Репетиция смирения

– Нет уж, послушай, – жена ненавидяще сузила глаза, больше не сдерживаясь из опасения быть услышанной Денисом. – Мне надоело играть роль счастливой женщины, живя с конченым эгоистом и его безумной мамашей под одной крышей.

– Вылетишь с моей площади, как пробка, – прошипела свекровь и демонстративно повернулась к невестке спиной, подвинув к сыну тарелку с овсянкой.

– Приятного аппетита, сынок, ешь, пока кашка не остыла.

– Да ладно вам, – отстраненно произнес Илья, ковыряя ложкой серую безвкусную кашу без соли и сахара, похожую на размокшую туалетную бумагу.

– Никто на него не давит, с чего ты взяла? – он удивленно посмотрел на жену, с ожесточением размешивающую сахар в чашке. – Пусть спокойно доучится в школе, и поступает, куда хочет.

Злобная мегера, сидевшая перед ним, ничем не напоминала ту покладистую и робкую девочку, на которой он женился еще студентом, и привел в этот дом двадцать лет назад.

– Только попробуй, за сына я могу загрызть, даже тебя, такого слабого и больного, – неистовствовала супруга.

– Какая муха тебя укусила? – сделал попытку отшутиться Илья. – Вспомнила бабка, как девкой была!

– Ты мне зубы не заговаривай, знаю я, что вы со своей мамашей задумали, но ничего у вас не выйдет, я не дам искалечить сына!

Илья в сердцах бросил ложку, опешив от нескрываемой ненависти, звучавшей в каждом слове жены.

– Запомни, если тебя наплевать на собственного сына, то я буду бороться за него и за его жизнь, – она в сердцах хлопнула половником по столу. – Как только Денис окончит школу и поступит в свое летное училище, я тоже уйду отсюда.

– Скажи, что у вас произошло? – потребовал объяснений Илья, когда они с матерью остались одни. – Чего Ирина бесится?

Вытерев слезы фартуком, мать глубоко вздохнула и едва слышно, на одном дыхании, произнесла:

– Мне подсказали добрые люди, что родной сын может стать для отца хорошим донором.

Илья вскочил с места, как ужаленный, с грохотом опрокинув табурет. Мать сжалась от страха, увидев перекошенное гневом лицо разъяренного сына.

– Ты окончательно спятила, – взорвался Илья. – Это же надо было до такого додуматься, моего сына под нож отправить!

– Я только предложила, – оправдывалась мать, размазывая по щекам слезы. – Я не смогу без тебя жить, сынок!

– Прекрати немедленно, не рви мне душу!

– Хорошо, сынок, я молчу, ты не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем!

Илья вихрем ворвался в спальню. Не сдерживая слез, он упал на колени, надеясь вымолить у жены прощение за все прошлые обиды вольные и невольные.

– Прости, меня, я даже не догадывался, что мать затеяла. Но как ты могла подумать, что я подобное предложу сыну?

– Я думала, что она с тобой посоветовалась и говорит от твоего имени, – всхлипнула Ирина, прижав к груди голову мужа. – Твое молчание я расценила, как согласие. Что мне оставалось делать?

– Просто поговорить со мной, – шепнул Илья, обняв жену за плечи.

Дверь спальни тихо скрипнула, впуская бабку. Срывающимся голосом она позвала пить чай, решив сделать предложение, от которого они не откажутся, а там как бог даст.

За столом царило тягостное молчание, никто не осмеливался нарушить хрупкое перемирие, впервые за три дня возникшее у них в доме. Бабка не торопилась начинать нелегкий разговор, а сын с невесткой боялись попасть впросак неуместными расспросами.

– Я предлагаю продать квартиру или дачу и деньги пустить на лечение Ильи за границей, – наконец прервала она тягостное молчание, объявив о своем нелегком решении.

– Где мы жить будем, ты подумала?

– Это зависит от того, за что больше дадут, – вздохнула мать с облегчением, не встретив отпора со стороны сына.

– Предлагаю начать с дачи, остаться на старости без квартиры не хотелось бы.

Бабка расценила слова отца как согласие, тут же умчалась к соседке.

– Сейчас позову Петровну, она давно на наши сотки глаз положила, спит и видит себя в нашем доме, – на бегу бросила она, снимая фартук.

Она набрала номер телефона, но тут же передумала сообщать соседке радостную весть по телефону, решив лично убедиться в своих догадках.

