Мое другое Я

Александр Чернов

Мое другое Я

Глава первая. ЧЕРТ

Подходила к концу четвертая, последняя за сегодняшний день тренировка. Мы с пацанами двенадцати-тринадцати лет закончили разучивание «броска прогибом с захватом голени», я построил их в одну шеренгу на ковре, скомандовал «Равняйсь», «Смирно» и попрощался:

– До свидания, борцы!

– До свидания, тренер! – довольно дружно ответили мальчишки.

Я скомандовал:

– Напра-во! В колонну по одному шагом марш из спортзала!

Можно было, конечно, просто распустить пацанов, но такие действия чреваты непредсказуемыми последствиями. Мои борцы-вольники, ломанувшись в проход, запросто могут снести не только двери из спортзала, но и двери напротив через коридор в раздевалку, а то и получить травму. Дождавшись, когда последний в колонне пацан Мишка Сазонов покинет спортзал, я выключил в помещении свет и вышел следом. Постоял несколько минут у открытой двери в раздевалку, наблюдая за тем, чтобы пацаны не баловались и после того, когда они вышли из коридора спортзала и отправились в фойе, где их поджидали родители, двинулся в душевую. Можно, конечно, потерпеть до дому и там принять душ, но после нескольких часов ползания по, скажем мягко, не очень-то чистому ковру и возни на нем, хочется поскорее смыть с себя грязь и пот.

Приняв душ, а заодно, помыв голову, я, обмотав вокруг бедер полотенце, принялся в тренерской раздевалке сушить с помощью ручного фена и расчески волосы, поглядывая на себя в висевшее на стене зеркало. Нет я не какой-то там модник, который делает укладку, завивку или какие-то иные манипуляции с волосами, придавая им красивый вид и объем. Отнюдь. Просто сушил их, потому что на улице осень, довольно холодно, а с мокрыми волосами запросто можно подхватить простуду.

Повесив фен на крючок и положив расческу на полочку под зеркалом, я повесил лежавшую на стуле спортивную форму в шкафчик, надел висевшие в нем джинсы, рубашку, куртку и вышел из раздевалки. Перед тем как покинуть спортзал и прилегающие к нему подсобные помещения, заглянул в кабинет, который мы – я и еще два тренера – делим с завучем детско-юношеской спортивной школы Колесниковым. Завуч уже давно на пенсии, но вот до позднего вечера все корпит над документами, всевозможными директивами, отчетами и приказами. Вот и сейчас он большой и грузный сидел в своем кресле за Т-образным столом, наклонив бульдожье лицо над каким-то документом и то ли читал, то ли изучал его. Заходить в кабинет я не стал, сунул в дверь только голову и проговорил:

– Всего доброго, Иван Сергеевич!

Завуч, видимо, прикемарил (что поделаешь – старость, к месту и не к месту иной раз тянет в сон), поскольку всхрапнул и довольно хмуро посмотрел на меня исподлобья поверх больших, старомодных пластмассовых очков, висевших на кончике его мясистого носа.

– Пока, Игорек, – буркнул он и, перевернул страницу документа, который держал в руках.

Я не обижаюсь на его вольное «Игорек», поскольку разница в возрасте – мне тридцать пять, а ему далеко за семьдесят – позволяет обращаться ко мне фамильярно, да и мне эта же самая разница позволяет называть его иной раз в неформальной обстановке дядей Ваней.

Развернувшись, я покинул коридор и, поплутав, по лабиринтам спортшколы, вышел в ярко освещенное фойе. Здесь за ограждением поджидали замешкавшихся после тренировки во всевозможных секциях детей, бабушки и дедушки.

Махнув на прощание охраннику Лешке рукой, я миновал турникет и сквозь стеклянные двери вышел из спорткомплекса. На улице было пасмурно, холодно и сыро. По небу плыли тяжелые свинцовые тучи, оседала противная морось. Я взглянул на наручные механические часы «Tissot», которые мне подарили на тридцатипятилетие родители моих подопечных спортсменов, чем я очень гордился. Они показывали пять часов. Несмотря на то, что был еще не поздний вечер, на улице темно – в конце октября темнеет довольно рано. Я накинул на голову капюшон, засунул руки в карманы куртки и пошел по аллеям стадиона, на базе которого располагалась наша Детско-юношеская спортивная школа.

