скачать книгу бесплатно
С парадной стороны у кафе стёкла во всю стену. Через них трудно разглядеть, что происходит внутри. Во двор же выходят несколько обычных по размеру окон. Не знаю, что там – служебные помещения или кладовка, – но в них я однажды увидел девушку.
Она стояла боком и с кем-то разговаривала. Меня она не заметила. Наверное, поэтому я решился её рассмотреть. Даже с такого ракурса было понятно, какая она красивая.
Однажды Серёга по моей просьбе зашёл внутрь. Он пробыл там целых десять минут, но никого похожего не нашёл.
Русые волосы, чёлка, спадающая на лоб, немного курносый нос, объяснил я.
– Нет там такой, – сказал Серёга, протягивая мне фруктовый чай. – Есть узбечка с чёрными волосами. У другой – нос и уши с проколом в нескольких местах. У твоей ничего такого не было?
Нет, неуверенно говорю я и снова повторяю приметы.
– Может, она на кухне работает, – предполагает Серёга. – Или моет посуду.
Мысль о том, что такая девушка может быть поваром, вызывает у меня отторжение. Не то чтобы я не люблю поваров, но с такой красотой место точно не на кухне. Она выглядит как модель с обложки. Легко могу представить её на подиуме.
И я заставляю Серёгу зайти ещё раз через неделю. Все походы оплачиваю я. Серёга продолжает уверять, что никого не нашёл.
– Пойдём во двор – я покажу тебе её в окне, – предлагаю я.
– Знаешь, друг, – в этот раз Серёга держит кончиками пальцев два карамельных латте, очень горячих, – заглядывать в окна – это уже перебор. Не находишь?
– Ты же не думаешь, что мне показалось? – Беру у Серёги стакан и делаю маленький глоток. Карамельная лава течёт по горлу, но я не обращаю на неё внимания. – Я правда её видел.
Серёга пожимает плечами и достаёт из кармана мятый бумажный пакет. В нём конфеты: шоколадные шарики, присыпанные кусочками орехов. Маленькие и сморщенные, как высушенные птичьи мозги. Всё за мой счёт.
Мне неловко от мысли, что девушка в окне однажды заметит, как я на неё заглядываюсь. Серёга говорит, что эти извращённые отношения не имеют никакого шанса.
– Не обманывай себя. – Мы сидели у меня дома и скачивали обновление для компьютерной бродилки. – Это всё равно, что влюбиться в актрису, которую видишь только в телевизоре. Или в девушку с постера. У тебя на стене никогда не висел плакат со стройной красоткой?
Ничего подобного у меня не было.
Чёрный кот, перебежавший улицу, заставил меня остановиться.
Через секунду смело пересекаю невидимые кошачьи следы.
Я снова вижу в окне девушку. Только на короткий миг. Когда я прохожу мимо, она на мгновение появляется – и исчезает в глубине помещения. Жаль, но сегодня я тороплюсь.
Когда я наконец оказываюсь возле парка, Серёга пыхтит, как паровоз. Ещё немного – и он задымится. На улице темнеет, он топчется на месте и вертит головой. Смотрю на часы. Я опоздал на пятнадцать минут.
– Так нельзя! – Серёга злится и постоянно трогает свои неухоженные волосы. – Спорим, ты специально ждал, пока на улице станет поменьше людей. – Мы идём в другую сторону от центрального входа. – Нельзя опаздывать, когда у тебя вагон времени. Просто выходи раньше из дома. Это так делается. – Оказывается, он звонил. У него почти села батарея, но он набирал меня дважды. А я забыл телефон дома.
Терпеливо жду, пока он выдохнется, и говорю дежурные слова с извинениями. Он выглядит обиженным, но через пару минут остывает.
Чтобы попасть в парк обычным способом, нужно пройти через центральные ворота. Вечером там многолюдно. Парочки прогуливаются, сцепившись руками. Бегуны в форме топчут асфальтовые дорожки, чтобы сбросить лишние калории. На лавочках, припрятав пиво, сидит молодёжь. В десять вечера ворота закрываются.
