Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное)

Ни одна бомба в них не попала. Броня легко удержала удары осколков, и лишь у одной «англичанки» была сорвана гусеница. Кроме того, у двух машин оказались пробиты дополнительные баки с горючим. Топливо протекло сквозь решётки моторных отсеков и затопило все дизели.

Хорошо, что двигатели оказались не очень горячими и работали на обычной солярке. Будь то бензин, он сразу же вспыхнул, и «англичанок» ждала участь несчастного «Т-60».

С бронетехникой обошлось малой кровью, а вот за околицей к небесам поднимались столбы чёрного дыма. Как позже выяснил парень, это горели две их полуторки. Одна с продовольствием, другая с двухсотлитровыми бочками, машинного масла.

Едва самолёты исчезли из виду, как послышался крик: – Танки идут!

Красноармейцы открыли огонь из всех видов оружия. Минуту спустя, примчался посыльный от командира пехоты и передал, что фашисты пошли в наступление.

Старлей уже оценил все потери, понесённые ротой, и велел механикам, заняться ремонтом. Всем остальным приказал:

– Заводи!

Экипажи прыгнули в люки и «Матильды» пошли на помощь стрелкам. В этот раз, из девяти танков роты в строю оказалось лишь пять. Они выкатились на ровное поле, расположенное перед советскими линиями.

Доля глянул вперёд и разглядел, что «коробки» фашистов уже проскочили половину дистанции, разделяющую две стороны. Причём, шли они развёрнутым строем.

– «Выходит, фрицы готовились к своему наступлению. Они сняли ночью все мины, и теперь идут на прорыв!» – сказал себе Доля. После чего, сосредоточился только на том, чтобы исполнить приказ командира.

В Демянском котле, у фрицев осталось не так много танков, а на самолёте их привезти невозможно. Поэтому, парень увидел всего десять «коробок». Следом спешили солдаты в серо-зелёных шинелях. С советских позиций ударили те пулемёты, что уцелели во время бомбёжки. Их поддержали сотни винтовок.

Тысячи пуль ударили в строй немецкой пехоты. За несколько долгих секунд, фашисты уже понесли большие потери. Хвалёные сверхчеловеки не выдержали расстрела в упор. Они упали на землю и, прячась в складках земли, устремились назад.

К этому времени, началась перестрелка танкистов. По «англичанкам» ударили большие болванки, но те легко удержали удар вражеских пушек. Чего нельзя было сказать о крупповской стали.

«Коробки» фашистов получали снаряды в лобовую броню и одна за другой замирали на месте. Большая часть, начинала гореть дымным пламенем. У некоторых открывались верхние люки, в которых появлялись танкисты, одетые в чёрную форму. В прочих машина внутри уже не осталось чего-либо живого.

– «Вот что значит бензин!» – подумал Доля и порадовался тому обстоятельству, что его боевая машина работает на плохо горящей солярке.

Вскоре шесть фашистских «коробок» были подбиты. Четыре уцелевших «Т-II» остановились и, ожесточённо отстреливаясь, медленно попятились к своим прежним позициям.

«Матильды» прошли сквозь ряд горевших машин и дружно вынырнули из облака чёрного дыма. Они приблизились к окопам врагов метров на двести, и угодили об плотный обстрел противотанковых пушек. Судя по мощным ударам, сотрясающим танк, калибр оказался значительно больше, чем у немецких 37-ми миллиметровых орудий.

Доля вспомнил рассказы мастеров из «учебки» и с огорченьем подумал: – «Не меньше нашей сорокопятки! Наверное, противники поняли, что своими пушчёнками им «Матильды» не взять. Поэтому, притащили сюда большие орудия из другой части котла. А может быть, привезли в самолётах. Не такие они и тяжёлые, чтобы нельзя перекинуть по воздуху».

Одна «англичанка» получила удар в ходовую часть танка. Левый трак рассыпался в клочья. «Матильда» крутнулась на месте и почти что подставила бок под новый выстрел фашистов. Его она вряд ли смогла пережить.

Хорошо, что механик не получил ранений от взрыва. Он подработал второй гусеницей и встал носом к фрицам. В лобовую броню попала другая болванка. Она оставила выбоину в прочной броне, но не причинила большого вреда.