Выйдя из ворот стадиона, направился к автостоянке, где был припаркован мой подержанный «БМВ». Когда я, пикнув на пульте дистанционного управления кнопкой разблокировки сигнализации автомобиля, подошел к своему железному коню, собираясь открыть дверцу, стоявшая в углу наполовину заполненной автомобильной парковки, белая «Тойота Камри» моргнула два раза фарами. Я глянул по сторонам. Вокруг ни людей, ни движущихся автомобилей, кому мог быть подан сигнал не было, значит, мигнули фарами мне. И я не ошибся, дверь «Тойоты» открылась, из нее вышел мужчина чуть выше среднего роста и, махнув мне рукой, призывая повременить и не садиться в автомобиль, двинулся в мою сторону. Я, взявшись было за ручку дверцы «БМВ», отпустил ее и внутренне напрягся: уж не собрался ли мужик, пользуясь темнотой и безлюдьем, ограбить меня? Напрягся, это не значит испугался. Драться я умею и могу запросто дать отпор любому грабителю, просто приготовился отразить нападение… Но нет на гопника мужик не похож. Он был довольно плотный, прилично одетый – в серый костюм, светлую рубашку и надетую поверх костюма расстегнутую темно-синюю удлиненную легкую стеганную куртку. На ногах черные туфли. Нет одетые так люди обычно не грабят. Они работают где-нибудь в офисе на руководящей должности.

– Извините, Игорь Степанович Гладышев? – с вопросительной интонацией произнес мужчина довольно-таки приятным баритоном. Он приблизился ко мне и остановился напротив.

– Он самый, – сказал я, разглядывая мужика.

Мы стояли под фонарем, и я прекрасно видел его лицо. Ему было лет за сорок. Лицо полноватое, красноватое, с блестевшими на нем белками глаз, похожими на два сваренных вкрутую яйца без скорлупы; большой нос с хищно изогнутыми крыльями; небольшая черная как смоль, ухоженная с четко подбритыми краями бородка, казавшаяся из-за этого приклеенной; усы; из того же комплекта смоляные широкие брови; зачесанные назад волосы; чуть заостренные уши и высокий покатый лоб с залысинами, на которых не хватало рожек и тогда он был бы вылитым чертом из какого-нибудь комикса про нечистую силу.

– С кем имею честь?.. – поинтересовался я довольно-таки учтиво.

– Евгений Викторович Душкин, – отрекомендовался мужчина, чуть склонив голову. – Но можете называть меня Евгением… Я бы пораньше с вами встретился, но охранник не пустил меня к вам в спортзал, сказал, что вы в пять часов освободитесь и на своей машине поедете домой. Назвал номер вашего автомобиля и марку. Вот уже больше часа вас возле вашей машины караулю.

Я в душе возмутился, но виду не подал, что недоволен поведением Лешки-охранника, который первому встречному-поперечному называет данные моего автомобиля и место его парковки. Мало ли что, вдруг этот встречный-поперечный мину мне под днище автомобиля прикрепить хочет. Шучу конечно, не такая уж я важная птица, чтобы мой автомобиль взрывать, но Лешке нужно поменьше языком трепать, разбалтывая личные данные работников спортивной школы. Мало ли у кого что на уме.

– И зачем же я вам понадобился? – поинтересовался я, глядя на волосы мужика, на которые осела водяная пыль, отчего они казались набриолиненными.

– Вы ведь частный сыщик? – не отвечая на мой вопрос, уточнил Евгений.

– Есть такой грех, – сказал я, борясь с искушением дернуть мужика за бородку, чтобы проверить, настоящая она или приклеенная.

– Причем говорят, что вы один из лучших детективов города Москвы, – польстил мне похожий на сатану мужчина.

Я не стал убеждать собеседника в обратном – может быть так оно и есть. Да и чем выше о тебе мнение окружающих, тем выше гонорар. Это очевидно.

– И что же вы хотели? – я взял капюшон с двух сторон руками и потянул вперед, чтобы он стоял колом, и его верхний край не падал мне на лицо.

– У меня есть для вас работа, – Евгений сделал замысловатое движение бровями, пытаясь, по-видимому, таким образом пробудить во мне интерес к предлагаемой им работе.

Постольку поскольку я молчал, мужчина продолжил:

– Вернее, работу могу вам предложить не я, а моя двоюродная сестра Татьяна Неделькина.

– И что же она может мне предложить? – произнес я индифферентно, не показывая, что заинтересован предложением и набивая таким образом себе цену.

