Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное)

Дизели натужно взревели. Гусеницы провернулись на месте, но машина не застыла на месте, а вновь покатилась вперёд. Так повторилось несколько раз, и чем ближе были позиции фрицев, тем чаще это случалось. В наушниках слышался шум голосов, передаваемых рациями соседних «Матильд»:

– Засохшее дерево! Правее тридцать! Пушка! Сто пятьдесят! Камень на склоне! Пулемёт! Левее двадцать! Двести!

Раздался крик командира:

– Прямо! Танки! Триста!

Доля напряг глаза и увидел, что из глубины обороны фашистов показалось пять или семь силуэтов с крестами на башнях. Судя по контурам и тонким стволам их орудий, это были лёгкие «двойки». То бишь, «Т-II».

Сколько перед ними противников, механик не знал. Прорезанная в толстой броне, смотровая узкая щель не позволяла увидеть всю панораму текущего боя. Высунуться из люка, означило подставить башку под пули фашистов, визжащие в воздухе. Поэтому, приходилось довольствоваться тем слабым обзором, который имелся у парня.

Пушка их танка стала всё чаще стрелять. Взрывы снарядов поднимали тучи мокрой земли, и над полем повис белесый туман, состоящий из пара и дыма. Хорошо, что подул небольшой ветерок и развеял плотную хмарь.

Доля увидел, что прямо к нему идёт немецкая «двойка». Сзади над головой грохнула пушка. Болванка вылетела из ствола «англичанки», воткнулась в башню противника и в ней возникла дыра размером со спелое яблоко. Фашистский «Т-II» резко встал, словно наткнулся на металлический «ёж». Он замер на месте, а из каждой щели повалил чёрный дым.

Прозвучала команда: – Налево! Прямо!

Доля объехал большую воронку и вновь вернулся на свой прежний курс. Когда он поворачивал, то увидел, что идущая параллельно машина, вздрогнула от мощного взрыва. Из-под неё вылетел сноп яркого пламени и внушительный вал мокрой земли.

Удар детонации расшвырял в стороны узкие траки и сорвал пару катков. «Матильда» крутнулась на обездвиженной гусенице. Подставила фрицам свой бок и застыла на месте.

– «Противотанковая мина! – сказал себе Доля: – А говорили, что сняли все до единой!»

Словно поняв упрёк молодого механика, в наушниках послышался голос их ротного:

– Пехота увидела танки противника. Она спрыгнула с нашей брони, залегла и теперь отползает назад. Все! Стой! Прекратить атаку! Задний ход! Огонь с хода!

Доля остановил свою «англичанку», передёрнул рычаг скоростей и поехал кормою вперёд. Теперь он шёл вслепую, и вся надежда была на одного командира. Старший сержант смотрел не только на немцев, но и бросал частые взгляды на позиции красноармейцев. Он отдавал парню команды и говорил, куда тому двигаться.

Ведь если танк съедет с пути, очищенного пехотой от мин, то машина может наткнуться на подземный заряд. Хорошо, если взрыв повредит одни гусеницы. А если вспыхнут капризные дизели, то придётся выбираться наружу, под шквальный огонь, ведущийся фрицами.

Механик не отрывал напряжённого взора от поля сражения. Он видел, что два фашистских танка горели. Ещё один замер с разбитыми траками. Так что, погони за ними не будет. Какое-то время, «Матильды» стреляли по ранее замеченным целям, но делали это всё реже и реже. Подойдя к советским окопам, они прекратили огонь.

Двигаясь по проторённым чёрным следам, рота вернулась под защиту развалин, и танкисты с облегчением выбрались из железных коробок. Сырой и холодный, но не задымлённый воздух окружающей местности показался механику удивительно вкусным. У него даже голова закружилась.

Парень глянул вокруг и увидел рядом машину, что подорвалась на мине. Как ему рассказали чуть позже, к ней подскочила другая «Матильда». Она двигалась сзади по тому же маршруту, и корпус неподвижной товарки хорошо закрывал её от обстрела фашистов.

К счастью, экипаж не погиб и отделался только крепким испугом. Все были живы, и только водителя сильно контузило. Он находился ближе всех к месту взрыва, и ему прилетело значительно больше чем всем остальным.

Уцелевшие парни прицепили тросы к целому танку, что явился на помощь. Они без потерь, запрыгнули в свою «англичанку» и обе машины благополучно вернулись в деревню. Теперь с ней возилось трое ремонтников, что приехали с ними из Горького.