Ирина с благодарностью взглянула на свекровь, почувствовав облегчение, словно с плеч свалилась непосильная ноша, носить которую было выше ее сил.

– Я займусь поиском риэлторов, если этот вариант сорвется, – с энтузиазмом произнесла она, с надеждой сжав руку мужа тонкими пальцами.

– Не сорвется, – уверенно произнесла свекровь.

– Дай-то бог, – всхлипнула Ирина.

– Внук уедет в свое летное училище, и мы не будем так привязаны к даче, – добавила она, поцеловав сына в макушку.

Илья молча сидел на диване, не перебивая разговор двух самых дорогих женщин на свете, и старательно прятал глаза, чтобы предательские слезы не огорчили минуту любви, подаренную им прилетевшими с небес ангелами.

Расстроенный Денис присел на край опустевшей песочницы, уставив неподвижный взгляд в куличики, оставленные ребятней без присмотра. Куда умчалось беззаботное детское счастье, уступив место долгожданному взрослению, поставившему его перед нелегким выбором? Получается, что все, о чем мечтал, проходит мимо? Кто так жестоко распорядился его судьбой, вдребезги разбив мечты?

Какой идиот сказал, что шрамы украшают мужчину? Вряд ли его шрамы понравятся приемной комиссии. Если он решится на это, то не взлететь его самолету в небо, не выпить ему шампанского на пороге роддома в честь рождения сына или дочери. Интересно, он смог бы поступить так с единственным сыном?

Денис даже застонал от собственного предательства, обрекшего еще не родившихся детей на забвение. Получается, если он спасет отца, то еще неизвестно, скольких приговорит к смерти?

Проглотив не пролившиеся слезы, Денис решительно поднялся, отряхнул песок с джинсов и быстрым шагом отправился в районную поликлинику. Возле регистратуры толпился народ, терпеливо дожидаясь окончания очередного чаепития, судя по доносившимся звукам, проходившего непосредственно на рабочем месте.

Наконец слоноподобная мадам с жирным крысиным хвостиком на голове, заменившем ей прическу, соизволила выглянуть из-за стойки, оценивая объем предстоящей работы. Из задумчивости Дениса вырвал громовой рык регистраторши, потребовавшей назвать фамилию и точный адрес. Было слышно, как за фанерной перегородкой она перебирает карточки, по привычке костеря современную молодежь, свихнувшуюся от сытой жизни.

В кабинете участкового молоденькая докторша что-то старательно писала, зажав между ухом и плечом мобильный телефон. Угукая и кивая невидимому собеседнику, она взглянула на карточку отца и скороговоркой произнесла, продолжая писать:

– Ваш участковый ушел на вызов, он сегодня до тринадцати принимал.

– Спасибо за внимание, – не сдержался Денис, отправившись на поиски ответственного за весь лечебный процесс в больнице.

Главный врач слушал Дениса, изредка отрываясь от изучения медицинской карты отца, чтобы взглянуть на красного от волнения необычного посетителя.

– Впервые с подобной просьбой ко мне обращается столь молодой человек, предложив себя в качестве донора, – доктор отложил в сторону карточку отца. – Вы посоветовались с родителями, прежде чем прийти сюда?

– Сюрприз будет, – криво усмехнулся Денис, борясь с тошнотой, которую вызывал стойкий запах лекарств, въевшихся в стены поликлиники.

– Значит, отец не знает, как ему повезло, – утвердительно произнес доктор.

– Значит, не знает, как вы можете так говорить, – не сдержался Денис, с вызовом взглянув на словоохотливого эскулапа.

– Могу, молодой человек, поверьте на слово. Я такого насмотрелся и наслушался за годы врачебной практики, не приведи, господь.

– Что вы конкретно можете ответить мне?

– Думаю, что твой отец нормальный мужик, и мечтает о том, чтобы ты прожил полноценную жизнь и подарил ему внуков, – врач поднялся из-за стола и внимательно взглянул на ершистого пацана, ничем не напоминавшего своих телевизионных ровесников – недоумков, заполонивших экраны телевизоров.

– Карточку не отдавай в регистратуру, я оставляю ее у себя, чтобы разрешить возникшие сомнения, – добавил он, ободряюще усмехнувшись Денису. – Передай отцу, что он должен быть у меня завтра не позже десяти утра.

