Служил Советскому Союзу! Рассказы

Итак, меня командировали в военную прокуратуру. Это просто подарок судьбы, чмокнула. Взрослые непослушные дядьки с Кавказа и Средней Азии порядком намотали нервы. Атмосфера полного неприятия прапорщиков и молодых офицеров несколько угнетала и рубикон подчинения личного состава был далек.

Служба в прокуратуре неожиданно поспособствовала быстрому укреплению отношений командир – подчиненный. Несколько допросов участников драки в кабинете прокуратуры. И весть о том, что я легко могу выписать путевку в Сибирь расползлась по части. Он с прокурором на ты – открыли страшную тайну допрошенные. Призывники с юга всегда понимали, закон он как бы есть, но больше у тех, у кого он есть, в своих руках. Я долго отказывался принимать эту битую истину, гнал чем попало, лишь бы в глаза не лезла. Помогло, со временем привык.

Прокурор и вправду был хороший, настоящий дело его интересовало больше всех надуманных отношений. Он для ускорения процесса всегда разрешал пользоваться его машиной даже дознавателям. И временами мои подчиненные видели меня на объектах в уазике на прокурорском месте. Что это важно для них и для меня я понял позже. А пока внимания требовали делишки прокуратуры. Ответственность и радость наполняли сознание, и я старался.

Сгусток частей находился в непосредственной близости от сооружения, в 10-12 километрах от города.

А сборно-щитовое здание военной прокуратуры выгодно находилось в конце главного улицы речной части города Печорского проспекта. Оно частично закрывало собой воинскую часть с ровными рядами низеньких казарм штаба и клуба. От этого высоким через проспект напротив казалось пятиэтажное здание жилого дома. За ним возвышался еще несколько рядов пятиэтажек. Слева общеобразовательная школа № 1 Именно здесь город сливался в крепких объятьях с военным городком. Остановка рейсового автобуса рядом называлась Дом офицеров. Его еще не было, но по возведенным стенам первого этажа контур и масштаб здания легко вырисовывался. Строительная суета в доме напротив волновала ожиданием скорого прихода счастливого будущего! И сама служба в прокуратуре представлялась интересной.

Главный штаб здание Управления Начальника Работ находилось во дворе пятиэтажки. Она была спроектирована в виде заглавной буквы П. Ее так и называли Пентагон.

Служебные заботы заставляли посещать штаб УНР.

По коридорам и кабинетам сновали офицеры всех мастей. Работа кипела, пар валил в открытые окна.

Здесь чувствовалась близость города, жизнь била ключом: в благоустроенных домах жили офицеры, прапорщики с семьями. Ходили женщины, даже улыбались.

Обитаемый остров строительных частей с перебором бойцов, россыпь бараков с командированными наладчиками аппаратуры, остался там далеко. Рядом с возвышающимися на краю горизонта двумя могучими, сооружениями Космического Слежения.

Я топтался в ожидании какой-то важной бумаги в фойе штаба. И не чувствовал, как рядом со мной крылами машет ангел хранитель.

Мне навстречу шел лейтенант с такими знакомыми, родными чертами лица. Шел и сверлил меня взглядом, я буравил его. И о чудо, просто встретились два одиночества, узнались. Вовка Адамчук-истинный бЯлорус. Нас еще в Училище познакомил Афанасий, с которым топтали Минскую губу. Вместе с Вовой на стажировке осваивали работу КМТС (конторы материально технического снабжения) для войсковых частей Минска и области. Однажды, незабываемо, ярко и сумасбродно отметили выходные перед Новым Годом в Пушкине.

Пришел в гости и тут же, с порога понял эту встречу не забуду никогда. Я еще снимал левый ботинок, когда мимо меня из одной комнаты в другую продифилировала девушка с красивой грудью нараспашку. Из нарядов на ней были туфли на высоком каблуке, чулки и трусишки. Так были одеты все дамы. Охмелевшие, веселые, курсанты, танцевали в носках ботинках и как истинные джентЕльмены в цветастых по моде галстуках без рубашек и штанов. Ботинки снять я тогда, конечно, поторопился.

