел почерневший высохший труп, в котором еще недавно находился бес. Мда. Кажется, я вошел во вкус.

«Мозгоправ» подошел ко мне:

– От лица всего ордена Ревнителей веры я благодарю тебя за помощь, бесолов. Пусть в итоге все пошло не по плану, но демон оказался повержен, а ты спас множество невинных жизней.

Я пропустил «демона» мимо ушей и не стал говорить, что будь тут демон, мы бы сейчас столь мило не разговаривали. Он и сам это прекрасно знает.

– Однако я буду вынужден доложить уважаемому Максимилиану о произошедшем. Думаю, прелат Серви Маледетти должен знать о произошедшем.

Я не стал ему отвечать. Знал, что именно так он и сделает – доложит моему руководителю во всех подробностях. Еще и приукрасит наверняка, гнида. При всей своей внешней благодушности «мозгоправ» был куда опаснее прямого как палка последователя пути силы.

Кажется, в Риете меня ждет неприятный разговор. И не только разговор.

Вспомнив о девочке, которая во время боя пряталась неподалеку, я отошел от Ревнителя и нашел малышку там же, где видел в последний раз. Опустился перед ней, глядя в чистые, широко распахнутые зеленые глаза:

– Все закончилось. Опасности больше нет.

Она закусила губу, зыркнула на меня с надеждой:

– А мама скоро придет?

Я выругался про себя, стараясь, чтобы на лице не отразилась вся гамма эмоций. Так вот почему от беса пахло кровью…

– Думаю, тебе лучше вернуться домой. Я попрошу, чтобы о тебе позаботились.

И тут я заметил у нее на лице небольшие темные точки, выругался сквозь зубы и поспешно стер рукавом мелкие капельки крови, некоторые из которых, без сомнения, попали ей в рот. Судя по всему, ее мать ранила беса, защищая своего ребенка…

Демоново семя! Надеюсь, Ревнители ничего не заметили.

Я протянул руку и малышка, немного подумав, вложила свою ладошку.

– Святой отец! Эту девочку я спас от беса. Думаю, что где-то в глубине парка… прячется ее мать.

Идущий путем разума внимательно посмотрел на съежившуюся под его взглядом девчушку, затем повернулся в сторону темнеющих деревьев. Кивнул:

– Понимаю. Мы позаботимся о ребенке. Но только после того, как она пройдет проверку на чистоту. Девочка вкусила крови беса.

Проклятье! Видимо, «мозгоправ» все считал в ее памяти. Мне резко перехотелось отдавать девочку в руки ревнителей. Но и он, и я знали, что выбора у меня нет.

Я положил руку ей на спину и мягко подтолкнул в сторону «мозгоправа», затем молча развернулся и зашагал в сторону выхода из парка. Через пару десятков метров ко мне присоединился Ури, вновь принявший облик песчаной лисицы.