После разговора с главврачом Денис почувствовал, как в груди тяжело провернулся угловатый горячий ком, уступив место крохотному росточку надежды.

Прежде чем войти в квартиру, Денис постоял на пороге, не решаясь нарушить непривычную тишину, в любой момент грозившую взорваться криками непонимания, в последнее время терзавшего семью.

Впервые за последние дни, родители тихо и мирно сидели перед телевизором, живо обсуждая преимущества заграничной медицины, которая стоит немалых денег, но кто сказал, что у нас лечение обойдется дешевле, и где гарантия качества?

Приготовленные Денисом слова вылетели из головы и он, не раздумывая, выпалил:

– Папа, участковый просил передать тебе, что в десять ты должен быть в поликлинике.

Заметив во взгляде отца неприкрытое удивление, он нерешительно уточнил, пряча глаза:

– Я во дворе его встретил только что, приходил к кому-то, наверное.

Мать мягко улыбнулась в ответ, заметив, что как раз завтра они собирались идти в больницу, чтобы выяснить кое-какие подробности лечения за границей.

Денис оторопело посмотрел на нее, вовремя прикусив язык, чтобы не сболтнуть лишнее.

– Откуда такие деньги? – удивленно спросил он, взглянув на бабку.

Она со вздохом произнесла, что дача почти продана, на днях у нотариуса оформят сделку, и отцу можно отправляться на лечение.

– Куда? – опешил Денис, с размаху опустившись на диван.

– В Израиль, сынок, – бодро произнес отец. – Люди говорят, что там медицина на высоте.

Всю ночь бабка вздыхала и ворочалась, вспоминая послевоенное детство, далеких полузабытых друзей. Неожиданно она увидела счастливые лица родителей, с улыбкой наблюдавших из распахнутого настежь окошка дачи за ее неуклюжими попытками прокатится на деревянном самокате старшего брата среди вековых сосен, стоявших на залитом солнцем участке.

Огромное счастье дотянулось до нее из далекого прошлого, еще не омраченного горечью утрат, явив ей любимые лица дорогих сердцу людей. Бабка беззвучно заплакала, недоумевая, куда подевалась молодость, красота, здоровье, и огромная безмерная радость жизни, когда ты счастлив без особых на то усилий, просто потому, что ты есть на этом свете.

Уснула она под утро и проспала момент, когда сын и невестка вышли из дома, бесшумно прикрыв дверь, чтобы не разбудить мать. Не открывая глаз, она молча лежала в кровати, прислушиваясь к легкой грусти, навеянной сном. Горечь утраты растревожила ее измученную душу, прикоснувшуюся к позабытому прошлому.

Тихонько приоткрыв дверь и стараясь не шуметь, внук заглянул к ней в комнату. Бабка сидела на краю кровати и крупные слезы катились по морщинистым щекам.

– Бабуля, ты не заболела? – шепотом спросил Денис. – Принести тебе чаю?

– Прости меня, внучок, – всхлипнула бабка. – Дура я старая и глупая, если могла даже помыслить о таком!

– Ты чего ревешь, как маленькая, – опешил Денис, испугавшись ее слез. – Не волнуйся, все наладится и отец будет здоров.

– Прости меня, – упорно повторяла бабка, вытирая слезы. – Я вдруг поняла, какая я жестокая сволочь!

– Прекрати немедленно, давление себе нагонишь, что я с тобой буду делать, – не на шутку встревожился Денис. – Где твои таблетки, я принесу.

– Не надо, – высморкалась бабка. – День и ночь душа за вас болит, от этой боли не придумали таблеток.

– Ты думай о чем-то хорошем, и она перестанет болеть. Хочешь, я тебе смешной анекдот расскажу?

– Лучше не надо, знаю я ваши современные анекдоты, – сквозь слезы усмехнулась бабка, взглянув на часы. – Наших что-то долго нет, тебе не показалось?

– Не волнуйся, к ужину появятся, – слукавил Денис, промолчав о своем разговоре с главврачом.

Он тогда почти вышел из кабинета, когда услышал за спиной его голос.

– Постой, я ведь тебя сразу не узнал, – голос доктора предательски дрогнул. – Ты помнишь предновогоднюю ночь? Это ведь меня тогда какие-то пьяные подонки на ходу выбросили из автобуса, а ты сам выскочил вслед за мной и полночи тащил на себе до больницы, не бросив замерзать на безлюдной трассе.

