Княжья Печать

– Добро пожаловать в Киж, Варяг!– отменный служака, подумал я про него. И выдержка есть…Однако, в Киже ему лучше больше на пути не попадаться. Судя по характерному прищуру, злобу на меня затаил в душе лютую.

– Благодарю!– кивнул я в ответ, собирая свои скудные пожитки в мешок. Стражники двинулись куда-то вглубь леса, искать добычу помельче, а я зашагал к воротам столицы самого северного из пяти княжеств.

Киж отличался от всех остальных государств нашего континента. И только то, что наша Обитель располагалась в Мертвых горах, и пейзаж там был ничуть не лучше, чем этот, примиряло меня с этой крепостью. Угрюмые мшистые избы-пятистенки, сложенные из огромных, в два обхвата бревен лиственницы, грязные улицы, виселица посреди главной площади перед княжеским теремом – все это навевало тоску и уныние. По узким дорожкам брели торговые люди в черных и коричневых одеждах, на их лицах ни одной улыбки, я так и не заметил. Все хмуро и строго, словно обратно вернулся в родную Обитель, где варяжский устав превыше всего.

Главная забота местных жителей – это заготовка леса – труд тяжелый и неблагодарный. Покупают его за бесценок, а сил уходит на вырубку много. Может потому кижане столь неприветливый народ. Вот в Агее говорят, все по-другому. Заплываешь в порт, и будто в сказке оказываешься, кругом позолота, церкви с разукрашенными луковками и люди – добрые и улыбчивые.

– Посторонись! Поберегись!– раздался над ухом хриплый раскатистый басок. Мое плечо кто-то задел, я напряженно отшатнулся, но это была всего лишь торговая телега. Кряжистый мужик погонял двух волов, направляя их в сторону княжеского терема. Телега доверху была набита огромными тюками, сквозь тонкую материю которых виднелись тканевые отрезы, везущиеся на городской торг.

– Поберегись!– прокричал мужик кому-то впереди меня.– Посторонись!

      И на лице никаких эмоций, словно демон внутри поселился или кикимора ест изнутри. Взгляд пустой и какой-то обреченный. Решив, что пока осмотра местных достопримечательностей с меня хватит, я поискал взглядом ближайший трактир, где можно было бы уморить чувство голода, которое гложет меня с самого вчерашнего вечера, когда я отправился на охоту за василиском.

Трактир оказался неподалеку. Довольно приличного вида питейного заведение с черной мрачноватой вывеской в стиле, который присущ всему Кижу. На двухстворчатой двери, украшенной массивными бронзовыми кольцами, вислеа прибитая голова дикого вепря с острыми, как бритва клыками. Пасть оскалена, а глаза, как будто оценивающе разглядывают тебя, сгодишься на обед или нет? Я поежился от неприятного холодка, скользнувшего под рубаху к пояснице, и медленно вошел.

Несмотря на ранее утро, трактир был почти забит до отказа. В самом дальнем его углу шумно попивала медовуху компания гридней, уже изрядно выпившая. По центру расположились местные купчишки с солидным пивным брюшком и окладистым бородками. Левее степенно ужинали постояльцы, занимавшие комнаты на верхних этажах здания. Они то и дело неодобрительно посматривали в сторону непрерывно что-то горячо обсуждающих гридней и покачивали головой, поджимая губы. Прямо напротив входа расположилась узкая стойка, за которой суетилась молодая девица, переливающая медовуху из огромных дубовых бочонков в глубокие глиняные кружки. Ее помощница бойко и непрерывно курсировала между ней и столом с дружинниками Кижевского князя. Вообщем обстановка мало чем напоминала мрачно-кладбищенскую, царившую на улицах. Удовлетворенно хмыкнув, я нашел себе место возле окна, откуда весь зал был, как на ладони. Жестом подозвал половую, прикинув, на что мне хватит честно заработанных в битве с василиском денег. Оказалось трактир этот может радовать не только веселой обстановкой. Но и приемлемыми ценами. С удовольствием я заказал себе кусок жареной оленины и немного морса. Варягам спиртное было противопоказано по многим причинам. Терялась боевая хватка, замедлялась реакция, но самое главное, что действие алкоголя было подобно действию наших снадобий и эликсиров, а значит, вполне мог случиться такой вариант, что после рюмки, другой во мне проснется берсерк, и я начну крушить тут все подряд, включая гостей.

