скачать книгу бесплатно
Минут через тридцать Ядвига выпустила из своих рук доведенного до изнеможения любовника.
– Ну, и как. Понравилась Европа? – спросила она.
– Да моя жена ничего подобного со мной никогда не делала, – пробормотал шофер. – А если б я ей такое предложил – убила бы. Она у меня поварихой работает. На спину ляжет, ноги разбросает в разные стороны, и все.
– А по-другому не пробовал свою жену? – внимательно посмотрела на Говорова Ядвига.
– Нет, она не хочет: или так, или спокойной ночи. А ты из меня все соки высосала за полчаса. Никогда не думал, что такое может женщина с мужиком делать.
– Завтра преподам тебе второй урок европейской толерантности. А теперь, все – поехали. И мужу не вздумай ляпнуть о том, что ты тут со мной делал. Он у меня очень ревнивый. И говорить будешь со мной всегда на вы, никакого панибратства. Иначе, он все поймет, и тогда тебе не жить! Ты меня всю понял?
– Всю, – Говоров повернул ключ зажигания и выехал на трассу.
Ядвига подкрасила губки, поправила лифчик и бросила в рот мятную жевательную резинку.
– Зиновий, ты, когда с женой своей это делаешь, бывало так, чтобы она с тобой полностью расслабилась, кричала или сознание теряла?
– Жена у меня повариха, – напомнил Говоров. – И чтобы она сознание потеряла, ей десятилитровой кастрюлей с горячей водой по голове надо врезать, и еще не факт, что поможет. У нее там кость. Вот, у вас голова болит?
– Бывает.
– А у моей – ни разу не болела, ни в праздник, ни в будни. Повариха, короче.
В хирургии
В эту ночь в хирургии дежурил Фридман. Осмотрев рану, он тут же отправил Гарика в операционную.
– Надо руку спасать. Он может остаться без кисти, – проговорил Фридман
Через несколько минут в хирургическом отделении появилась главврач психбольницы Лариса Ивановна. Увидев Алису, она завела ее в пустую ординаторскую.
– Докладывай, что случилось.
– Я виновата во всем. Это я просила отпустить больного, и Гарик выполнил мою просьбу.
– Докладывай по порядку, я потом сама решу, кто прав, а кто виноват.
– Мы приехали к больному. Уже было темно. Больной сразу не понравился Гарику. Он обыскал его и нашел за поясом немецкий штык. Он хотел отвести его в машину, но Свистунов стал симулировать сердечный приступ, и я попросила санитара дать ему лекарство. Он подвел больного к тумбочке, а там лежала опасная бритва.
– Мне не понятно, почему он остался, когда увидел в руках у больного бритву? Почему не ушел с тобой? Он же тебя предупреждал, что бритвы и стекла из рук больных он не выбивает. Он говорил тебе это?
– Да, но я не подумала.
– А ты думать научись перед тем, как персоналом командовать. У нас врачи во время стационирования больных не вмешиваются в работу санитаров. Не царское это дело, потому что завтра больной будет жаловаться врачу на санитаров, а если ты стояла рядом или давала команды персоналу – какой ты судья? Ты такой же враг больного, как и санитар. А тебе лечить больного надо, анамнез собрать. Врач стоит над схваткой. Он в глазах больного высшая справедливость, третейский судья. Это первое. А теперь о том, что скрыто. У каждого человека в этой больнице свои тараканы в голове. Ты знаешь, почему Гарик боится бритвы? Потому, что у него на глазах больной шизофренией перерезал горло санитару из Ялты. Санитар тот умер за три минуты, после чего сотрудники приемного покоя республиканской больницы забили больного насмерть ногами. Их целый год таскали по следователям.
– Я не знала об этом, – ужаснулась Алиса.
