скачать книгу бесплатно
Неожиданно дикий рев оборвал мои думы. Конь встал, как вкопанный. Ошую от нас затрещали ветки, слышалось злобное сопение и рык. Мы развернули коней и продираясь сквозь бурелом помчались на шум невидимой битвы.
На небольшой поляне незнакомый человек в безрукавке из волчьей шкуры боролся с медведем. Хозяин леса злобно рычал, обхватив незнакомца лапами и разрывая когтями его одеяние на спине. Тот, в свою очередь, одной рукой упирался в медвежье рыло, а второй – пытался ухватить шкуру на затылке зверя. Медведь мотал головой и громко ревел. Неизвестный, упираясь ногами в землю закручивал медвежью голову в сторону, стараясь сломать шейные позвонки и ругался так, что даже Радогор удивленно покачал головой. Внезапно медведь подло дал противнику подножку, и тот грохнулся на спину увлекая за собой зверя. Мы с Буревоем схватились за мечи, но Радогор жестом остановил нас.
Незнакомец упал, но в последний момент успел выставить ногу, уперев ее в медвежье брюхо. Потом нога разогнулась, и гигантская туша перелетев через упавшего, плюхнулась на землю. Обиженно взревев, медведь подхватился на четыре лапы и злобно зыркнув на нас налитыми кровью глазами, ломанулся через кусты орешника в чащу.
Молодец поднялся, обернувшись позрел на нас и снова выругался:
– Вот тварь!.. В третий раз схватываемся и каждый раз находятся какие-то глядоки, что не дают покончить нашу распрю.
Парень был настоящий богатырь. Грудь, исполосованная медвежьими когтями – словно два щита. Руки больше похожи на лопаты. Голова будто походный котел. Светлые, как лен волосы перехвачены кожаным очельем.
– За что распря-то, молодец? – спросил Буревой.
Тот смерил его нахальным взглядом.
– А ты кто будешь, чтоб перед тобой ответ держать? Катись, откуда приехал!
– Э-э милый, прикрой пасть, – ласково сказал Радогор, – а то поучить тебя придется вежеству.
– Ага, – ухмыльнулся нагло молодец, – ты, что ль учить-то будешь, дед? Седой бороде и так честь, а учить меня и эти… – он кивнул на меня и брата, – пупок надорвут.
– Чего? – не выдержал Буревой, намереваясь уже слезть с коня.
– А вот того… – парень вдруг схватил ствол ближайшей молодой березки и сжал его своей ручищей. Персты вошли в дерево, аки железные клещи кузнеца. На землю из-под пальцев закапал сок, деревце надломилось и рухнуло. В руках у молодца остались куски размочаленной древесины.
Радогор одним прыжком слетел с коня, подбежал к парню, стал его вертеть и ощупывать, чуть в рот не заглядывал.
– Ай да молодец, ай да богатырь… Тур, да и только! Как тебя кличут-то? Скажи уж, не таись…
– Ты дед не вещун, случаем… – ухмыльнулся парень. – Так и кличут – Туром…
– Богатырь, прямо Святогор!.. – качал головой наставник. – Но по правде молвить – невежа… Вот тебе урок для первого раза, дабы знал – кого задирать… – и кулак Радогора коротко, без замаха саданул парня в душу[70 - Душой в древности у славян именовалось солнечное (яровое) сплетение, которое называли вихрем силы «Ярь». Оно же считалось, управляет внутренней энергией человека. По восточным учениям центром внутренней энергии человека (Ци), является точка на два пальца ниже пупка «Дань-Тянь».].
Из того будто выпустили воздух. Раскрыв рот, аки рыба, выброшенная на берег, Тур плюхнулся на колени. Страшно зарычав, словно убежавший медведь, молодец тут же вскочил и бросился на воеводу. Руки замахали словно крылья ветряной мельницы.
– Се добро отрок, что сдачи даешь… – усмехнулся Радогор, вроде даже как-то лениво уклоняясь от ударов. – Ну держи еще один урок, коли так… Он поднырнул под летящий кулак, уперся парню ладонью в челюсть и резко ударил подошвой узорного сапога в коленный сгиб. Парень хряснулся затылком об землю. Полежав немного, он, тупо мотая головой сел, затем встал на четвереньки и удивленно снизу-вверх взглянул на воеводу.
– Третьего раза не проси… – наставительно произнес Радогор. – Уже не встанешь. И зла не держи… На сердитых – воду возят.
