скачать книгу бесплатно
Киллиус снова опустил взгляд на паллантов. Его пальцы крепко сжали бокал, который он натирал. Стекло бокала давно было чистым.
– Эй, Сивый, ты вы порядке? – спросил его другой официант.
Киллиус посмотрел на него. На официантах, которые должны были обслуживать торжественный прием были надеты оранжевые рубашки, а поверх красные жилетки.
– Да Жан, – ответил Киллиус. – Просто немного засмотрелся на прекрасный вид из окна, – Киллиус понятия не имел как его зовут, но вместе с перевоплощением к нему перешла вся память сосуда. Сосудами называли людей, в которых перевоплощались секвестры.
– Не стой столбом, – Жан позвал его к себе. – Потом на них поглазеешь. Они все равно сейчас поднимутся сюда. Нам нужно еще вынести напитки из комнаты с ледяными срубами.
Киллиус отложил бокал и направился в подвал помещения. Его голова кружилась. Перевоплощение само по себе было болезненным и долгим процессом. Если сосуд был ниже ростом, то кости секвестра укорачивались, что приносило невероятную боль. Поэтому перевоплощения всегда происходили в воде. В воде боли становились глухими.
Он открыл дверь в подвал и ему стало чуть лучше. Вся комната была заполнена ледяными срубами на стенах и ящиками посередине. Он присел на один из ящиков, отдышался и пришел в себя. Секвестры плохо переносили такую жару, а ему было ещё тяжелее.
Поднявшись наверх, в гостиную, он увидел, что гости уже заходили в здание. Первыми зашли вся верхушка Ауровильска. Городничий – невысокий человек поникшего вида, его мачеха, представляющая секвестров, лорд Сактэбар и матрона Плодива от лица логов. Она вела под руку толстого лысого мужчину – хозяина ярмарки, что приехала сюда. Собственно, ради него и его предложения затеялся сегодняшний совет.
За ними зашли архивариус города, отвечающий за многие вещи в городе, начиная со сбора старых книг, свитков, заканчивая переписью населения и всего имущества. Архивариус что-то обсуждал с смуглолицым мужчиной – архитектором города.
В конце уже зашли палланты. Двое из них расположились вдоль закрывшихся дверей, за которыми сейчас должен был пройти торжественный обед. Остальные палланты расположились по точкам.
Затем начали заходить остальные гости. Последними вошла его сестра Камелла вместе с паллантом, которого им предстояло убить. Убить так, чтобы все выглядело несчастным случаем. Его звали Эрик Визерин.
Ярмарка приехала сюда впервые за тридцать лет неспроста. Они были посланниками, что несли очередное предложение из Медграда. Соседнее государство хотело вернуть Ауровильск и орден Паллантов под свое крыло.
Большинство, в городском совете, были против такого предложения. Они помнили, как Медград, бросил этот город, когда вспыхнула болезнь. Его мачеха и архивариус придерживались иного мнения. Эти разногласия были предметом не одного такого совета.
Не успел он об этом подумать, как из закрытой комнаты донёсся громкий голос, заглушив собой пианиста, что играл в самом конце комнаты. Голос принадлежал Сактэбару – самому ярому противнику предложения из Медграда.
Палланты, стоявшие по сторонам от двери, переглянулись друг с другом. Музыкант, явно испугавшийся, вернулся к своей работе. Ненавязчивая музыка наполнила комнату.
Киллиус растворился в толпе, подливая бокалы гостям и унося пустые тарелки из-под закуски. В перевоплощениях был свой шарм. Киллиусу нравилось играть роль других людей. Ему нравилось примерять на себя те профессии, которыми он бы никогда не смог заняться.
Временами он поглядывал на сестру. Она о чём-то беседовала с Эриком и искренне с этого смеялась.
Самый высокий паллант, что стоял у двери подошёл к нему и что-то шепнул на ухо. В ответ Эрик кивнул ему и что-то сказал в ответ. Камелла направилась к нему. Он отвернулся и принялся складывать пустые тарелки.
– Опять смакуешь воспоминания сосуда? – тихо произнесла она. – Есть что интересное? Безответная любовь, тайные пристрастия, а может семейные драмы?
–Ничего интересного, – коротко бросил Киллиус. Конечно он соврал. Вместе с точной копией тела он получал самые живые воспоминания. Эта сторона ему нравилась даже больше, чем возможность реализовать свой актёрский талант.
– Защищаешь его? – ухмыльнулась она. – Оказался твоей копией?
Он налил ей бокал вина.
Камелла фыркнула.
– Ненавижу кукурузное вино, – ответила она. Кукуруза единственное, что выращивали в этих крях.
– Яд у тебя?
Официантов и всю провизию перед приёмом в ратуше тщательно досматривали. Но никто бы не стал досматривать дорогую дочку советника короля Медграда.
– Да, – она незаметно вытащила маленький бутыль с зеленой жидкостью и протянула вместе с опустошённым ею бокалом.