– Ты специализацию проходила в отделении неврозов, а настоящая психбольница – это другое. Здесь все на нервах. С одной стороны больные со своими проблемами, а с другой стороны баррикады – персонал с очень непростой биографией. К каждому надо найти особый подход. И главное, помни, нам не нужны герои и избитые до полусмерти больные. Вам надо было закрыть входную дверь и вызвать милицию, и они бы решали, что делать с убийцей. Ты не должна была оставлять санитара одного с опасным больным. У него же бред ревности. Его судили за убийство, он проходил принудительное лечение. Ему место в «крытой» больнице. А теперь, после вооруженного нападения на санитара, он долго не проживет.
– Почему?
– Санитары не любят таких больных. Красная полоса на истории болезни и надпись «Нападение на персонал» – это смертный приговор. И никто этого психа уже не спасет.
– Но ведь бить больных запрещено.
– У нас его никто и пальцем не тронет, а вот в «крытой» больнице на первом посту с ним церемониться не станут. Санитары его убьют за то, что он с бритвой в руках напал на санитара. И им плевать, больной он был или здоровый. Это не обсуждается! И в его проблемах виновата будешь ты. Если бы вы его усадили в машину и привезли в отделение, он бы вернулся домой через месяц.
– Я испугалась, он хватался за сердце, задыхался, я боялась, что он умрет, – прошептала Алиса.
– Дело не в приступе, а в том, что на месте этого больного ты увидела своего мужа. Инженер в молодости был добрый, умный, ласковый, а жена его предала. Она полюбила милиционера, сильного, смелого красавца мужчину, который на ее глазах трех хулиганов скрутил. А в этом городе ничего не скроешь. Ее муж узнал об измене и стал следить за ней. А потом убил жену, ребенка и тяжело ранил любовника своей жены. У нас четверть больных с психозами страдает бредом ревности. Тебе эта история ничего не напоминает? Не настораживает? Твой муж тюфяк, но не такой тюфяк, как ты думаешь. Твоя измена уже сорвала ему крышу, и если ты не прекратишь эту игру в любовь с 18-летним мальчиком, тебя ждет такой же финал.
– Я не изменяла мужу, – закричала Алиса.
– Но ты уже с ним не спишь, ты его не воспринимаешь как мужчину. Все твои мысли заняты другим человеком. И он это видит, чувствует, страдает, но он не может схватить тебя за грудь и вразумить кулаками. И тут ты права, он не способен на мужской поступок. Но когда этот маменькин сынок поймет, что он все потерял, у него сорвет крышу. В лучшем случае, он покончит с собой, в худшем – убьет тебя и ребенка. Десять человек из твоего списка социально опасных страдают бредом ревности, за каждым из них в прошлом убийства. Я понимаю, что после того, как Гарик спас тебя от неминуемой смерти, показав, каким должен быть настоящий мужчина, ты уже не сможешь жить с подкаблучником, с маменькиным сынком. Но у тебя нет выхода, ты должна доиграть эту роль. Ты меня поняла?
– Да, – чуть слышно произнесла Алиса.
– А теперь иди домой, к мужу, – приказала Лариса Ивановна. – И забудь об этом мальчишке. Эта игра в любовь плохо кончится не только для тебя, но и для всех нас.
– Я дождусь конца операции, – заупрямилась Алиса.
– Похоже, до тебя не доходят простые истины. У нас очень опасная работа, а ты своим присутствием толкнула мальчишку на безумный поступок. Он остался один на один с вооруженным больным не потому, что Свистунов нуждался в срочной госпитализации, а потому, что Гарик в твоих глазах хотел оставаться героем, а не трусом, который испугался вооруженного бритвой больного. На бритву он пошел из-за тебя, хотя прекрасно понимал, чем это может закончиться для него. Он же в твоих глазах не простой санитар, он герой! Я вот смотрю на тебя и не могу понять, почему при твоем появлении солидные мужчины превращаются в идиотов. Почтенные отцы семейств, опытнейшие хирурги, пошли у тебя на поводу и чуть не погибли. Завтра будешь охмурять помощника прокурора, их заинтересовало побоище в хирургии.
Вторая ночь в крепости
Говоров подъехал к дому-крепости в половине одиннадцатого. Казимир, услышав звук мотора, выскочил во двор.