– Я бы не хотел вмешиваться в отношения между заказчиком и исполнителем, уклончиво сказал Евгений. – Кузина попросила меня лишь найти хорошего сыщика, что я и с делал. А уж пусть она сама расскажет о своем деле, которое хотела вам поручить.

– А почему ваша сестра действует через вас, а не свяжется со мной напрямую? – спросил я, поигрывая брелоком от машины.

Евгений выпятил нижнюю и без того сильно выпиравшую пухлую губу, которой, постарайся он, запросто мог достать до кончика своего длинного, острого носа, несколько секунд молчал, очевидно, формулируя в уме ответ, затем медленно, подбирая слова, проговорил:

– Видите ли, Игорь Степанович, моя двоюродная сестра находится сейчас в угнетенном состоянии, я бы даже сказал, пребывает в депрессии в связи с последними не очень радостными событиями в ее жизни, поэтому ей трудно вести в таком состоянии какие-либо предварительные переговоры с сыщиком – говорить она может только в случае крайней необходимости и по существу. Если вы не возражаете, Игорь Степанович, я вас отвезу на своей машине к Татьяне, она вам расскажет суть дела и, если вы за него возьметесь, я обсужу с вами размер гонорара. Ехать здесь недалеко. Потом я привезу вас обратно к вашей машине.

Я раздумывал недолго. Я холостяк, дома меня никто не ждет, делать мне особо вечером нечего, отчего бы не заняться частным поиском, розыском, расследованием или чем там мне может предложить заняться эта самая Татьяна, тем более, если за работу хорошо заплатят. Однако было одно «но».

– Но знаете, Евгений Викторович, – я кашлянул в кулак – я не берусь за дела, связанные со слежкой за изменяющими мужьями, женами, подглядыванием в окна, где совершается адюльтер, или фотографированием постельных сцен для предоставления фотографий в качестве доказательств измены супруга.

– Это почему же? – насмешливо спросил «нечистый».

Я с достоинством проговорил:

– У меня есть свои принципы. Не опускаюсь до банального шпионажа за неверными супругами.

– Похвально, – поощряющим тоном сказал Душкин и голосом дьявола-искусителя проговорил: – Но, уверяю вас, Игорь Степанович, дело моей кузины иного свойства. И вам точно не придется подглядывать в окна и уж тем более лезть в чужую постель. Да и гонорар, если вы возьметесь за это дело, будет приличным.

Я все еще продолжал повышать ставки.

– Но учтите, Евгений, я берусь еще и за только интересные дела.

Но Душкин уже понял, что заполучил меня в качестве сыщика и потому снисходительным тоном как-то даже фамильярно и по-хозяйски проговорил:

– Уверяю вас, Игорь Степанович, дело покажется вам очень интересным… Ну, так что, поедем?

Больше я не стал артачиться – посмотрим, что за интересное дело может мне предложить кузина этого Душкина.

– Хорошо, поедем, – согласился я и нажал на пульте дистанционного управления кнопку, вновь блокируя двери автомобиля.

Душкин повернулся на сто восемьдесят градусов и двинулся к своей машине. Я давно ждал момента, когда Евгений повернется ко мне спиной. Очень уж хотелось посмотреть не торчит ли у него из-под куртки сзади как у черта хвостик с кисточкой. Но нет, не торчал. Хотя может бать, он его под курткой спрятал. Но как бы там ни было мне казалось, что мой новый знакомый прибыл ко мне из самой преисподней.

Мы сели в автомобиль, проехали по дороге, шедшей от стадиона до проспекта, свернули на него и влились в общий поток машин, двигавшийся в сторону метро Новогиреево.

– Как вы вышли на меня? – поинтересовался я у Евгения, сидевшего с сосредоточенным видом за рулем.

Он искоса глянул на меня и ответил:

– О вас мне рассказал Геннадий Семенцов. Но вы его не знаете. Он мой хороший знакомый. А ему сказал его знакомый, уж и не знаю кто именно. Знаю только, что вы по его поручению расследовали какое-то дело. В общем, слухами земля полнится.

Я хмыкнул:

– Понятно. Я «Памятник себе воздвиг нерукотворный».

Евгений бросил в мою сторону удивленный взгляд.

– Что, простите?

Я махнул рукой.

– Да это я так, Пушкина вспомнил.

У метро Новогиреево мы свернули налево на Зеленый проспект, проехали немного по нему, потом свернули вправо и домчавшись по свободной дороге до Шоссе Энтузиастов, остановились у десятиэтажной сталинки.