Радость от встречи обуяла нас. Совершенно случайно в далеком северном городке Печоре, на краю ебеней нашли друг друга истинные джентЕльмены, это просто было уму не растяжимо.

На следующий день собрал в охапку чемоданы и покинул комнату сборно-щелевого барака. Кто-то крылом неощутимо помог мне взлететь на третий этаж в благоустроенную, светлую однокомнатную квартиру. Дернул за ручку сливного бачка прослушал забытую мелодию и вышел на балкон.

Место моей временной службы находилась недалеко в пределах видимости по прямой за стройкой Дома Офицеров. Вокруг кружила листьями северная золотая осень. Она с балкона казалась ласковой. Я наполнил ее запахами полную грудь, раскинул руки в попытке объять необъятное. Внезапно подумал. Что такое счастье? И медленно, шумно выдохнул.

ТРОПА ПРИКЛЮЧЕНИЙ

Встреча с Вовкой и днем и вечером за столом казалась фантастикой. Нажарили мяса с лучком с томатами, вкусно. Говорили сразу обо всем, вспоминали, радовались, хмелели и были счастливы. Мы разливали в стаканы хмельной напиток «Кара-Еры» кто-то умудрился завезти его в военную лавку. В городских магазинах во всех спиртных отделах стояли на полках ровные ряды ноль пятых спирта с маленькой квадратной наклейкой «Спирт питьевой» и только на нижней полке. Ноль седьмые «Ркацители» подернутые паутиной.

Местные жители в деревнях вдоль реки в то время предпочитали одеколон, он отвечал запросу цена-качество.

Вовка мирно сопел на соседней кровати. А я по привычке проснулся рано.

По этажам в утренней тиши звучали достижения цивилизации. Они вернулись неожиданно, и от этого жизненные перспективы заискрились праздничным салютом. Я блаженно пялился в потолок и парил мыслями о прекрасном будущем.

Балкон великое изобретение человечества. Ты вроде в квартире, но уже на воле. Свежий воздух простор. Как приятно смотреть на автобус набитый офицерами отъезжающий из-под балкона ни свет ни заря к горизонту, где возвышались могучие сооружения, надежный щит нашей Родины. Через метров сто автобус повернул налево и проехал мимо здания военной прокуратуры. Мимо моего теперешнего боевого поста. И это радовало. Можно было понежится в кровати, утренние подъемы организм освоил и принял к исполнению. Чтобы не произошло накануне, я бы уже ехал в часть. Но чудеса случаются. В прокуратуре и штабе жизнь начинала бить ключом позже. Вовка уже утюжил штаны. Так что я не торопясь принял душ, испил чашечку кофе, не порезался о свежие стрелки форменных брюк и улыбнуться себе в отражение начищенных ботинок. Вот таким во всей красе хрустящим огурчиком, готовым на подвиг, я и предстал перед прокурорскими. Одно мгновение они отвлеклись от дел, оглядели меня, вспомнилась шуточка: встретили по одежке, проводили по уму, в общем, избили два раза. Паузы хватило оценить мою решимость и стать. Помощник прокурора пригласил меня в свой кабинет. Майор Максимов был невысок с располагающим открытым лицом.

– Садись лейтенант, вникай.

Положил передо мной папки с делами. Хлопнул сверху. Позже добавил список моих дел. Я был назначен к нему основным помощником. А это означало, все, что касалось тяжких преступлений, убийств в нашем гарнизоне, касалось и меня.

На самом деле фигура дознавателя приходящая. В основном подай принеси, еще сгоняй допроси. Инициатива и легкое рвение поднимали статус свежеиспеченного юриста. И вскоре понял, что пришелся ко двору. Неожиданная служба в прокуратуре выгодно отличалась от казарменных будней. Плюс, почти нормированный рабочий день. Минус личный состав. Прибавить удобство расположения в черте города. Внезапная благоустроенность. Мечта не служба. Голенища трещали от усердия.

Шло привычное выполнение непривычных поручений. Премудрости Военной прокуратуры познавались на ходу.

Ранее, с натяжкой конечно, воображение рисовало тревожные будни: засады, погони, перестрелки.

Первая погоня была за окончанием описи армейского бушлата с места преступления. Он весь был заляпан засохшей грязью и кровью.