Тур сел, потирая шею.
– Ну ты дедушка даешь… – жалобно протянул он. – Я уж мыслил – пень отвалится.
– Чего? – не уразумел Радогор.
– Пень!.. – парень хлопнул себя по голове.
– А-а… Ну не взыщи, то я – любя, без злобы… – усмехнулся наставник. – Аще ты прав… Что пень, что твоя голова – все едино. Да не зыркай на меня волком, се я так – к слову… Ну а теперь, когда познакомились – давай о деле. В дружину княжью пойдешь?
Парень, наморщив лоб глянул на воеводу.
– А кто князь? Ты, что ли?
– Да ты что… – наставник махнул рукой. – Я, так – слуга княжий… Сопли там вытирать, иль присмотреть, чтоб грязью не обляпались. Подраться, ежели какой наглый задира наедет. А вот они… – кивнул Радогор на нас, – княжичи истинные!.. Сыновья Светлого князя Светозара. Слыхал про такого?
– Да не уж-то?!.. – парень подскочил. – Сие того, что в сече с нурманами пал семь весен назад? Бают, что он прежде чем уйти в Вырий[71 - Вырий – в славянской мифологии мир, куда после смерти уходят души людей, достойно проживших жизнь в явном мире.] целую гору из нурманов навалил.
– Было… – кивнул воевода. – Ну так – пойдешь? Красно жить будешь: сладко есть, мягко спать. Сапоги дадут яловые, меч булатный, алый щит, броню кольчатую, шелом. Впрочем, шелом на тебя отдельно ковать придется. Может котел какой-то приспособим… Опять же – с каждого похода свою долю иметь будешь. Может в десятники, а то и в сотники выбьешься, если пень твой не совсем трухлявый…
«Ох и вредный старик, наш наставник. Не может, даже расхваливая, не сказать какую-то пакость».
Парень, однако не обижался, восторженно лупал глазами и улыбался, как блаженный.
– А чего ж не пойти? Кормить будут – пойду… Весь[72 - Весь – селение, поселок.] наша – недалече тут… Надо бы с матушкой попрощаться… Пущай благословит…
– А отец где? – спросил воевода.
– Батя?.. Батя мой сгинул еще семь весен назад, в той же сече, что и Светлый князь Светозар. Мне в то время едва двенадцать весен стукнуло. Тогда бают – все на сечу вышли: и огнищане[73 - Огнищане – лучшие мужи, главы родов.], и ратники, и рядовичи[74 - Рядовичи – простолюдины.], лишь бы не пустить нурман-варягов в Ладогу-град. Больно лютые они – нурманы, ако медведи–шатуны, в коих вселяются души людей, сгинувших в лесных дебрях.
– А братья-то есть у тебя? Доля воя такая: «Жизнь красна, пока не война!» Негоже будет, коли твой род на тебе сгинет.
– Есть, есть… – закивал Тур. – Четверо нас – отроков-то, да три девки… Я – старшой! Два-девятеро весен уже…
– Ну тогда ладно… – Радогор удовлетворенно потер руки. – Иди, прощайся с родичами, а после в стольный град приходи, прямо к княжьему терему. Я стражам скажу, чтоб тебя пустили и ко мне доставили.
Тур не прощаясь повернулся и пошел по лесной тропинке, ведущей видно к его селению.
– Эй, постой! – крикнул я вдогонку. – А с медведем-то чего не поладил?
Молодец оглянулся, буркнул угрюмо:
– Пасеку не поделили… – и пошел дальше.
Мы захохотали.
Тур и был тем отроком, что известил Буревоя о вероломстве князя Ратияра.
• • •
И вновь передо мной лик Милославы. Единое, что я ношу в сердце как драгоценный оберег – память о моей любимой.
Две жены было у князя Ратияра. От первой – Мильды, дочери латгальского князя, родился Твердислав. Следующие два чада умерли при родах. И тогда Ладожский посадник, решив, что на чрево жены наложена порча, взял в жены юную наложницу из племени карела. Велиса родила князю дочь, но сама через лето ушла к пращурам от неведомой хвори. Сказывали, что ее отравила Мильда, дабы убрать соперницу и вернуть расположение охладевшего к ней князя. Тем не менее, девочка родилась прекрасная, словно юная заря и наречена была за красу свою Милославой.