– Прибыли, – сообщил Душкин, выключая мотор автомобиля.

Глава вторая. ЗАКАЗЧИЦА

Подъезд, в который мы вошли, был большим, просторным, как и все помещения в сталинских домах. Лифт старинный, еще такой – с обтянутой панцирной сеткой шахтой и обычной дверью, сваренной из уголков. В нем мы поднялись на пятый этаж и остановились у коричневой с порошковым напылением дверью.

По-видимому, хозяйка квартиры была нерасторопной женщиной, потому что прошло не менее двух минут после того, как Евгений надавил на кнопку звонка, когда, наконец, раздался звук открывающегося замка и дверь отворилась. На пороге стояла женщина лет тридцати пяти, а, может быть, ей было намного меньше – определить трудно, поскольку лицо заплаканное и припухшее от слез отчего черты лица расплылись, что несомненно старило ее, вернее, скажем так – делало старше. Ведь тридцать пять лет еще не старость. Очевидно, молодая женщина была миловидной, когда не плакала и была накрашена. Впрочем, любую особу женского пола с помощью макияжа можно превратить в женщину вамп, роковую красотку, а то и в нимфетку. Было бы, как говорится, желание. Так что миловидность, а то и красота, понятия условные. Но как бы там ни было, у молодой женщины были пухлые губки, аккуратный носик и большие глаза. Волосы светлые, прямые, длинною по грудь. Чуть выше бровей четкая линия челки. На молодой женщине были темные леггинсы и сиреневая футболка. Оба предмета гардероба обтягивали тело дамочки как перчатка, выставляя напоказ фигуру. Надо признать, она была у нее неплохой, но… рост. Она была немаленькой. До моего роста она, правда не дотягивала, а я за метр восемьдесят, но метр семьдесят пять точно была, что для женщины, на мой взгляд, многовато. Фигура пропорциональная, самый привлекательный для мужчины тип – гитара… Хотя нет, учитывая ее рост фигура скорее не гитары, а контрабаса. В общем, не в моем вкусе. Я люблю маленьких, стройных, рядом с которыми чувствуешь себя Ильей Муромцем. А в объятиях с большой женщиной я себя неловко ощущаю – слабым и беззащитным. Шучу, конечно, просто видать, у меня фобия такая – страх перед высокими женщинами.

– Здравствуйте, – проговорила дамочка и отступила вглубь прихожей, шире открывая дверь.

Мы с Евгением ступили в прихожую. Я чуть поклонился.

– Добрый вечер!

– Вы и есть тот самый знаменитый сыщик? – через силу улыбнулась женщина, хотя, судя по ее внешнему облику, ей было совсем невесело. Просто быть приветливой, ее обязывало положение хозяйки.

– Игорь Степанович Гладышев, – отрекомендовал меня Евгений, снимая куртку и вешая ее в шкаф в прихожей. Я обратил внимания на то, что и под курткой хвоста у него не было.

– Можете называть меня Игорем, – заявил я, тоже снял куртку и повесил ее в шкаф.

– Татьяна Неделькина, – назвалась хозяйка квартиры и предложила: – Проходите, не разувайтесь, у меня не прибрано. Не до уборки, знаете ли. Пойдемте в гостиную, нам там удобнее будет говорить, – она двинулась по широкому длинному коридору с двумя дверьми справа от него к третьей, расположенной в конце коридора.

Квартира была трехкомнатной, мы прошли мимо спальни, детской, судя по письменному столу и небольшой кровати и вошли в гостиную, довольно стильную, оформленную в светлых тонах. В ней стоял длиннющий диван, круглый кофейный столик, необычного дизайна два белых кресла с простегнутыми спинками и сиденьями. На стене висел большущий телевизор, напротив которого на диване сидела девочка лет десяти, одетая в бежевый спортивный костюм, отдаленно напоминавшая мать, тоже с длинными волосами, но, разумеется, не крашеными, а русыми, которые были стянуты на затылке в хвост. Девица сидела на диване, сложив ноги по-турецки и смотрела какой-то девчачий мультик.

– Даша, пойди, пожалуйста, в свою комнату, посиди там, – сказала Татьяна, обращаясь к девочке.

Даша оторвала взгляд от телевизора, изучающе посмотрела на меня, сказала: «Здравствуйте», потом соскользнула с дивана, продефилировала мимо нас троих к двери и выскользнула из комнаты.

Наша компания расселась вокруг кофейного столика. Мы с Евгением на креслах, Татьяна – на диване на месте дочери.