Мы хотим задержаться, поэтому идём по тротуару вдоль парка. В нужном месте резко раздвигаем кусты – и нас проглатывают заросли.
Тропинку я обнаружил несколько лет назад, обходя в очередной раз ближайшие к моему дому районы. Она ведёт в дикий уголок парка, настолько густой, что там никто не ходит. На поляне посреди чащи можно посидеть, и тебя не потревожат. Можно разжечь костёр, чтобы запечь картошку в углях или поджарить сосиски. Под деревьями всегда есть куча сухих веток.
Пройдя метров триста, мы упираемся в ручей. Нужно снять обувь и носки, закатать края штанов и пройти по воде.
– Я тут подумал, – говорю Серёге, сидя на большом камне и засовывая носки в карман. – Мне надо самому сходить в кафе. Сяду за столик, закажу кофе и буду ждать, пока не увижу ту девушку. Мне не обязательно с ней разговаривать. Выберу время, когда будет поменьше посетителей.
– Ага, – рассеянно отвечает Серёга, пытаясь в сумерках разглядеть нестриженые ногти на ногах. – Вот что я тебе скажу. – Он начинает размахивать длинными носками, как нунчаками. – Однажды тебя застукают и сообщат в полицию. – Он противно гнусавит, видимо, изображая старушенцию: – Тут озабоченный парень подглядывает в окна за девушками.
– Я серьёзно. – Мы берём обувь в руки и заходим в ледяной ручей. Здесь неглубоко, чуть выше щиколоток. Но ноги тонут в густом иле, и всегда есть риск распороть ступню затонувшей веткой или битым стеклом. Люди получают особенное удовольствие, когда бросают пивные бутылки в воду. – Короче. Мне кажется, я готов.
Перейдя вброд, мы вытираем ноги большими лопухами и снова обуваемся. Серёга опускает закатанные штанины и говорит:
– Когда соберёшься, не забудь меня позвать. Хочу посмотреть на это представление.
– Ладно, – говорю я, затягивая шнурки. – Вот увидишь, у меня получится.
Серёга хмыкает и двигает вперёд по едва различимой тропинке. Пока не стемнело, нужно добраться до поляны.
Глава седьмая
Найти абсолютную темноту сложно. Такую, про которую говорят хоть глаз выколи. Как если укрыться с головой одеялом.
Даже ночью всегда есть немного света. Сейчас над нами зависла огромная луна. Своим тусклым сиянием она очерчивает контуры деревьев вокруг нас. В любом случае даже самая тёмная ночь меня не пугает. Внутри меня давно поселился сгусток тьмы.
В парке много звуков. Если затаить дыхание и прислушаться, слиться с зарослями, то можно услышать, как кипит ночная жизнь. Вдалеке журчит ручей. Ветер качает деревья. Шум листьев напоминает звук набегающих волн. В кустах копошатся мелкие зверушки. Мы лежим, расстелив ветровки на траве, и смотрим вверх.
– Прямо как в лесу, – говорит Серёга.
Мне нечего ему ответить. Как выглядит настоящий лес, я помню плохо. Когда-то мы с отцом ходили по грибы. Пробирались через чащу, потом садились на ствол поваленного дерева и пили из армейской фляги воду, которую набрали в роднике. Всё это было в другой жизни, которая похоронена под толстым слоем памяти. Приходится поворошить пласты, чтобы вытащить наружу давно забытые ощущения.
– Там пахнет по-другому, – наконец говорю я.
– Запах как запах, – говорит Серёга и сгребает рукой опавшие листья, поднимает их и разжимает пальцы. Я чувствую, как листья падают на лицо, и не убираю их.
– Хотел сказать, – Серёга поворачивает ко мне голову, – по поводу той игрушки.
– Какой игрушки? – спрашиваю я.
