Гнев Тоурба

В последний раз.

Я остановилась и развернулась.

Отец стоял перед склепом, провожая меня взглядом. Я посмотрела на тропу на противоположной стороне пруда, за вершиной холма в отдалении виднелась крыша дома. Но тут чуть в стороне я заметила тёмную фигуру. С такого расстояния я не могла рассмотреть лицо, видела лишь силуэт и белое пятно на голове.

Сердце встрепенулось и пустилось вскачь.

– Джая.

Я знала, что он смотрит на меня и его фарухское зрение способно различить мои губы.

– Прошу прости меня, – проговорила я, чётко произнося каждое слово. Мне почудилось, что его голова двинулась, но я не была уверена, что это не проделки моего отчаянного желания получить его прощение. Мне хотелось верить, что он кратко кивнул, а не склонил голову и не смотрел на меня с презрением исподлобья.

– Прощай, – прохрипела я, позволив горьким слезам свободно стекать по щекам.

***

– Ты одна? – Маленькая девочка лет восьми неожиданно возникла рядом и бесцеремонно уселась на скамью по другую сторону стола. Затем вскинула руку и потрясла ей, глядя мимо меня. – Бабушка! Сюда! Здесь свободно.

Я озадаченно оглянулась через плечо и сразу же приметила пожилую женщину, пробирающуюся к нам через переполненную таверну. Кажется, когда я прибыла в эту придорожную гостиницу, народу здесь было гораздо меньше. Я выбрала стол в углу и села спиной к остальной части просторного зала, чтобы постояльцы ненароком не запомнили лицо одиноко сидящей молодой девушки. Склонившись над круглым пирогом с олениной, погруженная в собственные мысли я не заметила, как таверна заполнилась людьми, что не осталось свободных мест.

– Ох милостивый Тоурб, простите. Это дитя не обучена манерам, – вдруг распереживалась подошедшая женщина. – Немедленно вставай и не беспокой молодую госпожу, – строго велела она девчонке.

– Но здесь же свободно, – та запротестовала, нахмурившись.

Один из мужчин за соседним столом оглянулся на нас и с прищуром осмотрел меня. Я не разобрала чего было больше в его взгляде: сомнения на счёт моей принадлежности к знатному роду или осуждения, что не пускаю за стол старушку с ребёнком. Я отвернулась и улыбнулась женщине, которая уже ухватила девочку за запястье и тянула прочь.

– Здесь и в самом деле свободно. Прошу, – я указала ладонью на лавку рядом с девочкой.

– Мы правда вас не потревожим?

– Нет. И я буду рада компании.

Несколько мгновений женщина колебалась, поглядывая то на меня, то на заполненный зал таверны, затем всё-таки опустилась на лавку рядом с девочкой.

– Благодарю, госпожа.

Я поморщилась от её обращения и скосилась на мужчин за соседним столом. Хоть никто и не смотрел на меня в этот раз, но я всё же обратилась к женщине:

– Я не госпожа, не нужно меня так звать.

Она вскинула белоснежно-седые брови будто не поняла просьбы, но затем просто согласно кивнула. Странно, что женщина использовала именно такое обращение, ведь в штанах, рубашке и невысоких сапогах я вряд ли походила на представительницу знатного рода. По крайней мере, я очень на это рассчитывала.

– Я Ману, а бабушку зовут Такесса, – вдруг представилась девочка. – А как тебя зовут?

Её вопрос ввёл меня в ступор. Называть своё настоящее имя мне нельзя, и я не была уверена, можно ли сообщать им вымышленное имя из сопроводительного письма. Вспомнив какое именно там указано, я ощутила неприятное покалывание на затылке и повела плечами, чтобы избавиться от неприятного ощущения.

– Не приставай с расспросами, – шикнула на внучку Такесса.

– А как же нам её называть, раз госпожой нельзя? – пробурчала Ману, ковыряя ноготком дерево столешницы.

– Зови меня… Рошана, – я протянула ладонь к девочке для рукопожатия. Она с подозрением сощурила глаза, но всё же легко сжала мои пальцы в ответ.

– Где же наша еда? – капризным голосом выдала она, тут же потеряв интерес к моей персоне. Ману привстала и вытянула шею, высматривая в зале подавальщицу.

– Эх непутёвая, сиди смирно. Скоро принесут. – Такесса нажала на плечо внучки и усадила на лавку.

– Не могу ждать. Я ничего не ела с самого утра. У меня уже желудок к позвоночнику прилип, – надув губы, девочка скрестила руки на груди.