Приятный кисловатый брусничный морс придал немного сил и взбодрил меня, прибавилось немного сил, будто и не ночевал я эту ночь в еловых лапах под открытым небом неподалеку от ворот крепости. Ребра ныть перестали, где-то на самом краешке сознания, напоминая мне, что схватка с чудовищем вчера далась мне нелегко.

– Оленину придется подождать!– с приветливой улыбкой сообщила мне девушка, призывно виляя довольно соблазнительными бедрами при подходе к столику, за которым я сидел. Мне пришлось согласиться, тем более после такой улыбки отказать было довольно сложно. Служанка отправилась к стойке, а я проводил ее задумчивым, полным тоски взглядом. Некстати вспомнилось правило варягов, постоянно повторяемое Дедом на каждом занятии:

– Любовь и плотские утехи недоступны для варягов! Любовь затмевает разум, секс отбирает так необходимую нам внутреннюю энергию и жизненную силу, потому судьба варяга схожа с судьбой жрецов Светлейшего. Никакого вина! Никаких женщин! Никакой любви!

Эх, жаль…Мелькнула в голове мысль.

– А ну-ка стоять!– взревели за столом у гридней. В сторону полетела табуретка, загремела на поцарапанной столешнице посуда. Горшок с медовухой полетел на пол, разлетевшись с сухим треском на десяток черепков. Из-под стола, мимо ног дружинников стрелой вылетел чумазый малец лет двенадцати, одетый в какие-то обноски, явно с чужого плеча. Он вильнул в сторону, избегая расставленных рук, зацепился за неудачно выставленную ногу одного из купцов, и растянулся во всю длину на заплеванном полу трактира. Гул множества голосов стих. Они, как и я глазели на невразумительную сцену.

– Стоять, гаденыш!– заорал один из гридней, все еще с идиотским видом хлопая себя по поясу, где виднелась отрезанная веревка, на которой висел кошель, теперь зажатый в маленькой грязной ладошке паренька. Двое из компании обворованного дружинника ловко завернули за спину худенькие руки мальчонки, далеко вывернув их назад, подтянули его беспрерывно хлюпающего сопливым носом поближе к столу. Один из парней с силой выдернул зажатый между тонких пальцев с обгрызенными ногтями кошель.

– Ах, ты, тварь!– тыльной стороной ладони ограбленный дружинник со всего маху врезал мальчонке по лицу. Голова парня мотнулась в сторону. Изо рта полилась кровяная юшка. Он простонал, потеряв сознание.

– Нашел, кого грабить, стервец!– с молодецким гоготом, полным какой-то подростковой безнаказанности, компания, один за одним, начала отвешивать пареньку оплеухи, который уже практически потерял сознание и плохо понимал, где находится. За всем этим бесплатным представлением наблюдали все сидящие в зале. За стойкой служанка и та девчонка, что разливала медовуху, напряженно ждали, чем кончится эта неприятная история, но не вмешивались и хозяина трактира звать не собирались.

– Будешь знать. Как в карман к дружиннику лезть!– один особо крупный гридень, несомненно пользующийся успехом у местных красавиц. С точеным агейским профилем и развитой мускулатурой махнул уже кулаком, попав воришке под дых, сбив дыхание. Из глаз парня полились слезы.

– На стол его!– выкрикнули из их компании.

– Правильно, всыпать розги!

– Неси, хозяин!

Все, теперь точно хватит…Решил я для себя. Пьяные гридни, видимо очумевшие от медовухи и вседозволенности, вполне себе могут запороть до смерти мальчонку, на следующее утро, даже не вспомнив с похмелья, что натворили. А Дед твердил, что необходимо слабых защищать всегда и везде – это судьба и путь настоящего варяга.

– Отпустите, паренька!– крикнул я через весь зал, вставая со своего места и делая шаг вперед, предоставляя себе свободу маневра.

– О, вот и подельник его выискался!– обрадовано протянул один из гридней, пьяно щерясь щербатым ртом.

– Иди-ка, сюда…

Они хотя бы на время отвлеклись от паренька. Тот поднял голову с разбитым лицом, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на надежду. Конечно! Он и не думал, что найдется такой дурак, который вступится за него перед стражниками крепости. Их было четверо, хорошо обученных и подготовленных воинов, а он один с ощутимо нывшими ребрами и потрепанным телом, но сдуру был готов вступиться за воришку, иначе уже не ощущал себя бы варягом, нарушив одну из главных заповедей их братства.

