Свет погасшей звезды

Ai Noctra

Свет погасшей звезды

Пролог.

Никко:

Моя жизнь шла по заранее предсказанному пути. Академия, изучение военного дела, и в будущем, возможно, я стану таким же, как мой отец – военнокомандующим. Хотя я никогда не думал, что смогу стать таким, как он. Его сила и решимость, его незыблемая уверенность – это не для меня. Я всегда чувствовал, что есть что-то большее, что ждёт меня за пределами этих строгих рамок.

Мой путь начался с поисков сестры, и с тех пор моя жизнь пошла совсем по другому направлению. За этим поиском последовали события, которые изменили всё. События, от которых не убежишь и не спрячешься. События, которые на корню меняют меня самого. Теперь я понимаю, что не только мой путь изменился – изменился я. И нет пути назад.

Азаро:

Каждая минута моего существования кажется тяжёлым бременем, которое я ношу, не в силах сбросить. Я хочу освобождения, хочу избавиться от этого груза, скрытого за маской стойкости, и просто закрыть глаза, забыться, найти долгожданный покой.

Я часто думаю, что моя жизнь не имеет смысла, что в этом мире нет для меня света. Но что-то внутри меня надеется. Я надеюсь, что та легенда, которую я однажды услышал, окажется правдой. Я надеюсь, что проклятие, которое тянется за мной, когда-нибудь будет снято. Возможно, в этом есть шанс на освобождение.

Я всегда думал, что не найду свой путь. Но всё изменилось, как только я заглянул в её небесно-голубые глаза… И в тот момент я понял – может быть, для меня всё-таки есть место в этом мире.

1 глава. Никко.

Луна царит на звёздном небе, её серебристый свет окутывает землю, будто покрыв её тонкой, почти прозрачной вуалью. Светит она ярко, как никогда, и её мягкий блеск пробивается сквозь кроны высоких деревьев, оставляя на земле причудливую, почти живую игру теней. Кажется, что лес в этот момент оживает, как древний, мудрый существо, охраняющее ночное царство. Тени на земле тянутся длинными, извилистыми полосами, танцуя в такт с лёгким ночным ветерком, который носит запах свежести и загадочности.

Тишина в лесу не нарушается ничем, кроме мелодичного пения жуков и сверчков, чьи звуки сливаются в мягкую, убаюкивающую симфонию. Где-то вдалеке раздаётся глухой, проникновенный крик совы, её голос звучит как мрак, что скрывается в глубине ночи. Это крик не просто звука, а зов какого-то таинственного существа, которое прячется в тени и наблюдает за всем происходящим.

Воздух наполнен свежестью ночи, его прохлада обвивает кожу, наполняя лёгкие и заставляя сердце биться чуть медленнее. В нём ощутим едва уловимый аромат влажной земли и хвои, как если бы сама земля дышала этой ночью. Кажется, что весь лес в этот момент существует вне времени, что здесь, среди этих деревьев, можно оставить все заботы, забыть обо всём и раствориться в этом идеальном мгновении покоя. Ночь, как старая добрая подруга, обнимает, утешает и дарит мгновения абсолютного умиротворения. Всё вокруг наполнено какой-то магической силой, которая очищает мысли и даёт полную тишину внутри.

Кажется, что в этот момент, в этом лесу, разум очищается, а все тревоги и страхи исчезают в далёких тенях. Здесь нет места для беспокойства, только для тишины, звёзд и вдоха ночного воздуха.

Высокие деревья, словно стражи, скрывали большую часть города, оставляя лишь части его величественных зданий, которые выглядывали сквозь густую листву. Множество башен и шпилей проскакивали между ветвями, их силуэты напоминали страждущие руки, тянущиеся к небу. Это был Лангрессо – сердце континента, один из самых больших и мощных городов, чьи архитектурные чудеса, казалось, соперничали с самими звездами.

Город был живым организмом, который продолжал расти, поглощая новые земли и даря дом всё большему числу людей. С каждым годом его дома становились всё выше, а улицы всё более многолюдными, переполненными торгующими, строителями и путешественниками. На этом месте, где когда-то была лишь поросшая трава, теперь царила жизнь и прогресс, и казалось, что Лангрессо не остановится никогда. Глядя на этот город, я не мог не почувствовать, как его энергия тянет за собой, как в нём сливаются амбиции и мечты людей, а каждый новый день приносит что-то новое, как на светлом горизонте горит огонь возможностей.