– Можешь съесть кусочек моего пирога, – я придвинула тарелку поближе к Ману.

– Ох не стоит, го… Рошана. Она преувеличивает и может подождать, – воспротивилась предложению женщина, но у девчонки загорелись глаза. Она без стеснения ухватилась за край тарелки и притянула её ближе к себе со словами:

– Благодарю за еду.

– Ману, – охнула Такесса, округлив глаза. – Да как ты…

– Всё в порядке. Пускай ест, – я успокаивающе улыбнулась женщине, и та не стала спорить, лишь неодобрительно покачала головой, глядя на внучку.

Я с умилением наблюдала за уплетающей пирог девочкой. Судя по простой одежде и отсутствию манер, она редко сталкивалась с ноарами, что могло означать, что её семья не была на услужении у знатного рода. Кончик языка нестерпимо защипало от готовых с него сорваться вопросов, но я сдержалась. Чем меньше любопытствую, тем меньше ко мне проявляют ответный интерес – думала я, пока Ману не расправилась с куском и не обратила свой взор на меня.

– А куда ты едешь? – облизывая пальцы, спросила она.

Как раз подобных вопросов я желала избежать.

Такесса в этот раз любопытство внучки не пресекла, вероятно не менее заинтересованная. Сказать правду я не могла, но и выбрать направление наугад тоже. Эта придорожная гостиница располагалась на перекрёстке главных трактов, отсюда расходилось четыре дороги: одна – в западную долину к городу Берчур, вторая – на север в речные земли до города Самуш, третья – на северо-запад к Чёрному кольцу, а четвёртая – в Вошасу. Маловероятно, что Такесса с Ману направлялись в крепость, но куда именно из трёх оставшихся направлений они держали путь трудно было предположить, поэтому я не могла полагаться на случайный выбор.

– А вы куда? Может, нам по пути, – вскинув брови, я изобразила воодушевление, будто желала отправиться вместе.

– В самый красивый город в Паскуме, – выдала девочка с горделивой ноткой в голосе. Такесса покосилась на внучку со странной печалью в глазах.

– Берчур, – сразу же догадалась я. – Ни разу там не была, но много слышала о городе разноцветных крыш.

– Я тоже не была, но видела на рисунках моей мамы. – Девочка вдруг принялась рыться в тряпичной сумке, лямка которой была перекинута через её плечо. – Она художник и живёт в Берчуре. Я еду её навестить, мы давно не виделись. Вот, посмотри. Правда ведь очень красиво? – Она достала пару листов бумаги и протянула мне. Я взяла рисунки, чтобы рассмотреть. Аккуратные карандашные наброски города были сделаны уверенной рукой, а вот крыши домов были раскрашены разноцветными красками небрежно, скорее всего неопытной рукой самой девочки.

– Да, действительно твоя мама рисует очень красиво, – похвалила я, не упоминая её творчества.

Детские глаза засияли, она глянула на бабушку и вздёрнула подбородок, словно «я же тебе говорила». Женщина отвела взгляд и тяжело вздохнула, мне не понравился этот вздох, но я прикусила язык, останавливая себя.

– Ты тоже едешь в Берчур? Когда мы приедем, возможно мама продаст тебе свою картину за полцены. Подарить не проси, – вдруг нахмурив бровки, предупредила Ману, – маме нужно зарабатывать.

– Я еду в Самуш, поэтому не смогу купить картину твоей мамы, – я вернула девочке рисунки, она смешно надула губы, видимо расстроившись, что не приведёт к маме покупателя. – Но в следующий раз когда буду в Берчуре, обязательно найду твою маму и куплю не одну, а две картины, – мне не хотелось её обманывать, но я поклялась себе, что если судьба каким-то неведомым путём заведёт меня в Берчур, я обязательно исполню обещанное.

Ману встрепенулась, губы растянулись в радостной улыбке. Она вновь протянула рисунок и указала на уголок. Там было что-то написано мелкими иероглифами.

– Запомни. Мастерская «Сверчок». – Я улыбнулась и согласно кивнула, а она продолжила: – А лучше возьми, тогда точно не забудешь.

Девочка нетерпеливо взмахнула рисунком над столом, предлагая его мне.

– Запомню, – отказалась я. Было неправильным забирать у неё то, что подарила ей мама.

– Точно запомнишь? – с подозрением сощурилась девочка.