– Чего смотришь?– рявкнул один из тех, кто держали мальчишку.– Иди сюда!

Эти разошедшиеся молодцы, почувствовавшие свою безнаказанность давно забыли о причине спора. Теперь их глаза горели огнем, видя прямо перед собой более подходящую жертву. Жертву? Лично в этом я сильно сомневался, делая шаг вперед им навстречу.

– Нехорошо бить четверым здоровым дружинникам одного ребенка! Детей вообще бить нельзя!– покачал я укоризненно головой, чувствуя, как пьяная злость закипает в их сердцах, стремясь спровоцировать их, сделать первое движение.

– А кто ты такой, чтобы нас учить жизни?– нахмурился здоровенный крепыш, поигрывая крепкими покатыми мускулами под холщовой рубахой.

– Кто тебя пустил в крепость, голь перекатная?– подхватил третий, косясь на кривые сабли, закрепленные у меня за спиной.

– В приличном обществе с такими штуками,– он кивнул на мое оружие,– обедать не принято…

– Варяг я…– на всякий случай признался я, чем вызвал у стражников бурю смеха. В воображении диковатых кижан наше братство представляло собой славных богатырей под два метра ростом, горой мышц и обязательно усами, выкрашенными в синий цвет. Ни тем ни другим я, я к своему сожалению, пока не обладал…От того доказать мою принадлежность к касте наемников можно было только схваткой.

– А я князь Горислав!– со смехом произнес третий, хватаясь притворно за живот, будто я его сильно насмешил, а вот мальчонка с интересом взглянул на меня. Аккуратно подался назад, прячась под стол, пока дружинники забыли о нем, полностью сконцентрировавшись на мне.

– Вот удумал!

– Шутник!

– Иди сюда, юморист! Сейчас мы научим тебя не совать нос в чужие дела!– первый из гридней шагнул в мою сторону, широко расставив руки, чтобы по-медвежьи сгрести меня в охапку. Нет уж…Этот номер не пройдет…Мы не на масляных боях и не в детинце! Я легко увильнул от смертельных объятий и со всего размаху врезал в коленную чашечку дружинника своей ногой. Удар получился настолько сильным, что я услышал, как ломается кость и хрустят порванные сухожилия. Казалось, от дикого крика нападающего заложит уши. Он ухватился за ногу и повалился на пол, дико тараща глаза в потолок.

– Ах ты, сволочь!– теперь уже все трое бросились на меня, стремясь взять в кольцо. Я ловко маневрировал между столами, уходя от их захватов и могучих кулаков, пока один из них не пролетел в опасной близости от моего носа. Поросшее черным кучерявым волосом запястье было совсем близко, да еще и так удобно расположено, что грех было этим не воспользоваться, тем более с больными ребрами, я долго бы не проскакал по трактиру. Одним движением, слившимся в какой-то пластичный танец, захватив кисть, я оказался у гридня за спиной, резко дернул вверх, ломая плечо, чувствуя, как подается вперед все тело противника, а потом так же сильно вниз, пока не ощутил, что это больше не боец, а скулящий комок ужаса. И еле успел увернуться от летящего в меня табурета. Ножки просвистели над моим ухом, исчезнув где-то на купеческой половине. Кажется, кто-то закричал благим матом, кляня стражников и князя, который допускает такой беспредел. Завизжали. Двое остальных бросились к местам, где раньше сидели, за оружием, а я мгновенно приготовил сабли.

И тут все стихло, даже раненные перестали кривляться от боли, с интересом взглянув в сторону двери, где на пороге стояла городская стража. И надо же было такому случиться, что именно тот наряд, который я встретил у входа крепость. Усатый служака топорщил гневно усы, осматривая помещение. Заметив меня с обнаженными саблями, двух раненных гридней, катающихся по полу, и двух безоружных, как будто не бросившихся за саблями, а прячущихся от меня, вдруг сошедшего с ума, он удовлетворенно усмехнулся, поправив меч на поясе, и тихо произнес:

– Именем князя Изяслава, властью данной мне я арестовываю Варяга!

Я ожидал, что сейчас возмущенный народ закричит, что это несправедливо, что они первые начали избивать бедного воришку, что меня надо отпустить, но посетители испуганно отводили глаза в сторону, косясь на постанывавших гридней. И даже служанка с завлекающей улыбкой и красивыми бедрами промолчала, усиленно начав наводить порядок после нашей схватке.