– Ну, и где вы пропадали столько времени? – спросил он, подозрительно осматривая Ядвигу.
– Машина на трассе сломалась, – соврала Ядвига. – А ты чего выскочил во двор. Бессонница мучает или изжога?
– Ты у меня самая большая изжога! – неожиданно заорал Казимир. – И этого толерантности учишь и европейским ценностям?! По глазам вижу, преподала уже первый урок! И как ученик, способный или ни разу не грамотный дикарь!?
– Ты меня уже достал своей беспричинной ревностью! – войдя в дом, громко хлопнула входной дверью Ядвига. – Кто тебе дал право меня позорить на глазах охраны и водителя? Что они о нас подумают!? Мы приехали просвещать дикарей, а ты сам ведешь себя, как неграмотный абориген. А еще профессор! Все, я обиделась, и с тобой сегодня разговаривать не буду. Скажи только, ужин сделал?
– В морозилке пельмени, сам лепил!
– Спасибо, пельмени на ночь я не кушаю. У меня фигура.
Ядвига прошла на кухню, сделала себе фруктовый коктейль, добавила туда специальный порошок для «женской страсти» и выпила все это строго по инструкции, в три приема. После чего приняла душ и вылетела из ванной злобной фурией, в боевой раскраске и с горящими глазами. Подскочив к мужу, Ядвига, ни слова не говоря, сорвала с него одежду и швырнула Казимира на кровать, как мешок с песком.
– Вот сейчас мы и проверим, кто кому изменил! Я с Говоровым или ты с его женой, поварихой!
Не ожидавший нападения профессор пытался защитить свое мужское достоинство руками, но был тут же громкой пощёчиной отброшен на спину.
О том, что было дальше, Казимир потом с ужасом вспоминал целый год. Такого неутомимого бешенства и злобы он никогда не видел ни у одной из женщин, в том числе и у Ядвиги.
Через два часа Казимир взмолился о пощаде, но Ядвига продолжала «любить» своего мужа. А чтобы он не засыпал и не терял форму, периодически наотмашь со всей силы била его по щекам.
В четыре утра профессор поклялся всем, что у него есть, в том, что он больше никогда не будет обвинять свою любимую жену в супружеской измене. Он даже предложил составить письменный меморандум на эту тему, но Ядвига ограничилась устной клятвой, несколько снизив накал страстей. В пять утра она успокоилась, и, как ни в чем не бывало, заснула у него на груди с мыслю о том, что в следующий раз будет строго выполнять инструкцию по применению специальной биологически активной добавки «Любовь ведьмы».
В девять утра Ядвига проснулась бодрой и помолодевшей. Она приняла душ, позавтракала и уехала в Казантип заключать договор о создание благотворительного фонда.
Говоров в машине забросал помолодевшую Ядвигу комплиментами и предложил продолжить уроки толерантности прямо с утра. А чтобы им никто не помешал, он долго петлял по проселочным дорогам, пока не нашел скрытую от посторонних глаз поляну. Там они простояли до обеда.
В отличие от супруги, избитый и истерзанный Казимир провалялся в кровати до обеда, после чего долго и с ужасом смотрел на свою опухшую физиономию.
– Первый раз ошибся, – чуть слышно бормотал профессор. – Нет, если б она с кем-то переспала, то на вторую серию у нее просто не хватило бы сил. Хорошо хоть меня до смерти не «залюбила», а то бы так и помер на чужбине на съемной кровати.
Ночная любовь
Домой Алису привезли в два часа ночи. Муж не спал. Он нервно курил на кухне.
– Почему так поздно?
– Я же тебе звонила, у нас ЧП. Санитара в больницу отвезли.
– Может, ты откажешься от этой работы?
– Мы уже эту тему с тобой обсуждали сто пятьдесят раз. Другой работы для меня в этом городе нет. Мне нужно сейчас осмотреть всех социально опасных больных, а потом все станет на свои места. Я буду сидеть в кабинете с медсестрой, выписывать лекарства и осматривать больных. Все. Не будет ни ночных вызовов, ни выездов на дом к убийцам.