Стрелки весьма пострадали во время налёта и, в этот раз, не пошли в атаку на немцев. Танки остались без поддержки пехоты, а оказаться окружёнными фрицами, было смертельно опасно. Кто-нибудь бросит гранату, или бутылку с «коктейлем имени Молотова». Ручной снаряд может перебить гусеницы, а горючая жидкость, попасть в моторный отсек. Тогда, пиши, всё пропало.

– «Придётся опять отступить». – подумал старлей и отдал команду, возвращаться на базу. Отбив атаку противника, «Матильды» взяли на трос подбитую в сражении машину и, двигаясь задом, потянулись назад.

На базе неожиданно выяснилось, что часть запчастей сгорела в полуторке, и ставить на побитую в бою «англичанку» попросту нечего. Пришлось снять детали, с «Матильды», что повредил артиллерийский обстрел.

Получалось, что за одно только утро, рота лишилась сразу двух танков, один из что сгорел при налёте, другой оказалось нечем чинить. Несмотря на такую статистику, удача пока, была на их стороне. Ведь только сегодня, они уничтожили целых шесть «двоек», четыре пушки и семь пулемётов врага.

К сожалению, радость от удачного боя продолжалась недолго. К десяти часам прибыл нарочный из штаба гвардейского корпуса и сообщил:

– На рассвете фашисты пошли в наступление со стороны города Старая Руса. Они прорвали оборону советских полков и скорым маршем идут на восток, к границам котла. Приказано оставить позиции у села Васильевщина и выйти навстречу противнику.

Старлей удручённо покачал головой, печально вздохнул и сказал:

– Всем приготовиться к маршу!

Офицер посмотрел, как все забегали возле машин, и пошёл за своими вещами в землянку командира пехоты. Он забрал вещмешок, а заодно, навечно простился с радушным хозяином.

Измученные боями стрелки остались на прежней позиции. Причём, остались совершенно одни. Без бронетехники, без подкреплений и с огромным числом раненых воинов. Насколько знали танкисты, боеприпасы там подходили к концу. Как долго бойцы смогут сдерживать фрицев, было не ясно. Но даже, если они не сдадут сей рубеж, то скоро с тыла ударят свежие части фашистов и уничтожат остатки их батальона.

Танкисты собрали свои личные вещи и загрузили в уцелевшие при бомбёжке полуторки. Они взяли на трос две подбитые недавно машины, выехали из сгоревшей деревни и двинулись к месту, что назначил им штаб гвардейского корпуса.

Обратный путь оказался значительно легче, чем два дня назад. Дороги слегка подморозило. Грязь не набивалась под защитные кожухи, и танки без остановок продвигались вперёд.

Жаль, что фашисты тоже сидели без дела. Они воспользовались погожей погодой, удобной для передислокации войск, подтянули к линии фронта огромные силы и пошли в наступление. Фрицы быстро прорвали оборону РККА, вышли на оперативный простор и рванули к границе котла, за которой находились камрады.

К полудню, танкисты дошли до деревни Рамушево. Их встретил полк красноармейцев, что там держал оборону. Механик заметил удивительно мало здоровых бойцов. Стало понятно, что фрицы здесь били удивительно сильно. В строю оставалось чуть более пятисот человек. Плюс ко всему, три пушки полевой артиллерии и семь миномётов.

За дальней околицей, послышался шум десятка моторов, и появились две роты из города Горького. После веселых приветствий, командиры доложили комбату о состояние дел. Выяснилось, что за прошедшие дни, каждое подразделение понесло большие потери. В частности, все три «Т-60» сгорели вместе с людьми.

С «Матильдами» дела обстояли несколько лучше. Роты потеряли старлея, пять сержантов и шесть человек из обслуги. Причём, все погибли не на поле сражения, а во время бомбежек.

Семь машин вышли из строя. Причём, три безвозвратно. Их не удалось утащить с поля боя и пришлось оставить врагам. Четыре удалось бы восстановить, но не нашлось запчастей. Так что, к бою готовы семнадцать исправных машин из тех двадцати семи «англичанок», что прикатили сюда меньше недели назад.

Танкисты заправили баки под самую пробку, пополнили боезапас и собрались слегка отдохнуть. Однако, в небе опять появились «лаптёжники». Началась массированная бомбардировка, а следом за ней на позиции налетели фашистские штурмовики.

Они шли на небольшой высоте. Бросали на землю мелкие бомбы и били из пушек и пулемётов во всё, что встречалось им на пути. Осколки и пули срезали людей, не успевших укрыться, поджигали полуторки, стоящие у всех на виду и взрывали деревянные ящики с патронами или снарядами.