Единое, что доброго было у князя-волка – се его дочь, и Лада золотым лучом соединила наши сердца, когда дочери посадника исполнилось 15 весен, а мне 17. То она, моя ладушка, спасла меня от позорной и лютой смерти. Головники, посланные по мою голову – меня недооценили. Я их удивил, смертельно удивил. Сие удивление я прочел в их мертвых очах, когда стянул личины из звериных шкур, что прикрывали их лики. Двое из посланных по мою голову были сыновьями ладожских бояр – сторонников Ратияра, а третий – его сын Твердислав.
Стараниями князя-волка покололась земля Ильменская на два враждебных стана. И в Славенске уже появились варяжские дружины, нанятые Ратияром для усмирения непокорных.
Мне оставалось одно: уходить к брату в Руссу, где он собирал рать, дабы отбить свое право на княжение.
Но далеко мне уйти не дали. Князь Ратияр как опытный вожак обложил добычу засадами. На одну из них я и напоролся, когда переправлялся через речку Шелонь. На том берегу меня ждали самые матерые хищники из волчьего племени князя.
– Волки ходят стаями, – говаривал Радогор, – а рысь охотится в одиночку.
Сбывался мой дивный сон, о котором я поведал волхву Сварога. Убивать меня не стали. Видно был наказ князя – придать расправе надо мной вид Исконного правежа[75 - Исконного правежа – законного суда рекут ныне, что есть подмена понятий. Слово «закон» означает – за коном, т. е. за чертой, за рубежом культурных традиций и понятий справедливости данного народа. В принципе это синоним кривды. В то время, как Искон – исходящий из кона, т. е. не переступающий черту справедливости.]. А может просто Ратияр возжелал потешиться медленной и мучительной смертью погубителя своего сына. Израненного меня привезли на княжий двор и бросили под ноги Ратияру.
– Поднимите его!.. – хмуро бросил князь гридням[76 - Гридни – воины из «младшей дружины» князя, несшие службу по охране княжеского двора и палат князя.].
Двое воев схватили меня под руки, поставили на ноги. Я встретился взглядом с белыми от бешенства глазами Ратияра. Кровь капала из рассеченного плеча, руку как отморозило, но я с трудом держа голову не отвел взгляд.
– Что, не вышло, князь-оборотень? – спросил я хрипло, сплюнув кровью ему на сапог. – Почто сына не пожалел?.. Боги зрят правду![77 - Правда – «Правью данная», где «Правь» – Посланная (Ра) Светом Весть из духовного мира Богов и Предков, сумевших взрастить свои духовные, светоносные тела и перейти на полевую «светоизлучающую» форму жизни, неподвластную пространству и времени.]
– Заткнись! – сквозь зубы прошипел Ратияр. – Я мыслил мой сын – волк, а он – щенок. А правду Богов ты сейчас познаешь!..
Повернувшись к биревам[78 - Бирев, господарь – старейшина, староста, родовой вождь (старослав.).] и боярам, он ткнул перстом в мою сторону и выкрикнул:
– Сей звереныш повинен в смерти наших сородичей! Лукавством и угрозами он обавил мою дочь, а когда Твердислав и двое его другов вступились за нее, сей кошачий выродок подло убил их, не дав обнажить оружие.
Зарычала волчья стая. Старейшины и бояре из рода Ратияра кричали: «Сме-ерть!.. Смерть насильнику и погубителю наших сородичей!».
Но были и такие, что молчали, угрюмо поглядывая на кметей и варяжских наймитов, обступивших княжий двор и не допускающих тех, кто помнил нашего отца – князя Светозара и не мог поверить в то, что у столь доброго и мудрого вождя может прорасти столь злобное семя.
В сей миг на середину двора вышел волхв Ведагор и поднял руки, призывая к тишине.
– Народ Славена и Руса! – громко крикнул он. – Князь Ратияр обвинил Русота в страшных грехах перед людьми и Богами, но по Правде, оставленной нам пращурами, мы должны выслушать обе стороны. Кто желает стать очистником[79 - Очистник – защитник.] сего отрока?
– Я скажу! – раздался густой, как далекий гром голос, и вперед из толпы вышел наш наставник Радогор.
