Узы Белого Лотоса

Они прошли еще немного, и Сун Цин остановилась перед самой обычной светлой дверью. Она подняла руку и постучала, но не стала дожидаться, пока ей разрешат войти, а сразу же открыла ее и впихнула Цай Яна внутрь, заходя следом.

Пахло как в больнице. Цай Ян помнил этот запах, потому что так пахло, когда болела бабушка. Это было плохо. Папа потом плакал, и это был единственный раз, когда Цай Ян видел, как он плачет. Мама сказала, что бабушки не стало. Цай Яну было четыре, и он не понимал, что такое «не стало». Она же была. День назад он сидел у ее кровати и рассказывал ей истории, которые выдумывал на ходу. И больше ее не видел.

Могло ли так случиться, что мамы и папы тоже «не стало»?

Цай Ян закусил губу и опустил взгляд в пол.

– Папа! – позвала Сун Цин.

– А-Цин! – послышался возглас, и Цай Ян поднял голову. Из-за белой ширмы, за которой горел яркий свет, появился человек в халате и аккуратных круглых очках. – Где ты была?

– Я нашла его на улице, – словно не слыша вопроса, продолжила Сун Цин. – У него на руках укусы. Они воспалились, посмотри.

Ее отец еще пару мгновений строго смотрел на нее, потом вздохнул, покачал головой и перевел взгляд на Цай Яна. Цай Ян решил улыбнуться ему; он казался слишком взволнованным.

– Привет, я доктор Сун, – представился мужчина. – А тебя как зовут?

– Цай Ян.

– Сколько тебе лет?

– Шесть. Совсем недавно исполнилось.

– Вот как, – доктор Сун наконец улыбнулся. – Идем, нужно обработать твои царапины.

Его улыбка была очень приятной, и Цай Ян кивнул, позволяя ему взять себя за руку. Они вместе прошли за ширму, и от яркого света у Цай Яна заболели глаза. Доктор Сун усадил его на кушетку. Когда Цай Ян сморгнул выступившие на глазах слезы и осмотрелся, он заметил маленького мальчика, который сидел в уголке на стуле и смотрел на него во все глаза.

– Эй, привет! – улыбнулся ему Цай Ян.

– П… привет, – отозвался мальчик, пряча взгляд и опуская его на свои руки.

В предплечье ткнулось что-то мокрое, и Цай Ян вздрогнул от резкой боли, обжегшей кожу. Доктор Сун сказал:

– Сейчас пройдет, потерпи.

Если он хочет найти маму и папу, то действительно нужно потерпеть и не жаловаться. Тогда он сможет спросить, как добраться до места, где работала мама. Он не помнил адрес, но мог бы подробно описать его! Так что нужно не хныкать, а вести себя как взрослый. Чтобы отвлечься от боли, Цай Ян снова перевел внимание на незнакомого мальчика.

– Как тебя зовут?

– Я… я Сун Чан, – еле слышно ответил тот.

– А я Цай Ян! Мне шесть, а тебе?

– П-пять.

Цай Ян кивнул, продолжая улыбаться, хотя руку теперь жгло не переставая. Доктор Сун на мгновение отвлекся от его ран и посмотрел на него.

– Ты очень сильный мальчик. Улыбаешься, когда больно. Не все так могут.

– Да он все время улыбается, – послышался голос Сун Цин. Она сидела на кушетке у самого изголовья и болтала ногами, глядя на Цай Яна и отца. Куртки на ней уже не было, остались лишь джинсы и футболка с большим желтым цветком на груди. – Может, он дурачок?

– А-Цин, сейчас выйдешь отсюда! – строго сказал доктор Сун.

Цай Ян засмеялся. Маленький Сун Чан же из своего угла взглянул на Сун Цин широко распахнутыми глазами.

– Так вы брат с сестрой? – спросил Цай Ян, заметив, как они похожи.

– Ага, – отозвалась Сун Цин.