Спустя полчаса, воздушная атака закончилась. Танкисты поднялись из глубоких воронок, где пережидали налёт, немного оправились и стали считать очередные потери.

Три автомобиля с боеприпасами и горючим сгорели. У одной из «Матильд» порвало одну гусеницу, а у другой пробило внешние баки и залило дизель соляркой. Так что, количество исправных машин уменьшилось на две единицы.

Пехота опять пострадала намного сильнее. Большая часть их окопов обвалилась от взрывов и оказалась засыпана почти что, доверху. Лошади и повозки погибли. Многих убило на месте, ещё больше людей получило ранения или контузии.

Отовсюду неслись стоны и крики бойцов, зовущих санитаров на помощь. Медики пострадали не меньше, чем все остальные. Поэтому, простые солдаты открывали мешки, доставали пакеты с бинтами и сами накладывали повязки друг другу.

В час дня, раздался крик наблюдателей. Все обернулись на голос и увидели, что к небольшому селу приближается огромное количество танков. Они развернулись в длинную цепь, за которой виднелись вторая шеренга. Следом двигались бронетранспортёры и бортовые грузовики с брезентовым тентом. По всей вероятности, в кузовах находилась мотопехота.

Доля вгляделся и рассмотрел чёрно-белые кресты на броне. Он начал считать боевые машины. Дошёл до тридцати семи штук и ощутил, как по спине побежал холодок

– «Скорее всего, – прикинул испуганный парень: – к Рамушеву направился танковый полк. Половину его истребили во время прорыва, но полтора батальона фашистов остались в порядке, и идут прямо на нас».

Судя по контурам башен, большую часть нападавших составляли лёгкие «двойки», и средние «тройки», вооруженные пушкой в 37-мм. Знакомые парню «коробки» не представляли особой опасности для «англичанок», и не очень пугали.

А вот то, что среди них оказалось девять «четвёрок», вызывало у Доли большую тревогу. Насколько он помнил, эти монстры имели лобовую броню, в полтора раза толще, чем у фашистских машин ранних серий. Плюс ко всему, у них имелось орудие диаметром в 75-ть миллиметров.

– У них же калибр почти в два раза больше, чем у «Матильды»! – пробормотал побледневший механик: – Их снаряд разнесёт нас, в мелкие клочья!

Комбат хорошо видел армаду, катящуюся к небольшому селу. Однако, он не выражал беспокойства, по поводу неравенства сил. В его внушительной практике, такое случалось не раз. Но если получен приказ, оборонять данный рубеж, значит, нужно погибнуть, но выполнить распоряжение начальства. Капитан залез на броню своего танка и отдал команду:

– К машинам!

Танкисты метнулись к «Матильдам». Они запрыгнули в люки и приготовились к началу атаки. В наушниках послышались знакомые парню слова:

– Всем вперёд! – танки тронулись с места. Они перебрались через разрушенные траншеи стрелков и с максимально большим ускорением помчались навстречу врагу. Нужно было остановить нападавших, как можно дальше от советских позиций.

Бронемашины с красными звёздами встали в длинную цепь. Они шли борт о борт и вели интенсивный огонь, не мешая друг другу. Немецких «коробок» оказалось в два раза больше. Поэтому они мчались вперёд шахматным строем. Первая линия иногда закрывала обзор сослуживцам, что двигались сзади, и не давала вести постоянный огонь. Это слегка облегчало жизнь советским бойцам.

То один вражеский танк, то другой, получал бронебойный снаряд в угловатую башню или же в корпус. Он сильно вздрагивал от невероятной силы удара, останавливался и занимался дымным огнём. Значительно реже, «panzer» терял способность стрелять, и сдавал потихоньку назад. Все остальные не замечали потери камрада, и стремительно мчались вперёд.

В «Матильду» попала пара снарядов, но они прилетели из лёгких фашистских «коробок», и не принесли никакого вреда. И тут, в броню угодила болванка большого калибра. Раздался такой оглушительный грохот, которого парень ни разу не слышал. Стальная махина содрогнулась до самого последнего винтика.

Сквозь шум, стоящий в ушах, донёсся крик командира:

– Глеб, что у нас с пушкой?

За спиной заскрипели шестерёнки механизма орудия, и раздался весёлый ответ:

– Полный порядок.