– На левой стороне, описывал я, нагрудной части в 6 сантиметрах от края застежек и сверху на расстоянии 19 сантиметров от плечевого шва находятся девять темных пятен округлой формы размером с двух и пятикопеечные монеты. Пятна похожие на кровь. На правой стороне… на задней … Казалось описанию не будет конца.

А первая перестрелка была глазами с молодой продавщицей универмага.

– Вспомните, пожалуйста, кто на прошлой неделе покупал у вас водку большой партией, ящиками?

Спросил я и выстрелил левым глазом. Девушка была симпатичная, я молод.

Она подняла глаза вверх, вспомнила и полоснула меня наискосок карими.

– на свадьбу как раз брали в прошлую субботу.

А засадой была моя юность. Служба в прокуратуре предполагала командировки. Относилась она к Уральскому Военному Округу, все руководящие согласующие органы находились в сердце Урала Свердловске.

Кому как не молодому, не семейному, бороздить просторы необъятной Родины. И я бороздил.

Забегая вперед. В очередной раз добивался койко-место в гостинице города Свердловска. Как всегда, хрен попадешь. Усталый стал из портмоне выкладывать билеты.

– это за неделю. Уточнил я.

Девушка за стойкой посмотрела на стопку, удивленно на меня, отозвала глазами в сторону.

– Возьмите, второй этаж направо

и втихаря, сунула мне ключ от номера. Это было потом.

А пока к поезду Воркута-Москва прибыл с опозданием, отсутствие опыта. В здании вокзала и на платформе было пусто ни души. Середина осени не "летное" время для пассажиров. Еще поезда во все стороны через Печору проходили только ночью. Скрыть от любопытных глаз высоченные военные секретные сооружения. Про которые знали все северяне, туристы редко появлялись в этих краях. Строения скорей были достопримечательностью. Мамы, наверное, будили детей и показывали: смотри, какие большие, необычные, красивые штуки…

Спасибо, времени стоянки хватило купить билет и уже на ходу забросить портфель и запрыгнуть в проходящий вагон. Здравствуй кочевая жизнь, большой привет пятой точке.

Славно проснуться под стук колес и от солнечного луча в глаз. Сколь лейтенанта накануне не гни, утром всегда вовремя он готов отдать долг Родине и не только. Вагон мягко покачивало, Приятно осознавать особенно лежа ты уже на службе. Не сразу разобрался еду один. Соседние полки пусты, дверями никто не дергает. После утреннего моциона без толчеи, подумал вагон пустой. Когда вдруг из одного купе вывалилась веселая компания. Студенты, оказалось. Две дамы и кавалер. Через минут пять мы сидели за одним столом в купе. Девушки молоды красивы, фигурка одной тревожила воображение. Парень, а что парень. Разве можно в присутствии дам обращать внимание на мужчин.

-Александр-протянул я руку.

– Николай-пожал он в ответ.

Хотя был он весел кучеряв, черноволос и не злобен.

Все мое внимание занимали студентки. Смех возникал по любому поводу и без моих острот.

Смех без причины – лучший смех на свете – все это радостное бурление юности, мне было все равно куда ехать, лишь бы вперед.

Появилась проводница средних лет, принесла чай. Мои попутчики ехали в Москву из Воркуты с какой-то стажировки. Я направлялся в Свердловск. Наши пути расходились в Котласе.

– Девушка, обратился к вагоновожатой.

– Котлас я не проеду? Она заулыбалась.

Екатерина и Ольга научили меня играть в бридж, и я с азартом присоединился к их развлечению. Зеленые глаза Екатерины встречались с моими, дарили надежду и я был наполнен радостным беспредметным ожиданием.

Время летело от избытка приятных чувств. И пролетело.

Поезд стоял на какой-то большой станции. За окном диспетчера громко переговаривались о своем.

– Третий путь, уберите вагоны. Вещал женский властный голос. Ей неразборчиво отвечали.

Поезд медленно тронулся набирая скорость. Наконец подумал я и напрасно. За окном уже мелькали кустики, когда купе открыла проводница и потерянно сказала

– мы Котлас проехали.