Киллиус вытащил из-под тумбочки и откупорил новую бутылку. Наполнив ими два бокала, он незаметно подлил в каждого из них зелёную жидкость. Яд закружился внутри напитка, полностью растворившись в нём. Он протянул их сестре, но та не взяла их.
– Что такое? – спросил Киллиус с легкой толикой раздражения.
– Мы поступим по-другому
Глаза Киллиуса раскрылись от удивления:
– Что ты такое говоришь? Камелла сейчас не вовремя для твоих шуток.
– Я не шучу, – ее взгляд был довольно серьезным.
– Ты забыла, что сказал отец? Забыла, что сказала Филица?
– Мне плевать, что она думает. А отца не было в этих краях так долго, что мне кажется, что он уже потерял нашу изначальную цель. Я даже не уверена, что он это он.
Киллиус нервно огляделся по сторонам. Все официанты были заняты делом. Благо Жан, самый внимательный официант и друг детства сосуда, был в круглой комнате, обслуживая верхушку города. Палланты стали чуть посвободней и тоже подошли к закускам. Эрик что-то рассказывал своим и те смеялись с этого.
– Камелла я налил в те бокалы memento mori, – тихо произнёс Киллиус. Так назывался яд, что веками передавался секвестрами. – Вы выпьете его. К вечеру он уже будет мёртв. А ты примешь противоядие сразу же после приёма.
Камелла в этот момент смотрела на панорамное окно.
– Помнишь, что стало с ней прямо на этой площади? – спросила она. – Помнишь, что они сделали с ней? И ты правда хочешь, чтобы они отделались только ядом и тихой смертью? Я прекрасно помню наш план, но я вношу в него коррективы. Он умрёт, но умрёт по-моему. Болезненно и мучительно.
– Почему?
– Потому что он один из них. Посмотри на них. Они словно звери, выпущенные на волю. А он самый слабый из них. Он вывел меня из себя за час!
Киллиус промолчал. Пытаться переубедить Камеллу было почти сложно. Он думал. Думал, как воплотить план, к которому они готовились несколько месяцев и который проваливался в данную минуту. Камелла взглянула на него.
– Ты хочешь отомстить?
– Больше всего в жизни, но мы..
– Я не могу смотреть как они смеются, – перебила его сестра, когда комнату заполнил смех Эрика и толстого палланта. – Я вижу слёзы отца. Вижу себя и тебя на этой площади.
Он промолчал. К глазам подступили слёзы.
– Мы ждали этого так долго, – тихо произнёс он. – сегодня для нашей семьи наконец-то закрывается одна глава и открывается новая. Но она не откроется пока мы не выполним задачу, – он развязал узел у одной из шторы. Она укрыла Камеллу на время, а сам он подошёл к окну с тряпочкой и принялся вытирать. – Ты права. Я тоже хочу, чтобы они испытали то, что мы. И они испытают. Все они. Брат Филицы обещал это.
Он юркнул за штору. К сестре. Камелла вздохнула.
– Давай закончим это дело. Только ты и я.
– Амин, – произнесла она, едва коснувшись его пальцев.
– Амин, – ответил он и сжал ее пальцы в своей руке.
Обернувшись назад, бокалов не было не было на месте.
С3. Второй шанс
Вечерело. Солнце уходило в закат, окрасив небо в пурпурный цвет. Легкий ветерок трепал его мокрые черные волосы. Киллиус сидел на крыльце дома, скрестив пальцы в замок на голове. Его взор был устремлен к небу. К чему-то духовно высокому.
Его тело же было приковано к физическим страданиям. Действие зелья закончилось и пришло время платить по счетам. Первым делом после возвращения, он спустился в озеро. Его тело вернуло свою внешность. Его кости удлинялись, принимая собственные размеры. Руки и ноги скручивало, словно они были тестом, под пальцами опытной кухарки. Он не мог до конца разогнуть конечности – в них сразу же возникала острая боль, будто в них вливали раскаленное железо. Вместо положенных трех-четырех часов, Киллиус просидел там час.
Киллиусу не нравилась боль. Но она отвлекала его от тысячи вопросов.
«Кто и как?»
Невыносимая жара немного утихла и временами поддувал легкий ветерок. На улице не было ни единой живой души. Все население города сейчас находилось в трактирах, возле городских стен и на площади. В самый поздний час там должны были сжечь чучело Паллантии. Огромная жар-птицу из соломы.
В их доме всегда было тихо. Но сегодня тишина ощущалась сильней. Филица, узнав о том, что произошло в ратуше не сказала ни единого слова. Она заперлась у себя в комнате, чтобы связаться со своим братом.
Вдруг, в темноте, показался силуэт человека. Гости в этом районе были редкостью. Никто не хотел селиться рядом с секвестрами, зная об их пристрастии к Эфиру. По его неуклюжей походке, он сразу узнал Роговик. Роговик был одновременно дворецким и охранником в их доме. Готовил он рано утром, когда все спали, а все остальное время проводил вне дома. В конюшне, саду, в погребе. Вечером, когда все отдыхали, он принимался за уборку. Всё свободное время он проводил у себя в маленькой лачуге у входных ворот. Собственно говоря, оттуда он и направлялся.