– Прямо танк! Двести! Огонь! – приказал Николай.

Грохнул выстрел «Матильды». Доля увидел, как сорокамиллиметровый снаряд попал в лобовую часть корпуса, что поднималась над ходовою платформой. Болванка втиснулась в смотровую узкую щель, сквозь которую смотрит водитель.

Она задела о край длинной прорези и развалилась на сотни кусков. Осколки металла помчались вперёд. Они ударили в тело механика и изрубили его в кровавую кашу.

Мёртвый фашист инстинктивно задёргался. Двигатель сразу же смолк. «Т-IV» замер, как вкопанный. Поворотное устройство у башни заклинило. Фрицы уже не могли навести свою пушку, как следует, и выпущенный ими снаряд прошёл в стороне.

Вторая болванка «Матильды» пробила лобовую броню, влетела внутрь башни и там взорвалась. Волна детонации закончила дело, и грозная техника немцев превратилась в груду железа.

Машины с красными звёздами мчались вперёд и уничтожали «двойки» и «тройки» одну за другой. А вот с «четвёрками» дела обстояли не так хорошо, как всем бы хотелось. Однако и они получали повреждения разного вида, теряли способность к движению и замирали на месте.

К счастью советских танкистов, у «Т-IV» имелись короткие пушки. Несмотря на огромный калибр, их 75-ти миллиметровые «чушки» не успевали набрать нужную скорость в кургузом стволе. Снаряды летели недостаточно быстро и не справлялись с бронёй «англичанок». Зато от мощных ударов болванок сразу клинило пушки, корёжило пулемёты и рвало траки в мелкие звенья.

Горящие «коробки» врагов чадили так сильно, что обширное поле заволокло чёрным дымом, висящим над самой землёй. Пользуясь им как прикрытием, шесть фашистских машин проскочили сквозь редкий строй из «Матильд» и рванули к окопам противника.

Здесь их встретила артиллерия, в которой осталось всего три орудия и шесть противотанковых ружей. Завязалась дуэль, в которой погибли все лёгкие танки захватчиков и большая часть пушкарей РККА. Броневые щитки были на удивление маленькими и не могли защитить весь расчёт от осколков.

Один «Т-IV» дошёл до советских траншей. Каким-то неведомым чудом он выдержал удар «полковушки», пущенный почти что в упор. Наверное, снаряд оказался бракованным.

«Panzer» вплотную подъехал к орудию, надавил на него гусеницей и развалил, как телегу. Казённик слетел с надёжных креплений. Колёса из дерева раскатились вправо и влево, а длинный лафет впечатался в землю.

Из боковой левой траншеи выглянул молодой пехотинец и бросил в танк бутылку с зажигательной смесью. Прозрачная склянка разбилась о стальной радиатор.

«Коктейль имени Молотова» вспыхнул от зажжённой тряпицы и пролился дождём на работавший двигатель. Пары бензина и масла вспыхнули ярким огнём. Моторный отсек окутался пламенем и превратился в огромный костёр.

Все люки с треском открылись. Фашисты в пылающей форме, дружно полезли наружу и тотчас попали под выстрелы советских бойцов. Сражённые пулями, они неподвижно застыли на влажной земле. На той самой земле, что фрицы хотели отнять у исконных владельцев.

Потеряв больше трети состава, фашисты прекратили атаку и, прячась за корпусами горящих машин, покатились назад. Советские танки не стали преследовать фрицев. Во-первых, половина «Матильд» получила серьёзные для них повреждения и не могла уже действовать в полную силу.

Во-вторых, за чужими «коробками» шла мотопехота. Пока длился бой, они быстро спешились и отогнали машины с опасного места. Сами же быстро спустились в воронки, покрывавшие поле. Они затаились в укрытиях, и теперь было сложно сковырнуть их с этого места.

Гнать красноармейцев в атаку нельзя. Немцев пришло втрое больше. Кроме того, их сразу поддержит двадцать танковых пушек и столько же пулёметов, установленных на «ханомагах». Плюс ещё «ручники», что имелись во взводах.

При подобном раскладе стрелки не успеют добраться до позиций фашистов. Вся пехота погибнет в серёдке широкого поля. Пришлось комбату умерить наступательный пыл и дать команду, чтобы батальон отходил.