– Ну… – он переходит на шёпот, хотя нас никто не может услышать. – Пистолет, который я тебе достал.
– Продал, – поправляю я его.
– Тссс, – шипит он на меня. – А вот про это никому говорить не надо.
– Про что? – спрашиваю я. – Про пистолет, который ты мне продал?
– Да тихо ты! Сам же просил быть осторожным, – почти стонет Серёга.
– Тут никого нет, – смеюсь я.
– Мы в парке. На улице. Это не то же самое, что в квартире, – задумчиво произносит Серёга. – Давай придумаем, как его называть, чтобы нас никто не понял. Короче. Если нужно о нём что-то сказать, мы говорим игрушка. Ясно?
Мне всё равно, как его называть. Например, ствол.
Вообще-то это ненастоящий пистолет. Хотя у него есть дуло, магазин и курок. Затвор громко щёлкает – и патрон оказывается в стволе. Но из этого пистолета невозможно никого застрелить. Громкий выстрел может оглушить. Но стреляет он только холостыми патронами. Такое охолощённое оружие называют обезжиренным.
Понимаете аналогию? Его как бы лишили силы. Взяли старый боевой пистолет и переделали под стрельбу шумовыми патронами. Примитивный пугач.
С нашими диагнозами и справкой от психиатра никто и никогда не выдаст нам разрешение на покупку настоящего оружия. Даже с резиновыми пулями. А чтобы купить такой вот обезжиренный ствол, достаточно показать паспорт. Серёге как раз исполнилось восемнадцать, и он спокойно пошёл в магазин и купил для меня пистолет. Тоже мне оружейный барон.
– Так вот, – Серёга продолжает свою мысль, – я что хотел сказать. Если тебя с ним застукают, ты же не скажешь, где взял его, да?
– Ага, – говорю я. – Никому не скажу, что ты продал мне пистолет.
Серёга толкает меня в бок, и я тихо смеюсь.
– Похоже на светящиеся прыщи, – неожиданно произносит он. – Не находишь?
– Ты о чём? – удивляюсь я.
– Ну, звёзды, – силуэт его руки тычет вверх. – Если представить, что небо – это лицо, то они как прыщи.
Серёга сильно переживает из-за своего лица. Пару лет назад его обсыпало красными пятнами и бугорками. Потом появились ямки и рыхлости. Серёга покупает разные крема, умывается специальным мылом, – но всё напрасно.
Он уверен, что именно из-за этого у него нет девушки. Спорить с ним бесполезно. У меня кожа гладкая и чистая, но мне от этого никакой пользы. У меня тоже нет девушки.
– Меньше ешь пирожных, – говорю я. – Это всё из-за сладкого.
– Ерунда, – мне не видно его лица, но наверняка он сейчас морщится. – Просто у меня проблема с гормонами.
Все так говорят.
У тебя отвратительный характер и ты на всех срываешься? Это гормоны разыгрались.
Не можешь похудеть – обвиняй гормоны.
Легче всё свалить на них, чем признать, что любишь набивать желудок всякой дрянью. Серёга обожает сладкое. Если бы существовала огромная, размером с машину, мышеловка, то можно положить туда шоколадку – и Серёга обязательно попадётся.
Из-за его любимых десертов лицо и обносит, как в пургу снегом.
– Что-то я замёрз, – говорит Серёга и приподнимается на локтях. – Давай разведём костёр. У меня, правда, всего пара спичек.
– Подожди немного, – прошу я. Мне хочется насладиться этой ночью и свежим воздухом. Закрываю глаза, чтобы выключить лунный свет, и сливаюсь с темнотой.
Слух – это зрение темноты.
Внезапно в животе неприятно холодеет. Будто остывающий уличный воздух просочился под кожу. Кажется, рядом с нами кто-то есть. Внимательно вслушиваюсь и касаюсь пальцами Серёгиной руки.
– Ты чего? – Он вздрагивает и резко переворачивается на живот.