– Прошу по-хорошему сдать сабли!– усатый с довольной улыбкой шагнул ко мне и протянул крепкую ладонь. И что теперь делать? Я беспомощно оглянулся по сторонам. Все вокруг делали вид, будто они не при чем…Лишь только парень, за которого я заступился с сожалением смотрел на меня из-под стола. Кричать о том, что не виноват? Глупо…Со вздохом сабли пришлось отдать.

– Именем князя, в соответствии с законами крепости Киж, я заключаю вас в холодную до полного выяснения обстоятельств драки.

Я кивнул, уныло уперев взгляд в пол. За двух княжеских гридней мне дадут…Ничего мне не дадут! Казнят просто! И будет моя голова торчать на крепостном тыне, как головы тех бедолаг, которые я рассмотрел, когда шел сюда.

– Пройдемте!– улыбка усатого стала еще шире. Вот и заступайся потом за сирых и убогих, если будет это «потом»…

– Где твои вещи, варяг?– спросил командир патруля. Пришлось показать. Ловко и торопливо второй перерыл мой заплечный мешок, разбив пару склянок со снадобьями.

– Посмотрите сюда!– обратился он к старшему, вытаскивая замотанную в тряпицу непонятную печать, которую я обнаружил у василиска. От вида золотого перстня у усатого алчно загорелись глаза, но он довольно быстро взял себя в руки. Слишком много было свидетелей вокруг, чтобы попытаться что-то присвоить из вещей наемника.

– Изымается!– провозгласил он, подталкивая меня в спину к выходу. Я обернулся напоследок, с грустью вдыхая аромат приготовленной мне оленины, которую я так и не успел попробовать. Мальчишка вылез из-под стола. Про него уже все забыли. Гридни помогали своим друзьям. Кто-то предложил покликать жрецов…И лишь служанка с красивыми ножками покачала мне в след головой.

10

– Идиот! Во что ты меня опять впутал!– кричала Анна – жена трактирщика, гоняя его тряпкой по всей избе. Кирилл вяло закрывался, не пытаясь спорить с разозленной женщиной, прекрасно понимая, что через некоторое время ее запал схлынет, и крик затихнет. Так и вышло! Где-то через семь минут она уже начала повторяться в своих оскорблениях, а еще через пять устало села за стол, подперев кулаками голову, грустно глядя куда-то мимо мужа, который неловко попытался подвинуться к ней и обнять.

– Отстань, олух царя небесного!– отмахнулась она, тяжело вздыхая. – Ну, почему всем моим сестрам повезло? У всех мужья, как мужья! У старшей – бортник, у средней – гончар, свое дело имеет в крепости, а я с тобой всю жизнь мыкаюсь, горя пытаю?– красными, набухшими от слез глазами она внимательно посмотрела на Кирилла. И была Анна в этот момент такой беззащитной, такой нежной, что мужу непременно захотелось ее чем-то успокоить, утешить…

– Ну что ты, радость моя, пригорюнилась? Ничего, чудище лесное изничтожили, тракт от василиска освободили. Люди поедут. Сейчас и у нас дела пойдут в гору…

– А варяг?– спросила Анна.

– А что варяг? Забудем, как страшный сон этого наемника, будем жить, поживать…

– Боюсь, что эта история нас в покое не оставит…– покачала головой с сомнением Анна.– Видел, какая могучая чародейка его искала? Аукнется нам его помощь еще…

– И что ж теперь делать-то, краса моя?– нахмурился Кирилл, покусывая нижнюю губу. За время их совместной жизни он прекрасно изучил свою Аннушку, и было уже ясно, что в ее светлой голове созрел какой-то план.

– Ты, правда, хочешь знать?– с надеждой в голосе спросила она, при этом ее глаза запылали тем самым азартным огнем, который и толкнул его написать письмо с просьбой о помощи в Обитель.

– Хочу!– обреченно кивнул трактирщик, обнимая жену. Несмотря ни на что, он ее сильно любил и старался выполнять все ее причудливые чудачества и пожелания.

– Вот смотри…– анна шмыгнула раскрасневшимся носом и повернулась к нему.– Варяг определенно интересен ведьмам из Езиды, так?

– Так!– важно подтвердил Кирилл, поглаживая курчавую окладистую бороду.

– Не стали они бы посылать такую сильную чародейку на край света, чтобы найти простого наемника! А раз он интересен Матерям Езиды, которые спят и видят, чтобы отделиться от пяти княжеств и стать самостоятельным государством, то, возможно, и нашему князю будет интересно поговорить с этим молодцом?– она победоносно ухмыльнулась, словно открыла какой-то новый физический закон.