– Почему ты меня игнорируешь как мужчину?
– Володя, не доставай меня. Я устала. У меня голова болит. Сегодня был сумасшедший день.
– Докажи, что ты меня любишь, – он схватил за плечи жену и попытался поцеловать ее.
– Не сегодня. Я устала. Уже поздно, – оттолкнула от себя мужа Алиса.
– Я хочу, чтобы у нас все было, как прежде.
Владимир еще раз попытался обнять жену, но она оттолкнула его.
– Ложись. Я скоро приду. Мне нужно умыться.
А потом в постели она лежала, закрыв глаза, и представляла на месте мужа Гарика. Она целовала и ласкала его страстно и нежно. Муж остался доволен.
«Может, Лариса права? – подумала Алиса после того, как Владимир отвернулся к стене и заснул. – Ничего хорошего эта любовь мне не даст. Красивый мальчик, сильный, смешной, кучерявый. В него можно влюбиться, но жить с ним она не сможет. Одни разговоры о том, что она бросила мужа, кандидата наук, ради восемнадцатилетнего санитара, ее добьют. А потом, влюбленность пройдет, и она останется вдвоем с мужем, который младше ее на шесть лет. И Володя не перенесет развод. Он еще может смириться, если она выйдет замуж за солидного мужчину, но восемнадцатилетний санитар из психбольницы – это страшный удар по самолюбию. Лариса специально послала ее на ночь глядя к страдающему бредом ревности убийце. Лариса хитрая баба, она сама положила глаз на Гарика, но она его не получит. Он будет мой, но спать я с ним не стану. Я буду изменять мужу ночами, находясь в его объятиях. Он хочет, чтоб я его любила, как прежде. Он получит эту любовь, только отдаваться я буду не ему, а этому мальчишке. Мне же хорошо было сегодня. Почему бы не повторить сегодняшнюю ночь и в другой раз».
В восемь утра Володя принес кофе и бутерброды в постель. Это был устоявшийся ритуал, после ночи любви Володя приносил Алисе «завтрак в постель».
– Такой, как вчера, я еще тебя не видел. Ты была восхитительна. Я боялся, что ты от меня сбежишь.
– Теперь не боишься?
– Ты же меня любишь. Я видел! Извини, что я тебя ревновал. Теперь у нас все будет хорошо. Это ж надо, приревновал тебя к какому-то санитару! Смешно. Прости! Я больше не буду.
– Вот и ладненько. И не надо меня больше встречать у ворот больницы. Если хочешь сделать приятное, приготовь ужин, убери в квартире. А на выходные забери сына у бабушки, а то он скоро нас забудет.
Книга о гипнозе
Гарик в больнице чувствовал себя героем. Он несколько раз пересказал соседям по палате историю о том, как голыми руками вырвал из рук шизофреника опасную бритву. Молоденькие медсестры, делая перевязки, называли его «наш герой» и откровенно заигрывали, а злобный Фридман прямо в палате принял у него зачет по «острому животу». Приходила к нему на свидание и Лариса Ивановна. Она взяла его правую руку и долго смотрела в глаза, а потом сказала: «Женщины любят манипулировать такими, как ты. Дели на десять, что они говорят, и не теряй голову от любви».
Гарик не удержался и спросил, чем занимается теперь Алиса Викторовна. Ездит ли она к социально опасным больным?
– Мы решили на время закрыть эту тему. Алиса Викторовна сидит на приеме и после кровавой ночи всей душой полюбила своего мужа-инженера. Так что подвиг твой она не оценила. Но ты не расстраивайся. Женщины не отличаются постоянством. Смотри, какие красавицы медсестрички вокруг тебя вьются. Ты для них настоящий герой. Такой момент упускать нельзя.
А на следующем свидание Лариса передала ему толстенную книгу о гипнозе.
– Почитай, тут много интересного, и если ты не хочешь, чтобы тобой манипулировали женщины, научись управлять людьми.