– Может быть, предложить вам чай, кофе, спиртные напитки? – спросила хозяйка квартиры, обхватив руками со сцепленными пальцами колени.

Я откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу.

– Если можно, кофе.

– Женя, не в службу, а в дружбу, – обратилась Неделькина к кузену, – приготовь нам, пожалуйста, кофе.

Устроившийся было на кресле Евгений молча поднялся и вышел из комнаты.

– Так что у вас случилось, Татьяна? – спросил я, поморщившись, давая таким образом понять, что работающий телевизор раздражает.

Хозяйка квартиры поняла меня, взяла лежавший на диване пульт дистанционного управления, нажала на кнопку и выключила телевизор.

– Муж у меня пропал, – проговорила она горестно, нервно вертя в руках пульт от телевизора.

– Рассказывайте, – я вздохнул, приготовившись слушать печальную историю Татьяны Неделькиной.

У молодой женщины на глазах выступили слезы. Шмыгнув носом, она как-то по-детски провела по нему снизу вверх ладонью и начала рассказывать:

– Мы с Николаем женаты три года. У меня и у Коли это второй брак. Мне тридцать два года, Коле – сорок три. Разница в возрасте у нас одиннадцать лет. Дочь у меня от первого брака. У Коли тоже есть ребенок – сын тринадцати лет. До недавнего времени я считала, что брак у нас счастливый, потому что жили мы дружно. Недавно мы с дочкой поехали на десять дней в отпуск на Кипр. Там, знаете ли, еще тепло и можно купаться. В школе я договорилась с директором, что Даша несколько дней не будет посещать школу. Ну она у меня девочка умная, учится хорошо, школьную программу догонит. Коля с нами не поехал. У него отпуск на работе не совпал с моим.

В этот момент на кухне зажужжала кофемашина – сам Сатана готовил мне кофе!

Молодая женщина дождалась, когда визг кофемашины стихнет и продолжила:

– А вчера мы вернулись с дочкой с Кипра и… – Татьяна отбросила на диван пульт, двумя указательными пальцами провела в уголках глаз у носа вытирая выступившие слезы. – Его дома не оказалось. – Голос молодой женщины дрогнул: – Коля забрал все свои вещи, документы и машину и… и уше-ол… – Неделькина еле сдерживалась, чтобы не зареветь. – А потом… потом… я обнаружила вот это письмо.

Она встала, подошла к длинной широкой книжной полке, взяла с нее конверт и подала его мне. Конверт был распечатан, обыкновенный, без каких-либо надписей на нем. Я достал из него сложенный лист бумаги формата А-4, развернул его и, положив на кофейный столик, разгладил сгибы. Тут в комнату вошел Евгений, держа в руках поднос, на котором стояли три чашки с кофе, сахарница, вазочка с печеньем и лежали три чайные ложки. Он поставил поднос на кофейный столик и предложил:

– Угощайтесь!

По-видимому, этот Сатана был частым гостем в этом доме, раз так хорошо ориентировался, где что у Неделькиных лежит, и смог сервировать стол для кофе. Как-то криво улыбнувшись, он сел в кресло.

Татьяна, взяв чашку с кофе, вернулась на диван. Я сыпанул в чашку с кофе две чайные ложки сахара и, помешивая чайной ложечкой черный тягучий напиток, углубился в чтение письма, лежавшего передо мной на кофейном столике.

«Доброго времени суток, Татьяна! – было выведено красивыми округлыми буквами в верхней части листа. Черт возьми терпеть не могу, когда люди так говорят или пишут «доброго времени суток». Колхоз какой-то с претензией на изысканность. – Пишет вам… впрочем, это не важно, кто именно. Считайте, что новая женщина Николая. Мы с Колей встречаемся уже больше года, и за это время хорошо изучили друг друга, и сумели понять, что мы друг без друга жить не можем. А потому решили быть вместе. Коле тяжело сообщать вам эту новость, и он не хочет ни говорить с вами на эту тему, ни писать. Поэтому я сама взяла на себя труд сообщить Вам, что Коля от Вас ушел. Прошу Вас не пытаться ни искать его, ни связаться с ним каким-либо образом. Он этого не хочет. Я очень сожалею, что так получилось. Не судите нас строго и прощайте».

Я отодвинул письмо, хлебнул кофе и уставился на Татьяну.