Старлей подошёл к изувеченной миной «Матильде» и осмотрел полученные ей повреждения. Офицер и командиры всех танков обсудили итоги прошедшего боя, и Доля услышал, что первая атака их роты прошла превосходно.

Они сожгли две фашистские «двойки» и подбили один средний «Т-III». А броня у него вместе с орудием, мало чем уступает «Матильде». Кроме того, они уничтожили две приличные пушки и три пулемёта. Сами же потеряли одну «англичанку», да и то от подрыва.

– «Да если, мы будем, всегда так хорошо воевать, то скоро погоним фрицев в три шеи! – обрадовался неожиданно Доля. Его переполняла бурная радость, и он был готов снова ринуться в бой: – Оказывается, это не так уж и страшно!» – сказал себе парень. Потом, его взгляд, упал на контуженого взрывом механика.

Бледный, как полотно, восемнадцатилетний водитель лежал на ящиках из-под снарядов. Из носа с ушами текли струйки крови. Доля узнал своего одногруппника, с которым сдружился за время учебы в городе Горьком.

Вокруг Стаса крутились санитары их роты. Они забинтовали бритую голову, с глубоким порезом на лбу. Дали ему что-то понюхать. Сунули в рот пару таблеток и поднесли фляжку с водой, чтобы он проглотил эти лекарства.

Проходивший мимо, старый ремонтник взглянул на серое небо, плотно затянутое низкими тучами и, ни к кому не обращаясь специально, сказал:

– Хорошо, что погода стоит совершенно нелётная. Иначе дали бы нам «лаптёжники» жару. Половину наших машин мы бы уже потеряли.

Шедший рядом Матвеич добавил:

– Это уж точно…

Ближе к обеду, прибыла стрелковая рота, что осталась в селе под названьем Рамушево. Их распределили по свободным окопам. Уставшие от ходьбы пехотинцы повались на мокрую землю и мгновенно уснули.

Следом пришли три полуторки, присланные из штаба гвардейского корпуса. Автомобили привезли пакет с новым приказом, снаряды, патроны, горючее и кое-какую еду.

Красноармейцы разгрузили, привезённые ящики, а на свободное место стали укладывать раненых в боях пехотинцев. Их несли из развалин домов и убогих землянок, которые парень до этого, даже не видел.

Доля взглянул на забинтованных воинов и невольно их всех посчитал. Набралось более тридцати человек: – «Считай целый взвод…» – удивился молодой человек и повернулся к бледному Стасу.

Механик подошёл к одногруппнику, чтобы его подбодрить и сказать, мол, не тушуйся дружище, через несколько дней приедешь обратно. Парень увидел, что приятель лежит без сознания. Не зная, что ему делать, он потоптался на месте и двинулся к танкам.

Молодой человек вернулся к своей «англичанке» и разглядел на броне пять крупных оспин от бронебойных снарядов. Каждая из них походила на небольшую воронку, величиною с кулак и глубиной в два сантиметра. Верхние края были оплавлены, а рядом блестели мелкие капли остывшего после взрыва металла.

Три крупных отметины оказались на башне и две напротив его жёсткого кресла. Окажись калибр орудия чуточку больше, то болванка пробила бы толстую сталь. А попади она в узкую прорезь смотровой щели механика от него не осталось бы и мокрого места.

Настроенье у Доли резко упало. Он ощутил большую усталость и неожиданно понял, что хочет прилечь, отдохнуть. Однако, нужно было проверить моторы, катки и железные траки. Потом, залить в баки солярку и масло, а если успеет, то помочь трём ребятам загрузить в узкую башню боекомплект.

Едва танкисты закончили со всеми делами, как появились солдаты хозвзвода, нагруженные мешками с продуктами. Полевая кухня ушла с первой ротой, которой верховодил комбат. В ближайшее время, горячей пищи ждать было нечего. Поэтому принесли всё тот же хлеб и тушёнку. Буханки хорошо зачерствели и жёсткие корки громко хрустели на крепких зубах.

Расправившись с привычной едой, Доля почувствовал, что сил у него сильно прибавилось, да и душевное состояние намного улучшилось: – «Машины у нас отлично бронированы. Пушки в два раза мощней, чем у «двойки», так что, ещё там посмотрим, кто кого подобьёт?» – о противотанковых минах и тяжёлой артиллерии фрицев, он попытался забыть. О том, что случилось бы с «Т-60», окажись тот на месте его «англичанки», он не хотел даже думать. Зачем представлять себе то, чего не случилось?