Лангрессо – место, где есть всё, что нужно для счастливой и комфортной жизни. Школы, таверны, рынки, административные здания и просторные площади создают атмосферу уюта и стабильности. Улицы наполнены звуками повседневной суеты: смех детей, крики торговцев, звон каретных колес.

Однако за этой картиной благополучия скрывается нечто большее. Несмотря на усилия властей поддерживать порядок и баланс, над городом каждую ночь сгущается тень страха. Жители стараются не обсуждать это открыто, но напряжение витает в воздухе, словно невидимая тяжесть, давящая на плечи каждого. Казалось, что за границами видимого скрывается нечто зловещее, готовое проявить себя в любой момент.

Мой отец часто рассказывал, как я и моя сестра были долгожданными детьми. Мама и он долгие годы молили богов подарить им смех ребёнка, наполнить дом теплом новой жизни. Их молитвы были услышаны, и наше появление стало для них настоящим чудом. Но наша счастливая жизнь была недолгой.

Я помню, как в один летний вечер, когда солнце скрылось за горизонтом и город начал погружаться в привычный полумрак, всё изменилось. Тогда я был ещё слишком мал, чтобы понять, что происходило вокруг, но запах страха и крови навсегда остался со мной. На Лангрессо обрушилась тьма, но это была не просто ночь – это был мрак, который принёс смерть.

Они появились внезапно – твари, выходившие из неизвестности только после захода солнца. Хищные, бесчеловечные, они не оставляли шанса на спасение. Половина города погибла в ту ночь, и вместе с ними ушла моя мама. Мой отец выжил, чтобы защитить нас, но в его глазах я навсегда видел боль той утраты.

– Вот ты где, Никко! – раздался голос моего друга Энцо, и я обернулся. У входа стоял высокий парень с подтянутым, крепким телом. Его коричневые волосы с рыжим оттенком придают ему немного необузданный.

Пухлые губы растянулись с той самой улыбкой, которая всегда могла развеять мои тревоги. Мой товарищ, мой единственный друг. Только подумать, мы с ним с самого детства были неразлучны. Мы прошли через многое вместе, и, несмотря на все испытания, ни разу не отпустили друг друга. Он был мне как брат – не по крови, но по духу. Мы понимали друг друга без слов, и, кажется, даже время не могло разрушить ту крепкую связь, что возникла, между нами. Он был тем, кто всегда стоял рядом, готовый поддержать и разделить любую тяжесть. Парень сел рядом со мной на крыше нашего общежития, свесив свои длинные ноги за парапет.

Мы учились в одной из лучших академий боевых искусств на нашем континенте. Академия располагалась недалеко от границы города Лангрессо, где я родился, в самом сердце лесов, рядом с могучей рекой Агнес. Ее воды протекают через обширную территорию школы, пресекая её, прежде чем впасть в озеро Нокко. Леса вокруг были не просто красивыми, а полными древней силы, которой обладали только те, кто жил в этом месте. Ветер шелестел в листве, а река Агнес, как живое существо, следила за нами, тихо шепча свои старинные секреты. Здесь, среди природы, мы учились не только боевым искусствам, но и чему-то большему – чувству гармонии с миром и внутренней силой, которая порой была важнее, чем любое мастерство.

Школа была построена много лет назад, еще в те времена, когда наши учителя сами проходили здесь обучение. Она была чем-то похожа на старинный замок, величественный и внушающий уважение. Территория была окружена высокими, крепкими стенами, которые скрывали нас от внешнего мира и создавали ощущение уединенности. Вдоль стен росли могучие дубы, как немые стражи, охраняющие покой этого места.

Войдя на территорию, открывался великолепный вид: множество тренировочных секций, скрытых от посторонних глаз беседок для отдыха и размышлений, создавали атмосферу спокойствия, несмотря на строгие правила. Главный учебный корпус, где мы получали основные знания, располагался в центре школы. В левом блоке мы обучались боевым искусствам, в правом – находилось наше общежитие.