– Тихо, – одними губами говорю я. – Не шевелись.
За деревьями раздаются звуки. Какой-то рассекающий лязг.
Раньше такого не было. И ещё можно уловить приглушённые голоса – мужской и женский. Они не спорят, любовной возни тоже нет. Просто двое разговаривают друг с другом.
– Слышишь? – очень тихо спрашиваю я.
– Надо сваливать. – Серёга подполз ко мне, как змея, и теперь дышит прямо в лицо. От него несёт луковыми чипсами. – Нам ведь не нужны неприятности.
Я поворачиваюсь на шёпот и нащупываю рукой его ухо.
– Подожди, – говорю я. – Может, это просто парочка уединилась.
– Давай уйдём, – шипит Серёга. – Ты же не будешь за ними подглядывать.
– Конечно, нет, – соглашаюсь я и раздвигаю кусты, чтобы лучше видеть происходящее.
Вдалеке два силуэта. Женщина светит фонариком, а мужчина копает яму. Вот откуда эти звуки. Я вижу, как лопата врезается в землю. Женщина что-то говорит своему спутнику, её рука нервно вздрагивает, пятно света всё время колышется. Невозможно уловить, о чём они говорят. Шум деревьев на ветру становится сильнее и сливается с речью. Серёга тянет меня за рукав, но я не могу оторваться от наблюдения, поэтому просто отдёргиваю руку.
В общем-то, Серёга прав: лучше уйти. Ночь. Безлюдный уголок парка. Парочка копает яму. Вряд ли они собираются посадить тут яблоню или вишню.
Они хотят что-то скрыть от посторонних глаз. Например, прячут деньги. Зарывают партию наркотиков. Ну, или избавляются от трупа. Если вам ночью в парке повстречалась парочка с лопатой в руке, – ничего хорошего это не сулит.
Хотя вот мы с Серёгой тоже здесь. Украдкой подглядываем за ними. Но при этом вполне нормальные. Правда, наши психиатры с этим не согласятся.
Важная информация: у нас с Серёгой нет лопаты. Мы не замышляем ничего дурного.
Нам и раньше встречались в закрытом парке люди. Токсикоманы с тюбиком клея в пакете. Извращенцы, подкарауливающие зазевавшихся женщин. Мы даже находили шалаш, построенный бездомными, – вполне пригодный для жилья.
– Они явно что-то задумали, – сопит Серёга.
– Ты думаешь? – я стараюсь, насколько возможно, придать шёпоту задумчивое выражение. – А мне кажется, они просто дышат свежим воздухом.
– Зачем нам всё это? – Он прижимается губами к мочке моего уха и вдыхает в меня слова: – Хотя бы достань пистолет.
– Ты же просил так его не называть, – наигранно удивляюсь я.
Эта парочка, копошащаяся в земле, заставила мои надпочечники активно вырабатывать адреналин. Внутри меня всё бурлит, как у ребёнка на аттракционах.
– Да какая разница! – шипит он. – Просто приготовь его на всякий случай.
Выполнить просьбу я не могу. Пистолет лежит в моей комнате в куче хлама на шкафу.
Прости, говорю я, он остался дома.
Серёга тихонько скулит и опускает голову в траву, прямо между собачьими какашками и сухими листьями.
Неожиданно парочка замирает, и луч света бьёт в нашу сторону. Сердце быстро спускается по рёбрам и растворяется в животе. Я тоже пригибаюсь к земле и практически не дышу. Стараюсь при этом не думать, сколько псов справляли нужду в этой траве. Через несколько секунд слышно, что парочка возобновляет работу.
Мужчина наконец закончил копать и теперь вытирает платком лицо. Серёга уже смирился с тем, что мы не уходим. Он отполз в сторону на несколько метров. Никогда бы не подумал, что человек без подготовки может так умело скользить по земле. Он вжался спиной в ствол дерева и прикинулся засохшей корягой.
