ВДОХНОВЕНИЕ. Откровения бывшего поэта

Идут года, и время прибавляетИ убавляет то, что накопилось,Вот к животу чего-то прилепилось,А с головы, наоборот, все облетает.

Я был не одино к самообучении…

Нашему народу последняя рифма не очень нравилась – дворянская. Народ был воспитан на лозунгах и призывах в одной или двух строках:

Ночь – работе не помеха!На работу – с радостью,а с работы – с гордостью!

Я еще застал коммунальные кухни, где всегда теснились соседи, роились запахи керосина и ароматы еды. Надписи «Выключай свет» и «Вытирай ноги» на стенах были рядовым явлением.

Примеры плакатного призыва в стихах есть в одном из рассказов ленинградского писателя Вадима Шефнера.

Его молодой герой лет двенадцати от роду, пришел в гости к поэту-самоучке в одну из городских коммуналок и был потрясен увиденным: повсюду на видных местах были вывешены своеобразные плакаты-памятки. На входной двери всех встречало приветствие:

Мы гостям хорошим рады,Смело в дом входите!Вытирайте ноги, гады,Чистоту блюдите!

В огромной грязноватой кухне с закопченным потолком красовались еще два «шедевра», один над столом с керогазами и примусами:

Людям портит аппетитГарь от керосина,Если примус твой коптит —Значит, ты скотина!

А над мусорными ведрами:

Кто помойного ведраВ срок свой не выносит,У того в башке мура,Морда палки просит!

Из личного опыта

Взял такой залихватский и нагловатый стиль на вооружение. Понял, что в нашей стране такое народом воспринимается на УРА – не зря – это наша культУРА И физкультУРА одновременно.

И случай это проверить мне вскоре представился.

Меня молодого инженера завод послал в совхоз, на уборку сена. Кроме нас, ударным трудом селу помогали неблагополучные подростки. Они жили в соседнем бараке. Узнав, что я балуюсь стихами, ко мне обратилась их вожатая – приятная блондинистая особа, с просьбой помочь. Отказать ей было очень трудно. Суть вопроса была такова: по вечерам ее подопечные беспрестанно курили. Дышать в комнатах было нечем, везде валялись окурки. Нужен был плакат, призывающий прекратить такое безобразие. Предложил такой вариант:

У кого окурков стол,Дым табачный тучей —Тот, конечно же, козел,Да притом вонючий!

Странно, но это подействовало – те, кто не совсем разучился читать, курить стали меньше.

Юмор и ирония стали первыми жанрами, которые были мной освоены непринужденно. Еще студентом написал стишок:

Сидим вдвоем – смотрю грустит,И я почему то грущу.Я думал наверно, что он угостит,А он, что я угощу…

Хотя и в этой кутерьме 90-х процесс осмысления происходящих процессов шел хаотично, именно тогда на волне юмора был сделан первый шаг к философской лирике:

Это просто конечно,раз есть усилительТо он должен хоть что-нибудь да усилять,И естественно думать,раз есть выпрямитель,То и он должен чего-нибудь да выпрямлять.И в цепочке такой не бывает изъянов,Мужичок мне один это смог доказать,Он изрёк эту истину, хоть был и пьяный:– Для того и вино, чтоб его потреблять!

Мир был еще полон неизведанного. Это стимулировало и к жизни и к творчеству. Появилась средняя ступень: увидел —

осмыслил – записал.

И сразу понял что статика малопродуктивна и однообразна. Про цветочки, листочки и облачка классики давно все написали. Основными вдохновителями для меня стали соседи, сослуживцы, начальники и конечно женщины.

И тут произошел переворот в сознании:

– Хватит ходить в дилетантах!

Я же полный неуч!

Соревнование

«Зависть – сестра соревнования, следственно из хорошего роду».

А. С. Пушкин

Никаких лекций и семинаров по творческому совершенствованию я не посещал и все последующие азы творчества проходил индивидуально. П олежал на диване, подумал и установил свои принципы стихотворчества:

Слово – желательно максимальный выбор,Фраза – должна быть абсолютно емкой,Строчка – должна иметь изящность, красоту и певучесть.Рифма – должна быть оригинальной и не затасканной.

А еще должен быть  соревновательный стимул – это нормальный вид конфронтации с предшественниками в виде погони за ними. Начальным и подготовительным этапом становится одновременно подражание и учеба.

Началось это у меня спонтанно.

В период своей безработицы находясь в семейной «ссылке» – соц-работником у родителей жены и пугалом при огороде, вспомнил свою юную забаву. Решил взбодриться и поработать на всенародную память. Пусть вспоминают о хорошем человеке и поэте. С врожденной наглостью сразу решил начать писать стихи не хуже классиков.

Нет, амятником я становиться не собирался в отличии не менее наглых предшественников. Памятникам всегда сочувствовал – особенно в непогоду. А еще из-за повышенного голубиного внимания к ним. Скорее, это был любознательный процесс:

– Смогу ли?

Если нет – заброшу поэзию к чертовой матери!

Вхождение в образ

Попробовал и удивился. Вдруг оказалось, что писать в стиле великих не так и сложно. Рифмовать я уже давно умел – на тостах и поздравлениях натренировался. Просто надо срастись с классиками – прочесть их мысли и переживания.

Мне было интересно…

Взял и вошел в образ Александра Сергеевича и представил: а что бы он написал оказавшись на моем месте?

Например, глядя в окно тещиного дома в этом глухом отшибе.

Почитал его стихи и воспоминания о нем современников, чтоб понять его порывы. Тем более жил в местах где он не раз бывал

Съездил в Пушкинские Горы, послушал рассказы потомков дворян и даже правнука одного из станционных смотрителей. Он рассказал как Пушкина и его ямщика наказали за загнанную лошадь. Образ и характер поэта мной уже был нарисован.

Он был бесшабашным весельчаком и легко разгонял тоску мягким словоблудием. Может вот так бренность моего захолустья возвысил:

И глупая молва, и всяческая чушьНемного оживляют нашу глушь…

Интересно, а что бы он написал про себя – заядлого игрока, гуляку и бабника? Думаю, примерно так:

Мне стыдно за себя…Но каждый день стыдитьсянадоедает —в этом смог я убедиться.

Читал его стихи и понимал, что его философия с тонкой иронией, мне очень близка по духу и наглел и все больше.

А за окном была хорошая погода…

Ходил вокруг дома и думал: а что бы он написал вот про то, или про это? Например, про дураков бегающих стадами? Или про себя? – он же ведь еще и пророком был. Может так:

Когда меня уж очень славятИ даже на руках несут,Я чувствую: меня отравятИль по-другому как убьют!

Это была своеобразная забава и одновременно тренировка. А когда я совсем слился с внутренним миром гения.

Ужу много позже, отголоском того веселого соревнования, стало мое чуть более скромное стихотворение про памятник:

Воздвигну памятник,в сторонку отойдуИ посмотрю на рук своих творенье,В нем радость, и печаль,в нем мысль, и вдохновенье,Я всех восславлю по заслугам и труду.Я всех восславлю по заслугам и труду,Всех тех, кто верил в жизнь и кто не верил,Считал кто деньги, и кто их не мерил,Кто счастлив был и кто лишь знал беду.Кто счастлив был и кто лишь знал беду —Две крайности, на них наш мир замешан;

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.