Школа была разделена на категории: младшая, средняя и старшая группы. Мы принадлежали к старшей группе, и вскоре, через полгода, должны были покинуть стены этой, порой жестокой, но важной для нас «тюрьмы». Тюрьма – потому что здесь многое было запрещено, и мы жили в условиях строгих правил и дисциплины. Все было под контролем: каждый шаг, каждое движение. Нам не разрешалось многое, но именно эта строгая дисциплина и поддерживаемый порядок закаляли нас, готовили к будущим испытаниям. Мы обучались разным боевым искусствам, искусству владения оружием, особенно ножом и мечом, которые стали нашими верными спутниками на пути к мастерству.

Отбой давно прозвучал, но мои переживания о родных и о городе, где я вырос, не давали мне сомкнуть глаз. Я прокручивал в памяти воспоминания детства, они возникали, как тени, незаметно захватывая сознание. Сон для меня давно стал чем-то особенным и мучительным: каждый раз, когда я закрывал глаза, кошмары и забытые голоса возвращались, как старые друзья, с которыми не хотелось встречаться. В темноте они становились громче, а воспоминания – ярче. Я слышал крики людей, их мольбы о помощи, как отголоски тех страшных событий, что я пытался забыть. Эти звуки резали тишину ночи, врывались в мою голову, не давая покоя. Я чувствовал, как они медленно проникают в меня, превращаясь в часть ночи, в часть самого себя.

Во сне звучит спокойная мелодия, наполненная тоской, болью, невыплаканными слезами. Такие мелодии сопровождают меня каждую ночь, как неизбежная тень, что никогда не отпускает. Слова, что преследуют, приносят боль и отчаяние. Голос, их произносящий, далёкий и нежный, напоминает мне голоса из детства, те самые, что когда-то согревали, а теперь лишь мучают. Я слышу душераздирающий плач, всхлипы, которые будто режут душу. Образ, что возникает передо мной, размывается в тумане, словно в дыму. Стоит только протянуть руку, чтобы прикоснуться к нему, как всё исчезает и обрывается, оставляя только пустоту и холод.

Месяц назад мой отец навестил меня и сообщил, что его переводят на службу в другой город. Он и Микой переедут в маленький городок Бордо, который расположен у самого моря. Я присоединюсь к ним после выпуска, через полгода. Этот город когда-то был центром торговли, обмена между разными городами. Здесь часто проводились ярмарки и выставки, и он считался самым культурным городом континента. Однако со временем, после множества нападений и войн, Бордо постепенно утратил былое величие и превратился в обычный, мирный город, потеряв часть своей былой славы.

– Не люблю такие тихие ночи… – задумчиво произнес я, нарушая тишину. Энцо сидел рядом и рассматривал звездное небо, а я в это время смотрел на огни города, которые мерцали в ночной темноте. Мы оба молчали, но его присутствие как будто заполняло пространство. Друг знал, что произошло с моей матерью, и, несомненно, понимал меня. Мы редко говорили об этом, но он всегда был рядом, и это многое значило. Этот парень, с которым я познакомился после драки, стал моим братом, несмотря на все наши различия и прошлые переживания. Он посмотрел на меня, и в его голубых глазах отразилось мерцание огней, как будто они были зеркалом, в котором я мог увидеть не только город, но и себя.

– Хотелось бы мне иметь сестру… – сказал Энцо, принимая лежащее положение. Он пытался изменить атмосферу, зная, что мои мысли снова возвращаются к болезненным воспоминаниям. Это был его способ отвлечь меня. – Ну, знаешь, я расту среди пяти братьев и получаю от всех их шуточек, драки и бесконечных советов. Но иногда, когда все это становится слишком, я бы предпочел хотя бы немного спокойствия, какое может дать сестра.

Он посмотрел на меня с легкой усмешкой, словно стараясь найти в этом разговоре что-то утешительное для нас обоих. Я знал, что он говорит это, чтобы поднять мне настроение, но за этими словами скрывался его собственный внутренний мир, полон борьбы с его братьями и хаоса, который был его повседневной реальностью.