На обратном пути не забыли про пять подбитых «Матильд». К ним прицепили прочные тросы и утащили к себе. Оказавшись на месте, офицер стал считать очередные потери. Всего в том бою уничтожили девять «двоек» и «троек» и пять «Т-IV». С десяток «коробок» получили увечья, но ушли своим ходом.

Ещё шесть машин красноармейцы сожгли у своих укреплений. Правда, в ходе той стычки они потеряли полевые орудия и всех пушкарей. То есть, остались без средств борьбы с бронетехникой.

Во всём стрелковом полку уцелела лишь тройка противотанковых ружей, десяток таких же гранат и пара ящиков с бутылками зажигательной смеси. Но что с этим можно поделать? Война! Спасибо, что бойцы устояли, и фашисты не смяли их оборону.

Пока танкисты ходили в атаку, пока сражались с фашистами, пока возвращались назад, ремонтники не сидели без дела, и привели в полный порядок пару подбитых машин из шести. На большее, времени у них не хватило. После чего, работы резко прибавилось. Десять «Матильд» вернулись из боя и притащили с собой пять повреждённых товарок.

Ремонтники осмотрели привезённую технику. Они что-то прикинули, и заявили, что три «англичанки» нужно разобрать на запчасти, а детали пустить на починку повреждённых машин.

Мужики сообщили, что если они будут работать всю ночь, то к ближе к рассвету, в строй встанет шестнадцать «Матильд». Не видя выхода в сложившейся сейчас ситуации, комбат согласился на такую ударную вахту и выделил им десять помощников из батальонной обслуги.

К сожалению красноармейцев, никто не дал технарям нужного времени на хороший ремонт. В четыре часа, пополудню начался воздушный налёт. С запада прибыло двенадцать «лаптёжников». Они стали кружить над деревней и зорко смотреть, на что им лучше напасть в первую очередь.

Выбрав крупные цели, они построились во внушительный круг. Образовали над бронетехникой две «карусели» и устроили форменный ад. Воздух наполнился душераздирающим воем моторов, треском пулемётов и грохотом взрывов.

Едва послышался крик: – Воздух! – Доля бросился к своей «англичанке». Уже подбегая к машине, парень услышал вой воздушной сирены, что находилась на пикировщике фрицев. Механик отчётливо понял, что не успеет нырнуть в распахнутый люк. Он прыгнул под днище и скатился в небольшую воронку, что оказалась меж траками.

Доля устроился в центре маленькой ямы, свернулся калачиком и оказался недосягаемым для атакующих фрицев. Сверху его закрывал корпус «Матильды», а с двух сторон разместились бронещиты гусениц.

И всё же, несколько кусочков металла залетело с кормы или носа машины. К счастью танкиста, они не нашли худощавую цель и, звякнув о сталь, бессильно упали на землю.

За пикировщиками явились штурмовики и атаковали полузасыпанные окопы стрелков. Они делали заход за заходом. Палили из многих стволов и сбрасывали на красноармейцев десятки маленьких бомб. Десятикилограммовые «чурки» с тротилом, рвались на сотни осколков. К ним добавлялись кусочки свинца, выпущенные из пулемётов. Раскалённый металл свистел над позициями и убивал несчастных людей.

Наконец, фашистские самолёты израсходовали боезапас. Они повернули на запад и скрылись из вида. Пехотинцы поднялись из неглубоких траншей и занялись перевязкою раненных, похоронами убитых товарищей и очисткой ходов сообщений.

Как это ни странно, но бронетехника получила от бомб меньше вреда, чем ожидал командир батальона. Во-первых, «лаптёжники» не попали в отдельные танки, что стояли вразброс.

Только один из снарядов взорвался возле самого борта «Матильды». Хорошо, что удар пришёлся по той машине, что решили разобрать на запчасти. Так что, новые повреждения не сыграли какой-либо роли.

Во-вторых, наученные горьким опытом службы, ремонтники сняли все прочие ёмкости, стоявшие на решётках моторных отсеков. Поэтому, горючее не могло уже вытечь из пробитых осколками баков и залить дизеля. Укрытые в ближайших воронках, двухсотлитровые бочки с соляркой и ящики со снарядами не пострадали.

К пяти часам дня, немцы пригнали несколько больших тягачей. Они вывели их на поле недавнего боя и поставили под прикрытием изувеченной техники. Затем достали толстые тросы, взяли «коробки» на короткий буксир и утащили к себе.