– Я зрю – у многих тут коротка память! – язвительно, сквозь зубы прогудел воевода. Пол круголета минуло, как пал в сече с нурманами Светлый князь Светозар, и мы порешили тогда: «До срока, пока возмужают его сыновья – поставить князем над землей Ильменской посадника Ладожского – Ратияра…» – Радогор голосом выделил слово «посадник», и продолжил. – Срок подошел, но злая похоть застлала ум подколенному князю… – наставник снова сделал нажим на слове «подколенный». – Он себя ужо мнит Великим князем всех Ильменских земель, хотя пращурами нам завещано: «Токмо роды Славена и Руса могут стоять над прочими родами Дажьбожих внуков!» Князь Светозар был из рода Руса, рожденного в чертоге Рыса[80 - Чертог Рыса – так в древности славяне называли созвездие Льва. Покровителем этого Небесного чертога был Дажьбог.], а жена его Светлая княгиня Онега – из рода Славена, рожденного в чертоге Орла[81 - Чертог Орла – созвездие Орла. Покровителем этого чертога был Перун.]. Род Волка не имеет права стоять выше княжеского рода. Ратияр нарушил роту данную на вече!.. Головников стал засылать, дабы покончить со Светозаровичами. Буревой в Руссу ушел, ибо ему смерть готовили лютую, а теперь и до Русота добрались?! Я сего отрока с малолетства пестовал… Не гож он на неправедное деяние. А тех, кого он порешил, сами по его голову пришли. А ныне лжу на него князь-ротоотступник возводит, дабы самому над землей Ильменской сесть!
– Истину речешь! – послышались крики. Глухо загудела толпа за воротами княжеского двора. Плотнее сбилась волчья стая. На вежах появились стрелки с луками. Гридни Ратияра и наемные дружины встали кольцом вдоль частокола, а у ворот сотворили клин, ощетиненный копьями.
– Ты что несешь старый пес?! – зарычал Ратияр. – Мнишь высоко о себе… Забыл кому служишь?
– Никому не служу… – усмехнулся Радогор. – Только чести своей. А молюсь – мечу, как пращуры наши. Меч – вот Бог для истинных русов! Кто хочет узнать силу моего Бога – пусть подходит!
В руках у воеводы возник меч и все казалось, застыли, устремив взор на невиданный клинок, как будто перестало вращаться Колесо Сварога и остановилось время.
Цвет клинка был не персидского або агарянского[82 - Агаряне – арабы.] золотистого булата, и даже не темного хазарского харалуга[83 - Харалуг – древнерусский синоним булата. Его сопоставляют с тюркским «каралук» – черная сталь.]. Он пылал светом утренней зари. Клинок плавился и тек огненными струями, словно то была только что снятая с горна заготовка.
Второй раз за свои неполные восемнадцать весен, мне довелось узреть священный меч пращура Руса. Шесть лет назад, когда я проходил обряд Посвящения в светилище Перуна и мне выжгли на левом плече тавро рода в виде рысьей морды в обрамлении косматых лучей Ярилы-солнца, Радогор вынул из ножен священный меч и под пение волхвов прославлявших пращуров и Богов-Покровителей, трижды крутанул у меня над головой огненным клинком, очерчивая незримый обережный круг.
По преданию – сам Даждьбог выковал сей клинок на небесном горне и бросил на твердь земную в виде своего огненного луча. Меч пронзил ледяную гору и растопил ее, заставив льды, насланные темными Богами на земли наших пращуров отступить далеко на полуночь. Меч вошел глубоко в землю и только рукоять его из огненного булата, осталась над твердью земли. Много великих витязей пытались добыть чудесный клинок, но никому не покорился дар Дажьбога, ибо страшный жар исходящий от него, не давал приблизиться ни человеку, ни зверю. Меч ждал избранного!
В те давние времена вожди пращуров наших вели свои роды на полуночь за отступавшим ледником, ища вольных земель для поселения. Однажды они вышли на жуткую, потрескавшуюся от жара равнину и узрели на ней оплавленный холм, а на вершине его – огненное черено Дажьбожьего меча. Люди не могли подойти к нему опасаясь жара. Лишь младший из князей – Рус, без страха направился к холму. От великого жара стали оплавляться доспехи на витязе. И тогда Рус сбросил их и пошел к мечу обнаженным. Он взошел на холм и без робости взялся за пылающее черено. В тот же миг дрогнула земля, спал страшный жар, и пращур воздел дар Дажьбога, приветствуя восходящее светило.
Хладным стал меч и лишь клинок остался цвета утренней зари, спешащей на встречу со своим братом – ясноликим Богом, дающему жизнь всему сущему на земле.