– Конечно. Название очень запоминающееся, – заверила я. Несколько мгновений Ману с серьёзным видом всматривалась в моё лицо, затем кивнула и спрятала рисунок в сумку.

– Наконец-то, – необычно притихшая до этого Такесса оживилась, заметив приближение подавальщицы с подносом в руках. Круглолицая, раскрасневшаяся девушка быстрыми, ловкими движениями расставила тарелки с заказанным ужином и удалилась.

Ману небрежно отодвинула тарелку с последним куском моего пирога и с огромным аппетитом принялась за овощное рагу из крольчатины. Такесса с извиняющимся выражением лица посмотрела на меня и тоже приступила к еде.

Я уже подумывала отправиться в оплаченную на ночь комнату, как позади раздались встревоженные голоса. Я оглянулась через плечо.

В распахнутую дверь таверны протиснулись четверо мужчин, они держали носилки с лежащим на них человеком. Его грудь была туго перетянута повязками, и все они пропитаны кровью. Волна тревожных шепотков прокатилась по залу, кто-то даже повскакивал с мест. Следом зашёл мужчина в чёрном офицерском кителе, он склонил голову, чтобы не задеть головой косяк, а когда поднял лицо, на его лоб упала прядь светло-русых волос. Он обвёл зал внимательным взглядом, и прежде чем он достиг моего стола, я резко отвернулась.

Ни в коем случае мне нельзя попадаться ему на глаза.

– Здесь есть лекарь? – от низкого, рокочущего голоса с нетерпеливыми нотками вдоль моего позвоночника поползли мурашки. – Моему товарищу требуется помощь.

Ругая себя за то, что не поднялась в комнату раньше, я посмотрела на вскочившую с лавки Ману, не выпускающую из руки ложку. Она вытягивала шею и вставала на носочки, пытаясь рассмотреть мужчину на носилках. Такесса рядом с ней тоже поднялась и внезапно вскинула ладонь.

– Я лекарь.

Я похолодела, ощутив движение воздуха от чужого стремительного приближения.

– Вы можете осмотреть рану моего товарища? – раздалось прямо позади меня, и я забыла как дышать.

– Конечно, но мне потребуется моя сумка. Она в кибитке, – с готовностью кивнула Такесса, а затем вдруг опустила взгляд на меня. – Рошана, могу я попросить вас присмотреть за Ману.

– Да… – просипела я, затем прочистила горло и повторила. – Да, я побуду с ней.

– Спасибо, – поблагодарила женщина и, посмотрев на внучку, строго велела ей. – Оставайся рядом с Рошаной, пока меня не будет.

– Но я могу помочь, – начала возмущённо Ману, но Такесса уже устремилась прочь, не обратив внимания на капризы.

Девочка обиженно бросила ложку на стол и плюхнулась на лавку, скрестив руки на груди.

Я осторожно оглянулась через плечо, офицер уже отошёл к носилкам. Рядом возник хозяин гостиницы и почтительно и неустанно кивал, пока выслушивал поручения офицера. Затем носильщики понесли раненного на верхний этаж, а на пороге появилась Такесса с кожаной сумкой в руках, похожей на саквояж, в сопровождении ещё одного мужчины в чёрном офицерском кителе. И все вместе они отправились следом. Только когда они покинули зал, не отпускающее всё это время напряжение постепенно отступило, и я смогла выдохнуть.

– Я бы могла помочь, – канючила Ману, а когда я посмотрела на неё, она вздёрнула носик вверх и добавила. – Я могу. Я уже это делала. Бабушка разрешала мне подавать ей инструменты, когда она зашивала рану на руке дедушки.

– Что случилось с твоим дедушкой? – поинтересовалась я, чтобы отвлечь и себя и её.

– Он порезался, когда чистил рыбу, – махнула она рукой так, словно для него это обычное дело.

– Как давно ты живёшь с бабушкой и дедушкой?

Мой вопрос озадачил девочку, она вскинула глаза к потолку, пытаясь вспомнить.

– Очень давно. Не помню сколько прошло лет, – нехотя призналась она, хмуря брови.

– А когда ты виделась с мамой последний раз? – осторожно спросила я, уже догадываясь какой будет ответ.

– Пойду узнаю, может бабушке всё же нужна моя помощь, – быстро пробурчав, Ману внезапно выскочила из-за стола и резво огибая столы и людей устремилась к лестнице. Я растерялась и успела лишь оглянуться вслед. Когда её шустрые ноги достигли ступеней, я поднялась и поспешила следом. Я пообещала Такессе, что присмотрю за девчонкой, и спустя всего несколько минут уже упустила её из виду.