После обеда, старлей пошёл в землянку командира стрелков и узнал, что согласно приказу штаба гвардейского корпуса, очередная атака назначена на два часа. Танкист высказал пехотинцу все мысли о тех трусливых солдатах, что бросают те танки, которые идут вместе с ними в атаку и, втихаря, удирают, как зайцы.

В ответ он услышал, что стрелки находятся на передовой очень давно. Они смертельно устали и держаться неизвестно на чём. Обещанной смены всё нет, а прибывающее к ним подкрепление, едва восполняет боевые потери. На этом обмен мнениями и завершился. Хмурые военачальники разошлись в разные стороны.

К назначенному сроку атаки, ремонтники исправили танк, что подорвался на мине, но оказалось, что некому дёргать за рычаги. Бедного Стаса увезли в местный госпиталь, а трое напарников: командир танка, заряжающий и радист-пулемётчик были нужны на своих прежних местах. Пришлось одному из механиков тряхнуть стариной и сесть на место водителя. Выяснилось, что он управляется с этой машиной не хуже других.

В бой пошли тем же порядком, что утром. Только теперь, Доля ехал вперёд гораздо уверенней. Ведь он двигался по колее, проложенной не очень давно. Скоро следы всё же закончились, и у него появилось сомнение: – «Не притаилась ли где-то ещё одна мощная мина?»

Обычного взрывного устройства, парень не очень боялся. Траки должны были выдержать взрыв противопехотной хлопушки. Что будет с солдатами, идущими следом, он даже не вспомнил. Главное исполнить приказ – дойти до окопов противника и прорвать оборону.

Только сейчас, Доля заметил, что пока они пополняли боезапас, враги не теряли времени даром. Сразу после атаки, фашисты пригнали три тягача. Они прицепили к ним подбитые танки и утащили их за пригорок. Видимо, у них там стояли ремонтники.

Поле битвы очистилось, и было готово к тому, чтобы принять новые кровавые жертвы. Разбитые снарядами пушки уже заменили, и фрицы били по «англичанкам», как в тире, на выбор.

А чего им было стесняться? Противники идут один за другим по известному артиллеристу маршруту, знай только целься, да посылай снаряд за снарядом. Вдруг попадёт, в уязвимое место и остановит атаку?

Опять кричали голоса в шлемофоне, и бухала мощная пушка над головой. Доля смотрел только вперёд и слушал приказы сержанта. Он следовал этим командам, дёргал за рычаги и давил на педали.

Снова и снова врезались в броню большие болванки. Каждый раз, парень вздрагивал от сильного страха: – «А ну, как пробьёт прочную сталь? Раскалённые газы влетят внутрь «коробки» и выжгут всё, что находится в ней».

Хоть фрицы и сидели в кольце, их хорошо снабжали по воздуху. Советская авиация была бесславно разгромлена в 41-м году. Самолётов РККА почти не осталось. Они не мешали доставке в котёл, всёго, что там было нужно. В первую очередь, фрицы везли людей и оружие. Вплоть до противотанковых пушек. Благодаря этому, на позициях оказалось большое число пехотинцев и полевой артиллерии.

Бронетехники у них оказалось достаточно. Правда, в основном это были лёгкие танки, годные для борьбы со стрелками и небольшими орудиями. Однако, они не отсиживались по капонирам, а шли воевать. В этом механик убедился удивительно скоро.

Из-за бугра опять появились «Т-II» и началась перестрелка. «Матильдам» стало не до того, чтобы гасить огневые точки противника. Пулемёты, винтовки и «шмайсеры» работали без остановки. Палили сотни стволов и чем ближе подходили стрелки, тем яростнее вёлся огонь.

Град из свинца не причинял вреда «англичанкам», зато косил пехотинцев одного за другим. Красноармейцы несли большие потери, но с невероятным упрямством продвигались вперёд.

Стрелки приблизились к фрицам на сто с чем-то метров. К этому времени в живых оставалось не более чем половина состава. Они не выдержали расстрела в упор, ничком повалились на землю и повернули назад. По ходу движения, бойцы подбирали своих сослуживцев, которые не могли двигаться сами.

Однако, брали лишь тех, кого зацепило не очень уж крепко. Иначе их не дотащишь живыми до советских позиций. Получившие тяжёлые раны, оставались на месте и гибли под фашистскими пулями.