– Вы ошиблись, это был не я, – поспешно возразил Денис, не желая приписывать себе геройский поступок незнакомого парня.

– Знаешь, есть люди, встреча с которыми является судьбоносной, – задумчиво произнес главврач. – Они совершают действия, на которые способен не каждый.

Он сделал паузу, прежде чем сделать Денису бесценный подарок, дав надежду.

– Даже если я обознался и это был не ты, я помогу тебе, потому что ты напомнил мне его, а я не хочу числиться неблагодарным должником и дожидаться нового напоминания. Как говорили наши мудрые предки, долг платежом красен!

– Спасибо, я не ожидал, что вы примете такое участие в моей судьбе, – растерянно произнес Денис, отказываясь верить в реальность происходящего.

– Я давно живу на свете и хорошо усвоил, что в жизни мы сталкиваемся только с теми проблемами, которые в состоянии разрешить сами или с помощью близких по духу людей.

Подумав секунду, врач добавил:

– Можешь объяснить мое участие в твоей судьбе, как порыв души, хотя не исключаю, что это работа над собственными ошибками, поверь, за жизнь я наделал их предостаточно.

День клонился к закату, а родители как в воду канули, отключив мобильный телефон, терзая домочадцев молчанием.

Вначале Денис дал себе слово, что никогда не будет с ними ссориться, даже если будет абсолютно уверен в своей правоте. Затем он решил все же немного пожурить родителей за безответственность, они ведь должны были позвонить, прежде чем отключиться.

К вечеру на его лице появилось выражение полной растерянности, а разыгравшееся воображение уже бессознательно подсовывало ему самые извращенные картины гибели родителей, подняв градус переживаний до высшей отметки.

После вчерашнего разговора с доктором, Денис ощутил, что весь его мир стремительно изменился, обрушив систему его личных ценностей. На бабку он впервые взглянул глазами благодарного потомка, признав право хранительницы рода по праву мудрого повелевать жизнью их маленькой семьи.

В конце концов, именно искренняя любовь и отчаяние возможной потери объекта обожания заставили бабку мучиться и кусать до крови причастных к страданию. Если подумать, он первым не выдержал и сбежал, не выдержав испытаний.

Он завис в интернете, стараясь не попадаться бабке на глаза, дабы своим опрокинутым лицом не спровоцировать ненароком неконтролируемый приступ паники, справиться с которым ему будет не под силу. На удивление, бабка энергично сновала по кухне, накрывая к ужину стол. На посветлевшем лице вдруг разгладились страдальческие морщинки, в движениях появилась легкость, из глаз исчезла обреченность, словно бабка получила некий знак божественный знак, сообщивший о помиловании обреченного на заклание.

Денис задумался и пропустил момент, когда в замке повернулся ключ и родители, живые и невредимые, появились на пороге квартиры.

Он вдруг понял, что знает, какие слова сейчас произнесет отец, что добавит мать, сообщая о неверном диагнозе, который опроверг врачебный консилиум, организованный главврачом.

Какой-то частицей своей души он догадался, что отныне его жизнь в который раз началась снова, и он хочет стереть из памяти все, что произошло с ним за эти самые длинные и трудные дни в его жизни. Не в силах усидеть в четырех стенах, он вышел на улицу в надежде встретить там Ромку, с которым можно было забыть о проблемах, терзающих взрослых.

ГЛАВА 5

Накануне первого сентября Наталья Анатольевна решила отметить важную веху в жизни дочери посещением ресторана, куда ее пригласил издатель, восхищенный ее последним романом.

– Девочки, мы сегодня идем в ресторан, – провозгласила она, когда все собрались к завтраку.

Александр Сергеевич оторвался от утренней программы и удивленно переспросил:

– Есть повод?

– Завтра у нашей дочери последний школьный звонок, – сказала мама первое, что пришло ей в голову.

– Что ты имеешь в виду, – занервничал супруг, не любивший неопределенности. – Мне кажется, что последний школьный звонок звучит в конце года, и завтрашний звонок для нее не первый, а одиннадцатый.

– Не придирайся к словам, нас с девочками сегодня ждут в ресторане, ты же знаешь современную тенденцию деловых людей проводить там все деловые встречи, – повысила голос мама. – Или ты хочешь испортить девочке праздник?