– В этом есть своя радость, – попытался я улыбнуться, но улыбка не была искренней. Интересно, какой бы была наша семья, если бы всё сложилось по-другому? Были бы у меня братья или еще одна сестра? Эти вопросы часто возникали у меня, когда Энцо говорил о своей большой семье. Он был пятым сыном в семье торговца, и в его рассказах всегда звучала лёгкая гордость, но что-то в его взгляде заставляло меня сомневаться. Он был открыт, но я чувствовал, что скрывает от меня нечто важное. Их семья была одной из самых богатых в городе Хатоки, и хоть он часто делился деталями своего мира, я знал, что в этом богатстве, окружённом заботами и суетой, есть нечто, о чём он не готов был говорить. Иногда мне казалось, что его большие слова и яркие рассказы были всего лишь попыткой скрыть внутреннюю боль, и эта мысль меня не покидала. Несмотря на годы, проведенные вместе, он никогда не затрагивал тему смерти своей матери. Я не давил на него, понимая, как тяжела для него эта утрата. Бывали моменты, когда его взгляд становился особенно серьезным, а в голосе появлялась тяжесть, но он всегда старался скрыть свои эмоции, не показывая слабости. Я знал, что его боль глубока, и уважал его желание не возвращаться к этому. Мы оба носили свои раны молча, позволяя друг другу пережить их по-своему, не требуя объяснений

– Да брось, – усмехнулся парень и иронично продолжил: – получать по башке – очень радостно. Ты поэтому всегда даешь мне себя избивать?!

– Конечно. Когда у тебя получается мне нанести удар, – ответил я, стукнув друга по плечу.

Мы немного посидели еще, обсуждая нашу дальнейшую жизнь. Что мне нравилось в Энцо, так это его легкость в общении. Он был самым общительным и веселым человеком из всех, кого я когда-либо встречал. С первой встречи он светился добротой и дружелюбием, и в его присутствии всегда было легко дышать. Он умел расслабить и заставить забыть о трудностях, а его искренность и открытость всегда вызывали доверие. Я порой думал, что, если бы не Энцо, мне было бы гораздо сложнее найти хоть какие-то ответы на вопросы, которые терзали меня. Он был как свет в темном туннеле – не всегда четкий, но всегда с нами, когда мы в нем нуждались.

Сквозь шторы в комнату общежития проникал мягкий солнечный свет. Кругом началось бормотание парней, которые, неохотно поднимаясь с постелей, направлялись в душ. Скоро начинались занятия: по расписанию – тренировка по кулачному бою, а затем науки, которые я не особо любил. Наше отличие с Микой было в том, что она страстно тянулась к учебе, в то время как я, наоборот, предпочитал проводить время на тренировках. Она всегда с обожанием рассматривала мои учебные пособия, когда приезжала ко мне, и казалось, что она приезжала сюда больше ради этих учебников. Я знал, что она воспринимает знания как что-то волнующее, захватывающее, в отличие от меня, для кого они часто становились обузой.

Однажды, на наше 15-летие, я подарил ей фигурку звезды из дерева. Тогда я только научился хорошо работать на станке, и это был мой первый серьезный подарок. Ее серо-зеленые глаза загорелись, она улыбнулась, и пообещала всегда хранить этот подарок, как напоминание о том, как много я готов был вложить в этот жест. Мне было приятно видеть, как она ценит это, ведь, в отличие от меня, для нее такие вещи значили гораздо больше. Она находилась на домашнем обучении, что, в отличие от меня, не давало ей так много возможностей для общения и практики. Хотя домашнее обучение позволяло ей углубляться в изучение предметов, она часто говорила, что тоже хочет получать знания, которые я получал здесь, в школе.

От стен школы веяло историей, насчитывающей тысячу лет, и каждый дюйм этих стен мог рассказать свою историю. Он мог поведать о людях, о войнах, которые прошли через эти стены, о тайнах, которые они скрывали, и о тех, что были раскрыты за эти долгие годы. Портреты великих людей украшали стены коридора, ведущего к лестнице, словно молчаливые свидетели прошлого. Сквозь большие окна был прекрасно виден внешний сад, расположенный на заднем дворе школы. Этот сад, как лабиринт, скрывал в себе множество мест, где мы с друзьями проводили время, скрываясь от глаз преподавателей. За девять лет, проведённых здесь, я выучил каждый уголок этой территории, и это неудивительно. Мы, мальчишки, были настоящими сорванцами. То, что нам было запрещено делать, мы обязательно делали, и за это неизменно получали наказание, но это не останавливало нас – именно эти шалости и стали частью тех воспоминаний, которые я хранил в своей памяти.