Заметив, что пехота опять залегла, командир роты отдал приказ: – Отойти на исходные.

Танки начали пятиться по своим же следам. Что позади у «Матильды» Доля не знал. Он следовал командам сержанта и смотрел в колею, выплывавшую из-под брюха машины. Несколько раз парень видел, что проехал по советским солдатам. Они оказались ранены так тяжело, что не могли убраться в сторонку.

Некоторые из них ещё были живы и после того, как попали под гусеницы «Матильды». Их конечности слабо подёргивались, а раскрытые рты вопили от ужасающей боли.

Увидев эту картину, радист всё же не выдержал. Он дал очередь из пулемёта и прекратил страданья несчастного. Тоже самое, он сделал для всех остальных. Командир танка не стал его упрекать в перерасходе патронов.

К пяти часам дня, все советские танки вернулись в деревню. Они заехали за развалины крестьянских домов и встали так, чтобы их не было видно с стороны фашистских позиций. Никто не хотел, чтобы немцы открыли по ним плотный огонь из своей артиллерии. На таком расстоянии это вряд ли повредит бронетехнике, но люди могут пострадать от осколков, а то и вовсе погибнуть. Кто потом, поведёт в бой машины?

Пехота обеих сторон вела редкий огонь, беспокоящий своего супротивника, но в место расположения танков, не залетали ни пули, ни мины. Поэтому, танкисты спокойно занимались делами. Пока возились с заправкой, с загрузкой боекомплекта и профилактикой двигателей, стало темнеть. Температура резко упала, и встал главный вопрос: – Где ночевать?

Прошлым вечером, они двигались около трёх часов кряду и прибыли в Рамушево ближе к полуночи. Работавшие мощные дизели прогрели корпуса «англичанок» до такой сильной степени, что внутри стало жарко.

Поэтому, танкисты спокойно проспали в своих жёстких креслах почти пять часов. Они немного замёрзли только перед рассветом, минут за десять до команды подъём. Сегодня, раскалённые блоки цилиндров остыли ещё до наступления ночи. К этому времени, изо рта валил лёгкий пар, а на почву упал белый иней. Посмотрев на него, ни у кого не возникло желания спать в железной коробке.

Гонять двигатели ради того, чтобы поднять температуру внутри, никто разрешенья не даст. Во-первых, рота привёзла с собой мало топлива и в самый решающий миг может его не хватить. Во-вторых, моторесурс «англичанок» не очень большой и ротный не даст его тратить по пустякам. Запасных дизелей у ремонтников нет и если, что-то выйдет из строя, то придётся бросать боевую машину.

Старлей поговорил с местным начальством и тот предложил офицеру жить в его блиндаже. Мол, мы тут поместимся вместе с моим заместителем. В тесноте, да не в обиде. Потом, майор вспомнил о рядовых и сержантах. Он позвал старшину и приказал: – Ужаться бойцам, как можно плотнее, но освободить для танкистов лучшие помещенья в округе.

Красноармейцы сильно расстроились, но всё же, собрали пожитки и исполнили жестокий приказ. Все хорошо понимали, как им помогла бронетехника. Ведь не приди она вовремя, фашисты разбили стрелков и вырвались из большого котла.

Уже через час, танкистам сказали, где им ночевать. Доля спустился в жилище, отведённое для его отделения, и увидел небольшую землянку размером два с половиной, на шесть с чем-то метров.

Перекрытие было собрано из старых брёвен, расположенных на высоте в человеческий рост. Вместо «буржуйки» имелся открытый очаг, устроенный в левом углу, у щелястой двери. Его здесь сложили из кирпичей русских печек, что стояли в сгоревших домах местных жителей. Вытяжная труба отсутствовала и, судя по копоти на каждой поверхности, пехотинцы топили по-чёрному.

Ни кроватей, ни даже двухъярусных нар не имелось. Видно, стрелки отдыхали прямо на утоптанном сапогами полу. Танкисты собрали порожние ящики из-под снарядов. Разобрали их на щиты и соорудили сплошной дощатый настил.

Солдаты хозвзвода принесли капельную печь, привезённую из города Горького. Она походила на простую «буржуйку», но имела втрое меньший диаметр и была изготовлена из обрезка толстостенной трубы. Снизу оказалась приварена квадратная стальная пластина, сверху лежал такой же кусок, только съёмный.