– Я даже догадываюсь, кто ждет, – буркнул отец, переключая каналы. Праздник папа никому не хотел портить, поэтому замолчал под напором маминой логики, уставившись в телевизор.

Маргарите показалось, что мама попросту боится оказаться наедине с назойливым издателем, отягощенным комплексом казановы. Она не сомневалась, что дальновидная мама придумала специально для папы эту сказочку с праздником для дочери и племянницы, чтобы у того не возникало никаких сомнений относительно ее встречи с издателем.

С утра Наталья Анатольевна развила бурную деятельность, пригласив на дом знакомую парикмахершу, которая была неплохим мастером своего дела, судя по восхищенному взгляду Александра Сергеевича, которым он одарил жену, увидев работу мастера.

Когда она в полном прикиде и вечернем макияже появилась перед ним с наказом в ее отсутствие вести себя хорошо, то есть после ужина выпить не более одной рюмочки, Рита отметила, что отец проигнорировал мамины слова, очень неопределенно посмотрев поверх ее головы. По опыту Рита знала, что такой взгляд означал бунт на корабле и отец поступит с точностью наоборот.

Не смотря на просьбу матери, Маргарита наотрез отказалась подпускать мастерицу к своим волосам, она ограничилась мытьем головы, привычно распустив волосы по плечам.

Саша вышла из комнаты с такой же незамысловатой прической. Ее пышные волосы так же легко струились по спине, а наряд был сногсшибательным. Заметив потухшие глаза Маргариты, впервые увидевшей ее платье, Саша все поняла и заговорщицки подмигнула сестре, поманив ее за собой.

– У меня есть такой клевый комбинезончик, я не знала, куда его надеть, по моему, он тебе пойдет.

Маргарита не могла оторвать глаз от зеркала, разглядывая в нем свое отражение. Как же она сумела так измениться за лето? Тоненькая высокая девушка оценивающе смотрела на нее из зеркала умело подведенными глазами, слегка улыбаясь ей красиво изогнутыми губами, едва тронутыми помадой. Саша была права, ей необыкновенно идет черный шелковый комбинезон с оголенной спиной и широким поясом, подчеркивающим ее осиную талию.

Неведомое ей раньше чувство уверенности теплой волной, помимо ее воли, переполнило Риту, заставив глаза блестеть незнакомым завораживающим блеском. Мама одобрительно кивнула ей, оценив наряд.

– Я готов подвести вас до ресторана, – отец снова сделал попытку сопровождать их, и в очередной раз нарвался на отказ.

– Не волнуйся, мы доберемся на такси, – охладила его порыв мама, закрывая дверь.

– Как скажешь, – обреченно вздохнул Александр Сергеевич, усаживаясь перед телевизором.

Марат Башарович встретил их у входа в банкетный зал. Рита почти год не видела его, и удивилась, как он погрузнел и раздобрел за это время. Почему-то ей захотелось злорадно рассмеяться в лицо этому лысеющему ловеласу, припечатавшему к маминой руке дежурный поцелуй.

От Риты не укрылся его проницательный взгляд, которым он окинул ее, задержав его на Саше. Наконец Марат Башарович оторвался от маминой руки, и засуетился, пропуская дам вперед.

– Как летит время, – с нескрываемой печалью в голосе произнес он очевидную банальность. – Наши дети растут, а мы стареем.

– Ничего подобного, – засмеялась мама. – Мы становимся скучными и мудрыми, а наши дети стремительно взрослеют.

– Наталья Анатольевна, к вам это не относится, вы по-прежнему остаетесь красавицей, несмотря на время, которое столь благосклонно к вам.

– Если это комплимент, то я его не принимаю, – рассмеялась мама. – Слишком он противоречит моему истинному возрасту.

Приветливый официант, завидев постоянного клиента, принес им бутылку шампанского за счет заведения.

– Сегодня у нас большой наплыв посетителей, – извиняющимся тоном произнес он. – Я надеюсь, это поможет вам скрасить ожидание.

Все происходящее в ресторане запомнилось Маргарите, как сплошной праздничный фейерверк. Одно дело, когда ты пришла просто пообедать в качестве приложения к маме и папе, и совсем другое дело, когда ты сидишь за накрытым к ужину столом наравне со взрослыми, а перед тобой в бокале искрится настоящее шампанское.