В узком коридоре второго этажа я отступила к стене, чтобы пропустить мужчин-носильщиков и взъерошенного владельца гостиницы. Ману стояла возле одной из дверей в конце коридора и в нерешительности переминалась с ноги на ногу, явно осознав, что если войдёт туда, то получит выволочку от бабушки. Как только мужчины позади меня исчезли за углом, я рванула к девочке.

– Пошли вниз. Тебя здесь быть не должно, – полушепотом напомнила я, развернув девочку в сторону лестницы, в надежде убраться отсюда до того, как кто-нибудь решит выглянуть из комнаты. Но Ману вывернулась из моих рук.

– Я должна помогать бабушке. Везде и во всём. Так велела моя мама, – упрямо поджав губы, Ману отступила ближе к двери.

– Твоя бабушка сказала не отходить от меня. Уверена, мама велела тебе слушаться бабушку, не так ли? – Я снова протянула руку к ней, но девочка увернулась и прижалась к косяку.

– Я взгляну одним глазком, и мы сразу уйдём, – капризным голосом попросила она.

– Тебе нельзя на такое смотреть, – перед моими глазами замелькали ужасные кровавые сцены, от которых я бы с великой радостью избавилась, но они словно колючки глубоко впились в мою память.

Я ухватила Ману за запястье, чтобы если понадобится увести силой.

Но внезапно дверь распахнулась, и я невольно вскинула голову. Янтарные глаза взирали на меня с высоты рослого мужчины в черном офицерском кителе.

Меня пробрало до костей, когда они сощурились, словно офицер видел меня насквозь.

– Ману, я велела тебе оставаться внизу, – раздался строгий голос Такессы из глубины комнаты. – Негодница, быстро отправляйся вниз с Рошаной.

– Рошаной? – Мужчина склонил голову на бок, осмотрев меня с головы до ног.

Я резко отвела взгляд, прекратив на него пялиться.

– Пойдём, – я торопливо потянула Ману прочь. Девочка надула губы, но к моему облегчению не упиралась. У поворота к лестнице я невольно оглянулась, мужчина вышел в коридор и смотрел нам вслед. Я ускорилась, чтобы как можно быстрее скрыться от его пристального взгляда.

Сердце колотилось, выбивая тревожную дробь.

Сейчас мне ничто не угрожает, о моём побеге ещё никому неизвестно, – успокаивала я себя, пока мы спускались вниз.

Наш стол уже заняли другие постояльцы, а тарелки с ужином исчезли. Свободных мест не было, а за одним из столов возле входной двери я заметила троицу в серой солдатской форме, которой до нашего ухода не было. Выглядели мужчины потрёпанно, у одного из них одежда была пропитана кровью. На них поглядывали с любопытством, многим так же, как и мне, хотелось узнать, что произошло, но никто не осмеливался лезть к ним с расспросами.

– Всё занято, – пробурчала Ману.

– Вы уже оплатили комнату? – поинтересовалась я, надеясь, подождать Такессу там. Это лучше, чем в заполненном зале.

– Нет, мы ночуем в кибитке, – замотала головой Ману.

– В кибитке? Тогда давай подождём твою бабушку там.

Девочка согласно кивнула, и мы вышли из таверны.

За узким оконцем кибитки была непроглядная ночная тьма, когда Такесса застала нас на полу за игрой в цветные камешки, которой научила меня Ману. Женщина облегчённо вздохнула и опустила сумку на широкую лавку у стены, которая судя по скрученному матрасу служила ещё и кроватью.

– Ох спасибо большое, что присмотрела за этой непоседой, – выдохнула она, устало опустившись рядом с сумкой.

– Что с тем мужчиной? – Ману вскочила, моментально позабыв об игре. – Он умрёт?

Такесса покачала головой.

– Ну-ка быстро на боковую, – женщина махнула рукой на свёрнутый в углу матрас. Девочка открыла рот, чтобы воспротивиться, но она не дала ей сказать, строго добавив: – Без разговоров.

Ману бросила камешки и, поджав губы, принялась раскладывать постель.

– Мне нечем вас отблагодарить, – Такесса заозиралась по скудному убранству кибитки.

– В этом нет необходимости, – я встала и направилась к двери, чтобы наконец отправиться в свою комнату. Женщина вдруг поднялась и, взяв что-то из своей лекарской сумки, последовала за мной наружу.