– «На него можно уставить котелок и вскипятить утром воду, чтобы побриться». – сказал себе Доля.

Вытяжная труба торчала с левого сбоку. Вместо дверцы, закрывающей топку, в стенке имелось десяток отверстий толщиной в палец руки. В одно из отверстий вставили тонкую медную трубку с маленьким краником. Она вела к небольшой банке с топливом. Открытая ёмкость стояла на трёх тонких ножках и размещалась у печки.

Танкисты взяли неказистое с виду устройство и установили на кирпичах очага. Затем, вывели дымовую трубу в небольшую дыру, проделанную над низенькой дверью, и принялись за важное дело.

На дно стального цилиндра налили немного солярки. Туда же бросили ветошь, обильно смоченную бензином, и подожгли. Скоро тряпка сгорела дотла. Температура внутри поднялась. Более тяжёлое топливо занялось дымным огнём. Вокруг завоняло свежим дизельным выхлопом.

Когда жидкость сгорела почти целиком, солдат повернул краник на тоненькой трубке, ведущей в устройство. Из носика начали падать крупные капли горючего. Они ударялись о раскалённый металл, и превращались в мельчайший туман.

Пары подогретой солярки сразу же вспыхнули. Печь заработала и начала излучать нужное людям тепло. Цилиндр накрыли съёмной пластиной, и лёгкий дымок потянулся не в помещение, а вышел наружу через вытяжную трубу.

После плотного ужина всё отделение забралось в землянку, и чтобы с улицы не тянуло морозом, завесили низкий проём плотным брезентом. Танкисты легли на деревянный настил плечом к плечу, а головой к продольной стене. Таким образом, в ногах остался узкий проход, для тех, кому вдруг приспичит выйти до ветру. Уставшие донельзя бойцы возились недолго. Все улеглись поудобнее и скоро уснули. Жаль, что сон был не очень-то крепким.

Тем, кто находился у задней стены, было достаточно душно. Тем, кто оказался у двери очень прохладно. Время от времени, лежавшие у выхода парни поднимались на четвереньки и ползли вглубь землянки по телам спящих друзей. Добравшись до середины шеренги, они втискивались между своими товарищами. От этих перемещений, все пробуждались. Они недовольно ворчали, немного ворочались и снова проваливались в тяжёлую дрёму.

Печь продолжала гореть и раскалилась почти докрасна. Багровый металл стал им служить вместо светильника. Небольшого сияния хватало на то, чтоб разогнать плотную тьму, висевшую в небольшом помещении, но это было значительно лучше, чем простая лучина.

Прорыв фашистов

На рассвете двадцать первого апреля, танкисты проснулись и выбрались из душной землянки, где провели беспокойную ночь. Судя по небольшому морозцу и снегу, укрывшему землю, оттепель неожиданно кончилась.

Доля поднял голову к небу и с огорченьем увидел, что на голубом небосводе нет ни единого пятнышка. Видно, под утро налетел сильный ветер и разогнал облака, низко висящие над влажной землёй.

Бойцы привели себя в надлежащий порядок и начали завтракать сухарями с тушёнкой. Едва солнце поднялось над горизонтом, как раздался оглушающий крик наблюдателей.

– Воздух! – закричало сразу несколько человек из обслуги.

Танкисты оторвались от привычной еды, посмотрели в зенит и разглядели силуэт самолёта под названием «рама». Фашистский разведчик парил над деревней и внимательно изучал позиции исконных врагов.

– Явился стервятник! – бросил Матвеич, сидевший на ящике недалеко от механика: – Теперь жди от фрицев больших неприятностей!

Парень почувствовал напряжение в голосе старого техника и быстро доел питательный завтрак. Он поднялся с места и направился к своей «англичанке». Нужно было готовить машину к атаке, назначенной на данное утро.

В семь часов, со стороны фашистских позиций донёсся подозрительный шелест. Удивительный звук стремительно приближался к деревне. Ещё через миг, послышался грохот, и к небу взлетело огромное облако мёрзлой земли. Доля невольно присел от испуга. Он глянул в сторону, откуда пришёл этот шум и увидел большую воронку. Она оказалась диаметром в пять с чем-то метров и глубиной в рост человека.

– Дальнобойная гаубица. – понял механик и услышал голос старлея:

– Рассредоточить колонну! С первого по четвёртый налево! Пятый на месте! С шестого по девятый направо! Полуторкам выехать за пределы деревни!