Как само собой разумеющееся, Маргарита приняла приглашение интересного молодого человека, когда он склонился над ней и шепотом спросил у нее разрешения потанцевать. Спросил именно у нее, а не у мамы, значит она в глазах этого молодого человека достаточно взрослая, во всяком случае, такой она себя почувствовала, едва зазвучала музыка.

Она слегка вздрогнула, когда горячая рука молодого человека коснулась открытой спины и его умелые руки легко закружили ее в танце. От него не укрылась ее мимолетная дрожь, и молодой человек с интересом заглянул ей прямо в глаза. К своему удивлению, она не отвела от него взгляда, похвалив себя за выдержку. Надо же когда-то учиться взрослым играм, тем более представился такой удобный случай, когда испытуемый объект находится от тебя на расстоянии вытянутой руки.

Мама решила перехватить инициативу у довольно назойливого молодого человека, когда он в третий раз подошел к их столику. Она мило улыбнулась Марату Башаровичу и достаточно громко произнесла, в надежде, что ее услышит не только он:

– Перед десертом девушкам необходимо припудрить носик.

Рита последовала за мамой в дамскую комнату, по пути ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин и ненавидяще – оценивающие женщин. В туалете строгим голосом мама приказала немедленно прекратить вести себя вызывающе и кокетничать с незнакомыми мужчинами.

– Ты подумала, что о нас скажет Марат Башарович?

– Мне нет никакого дела до твоего Башара Маратовича, – фыркнула Рита, переиначив имя издателя. – Как и ему до меня, очень на это надеюсь.

– Мы должны, нет, мы обязаны хранить нашу совесть в чистоте, – напыщенно произнесла мама, вспомнив кого-то из классиков.

– Ты забыла процитировать папиного тезку.

– Какого тезку? – опешила мама.

– Береги честь смолоду. А.С. Пушкин.

Саша молча слушала их перепалку, сочувственно посматривая на сестру.

– Я дома с тобою побеседую, – пригрозила мама, доставая помаду из крошечной сумочки.

– Обязательно, мамочка, а пока пойдем отсюда, даже страшно представить, что твой издатель может подумать о нас? Я думаю, его удивит наша чрезмерная забота о носиках.

– Пожалуйста, не ерничай, тебе не идет, – заметила мама, направляясь к выходу.

Все, Сашка, – рассмеялась Рита. – В маминых глазах я низко пала и мне грозит дисциплинарное взыскание или штрафбат.

– Не переживай, – со вздохом произнесла сестра. – За подобное меня бы прилюдно оттаскали за волосы.

– Спасибо, сочувствую, – тихо произнесла Рита. – Твои слова не добавили мне оптимизма.

Домой ехали молча. Наталья Анатольевна села на переднее сиденье и всю дорогу демонстративно смотрела в окно. Ей мучительно хотелось знать, о чем шепчутся девушки, время от времени взрываясь смехом, но гул двигателя мешал ей что-либо расслышать.

Сам того не подозревая, отец подлил масла в огонь, который тлел в маминой душе. Не успел он поинтересоваться, как прошел вечер, мама обрушила на него весь свой праведный гнев.

– Ты знаешь, что сделала в ресторане твоя дочь?

– Откуда я могу знать? – опешил отец. – Я был дома, это, во-первых, во- вторых, моя дочь не могла сделать ничего предосудительного, я в этом уверен.

– Спасибо, папа, – усмехнулась Рита. – Ты не волнуйся, вечер удался, а мамино плохое настроение еще не повод, чтобы грустили все.

– Нет, ты расскажи отцу все, – настаивала мама. – Пусть знает, как ты позволяла какому-то проходимцу лапать себя.

Саша ободряюще подмигнула сестре, и скрылась в комнате, не желая присутствовать при семейном скандале.

– Рита, я жду объяснений, – нахмурился отец.

– Я всего лишь танцевала, и мне это понравилось. Что в этом предосудительного?

– Действительно, девочке было весело, – у папы отлегло от сердца. – Ты ведь тоже отплясывала со своим издателем, и я не устраиваю скандал по этому поводу.

– Ты же знаешь, что наша встреча была необходимостью, – мама снизила накал ссоры. – Ты пойми, у меня есть определенные обязательства.

Отец внимательно посмотрел на красную от возмущения дочь и тихо произнес:

– Мы с тобой не заметили, как дочь выросла и повзрослела, и это вполне естественно, что на нее обращают внимание молодые люди. Мне было бы не по себе, если бы все было не так.