Моя форма висела в моем купе. Я влетел в него и как по команде подъем в летних лагерях мгновенно переоделся, схватил портфель с документами, скарбом, фуражку и ломанулся в тамбур на выход. Я не знал что делать. Но проводница успокоила меня.

Вы не волнуйтесь, сейчас будет Котлас узловой, выйдете и доберетесь до вокзала.

Прощания с моими новыми знакомыми не получилось. Я посмотрел в зеленые грустные глаза Екатерины, ах как жаль, поцеловал ее, спрыгнул на платформу и направился в сторону переезда, который только, что проехали. После Узловой поезд поменял тепловоз и отправился в Москву обратным порядком. Дружная компания махала мне руками, девчонки слали воздушные поцелуи, я поднял над головой фуражку. Прощай Катя! Не будет у нас волнующей встречи. Мобильной связи тогда еще не было и в мечтах.

Поезд растаял в вечерних сумерках, а я вышел на дорогу.

Тропа приключений была пустынна.

Глава 9

Дорога, дорога ты знаешь как много пассажиров полегло в борьбе за компостерезацию билетов. Покупаешь билет до конечной точки, но если в пути пересадка билет как бы есть, но его как бы нет. Чтобы ехать дальше надо купить по новой, то есть, прокомпостировать.

С утра уже в городе Кирове возбужденные пассажиры брали штурмом окошки касс. Процесс напоминал взятие Зимнего революционными массами, тот же накал, то же стремление добиться светлого будущего, но уже в другом городе нашей необъятной. Влился в массы и принимал непосредственное участие и вскоре вырвался с прокомпостированным билетом в зубах. Теперь глубже понимал выражение: не компостируйте мне мозги.

Компостер в Котласе вспоминался как детская шалость. Там на пустынной дороге меня подхватил милый милицейский газон.

– Не боись, успеем сказал старшой, выслушав мою историю.

Проехали несколько магазинов, складов убедились в спокойном сне и вовремя прибыли на вокзал города Котлас.

– Бывай служивый, сказали они и дали газу.

В наше время взаимовыручка всех родов войск в том числе милиции была на высоте.

Я бы например всегда бы поднял уставшего служителя закона, прислонил к забору, поправил фуражку и слегка отряхнул. Но таких случаев в то время не случалось, да и не могло. Наша милиция-облико морале, не имела права задерживать и даже штрафовать офицеров и относилась с уважением. И это правильно. Если офицер нарушал безобразие в отделении на него катали телегу. В правой стороне провинившийся своей рукой писал объяснение чего не так совершил и эта часть с милицейскими печатями отправлялась в часть командиру. Тот лично по возвращению вставлял нарушителю стержень от земли до неба.

Скорый вскоре мчал меня в сибирские дали, отбивая чечетку на переездах. Точнее в Уральские дали в Азию. Ни разу не был.

На верхней полке плацкарта хорошо лежалось и думалось. Вспоминались прошедшие беззаботные денечки.

Что я не собирался служить Родине профессионально, на крайняк, отдать долг как положено в размере двух лет. Но судьбинушка судьба распорядилось по своему. Судьбе помогала родня во главе с дедом боевым офицером участником Великой Отечественной.

–Там тебя Сашка жизни научат. Как правильно вилку с ножом держать. И танцевать научат.

Звание офицера дед получил на фронте и завышал требования к подготовке и обучению офицеров в Военных Училищах. Его фраза: “жизни научат” пугала больше всего. Как потом оказалось танцевать курсантов учит жизнь.

Подход тетки был тоньше.

–У тебя такая перспектива открывается. Экзамены на месяц раньше чем в институт. Сдашь экзамены, заберешь документы и пойдешь в свой институт. Не сдашь, будет опыт и вторая возможность поступить.

Поезд замедлил ход намечалась остановка, можно размяться.

За окном появился деревенский пейзаж пристанционные постройки. "Да Здравствует Октябрь" под самой крышей выложено белым по красному кирпичному строению какого-то склада. Вместе с другими пассажирами вышли на перрон. Бабульки предлагали домашнюю картошечку и всячину к ней, время обеденное нагоняло слюну. Все же не решился отовариться. В дороге с пробитым днищем гиблое дело.