Механики и шофера помчались к той технике, которой они управляли. Захлопали железные люки и взревели мощные двигатели. Пытаясь растянуться вдоль улицы, танки разъехались в разные стороны. Стоявшие ближе к краям, автомобили помчались значительно дальше.

Они выскочили за пределы деревни и встали на узком просёлке с интервалом более двух сотен метров. Так, чтобы осколки большого снаряда не могли повредить две машины. Шофера выскочили из тесных кабин. Бросились в разные стороны и укрылись, кто где. Танкисты решили, что находиться под прочной бронёй куда безопасней. Они закрыли люки и остались на прежних местах.

Взрывы следовали один за другим. В атмосфере повисла пелена плотной пыли и дым от сгоревшего тола. Доля увидел, что недалеко от его «англичанки» упал мощный фугас. Он ударил в проезжую часть узкой улицы. К небу поднялись тонны земли, а в месте взрыва возникла большая воронка с пологими стенками.

Мёрзлые комья обрушились вниз. Парень вспомнил о том, как отец говорил, мол, снаряды не падают дважды в какое-то место. Он тронул машину и осторожно съехал в дымящуюся огромную яму. Она оказалась настолько глубокой, что наружу торчала лишь верхняя часть прочной башни. По ней часто стучали осколки, но это было не страшно. Главное, чтобы «чемодан» от фашистов не врезался в танк. Тогда и броня не спасёт.

Всё время обстрела, фашистская «рама» висела над сожженной деревней и корректировала огонь своей артиллерии. Заметив, что бронетехника и автомобили рассредоточились по большой территории, разведчик понял, что попасть с десяти километров в одиночную цель почти невозможно. Он дал команду изменить прицел артиллерии и бить по пехоте, сидящей в окопах.

Огненный шквал сдвинулся с места, прошёлся по остаткам селения и налетел на незащищённых бойцов Красной Армии. Снаряды рвались среди открытых позиций, обрушивали стенки траншей и засыпали солдат тоннами разрыхлённой земли. Осколки летели в разные стороны и истребляли всё живое вокруг в радиусе пятидесяти метров.

Спустя полчаса, обстрел завершился. Доля завёл двигатель танка, переключил передачу и вывел «Матильду» на ровное место. Он выбрался из люка по пояс и повертел головой. Парень увидел, что землю покрыли большие воронки.

Один из снарядов упал рядом с кормой «Т-60», стоящим поблизости. Взрыв уничтожил моторный отсек и пробил баки с бензином. Топливо вспыхнуло от раскалённых осколков, и «коробка» уже полыхала, как огромный костёр.

Внутри сидели танкисты, но они почему-то остались на месте. Видно, потеряли сознание от мощной контузии и не смогли покинуть машину. Тушить пожар было нечем, и окружающие просто смотрели на бушевавший огонь.

Чуть дальше стояла «Матильда», что съёхала носом в воронку. Защитный щит правого борта слетел с крепёжных болтов. Катки были сорваны, а гусеница распалась на мелкие звенья. К счастью, весь экипаж уцелел. Всё обошлось лишь ушибами и глубокими ссадинами.

Находящимся в окопах стрелкам, пришлось значительно хуже. Среди них оказалось много убитых, раненых, или сильно контуженных. Санитары принялись перевязать пострадавших бойцов, и тут, на разрушенные боевые позиции напали одномоторные «юнкерсы».

«Лаптёжники» построили в небе вертящуюся, как колесо, «карусель». Один за другим они ныряли к земле и, выйдя на цель, бросали пятидесяти килограммовую бомбу. В первую очередь, они били по пушкам и конным повозкам полковых батарей. Отовсюду слышался грохот разрывов, крики отчаянной боли, проклятия и ржание умирающих от ран лошадей.

Затем пришла вторая волна самолётов и атаковала расположение танковой роты. В этот раз, механики выскочили из бронемашин и помчались к воронкам от крупных снарядов. Они спрыгнули вниз и прижались к земле.

Как-никак, человек на войне стоит значительно меньше любой, даже самой маленькой пушки. Поэтому, каждый пилот бросит бомбу на технику, а не на противника, сидящего в яме.

Налёт скоро кончился. Самолёты построились в эскадрильи, и улетели на запад, в сторону города под названием Старая Руса. Доля поднялся на ноги и увидел, что почти все «Матильды» остались в порядке.