скачать книгу бесплатно
Ты ничего не знаешь? – утирая рот , заскорузлой рукой, от пролитой воды спросил он.
Не знаю…
И о матери ты тоже не знаешь?
И то , что твоя мать блудная тварь, нагуляла тебя?!
Не знаешь, сын ты, змеи!
И , что меня обманула, тоже не знаешь?
Я, порядочный человек , облагодетельствовал её , принял в свой дом, а что оказалось? Что кормлю, пою, блудницу, а воспитываю , того кто даже отдалённо не похож на меня!
Ты рыжий, а я чёрный.
Глаз твой заволокло бельмо еще в чреве ее, а на лице уже через полгода после твоего рождения проявилось это уродливое родимое пятно.
Отец больно ткнул пальцем в лицо мальчишки , пытаясь попасть в большую бордовую родинку.
У меня ни чего подобного , ни где нет!
Как так может быть, а?
Я тебя спрашиваю?
Не знаю я, спросите у мамы, она наверное знает, она вам расскажет.
Уууу…, я бы Вас обоих! И тебя и мать твою в грязь втоптал ! – с этими словами мужчина поднял в верх кулаки и потряс ими.
Ты чувствуешь как воняет в доме, мухи жужжат так, что стены трясутся.
Сколько раз я говорил тебе выносить горшок с помоями, как только пробуждаешься от сна?
Аааа, ты ленивый осёл! Почему не делаешь того, что велит тебе твой благодетель?
Мужчина стал медленно подниматься и сползать с кровати на её край.
Он сел на угол и вперил свои мутные, зеленоватые глаза, в опущенное лицо мальчика.
Ну что молчишь выродок?– прикрывши наготу накидкой с кровати,
ещё раз спросил он, выдохнув злобу и зловоние из полупустого рта, в лицо подростку.
Мальчик потупил взор и задрожал всем телом, он знал, что случится дальше, за его не долгую жизнь много раз он проходил этот урок, слышал эти слова.
Очень часто отец вымещал свою злобу, за не легкую жизнь, на нём, на матери, всегда обвиняя её в распутстве, а его в лени.
Я не … , – только и успел сказать он, когда первые удары посыпались на его рыжую голову.
Мальчик стал отступать, загораживаясь от ударов в дальний угол дома.
Это тебе , что б ты не забывал ! Это тебе дрянь , ты такая за все!
Бормоча проклятья отец бил сына по голове , по щекам, по спине.
Подросток оказался в углу, где стояли инструменты, в следующее мгновение рука отца схватила с ведра тяжёлую верёвку и начала методично охаживать его со всех сторон.
На улицу, на улицу, там спасение …– пульсирующей болью в висках стучала мысль.
Мальчик извернулся, проскочив сквозь ноги , не твёрдо стоящего отца и опрометью метнулся в проём двери.
Отец бросился за ним, но не добежав до двери, споткнувшись о корзинку, не весть откуда взявшуюся под ногами, упал и головой ударился о горшок, стоящий и смердящий возле входа.
Грохот разбившегося сосуда, стон экзекутора от боли , а затем крик , убью щенка!!! последнее что, услышал мальчик, забегая за угол дома.
Он шёл по улице за город, размазывая по щекам кровь и слезы и причитал,– отравлюсь!, повешусь!, или брошусь со скалы.
Господи почему, за что, за что, ты так наказываешь меня?
Побои были особенно жестокими после изрядной выпивки отца.
А выпивать ему удавалось частенько, потому что, ни одни похороны в городе не проходили без его участия, многие горожане обращались к нему с просьбой о помощи в скорбные моменты.
Мать жалела сына, но сделать ни чего не могла.
Часто укрывшись в каком ни будь уединённом месте, она прижимала его худенькое тельце к своё груди, целовала его в лицо, голову , плечи, плакала и причитала,– Не пожалел ты меня Господи, за что наказал так?
Почему такими метками пометил сыночка моего родненького?
А я люблю тебя рыжик мой, больше жизни моей, люблю!
Родненькая кровиночка ты моя!
Золотиночка , ты, сиротиночка!
И мягкие губы её, омоченные слезами , ласково прикасались к его лицу.
И было это так приятно и мило.
Сердце сжималось его от печали и сострадания и к себе, и к маме.
А любовь безмерная к ней, хватала за горло и начинала душить, в бессильной немощи.
Убегу, убегу из дома,– думал он, ,– буду бродить по земле, питаться акридами и диким медом, а если поможет Бог, буду работать, носить воду, копать землю, если повезёт устроюсь в ученики к ремесленнику, или прибьюсь к рыбаком на Великом море, заработаю денег и будет у меня другая жизнь, другой дом, любимая жена и детей своих я буду любить, и не буду бить ни когда!
Эй, Иуда, что, опять тебя побили дома? – долетел до него голос Савла, соседского мальчишки, когда он выходил через ворота, за городскую стену.
Он ничего не ответил, только престал плакать и стенать , утер слёзы и кровь с лица рукавом рубахи и не глядя в сторону знакомого, продолжал идти намеченным путём.