Много славных подвигов свершили князья Рус и Славен, порушив оплоты Кощеев в разных землях с помощью священного меча. С тех пор, по обычаю, меч Дажьбога передавался из поколения в поколение самому искусному воину из племени славен-русов. И потому именно наш наставник Радогор ныне владел им, ибо не было равных ему в умении сечи.
С неожиданной легкостью прыгнув вперед Радогор крутанул мечом, сотворив сверкающий огненный круг. Гридни, державшие меня, проворно отпрянули в стороны. Одним неуловимым движением наставник рассек ремни стягивающие мои руки за спиной.
– Вы свора шелудивых псов, а не волки! – рыкнул он на схватившихся за оружие родовичей Ратияра. – Сего отрока я вам не отдам! Он – истинный князь! А коли вы возжелали правежа, я всех вас зову на Суд Богов, вкупе с вашим главным псом!.. – он указал концом меча на Ратияра. – Пусть сие будет моя последняя битва… Позрим, на чьей стороне Правь!
Воцарилось молчание. Охотников скрестить мечи с Радогором пока не находилось.
Видя, что его стая струхнула, как волки, напоровшиеся на чересчур буйного лося, Ратияр попытался зайти с другого боку.
– Воевода, может я обидел тебя словом… сгоряча… – злобно улыбаясь выдавил он. – Помысли сам… Нас много… Ты не выстоишь против всех, а мог бы еще пожить, и сладко пожить… На кой тебе сей подкидыш? Ты же сам рек, что никому не служишь… Ладно бы, он был рожден от Светозарова семени, а так… еще щенком нашли…
Кровь ударила мне в голову:
– Кого щенком нашли?.. меня? Как нашли? Я же – сын Светозара!..
– Замкни уста!.. – оборвал Ратияра Радогор. – Измену мне предлагаешь? Лучше служить памяти мертвого льва, чем подачке живого пса. Запомни волкодлак[84 - Волкодлак – оборотень.]: сколь аркану не виться, на конце всегда петля!
– Убейте их! – дико закричал Ратияр, хватаясь за меч и топая ногами. – Убейте!
Его родовичи и варяги вытягивали из ножен мечи, отстегивали с пояса тяжелые, оттянутые книзу боевые топоры. Нас обступили. Неспешно, сторожась, стали приближаться.
Радогор потянул из ножен на спине второй меч. Не такой конечно, как Священный, а из упругого, прокованного в 40 слоев славенского харалуга, что брони из бронзы и сырого железа рассекает словно бересту. Передал мне.
– Держись сынок!.. – подмигнул, скривив левую щеку с глубоким шрамом от виска до верхней губы. – Умирать надо с улыбкой на устах. Боги ждут в Сварге лучших витязей, а мы с тобой я мыслю – не худшие. Эх, славная будет сеча!
Мы стали спиной к спине.
И вдруг громкий девичий крик перекрыл ропот толпы, бряцанье железа, шумное дыханье обступивших нас воев.
– Батюшка, не тронь их! – через двор к нам бежала Милослава. В руке ее тускло блестел нож. За ней бежали двое дворовых девок, хватая за рукава вышитой узорчатой[85 - Узор, узорочье – в вышивке древнеславянских рубах преобладал цвет огненной стихии – алый, красный, червленый. Отсюда и возникло слово «узор», суть – подобный заре. По другой версии слово «узор» означает – то, что услаждает зор (взор).] сорочки:
– Постой княженка! Постой… Не твори беды!
Милослава рванувшись, вывернулась из их рук.
– Не тронь, батюшка! – Она остановилась в нескольких шагах от Ратияра. – Ежели он умрет, гляди… – она приставила нож к сердцу. – Умру и я!
Лицо ее пылало, глаза светились как звезды, грудь часто вздымалась. По щекам пробежали две слезинки и застыли на подбородке жемчужными каплями.
Ратияр шагнул к ней, сдвинув брови, уста его дрожали:
– Ты что удумала, Мила?
– Ты слышал… – глухо произнесла княженка. – Ежели он умрет – умру и я! – ее уста сжались в твердой решимости.
Ратияр снова шагнул к ней. Ее глаза расширились, она попятилась.
– Стой отец, где стоишь!.. и другим скажи, чтоб не пытались ко мне приблизиться. Отпусти их, иначе… – острие ножа впилось в нежную кожу. На сорочке начало расплываться багровое пятно.
Впервые отступил грозный князь Ратияр. И у зверя есть любовь к своему детенышу.