– И что же вы хотите? – проговорил я недоуменно. По-моему, из письма ясно, что мужик бросил женщину. Что тут можно сделать и чем помочь?

Татьяна, забыв про кофе, держала чашку в руках. По ее щекам текли слезы.

– Хочу, чтобы вы нашли его.

– Ха! – произнес я и укоризненно взглянул на Евгения.

Тот понял суть моего восклицания и значение взгляда и развел руками.

– Но, Игорь Степанович, – проговорил он словно оправдываясь, – если вы возьметесь за это дело, то вы нисколько не нарушите свои принципы. Вам же нужно ни за кем следить, а требуется только отыскать человека.

В общем-то он был прав – следить за неверными супругами в этом деле не придется. Тем не менее я, переведя взгляд на Татьяну, спросил:

– Зачем вам нужно найти Николая? Как бы мне не хотелось делать вам больно, но, судя по письму, ваш муж утратил к вам былые чувства, нашел другую женщину и не хочет быть с вами вместе.

Так и не отпив кофе, Татьяна, потянулась поставила чашку на кофейный столик и вытерла пальцами слезы со щек.

– Видите ли, Игорь, – проговорила она, вновь шмыгая носом. – Мы с Колей как я уже упоминала жили дружно и счастливо. Очень любили друг друга. Впрочем, я и сейчас его люблю. Ничто не предвещало, что он так поступит со мной. Я бы очень хотела, чтобы вы нашли его, и я могла бы поговорить с ним, выяснить, что случилось, кто эта женщина, откуда она взялась? Да и вообще непорядочно с его стороны вот так вот поступать со мной: сообщать о своем разрыве со мной через любовницу. И в конце концов, если уж на то пошло, и он решил бросить меня, то нужно развестись по-человечески.

– А полицию вы не пробовали обращаться? – полюбопытствовал я.

Молодая женщина сокрушенно покачала головой.

– Пробовала, но там в возбуждении дела отказали, сказали точно так же, как и вы: А что вы хотите, ваш муж ушел к другой женщине. Не можем же мы его насильно к вам вернуть».

– Наверное по-своему они тоже правы, – согласился я с отказом полицейских возбудить дело, и хлебнул еще кофе.

– Ну, так что возьметесь отыскать Николая? – спросил со своего места человек, похожий на черта.

– Сколько платите? – задал я ему весьма интересовавший меня вопрос.

Евгений развел в стороны руки, затем соединил ладони вместе.

– Скажем, тысяч сто. Вас устроит? – Он выжидательно посмотрел на меня.

Обычно договариваешься об одной цене, а в итоге гонорар всегда получается намного меньше. На всякий случай я решил накинуть цену.

– Еще добавьте двадцать тысяч, плюс «транспортные расходы».

– Что значит транспортные расходы? – удивленно взглянул на меня Мефистофель.

Я усмехнулся:

– Это я так в шутку называю «транспортные расходы». А на самом деле дополнительные расходы. Кому-то чаевые дать, кому-то бутылку водки купить. А то, может быть, для пользы дела кого-то и в кафе сводить.

– А понятно, – покривил одну сторону рта Евгений и взглянул на свою двоюродную сестру. – Ну, что, Татьяна, нас такие условия устраивают?

Молодая женщина пожала плечами.

– Пусть будет так.

В конце концов что думает эта Татьяна, что чувствует и хочет сказать своему мужу при встрече, это ее дело. Мое – отыскать Николая и получить гонорар. Думаю, отыскать мужчину в столице хоть и не простая, но не такая уж невыполнимая задача. Наверняка я смогу найти его следы, исходя из данных, которые смогу получить от жены Николая, его друзей, соседей. А потому я сказал:

– Хорошо, я согласен. Пятьдесят процентов гонорара вы мне выплатите сегодня сразу, а остальные после того, как я найду Николая.

– Не вопрос, – сказал Евгений, доставая из внутреннего кармана пиджака мобильник. – Назовите номер своего телефона, и я перекину на него деньги.

То ли спонсировал этот черт из преисподней Татьяну Неделькину, то ли решал ее финансовые дела, пока она находилась в прострации, было непонятно, но и неважно. Важным было то, что на моем счету появятся лишние шестьдесят тысяч. Я продиктовал Евгению номер телефона, и он скинул на мою карточку аванс.

– А теперь, Татьяна, давайте поговорим о том, что может навести меня на след вашего пропавшего супруга, – предложил я, когда в моем кармане пиликнул телефон, извещая о том, что на карточку пришли деньги.