Прогулялся вдоль вагонов, оценил профиль Ильича на большом плакате, он на фоне стягов смотрел в светлую даль, налево и вернулся в вагон. Там уже располагался новый попутчик.

Закинул чемоданчик на третью полку и присел.

–Николай, представился он. Увидел мой китель на вешалке, добавил

–капитан… фамилию я не запомнил, капитан и капитан. И я ограничился только именем.

Он был подготовлен к поездке. Употребленная бутылка беленькой добавила теплоты в начинающиеся отношения. Я не обращал внимания на его советы, наставления как старшего по званию.

Ему было под тридцать. Вьющиеся темные волосы, правильные черты лица, только нос был покрупнее прямой. Ниже меня чуток, плечистее. Еще дама забальзаковского возраста занимала нижнюю полку.

– Сидите, сидите робятки, разрешила она. Соседи на боковых, пара средних, лет терзали курицу приготовленную в фольге. Аппетитно. Через минут десять мы уже сидели в ресторане и ждали порционные блюда. Блюда были уже в готовых формах плотно закрытые фольгой, только разогреть. Новый железнодорожный сервис. Порции большие греча с бефстроганов. Как всегда не обошлось без подвоха, к блюдам в довесок полагались дополнительные условия. Заказать к одной могучей порции можно было только сто грамм водки. Организм сыт, закуски море, душа требует, а тут не положено. Возмущению не было предела, за соседним столиком шумно возмущались четверо летунов. Это выяснилось потом, как и недоумение по поводу их возмущенности. Сплоченные несправедливостью мы вскоре вместились в купе экипажа.

И с шуточками-прибауточками пили щило (спирт антиобледенитель самолетов) по науке выдыхая перед взмахом, кривились и закусывали порционным изобилием. Не частили. И чего они возмущались, когда все имели для взлета души. Жахнули за содружество войск, за тех, кто на вахте и на гауптической вахте. Обменялись курьезными армейскими историями.

–Контакт! произнес старший летчик.

–Есть контакт! ответили ему.

–От винта!

–Есть от винта! Подхватили мы с капитаном.

–Будем жить!

–Будем жить! сказали все.

Стукнули традиционно стопками о стол, выдохнули и маханули синхронно.

В общем, полетали мы на славу. На прощание обнялись по-братски. Не целовались, норму не перебрали.

Обратный путь восвояси лежал через вагон ресторан. Время пролетело незаметно, и он уже был закрыт. Откуда мы знали, что только на время подсчета барышей. Нам надо в свой вагон на свою полку горизонтально продолжить полеты во сне. Стучали громко. Из недр ресторана наконец возник возбужденный ресторатор. Его крики заглушал стук колес. В конце своего выступления он смастерил дулю и прилепил ее к стеклу.

–Ах ты падла! прокричал лейтенант.

На этом месте, будем считать, произошло раздвоение личности. Хороший положительный я отошел в сторону, вернулся в вагон, а несдержанный эмоциональный лейтенант попытался залепить ресторанному хаму в нос сквозь все преграды. Кулак разбил стекло и частично достиг цели. Лейтенант не замечал порезов и крови, настойчиво ломился домой.

–Офицеров не уважать! Суки! Позже, когда открыли двери, кровавый кулак настиг и другое лицо кавказской национальности, он попятился в дверь кухни, загремел металлической посудой, старался не упасть. Драку прекратил бригадир поезда. Лейтенант с помятым носом, материл всех.

Я б… выведу вашу шарашку на… ,б…! я прокуратуре… устрою пи…дец! Всех б… суки помножу!

С проклятиями, обещаниями всех покарать добрались до бригадирского купе.

Бригадир, здоровый дядя закрыл дверь и молча дал лейтенанту поддых пудовым кулаком и салфетку остановить кровь. Лейтенант резко выдохнул и прекратил сотрясать воздух.

Позже медработник обработала порезы и забинтовала руку. Раненый заплатил штраф за разбитое стекло и добрался до места. Капитан собутыльник, отвернувшись к перегородке, усердно сопел. Поезд шел вперед к невидимой границе между западом и востоком.