Роговик нес на руке поднос с двумя стаканами.
– Господин Делорин, – поздоровался он, поднимаясь по ступенькам. Половицы заскрипел под его весом.
Роговик был очень крупным человеком, больше похожим на великана. Подойдя к Киллиусу, вплотную, он почти закрыл все поле его зрения. На удивление он был ловким. Киллиусу казалось, что по ошибке, душу балеруна заточили в тело великана. И очень вкусно готовил.
Киллиус поздоровался с ним и спросил:
– Роговик, что это у тебя на подносе?
– Это напиток, который научила готовить моя мама. Он основан на рецепте логов. Применяется ими для восстановления сил после долгих походов. Моя мама улучшала его, добавляя различные реагенты. Мама… – он осекся, поняв о чем говорит. Он посмотрел на Киллиуса виноватым взглядом.
Заметив это, Килилус улыбнулся. Такая проницательность в таком человеке.
– Все нормально, Роговик.
– Выпейте это пожалуйста, господин, – он протянул ему стакан.
Под светом фонаря Киллиус разглядел, что содержимое стаканов было болотно-зеленого цвета, а по консистенции больше напоминало густой суп.
– Это немного притупит боль, – сказал Роговик.
–Спасибо, – отказался Киллиус. – Я не хочу.
Он протянул ему обратно стакан.
– Мастер, – сказал он неуверенно. – Боюсь, я вынужден настоять.
Киллиус удивился его смелости. Обычно он был тихим, зажатым и скромным.
–Почему?
–Вы наказываете себя, господин. Я не могу понять ваши чувства, но могу понять ваши ощущения. Ваш отец, каким я его знал, не хотел бы для вас такого.
Киллиус остановил его:
–Хорошо. Давай я выпью это, а ты перестанешь мне это говорить. Договорились?
Роговик кивнул. Киллиус поднес стакан ко рту. На удивление пахло оно приятнее, чем выглядело. Отдавало разными травами и немного мятой. Он поднес его к губам и выпил. В горле почувствовался холодок, что было полезно при его состоянии. Роговик явно был доволен. Затем его взгляд переместился на окно в гостинной – за спиной у Киллиуса. Его брови нахмурились, а вид сделался таким, как будто преступник идёт на виселицу. Там, уставившись в камин, сидела Камелла и второй стакан предназначался для нее.
– Она не станет это пить.
– Я сделал его другим по консистенции и цвету, добавив в него больше пряностей. Я сейчас только соберусь и отнесу его ей.
Роговик сделал глубокий вдох и направился к входной двери.
– Роговик, – остановил его Киллиус. – Я сам отнесу его ей. Оставь это мне. Она тебя убьет.
Роговик повернулся и Киллиус заметил на его лице явное облегчение. Больше всего в доме он боялся Камеллы.
– Спасибо вам, только прошу, пусть госпожа выпьет его.
– Хорошо, – вставая, заверил его Киллиус. Он взял у него поднос и дворецкий направился к себе.
Киллиус отворил входную дверь и зашел в дом. В гостиной были зашторены все окна, кроме одного выходившего на крыльцо, как будто они ждали кого-то. Всюду горели торшеры со свечами. Камелла сидела в кресле. Она смотрела как будто бы в никуда. Ее взор был устремлен в пустоту. Смотря на нее Киллиусу стало некомфортно. Теперь, когда физическая боль отступила, благодаря напитку Роговика, он впустил в себя духовные терзания. Внутри него была грусть, а внутри нее бушевала злость. Злость, направленная на себя. Он мог прочувствовать это.
Издревле, про близнецов говорили, похожи как две капли воды. Но для секвестров-близнецов это выражение играло другими красками. Ведь они делили не только общую на внешность, но и общие чувства. Все великие секвестры были близнецами.
Если один из них болел, второй не мог быть целостным. Если оба были здоровы, то такие люди были вдвойне сильнее. Такова сила и проклятие близнецов-секвестров.
Именно поэтому, в момент, когда они стояли за шторой в ратуше, они впервые за долгое время впустили друг друга в общее состояние. Такими какими, они были в детстве. И это сыграло с ними злую шутку. Камелла тоже осознавала это. Зная ее, Киллиус, понимал, что теперь она закроется окончательно.
И следующего шанса предстоит ждать очень долго. Теперь он осознавал и это взвалило на его плечи такую грусть и чувство безысходности. Она злилась на себя, что пошла на поводу у своих чувств. Внутри нее горел огонь, а с огнем у их семьи были враждебные отношения.
Он тихо прошел вдоль комнаты и сел рядом с ней, мысленно подбирая слова в голове.
– Камелла…
– Киллиус, – резко перебила она его, не отводя взгляд с точки, в которую смотрела. – Если следующими твоими двумя словами не будет «до свидания», то третье ты не произнесёшь никогда.
«Типичная язвительная Камелла»,– подумал про себя Киллиус.
– Сестра, прошу…
– Нет. Ты был прав. Мне надо было придерживаться плана. Я…, – она запнулась и перешла на шепот.
– Он поймёт.
– Оставь меня.