– Это не дорогая мазь. Я приготовила её сама, но она очень хорошо заживляет раны. Возьмите, – она протянула мне маленькую баночку из тёмного стекла.

– Не стоит. Она ещё понадобится в вашем лекарском деле, – я отступила и глянула на освещённые окна гостиницы, желая поскорее оказаться в постели. Усталость, накопленная за три дня в седле и почти бессонные из-за переживаний ночи, давала о себе знать, мышцы ныли, голова гудела, требуя отдыха.

– К сожалению, этому солдату никакая мазь уже не поможет, – неожиданно печально вздохнула Такесса, расшифровав мой взгляд совсем иначе. – Раны ужасны. Я никогда не видела ничего подобного. Тот офицер сказал, что на него напало дикое животное. Но что за животное могло так разодрать его плоть, не представляю.

Плечи женщины опустились, словно на них давил груз вины, что она ничем не смогла помочь раненному мужчине. Я протянула руку, больше не смея отказываться от её платы.

– Не желаю вам, чтобы мазь пригодилась. Но в случае чего пусть будет при вас. – Такесса тут же вложила баночку в мою ладонь.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я. – Хорошей дороги вам до Берчура и удачи в намеченных делах. Это на случай, если мы не увидимся утром.

Хотя в голове настырно свербило расспросить о матери Ману и о раненном солдате, но я сдержала неуместное любопытство. У меня полно своих забот, чтобы взваливать на себя тяготы других.

Такесса поблагодарила меня ещё раз и тоже пожелала хорошей дороги. Распрощавшись, я проскользнула в заполненный зал таверны и отправилась прямиком в комнату на третьем этаже. Замечтавшись о скором крепком сне в мягкой кровати, я совершенно позабыла об осторожности. На втором этаже мне не повезло снова встретиться с тем же самым высоким офицером.

Я опустила глаза в пол, избегая его испытующего взгляда, и посторонилась, чтобы освободить путь. Он прошёл мимо, но когда я поспешила дальше, позади раздалось:

– Рошана?

От вибраций его низкого голоса я замерла и долгие мгновения убеждала себя развернуться, задержка могла вызвать ненужные подозрения, но я ничего не могла поделать со своим телом, оно меня не слушалось.

– Ведь так тебя зовут? – как-то странно растягивая слова спросил он.

Наконец справившись с оцепенением, я скованно обернулась. Мужчина смотрел на меня с задумчивым выражением лица. Его светлые волосы были взъерошены, словно ранее он не раз запустил в них руку, на щеке виднелись разводы красного цвета, а в янтарных глазах отражался огонёк ближайшей настенной лампы.

– Да, вы правы… господин. Я Рошана, – выдавила я, растянув губы в вежливой улыбке. – Я могу чем-то вам помочь?

Он склонил голову набок, его взгляд скользнул по моему телу, и мне невыносимо захотелось убежать прочь. Но когда его глаза встретились с моими, я не увидела там похоти.

– Что ты здесь делаешь?

На краткий миг я растерялась, не совсем поняв вопрос.

– Иду к себе в комнату. – Я указала на потолок – в направлении третьего этажа, запоздало осознав, что не стоит всем подряд сообщать о расположении своей комнаты, резко опустила руку.

Мужчина посмотрел наверх, затем устало прикрыл веки, как если бы этот разговор его уже утомил.

– В общем-то, это и неважно, – проговорил он и, развернувшись, зашагал вниз по лестнице.

Что это было? Я озадаченно проводила его взглядом, и только после поспешила на третий этаж, пока мне не встретился кто-нибудь ещё в солдатской форме.

Оказавшись внутри, я повернула ключ в скважине замка и устало прислонилась спиной к двери. Разулась у порога, и вздрогнула от глухого стука упавшего предмета.

Кинжал.

Я спрятала его в сапог, чтобы драгоценные камни на ножнах не привлекали излишнего внимания.

В полной темноте я нащупала его на полу и прихватила с собой, на ходу расстегнула ремень и сбросила у кровати, на которую тут же рухнула без сил. Я была слишком измотана, чтобы раздеваться. Пребывая уже на грани сна, я засунула кинжал и мазь под подушку.

Что-то вырвало меня из приятного сна-воспоминания о Джае, плавающем со мной в озере. Я недовольно взглянула на окно, небо за стеклом ещё только начало светлеть. У меня ещё оставалось пару часов до подъёма. Я перевернулась на другой бок, и закрыла глаза, чтобы тут же их распахнуть.