– Что с тобой сегодня? – с усмешкой спросил Энцо, помогая мне подняться. Я был не сосредоточен, и это позволило ему сбить меня с ног. Он ловко кружил вокруг меня, готовясь к новому нападению. На этот раз я сосредоточился, пытаясь не дать ему вновь поймать меня врасплох. Его кулак метнулся в мою сторону, но я успел увернуться и нанес ответный удар в бок. Энцо отшатнулся назад, но удержался на ногах, его глаза загорелись азартом. Широко улыбаясь, он поманил меня к себе, словно приглашая к атаке, как бы говоря: "Давай, покажи, что ты умеешь". Я знал, что он готов на всё, но и сам был полон решимости не отставать.

– Давай, Никки, иди ко мне… – проговорил он, переминаясь с ноги на ногу.

Я бросился вперед, пытаясь захватить его за шею, но ловкость Энцо снова сыграла ему на руку – он легко уклонился, мгновенно отскочив в сторону. Я неплохо владел приемами борьбы, знал, как обхитрить оппонента, но в этом Энцо всегда был на шаг впереди. Он будто чувствовал мои движения и предугадывал их. Мы оба были хороши, но его реакция всегда была быстрее, чем мои попытки поймать его. Зато холодное оружие – мечи и ножи – было моей стихией. В этих сражениях я чувствовал себя как рыба в воде, и, возможно, это был единственный момент, когда я мог действительно продемонстрировать свою силу и умение. Но Энцо тоже знал, как обращаться с оружием, и иногда мне казалось, что он и в этом мог бы меня превзойти.

Хотелось бы сказать, что все ученики прилежно учились, были умными и сильными, но это было бы враньём. Там, где была сила, не было ума, и наоборот. Многие из нас предпочитали отдавать свои силы тренировкам, а не книгам, и в итоге каждый был хорош в чем-то одном. Я был умелым бойцом, но учёба не была моей стихией. Мне было проще применить полученные навыки на практике, чем просиживать часы за книгами. Энцо был таким же, но, в отличие от меня, гораздо более смышлёным и любознательным. Он умел находить баланс между умом и силой, и, возможно, именно это помогало ему достигать успехов не только в тренировках, но и в учебе.

– Ты соскучился по своим братьям? – смеясь, спросил я, когда в очередной раз смог нанести ему удар. Он остановился на мгновение, вытирая пот с лица, и покачал головой. Затем, не теряя времени, снова ринулся вперед, намереваясь сбить меня корпусом. Его движения были молниеносными, а уверенность – неиссякаемой. Я готовился отразить его атаку, но в этот момент меня отвлек резкий звон сирены, который прорезал тишину

– Что за сирена? – зашептали ребята вокруг. Мы начали озираться по сторонам, переспрашивая друг друга, не понимая, что происходит. Все мы выглядели озадаченными, переглядываясь и пытаясь уловить хоть какие-то признаки того, что нам следует делать. Сирена продолжала звучать, и тревога постепенно заполняла воздух. Никто из нас не знал, что именно случилось, но в такие моменты интуитивно чувствовалось, что это нечто важное.

– Что случилось? Я впервые слышу здесь этот звук», —сказал друг, вытирая полотенцем свои рыжие пряди волос. – Чувствую, что ничего хорошего это не значит. Что-то серьезное? Думаешь, новое нападение? – проговорил он, осматриваясь по сторонам. Он старался говорить негромко, чтобы никто не услышал его домыслов, но в его голосе все равно звучала тревога. Никто из нас не знал, что происходит, и каждый пытался найти хоть какие-то ответы в происходящем, напряженно наблюдая за окружающими.

В зал вошел учитель Ан. Мой наставник, мой любимый учитель, который заменил мне отца, того самого, которого не было рядом. На его лице сразу стало заметно тревожное выражение. Мужчина невысокого роста, в своей привычной широкой мантии, окинул нас взглядом, который вскоре остановился на мне. От его пристального взгляда мне стало не по себе – в его глазах читалась скрытая озабоченность, и что-то внутри подсказывало, что впереди меня ждет нечто неприятное.

– Через 15 минут все старшие курсы должны явиться на собрание в главном холле! – строго произнес он, и его голос эхом разнесся по залу, заставив всех замереть. Учитель вышел, оставив нас в недоумении и напряженном молчании. Вопросов стало еще больше. Собрания проводились крайне редко, и с учетом сирены, и того, что теперь нам срочно нужно было собраться, предположения Энцо начали звучать всё более правдоподобно. Спустя столько лет – новое нападение? Почему было затишье? Где были все эти годы? Ответов не было, но тревога медленно, но уверенно начинала заселяться внутри. Каждая минута казалась растянутой, и в груди росло странное чувство, которое не давало покоя. Мы все стояли в тишине, словно ощущая, что что-то неизбежное вот-вот произойдёт. С каждым ударом сердца беспокойство проникало глубже, заполняя мои мысли, выталкивая все остальное.