– И?

– Что «и», горе мое луковое?– разозлилась Анна.– Любая информация в нашем мире стоит денег! И раз, князю хотелось бы пообщаться с этим наглым варягом, то и заплатить он будет готов в соответствии со своим интересом… Теперь ты меня понимаешь?

Ах, Анька! Ах, шельма…Подумал про себя Кирилл, в душе гордясь более сообразительной женой. Ему-то и в голову не могло придти продать такую информацию. А она, баба, гляди-ка, придумала…

– Вот мы и потрясем его княжескую казну!– Анна встала и начала довольно быстро собираться в дорогу, кидая в заплечный мешок мужа свои вещи.– Придем в княжеский терем, объявимся, как положено, а Изяслав нас за информацию вознаградит!

– К тому же, я не думаю, что наш князь знает о том, что по его землям шастает ведьма из Матерей Езиды!– подхватил обрадовано Кирилл, шустро натягивая праздничные шаровары.

– Любимый мой!– Анна крепко обняла мужа и жарко поцеловала его в губы, счастливая и довольная, как всегда бывало в тех случаях, когда все складывалось по ее замыслу.

Кирилл слегка обомлел от такой ласки, но решил все же обнаглеть окончательно и впился ответным поцелуем в тонкую полоску плотно сжатых бледно-розовых губ. И жена не оттолкнула, не отругала, радостная побежала, собирать, что-то перекусить в дорогу.

      А трактирщик– подкаблучник вышел во двор, чтобы запрячь коней в старую рассохшуюся телегу на деревянных колесах, чтобы отправиться в крепость на доклад к самому князю Изяславу.

Сборы заняли не слишком много времени. Уже через час, когда солнце стало в зенит, не грея своим холодным северным сиянием, они медленно тронулись вверх по Тракту туда. Где виднелись черные шпили крепости Киж.

Ворота были распахнуты настежь. Возле открытых створок, лениво поплевывая на землю, прогуливался дружинник с алебардой на плече, напевая что-то веселое. Мимо него сновали туда-сюда купцы разного ранга. Некоторые из них были одеты в разного рода шубы на дорогом собольем меху. Другие попроще…Но все они имели вид важный и солидный, такой, что Анна замерзшая на полдороги. Засмотревшись на них, завистливо охала. Кирилл терпел, молча сжав зубы, увлекая свою суженую подальше от торговых рядов, где то и дело слышались бравурные выкрики:

– Молочко свежее, домашнее!

– Меха соболиные, лисьи, куньи!

– Жемчуга агейские!

– Не проходи мимо, красавица, примерь вот это ожерелье…– просительно заглядывая в глаза, кричал им купец в цветном стеганом халате из верблюжье шерсти.

– Пойдем!– хмуро буркнул Кирилл, видя, что жена всерьез собралась мерить поданные драгоценности.– Все равно денег нет…

– Ох, Кириллушка, и заживем мы с тобой скоро!– мечтательно произнесла она, отходя чуть подальше.– Не жизнь будет, а сказка…Изяслав нам за информацию о Варяге столько гривен отвалит, что на всю жизнь хватит. Буду в золоте ходить, как матери Езиды! Все твоей жене завидовать будут!

– Ага!– буркнул задумчиво трактирщик. Он в отличии от жены прекрасно понимал, что посещение князя может обернуться не только наградой, но и наказанием. Тот бы голову на плечах удержать, а не о самоцветных ожерельях спор вести.

– Штаны тебе новые справим! – продолжала, не обращая на его хмурое состояние, жена смело мечтать.– Да какие штаны?! Сапожки новые, красные, сафьяновые…

Так, за разговором и выбрели они на княжескую улицу, где в самом начале, на небольшом взгорье высился княжеский терем, обнесенный плотным дубовым частоколом, со смотровыми башенками по бокам. Ворота были открыты, но едва Кирилл с женой сделал шаг внутрь. Как дорогу ему преградили несколько крепких воинов из малой дружины, еще гридней, но уже умевших держать не деревянное, а настоящее оружие.

– Куда?– строго спросил один из них, насупив брови для пущей важности.

– Слово и дело!– громко провозгласил Кирилл, чуть осипшим от испуга голосом. Произнеся короткую фразу, которая дозволяла получить в Киже тут же аудиенцию у князя, трактирщик почувствовал, что перешел некую черту, из-за которой назад дороги не было. И от этого сосущего ощущения пустоты, ждущей по ту сторону Рубикона, было как-то непривычно страшно.