Тёмная фигура в странной позе растянулась на полу у кровати. Человек полулежал, упираясь на одно колено, будто только что рухнул и застыл в попытке остаться незамеченным. Пропустившее удар сердце пустилось вскачь, а кожа моментально покрылась холодным потом.

Я медленно скользнула рукой под подушку.

Спазм сжал горло, когда вместо кинжала, который я точно туда положила, нащупала лишь склянку с мазью.

Незнакомец, проникший в комнату, повернул голову ко мне. Мелькнула мысль притвориться спящей, но он уже заметил мой взгляд. Прозвучало тихое проклятье, подхватив что-то с пола, мужчина резко вскочил и рванул к двери. Я почти выдохнула от облегчения, что он просто сбежит, не причинив мне вреда, но в свете масляных ламп коридора блеснули драгоценные камни на ножнах в его руке.

Мой кинжал.

Без лишних раздумий я спрыгнула с кровати и ринулась за вором. Ноги запутались в чём-то, и я грохнулась на пол, в руке, которой попыталась смягчить падение, вспыхнула резкая боль. Но в следующий миг я уже была на ногах и неслась по коридору к лестнице.

Нельзя позволить забрать кинжал. Я не прощу себя, если потеряю доверенную мне отцом семейную реликвию.

Перепрыгивая по несколько ступенек, я влетела в зал таверны и практически вывалилась наружу. Вор ловко запрыгнул в седло лошади и пришпорил её со всего размаху, что та встала на дыбы.

– Нет-нет-нет! – запричитала я, бросив взгляд на конюшню, внутри которой находилась моя лошадь. Рядом стояло несколько запряженных лошадей, привязанных к длинной жерди. В отчаянье я рванула к ним, но успела сделать лишь несколько шагов. В босую стопу что-то вонзилось, и я упала на землю.

– Стой, мерзавец! – завопила я вслед удаляющемуся всаднику. Попыталась подняться, но руку прострелило жгучей болью, и я завалилась на бок.

Рядом возникли ноги в чёрных сапогах, я вскинула голову и впервые обрадовалась черному кителю. Сцепив руки за спиной, офицер безучастно смотрел вслед стремительно удаляющегося вора.

– Прошу остановите его, – я вцепилась пальцами в штанину, и взор янтарных глаз опустился на меня, обдав ледяным равнодушием.

– Неудачное завершение свидания?

– Что? – не поняла я.

– Тебе стоит прикрыться, – он отвел взгляд.

Я осмотрела себя и сразу же прикрыла рукой лиф, выглядывающий в распахнутой рубашке, видимо расстегнувшейся во сне.

– Этот мерзавец проник в мою комнату и обокрал меня, – быстро пояснила я, на смущения из-за внешнего вида не было времени. С каждым мгновением шанс нагнать мерзавца уменьшался. – Прошу, – взмолилась я.

Офицер невыносимо долго молчал. Я неуклюже поднялась с земли, опираясь на здоровую ногу. Фигура всадника нырнула за небольшой пригорок и совсем исчезла из виду.

– Ирош, поймайте его, – вдруг отдал приказ он.

– Хорошо, командир, – раздалось со стороны входа в гостиницу в ответ, и я только в этот момент заметила второго офицера, который взмахнул рукой, и из группы из шести солдат, стоящих позади него, вышли двое и двинулись к лошадям.

– Приведите его живым, – бросил рядом стоящий офицер, и развернулся к гостинице.

Солдаты отвязали лошадей и, быстро вскочив в сёдла, ринулись в погоню. Я проводила их взглядом, молясь Тоурбу, чтобы они его догнали и вернули мой кинжал.

– Ты идёшь? – окликнул меня командир. Я оглянулась на него, он остановился у входа и распахнул дверь, как будто предлагая мне зайти внутрь. Я бы предпочла остаться снаружи и дождаться солдат, но нутром чувствовала, что спорить не стоит.

Под внимательным взглядом его подчинённых я проковыляла к двери и вошла внутрь таверны.

– Позови лекаря и распорядись принести чистой воды в мою комнату, – бросил он Ирошу, прежде чем закрыть дверь.

Я опустилась на лавку возле ближайшего стола и принялась застёгивать пуговицы рубашки.

– Пойдём, – позвал старший офицер, направившись к лестнице, а когда я недоумевая не двинулась с места, добавил: – Здесь не лучшее место для ожиданий. Пойдём, – повторил он так, словно это не приглашение, а приказ.