Тревога за город отошла на второй план, и мои мысли вернулись к родным. Все происходящее мне совсем не нравилось – всё казалось каким-то странным и неспокойным. Покинув зал, я поспешил за учителем Ан, решив попросить разрешение навестить свою семью. Не то чтобы мне действительно могли дать такое разрешение – обычно такие просьбы отклонялись, но я всё равно рискнул. Моя семья готовилась к переезду, и это был мой последний шанс увидеть их до того, как они уедут. А неизвестно, когда я смогу вернуться к ним, если нападения действительно возобновились. Мысли о возможных опасностях вызывали в груди острое беспокойство.

Идя по длинному, слабо освещённому коридору учительского центра, я внезапно услышал громкие голоса, доносящиеся из одного из кабинетов. Их интонации были резкими и напряжёнными, словно спор достиг своей кульминации. Слова было трудно разобрать, но в воздухе ощущалось напряжение, которое заставило меня замедлить шаги и невольно прислушаться.

Подойдя ближе тихими шагами, я прислушался к разговору.

– Они ищут его! – в голосе одного из учителей звучала паника. Кто и кого ищут?

– Нужно ли нам обеспечить его безопасность до того, как будет найден камень Эонарх ? – продолжил он с заметной тревогой в голосе.

Я подошёл ещё ближе, стараясь не выдать своё присутствие, чтобы лучше расслышать остальных. Коридор казался пустым и бесконечно длинным, но напряжение, исходящее из кабинета, как будто наполняло его воздух. Осторожно заглянув из-за двери, я увидел трёх своих учителей, стоявших в напряжённых позах, и незнакомого мужчину, который, напротив, выглядел совершенно спокойным. Он сидел на старом деревянном стуле, казавшемся слишком хрупким для его массивного телосложения. Мужчина будто бы занимал всё пространство комнаты, его присутствие было тяжёлым, подавляющим. На нём был длинный чёрный плащ с широким капюшоном, закрывавшим большую часть его лица.

Медленным, почти нарочито ленивым движением он снял капюшон, обнажив овальное лицо с жёсткими чертами. Его коротко подстриженные чёрные, как ночь, волосы создавали зловещий контраст с бледной кожей. Глаза, холодные и проницательные, блеснули в тусклом свете лампы. На мгновение мне показалось, что его взгляд устремился прямо на меня, и я едва сдержался, чтобы не отступить назад.

– В этом нет необходимости, – уверенно произнёс мужчина, его голос звучал спокойно, но от него веяло непоколебимой уверенностью. —Я знаю где находится камень. Микаэль, мать его, Вальтер нашёл его раньше…

– Ох… – вырвался напряжённый вдох у одного из мужчин. После этого в комнате повисла гнетущая тишина. Казалось, каждый из них погрузился в свои мысли, но никто не решался озвучить их вслух. Напряжение было почти осязаемым, будто воздух стал тяжелее.

Кто такой Микаэль? И о каком камне идёт речь? Эти вопросы звучали в моей голове, как эхо. Но я понимал, что не могу выдать своё присутствие. Моё сердце бешено колотилось, а ноги будто приросли к полу.

Я осторожно выглянул из-за двери, стараясь не дышать слишком громко. Мужчина, говоривший с такой уверенностью, казался неподвижным, как каменная статуя. Его чёрные глаза словно впитывали свет, а выражение лица оставалось пугающе спокойным. Учителя, напротив, выглядели растерянными, их взгляды метались, будто они искали выход из непростой ситуации.

– Почему не пытаетесь его остановить? Вы ведь из одного теста, если можно так выразиться, – спросил другой, подходя к мужчине на шаг. Шаг был неуверенным, полным страха. Аура, исходящая от мужчины, поглощала всю уверенность его собеседников, словно невидимая сила, сжимающая их сердца. В его глазах горел холод, лишённый всякой эмоции, и это холодило кровь. Кажется, именно это и заставляло окружающих избегать его взгляда, словно опасались, что одна только встреча с ним может вырвать душу.