Один раз приходила к нему и Алиса. Она принесла апельсины и была страшно скованной. Гарик надеялся, что она его поцелует, но женщина была официально неприступной.
– Алиса, что случилось? – спросил Гарик, когда из палаты вышли больные.
– Ничего не случилось. Просто я совершила ошибку, которая могла привести к трагедии.
– Говорят, что ты вернулась к своему мужу?
– Я от него и не уходила, – холодно сказала Алиса. – Он мой законный супруг. Забудь обо всем. У тебя своя жизнь, у меня своя. Ты видел, к чему приводят измены.
– Ты боишься, что твой муж повторит судьбу Свистунова? – схватил за руку Алису Гарик.
– Я ничего не боюсь, но я не хочу смотреть на то, как страдают из-за меня близкие люди. Тебе это сейчас трудно понять, но когда ты станешь взрослым, ты поймешь меня.
Поцелуи у ворот психбольницы
После этого разговора Гарик решил вернуть Алису при помощи своих новых подружек. Он выбрал из медсестер хирургии самую красивую и стал открыто заигрывать с ней. А когда выписался из больницы, после первого рабочего дня у ворот психбольницы его встретила юная красавица. Мало того, на глазах Алисы он поцеловал свою подружку так же страстно, как и Алису.
Алиса Викторовна сделала вид, что ничего не заметила, и прошла мимо целующихся с гордо поднятой головой. Весь вечер Алиса думала, как избавиться от юной соперницы. На вопросы мужа она отвечала невпопад, а потом устроила супругу такую ночь любви, о которой он не мог и мечтать. Но целовала и страстно любила она не его, а своего восемнадцатилетнего мальчишку.
На следующий день на работе она вдруг поняла, что эта странная ночная игра в любовь с собственным мужем изменила ее жизнь. Ей уже не нужен был кучерявый мальчишка с его глупыми шутками, которого нельзя было по-настоящему любить. Женщина влюбилась в виртуального Гарика – красивого, опытного и ласкового, который по первому требованию был готов в постели выполнить любое ее желание. И ее меньше всего волновало, что за этим мужчиной стоял ее собственный муж. Она просто не открывала глаза до того момента, пока не стихали страсти и не разрешала ему включать в комнате свет.
Владимир чувствовал некую странность в поведении жены, но боялся задавать вопросы о том, почему она ведет себя именно так, а не иначе.
«Может, старше стала, поумнела», – думал Владимир, прогуливаясь у ворот больницы в ожидании супруги. Теперь, по ее просьбе, он вновь встречал с работы Алису и несколько раз видел своего недавнего соперника, демонстративно целующегося с юной красавицей. Владимир даже завидовал Гарику, которого страстно целовала молодая стройная девушка.
А Алиса страдала. Она смотрела на Гарика, на его девчонку и хотела убить их. Она, конечно, понимала, что Гарик устраивал это представление только для нее. Он хотел позлить ее, показать, какого мужчину она потеряла. А еще Алиса завидовала девчонке Гарика, которая по-настоящему страстно любила его. Ее ничто не сдерживало, ей не надо было оглядываться по сторонам и прятать свою любовь от нелюбимого мужа.
В такие дни попытки Владимира заговорить с женой во время вынужденных вечерних прогулок по городу наталкивались на ее односложные «да» и «нет».
В отличие от Алисы, медсестра Светлана влюбилась в юного студента с первого взгляда еще тогда, когда он вывел из палаты вооруженного осколками стекол больного. А потом она не отходила от него после операции, делала перевязки и даже с ложечки кормила его куриным бульоном.
Девчонки из хирургии внимательно следили за любовным романом своей подруги, и все допытывались у Светланы, чем они занимались минувшим вечером.
– Все, как всегда, – вздыхала Светлана во время перерыва между операциями. – Вначале были показательные поцелуи перед этой врачихой и ее мужем, потом гуляли по набережной, ели мороженое в коктейль-баре, после чего через весь город он провожал меня домой на Слободку.
– А целуется-то он как? – торопила операционная сестра Люба.