– Государево дело!– строго прикрикнула на гридней Анна, выйдя вперед.– Чего глаза вылупили, бестолковые? Видите нас в покои княжеские. Изяслава видеть хотим! С делом важным…

Гридни переглянулись. Будь на их месте в этот момент стражники поопытнее, то и не видеть бы палат правителя Кижа Анне с Кириллом. Но парни были совсем молодые, а магическая формула «Слово и дело» звучала так, как будто обещала настоящее опасное приключения, а потому со вздохом один из них, видимо, поставленный старшим, произнес важно и степенно, стараясь казаться взрослее:

– Прошу за мной!– его напарники по службе завистливо смотрели ему в след, пока он с трактирщиком и его женой поднимался по резному крыльцу в горницу, где вел прием Изяслав.

В предбаннике, узкой, похожей на пенал комнате, украшенной по углам ликами Светлейшего, толпилось десятка полтора купцов разных мастей. Скрестив под себя ноги, на скамье в цветном халате сидел посол Агеи Рифат. Левее его, улыбаясь своей белозубой улыбкой, поглаживая идеально причесанные волосы, примостился посланник Стибора Георгий. Он одарил Анну, одетую в свой лучший наряд таким липким взглядом, будто она с головой окунулась в мед, громко причмокнул губами.

– Слово и дело!– громко провозгласил сопровождающий их гридень, важно нахмурив брови. При этих словах купцы изумленно притихли, а посланник Стибора с интересом поглядел на трактирщика, мнущегося позади своей статной жены.

Правом увидеть князя вне очереди пользовались редко, хотя правило это идет из глубины веков, когда на материке появились первые переселенцы, а о демоне Мамоне и его ордах и слыхом не слыхивали, потому-то и вызвала эта общеизвестная формула такое ошеломительное воздействие. Кто-то замер на полуслове, кто-то обернулся, кто-то прекратил разговор, и лишь Георгий тихо промолвил

– Государево дело, прежде всего!– и снова мазнул по Анне похотливым взглядом. Она зарделась, но не столь от внимания самого стиборского посла, сколько от важности момента. Кирилл, заметив это, дернул ее за рукав, увлекая за собой и за гриднем, который уже распахнул двери княжеских палат.

– Ваше высочество!– громко прокричал он, а Анна успела заметить, как кругленький, словно колобок, небольшого роста Изяслав отпрыгнул от столика с агейскими винами, опрокинув в себя бокальчик чего-то терпкого и ароматного.

– Чего надо остолоп?– гневно топнул ногой Изяслав, присаживаясь на высокий резной трон, украшенный человеческими черепами на подлокотниках. Мертвецы скалились, создавая жутковатое ощущение.

– Слово и дело!– ответил, ничуть не смутившись, гридень, вытянувшись в струнку.

– Что?– нахмурился князь, потом что-то вспомнил и поманил трактирщика с женой рукой.– Говори!– приказал он, впрочем, без особого интереса. Сколько к нему за одно утро приходят таких, как эта парочка просителей, которые жалуются на жуликоватых купцов, более удачливых соседей, на своих братьев и сестер из-за не поделенного наследства, на налоговый приказ, который дерет втридорога, да на что угодно! Но только никто из них никогда не пользовался формулой «Слово и дело», что обозначало вопрос государственной важности и только лишь для княжеских ушей.

Легким движением толстого пальца с надетым на него золотым перстнем, он отправил гридня за дверь. Дождался, пока он скроется, а потом заинтересованно взглянул на странную парочку просителей. Что приготовили они для него на этот раз? Земельная тяжба? Порча соседей? На купцов они мало похожи…Скорее на крестьян…Он помолчал, разглядывая трактирщика с женой. Под острым взглядом его цепких глаз, даже Анна почувствовала себя неуютно. Изяслав смотрел не оценивающе, а так, будто примерялся с какой стороны лучше подойти, чтобы отрубить им головы. Хищный взгляд, плотоядный…

– Ну и?– произнес угрожающе Изяслав, поглаживая гладкую лысину человеческого черепа, злобно скалящегося им в глаза. Возникла неловкая пауза. Кирилл растерялся, а боевой запал Анны куда-то исчез. Она во все глаза смотрела на череп, беззлобно скалившийся ей прямо в глаза.