Там они потушили тлеющий местами огонь и принялись за спешный ремонт. Мотопехота фашистов не теряла времени даром. Враги рыли окопы и обустраивали пулемётные гнёзда. Было очень похоже, что они собирались долго стоять на занятом сейчас рубеже.

Ни красноармейцы, ни батальон из города Горького не могли им ничем помешать. Стрелки ещё не оправились после сильной бомбёжки. У них не имелось столько людей, чтобы начать очередную атаку. Все полковые орудия безвозвратно погибли, а тем пулемётам, что уцелели, не удалось отогнать наглых фрицев. Очереди били в корпуса транспортёров и не долетали до немцев, облачённых в чёрную форму.

Танкисты тоже оказались бессильны. Во-первых, у них не нашлось осколочных снарядов, которыми можно накрыть пехоту врага. Во-вторых, они были заняты по самое горло. Загружали боезапас, заправлялись соляркой и приводили в порядок повреждённые в сражении машины.

Капитан пообщался с пожилыми ремонтниками, выслушал их длинные жалобы и печально покачал головой. Дела обстояли неважно. Техники очень спешили, но не успевали возвращать в строй «Матильды».

Запчастей не хватало, а положение батальона ухудшалось у всех на глазах. Нужно срочно связаться со штабом гвардейского корпуса, доложить о такой ситуации, и попросить о немедленной помощи.

Офицер залез в башню подбитого танка и попытался переговорить с руководством. Рация оказалась достаточно слабой и с огромным трудом доставала до села под названием Парфино, где находилось начальство. Слышно было удивительно плохо. Приходилось говорить каждую фразу по несколько раз. Повторять до тех пор, пока её не поймут на другом конце неустойчивой связи.

В шесть часов вечера, началась очередная атака. В батальоне из города Горького, на ходу было лишь двенадцать машин. Они двинулись в бой против двадцати трёх вражеских танков. Вслед за «коробками» шли угловатые бронетранспортёры с крестами на серых боках.

Доля удивлённо подумал: – «Ну, а эти игрушки лезут куда? Ведь наши снаряды сделают из них решето! Одна болванка в лобовую броню и все двенадцать фашистов превращаются в фарш».

В этот раз, командир батальона не пошёл со всеми бойцами. Мужчина решил, что для управления таким количеством техники хватит старлея. Поэтому, он не стал прерываться и продолжил беседу с дежурным по штабу гвардейского корпуса.

Завязавшийся бой, мало чем отличался от всех предыдущих. Фрицы знали, с какой техникой они повстречались, и в первой шеренге шли шесть хорошо бронированных «Т- IV».

За ними прятались «двойки», опасные лишь для стрелков, сидящих в окопах. Да и то, если у советских солдат будут в руках лишь винтовки. Окажись у них противотанковое большое ружьё, фашистам придётся несладко.

Дюжина «англичанок» не стала размениваться по мелочам и сосредоточила весь свой огонь на отвратительных монстрах, вооружённых огромными пушками. На каждого такого врага пришлось по две «Матильды» и танкисты из Горького быстро расправились с ними.

Спустя двадцать минут, одна из фашистских машин запылала чадным огнём. У двух заклинило механизмы поворота у башен, и они малым ходом отползали к своим. Ещё три, застыли, как камни и не выказывали признаков жизни.

Печальная судьба средних танков не остановила лёгкие «двойки» и слабо бронированные неуклюжие «тройки». Они рвались вперёд, и всё время палили из своих слабых пушчёнок. Спустя полчаса, на поле пылало пяти танков, а участь всех остальных виделась удивительно ясно.

Доля сказал про себя: – Сейчас мы вас гадов, всех перебьём! – в следующую минуту, он услышал в наушниках голос комбата:

– Со стороны села Васильевщина двигается мотопехота противника в сопровождении двадцати пяти фашистских «коробок». Все! Стой! Прекратить атаку! Задний ход! Огонь с хода!

– «Ну, вот мы и дождались, удара с двух разных сторон». – удручённо подумал механик. Он остановил боевую машину. Переключил рычаг передач и, вместе с друзьями, попятился к советским позициям.

В дуэли с тяжеловооружёнными фрицами, три «англичанки» получили прямые попадания по ходовой части танка и потеряли способность к движению. Экипажи подбитых машин открыли люки. Ужами скользнули наружу и, пригибаясь к земле, стали разматывать сцепки, закреплённые на обоих бортах и моторном отсеке.