Чего молчишь ? – догнав его, спросил Савл, – стараясь заглянуть ему в лицо.
На речку идёшь?
На ручку,… – нехотя ответил Иуда.
А я иду на гору, там меж камней, мы с ребятами собрались играть в сирийцев и римлян, приходи и ты.
Там много ребят собирается, что живут по соседству с нами и на дальних улицах.
Это мой меч, я им буду драться! – показал Савл, Иуде, до бела обточенную и заострённую палку.
А вот щит!,– и он вытащил из за спины старое днище корзинки из ивовых прутьев, с привязанной верёвкой, что бы можно было держать его.
Меня ни кто не звал.
Так я тебя зову, приходи.
Может приду, вот только умоюсь.
Только… , я знаю, – Иуда запнулся на полуслове, а потом поразмыслив, через мгновение продолжил, – вы ведь опять меня отправите сражаться на стороне сирийцев, с самыми слабыми и глупыми ребятами?
Ну, я не знаю, это не я решаю, за кого тебе сражаться, но ты всё равно приходи.
Ещё какое то время , они молча шли плечо к плечу, но дорога расходилась в разные стороны, Иуде надо было спуститься к реке, а Савлу подняться выше , в горку, к оврагу.
Вода была свежа и прохладна после ночи.
Иуда снял с себя испачканную рубаху и прямо в штанах зашёл по пояс в воду.
Он начал неистово болтать ею в мутноватом течении, вымывая из её волокон, гряз, пыль, кровь, пот.
Он то и дело вытаскивал её из воды и ею же обмывал своё худенькое тело, лицо, голову.
После купания он сел в тени этрогового дерева, расстелив рубаху под лучами горячего солнца.
Вода и одиночество сделали своё дело, они успокоили душу мальчика, приведя мысли и дух в равновесие.
Через час рубаха и портки были сухи, от утренних неприятностей на лице остались только ссадины и небольшие синяки, а на душе повис тяжёлый камень обиды.
Я убью его ! Если он ещё будет бить меня, убью! Зарежу спящего, горло перережу.
Зарежу и сбегу, в любом случае сбегу я от него, вот только маму жалко очень.
Изведёт он её, изведёт!
С этими мыслями, Иуда встал, надел рубаху.
Ещё отдыхая он заметил , что не вдалеке валяется хорошая, ободранная от коры , увесистая палка, видимо , кто то придя на ручей, забыл её в траве.
Палка! Хорошая! То , что нужно для сражения!,– прикидывая её вес и длину, на вытянутой вперёд руке и помахав ею словно мечём, решил подросток.
Порадовавшись своей находке , он зашагал туда, где ребята, должны были уже давно играть в сирийцев и римлян.
Дорога по которой он шёл была пустынна, жар усиливался с каждой минутой.
Вдруг в придорожных кустах , что то зашевелилось и захрустело.
Иуда обернулся в сторону звука и в следующее мгновение увидел бродячую собаку, которая тащила в зубах, не весть откуда взявшуюся кость.
Собака была мохната, среднего размера, коричнево- рыжие подпалины покрывали её бока, голова была черна словно вороново крыло.
Увидев Иуду, собака остановилась в нерешительности, неуклюже скосила голову на бок и внимательно посмотрела в его глаза.
По кости из её рта, на пыль дороги, текла обильная тянущаяся слюна.
Некоторое время, они смотрели друг на друга не мигая.
Иуду испугал её взгляд и большие торчащие клыки, он вскинул в верх свою палку, собака взвизгнув метнулась в сторону, видимо хорошо зная, что может последовать за этим жестом.
Кость выпала из её пасти, в пыль дороги.
Поджав хвост, она опрометью бросилась в кусты, из которых ещё некоторое время назад вылезла.
Иуда не ожидал, что такая не маленькая собака, так трусливо поведет себя.
Ему вдруг захотелось обласкать её, погладить по густой шерсти, вернуть кость.
Он начал подзывать собаку, присев на корточки.
Собачка, собачка, милая собачка, иди , я не причиню тебе вреда, – звал он, – прищёлкивая языком и махая костью.
Через некоторое время, в кустах, опять что то зашевелилось, затрещало.
И к его ногам, на полусогнутых лапах, припав животом к земле, с широко открытой пастью, поджав хвост, подползла псина.
Она заискивающе смотрела в глаза мальчика, как бы говоря, – отдай пожалуйста мою кость, я страшусь тебя.
Иуда протянул, улыбаясь, собаке её добычу левой рукой, а правой погладил её по загривку, но в следующее мгновение псина вцепилась в кость, сильно прикусив его палец.
Кровь полилась из пальца тонкой струйкой.
Собака учуяв во рту сладкий вкус человеческой крови, ещё сильней прикусила то что держала в пасти, начав рваться в сторону.
Иуда взвыл от боли и неожиданности, он думал , что пёс должен быть благодарен за его поступок, за его доброе намерение вернуть утраченное.
Что делать? Что делать? Что делать?– стучало в висках мальчика.
Он в очередной раз был жестоко обманут в своих ожиданиях, он не учёл , что зверь не понимает добрых намерений человека, но почуяв кровь действует инстинктивно.