– Здорово! А ты боишься собак, Сун Чан?

– Н-нет, – ответил мальчик, с удивлением посмотрев на Цай Яна.

– А змей?

– Тоже нет.

– А пауков?

– Пауков, н-наверное, боюсь, – кивнул Сун Чан, скривив губы.

– Да он всего боится, даже своей тени! – вмешалась Сун Цин.

– А-Цин! – снова одернул ее доктор Сун. Несмотря на строгий голос, он очень осторожно обрабатывал последнюю ранку на руке Цай Яна, уже почти не делая больно. Цай Ян даже смог посмеяться над перепалкой брата и сестры.

– Понял, значит, я буду защищать тебя от пауков. А ты меня – от собак, идет? – сказал он.

Сун Чан быстро-быстро закивал и наконец тоже робко улыбнулся.

– Готово, – сказал доктор Сун. – Мне нужно будет взять у тебя анализы, чтобы проверить, все ли в порядке, хорошо, Цай Ян?

Цай Ян кивнул. Очень хотелось спать – когда он оказался в тепле, тело стало ватным, а голова – тяжелой. Тупая боль в висках так и не исчезла.

– Подождешь здесь с А-Цин и А-Чаном? Мне нужно поговорить кое с кем, – продолжил доктор Сун. – Это недолго, я сразу вернусь и принесу тебе сухую одежду.

– Хорошо.

Когда доктор Сун вышел, Сун Цин спрыгнула с кушетки и подошла к Цай Яну, чтобы посмотреть на его руки. Они теперь все были в бинтах и пластырях. Девочка с интересом разглядывала работу отца, даже потыкала пальцем в одну повязку. Цай Ян отдернул руку.

– Что это за место? – спросил он.

– Приют «Белый Лотос», – ответила Сун Цин, поправляя ленту на своей косе. – Папа владеет им вместе со своим другом.

– Приют? – переспросил Цай Ян, чувствуя, как холодеет внутри.

– Да. Для сирот. Не бойся, здесь все очень хорошие. Даже дети директора Мао часто здесь бывают. Их дом совсем рядом.

Цай Ян хотел сказать ей, что ему нужно найти родителей, что он не сирота, но не успел, потому что за дверью послышались голоса. Он слез с кушетки и обошел ширму, чтобы слышать, о чем там говорят. Этого оказалось недостаточно, чтобы разобрать диалог взрослых, так что он подошел к двери и прижался к ней ухом.

– Подслушивать нехорошо, – нахмурившись, сказала Сун Цин, скрестив руки на груди, но потом все же тоже приблизилась.

– Тайхуа, подожди, – услышал Цай Ян голос доктора. – Что случилось? Это тот мальчик, которого ты все это время ищешь? Цай Ян?

Сердце заколотилось как сумасшедшее.

– Да, – ответил ему другой голос, который показался Цай Яну смутно знакомым. – Коллеги его отца ездили к ним домой, но он сбежал от них. Мне тоже нужно было поехать! Я должен был поехать! А он скитался неизвестно где целую неделю.

– Сначала успокойся. Ты не можешь разговаривать с напуганным ребенком в таком состоянии, – сказал доктор Сун. – У него есть другие родственники? Бабушка? Дедушка?

– Нет. Бабушка по отцу скончалась два года назад, а про родителей матери, Мэйлин, я ничего не знаю. Она никогда о них не говорила.

Значит, те люди, которые приходили в их дом, работали с папой? Но почему папы с ними не было?

– Их сбила машина? – тише спросил доктор Сун, но Цай Ян все равно его услышал.

– Да, – помолчав, отозвался второй голос. – Прямо около дома. Обоих насмерть.

– Какой кошмар. Бедный ребенок…

Дальше Цай Ян уже не слушал. Он отпрянул от двери, будто она в момент стала раскаленной. «Насмерть»? Вот что такое – «не стало»? Это смерть. Когда уходят и больше не возвращаются. Он помотал головой, продолжая отступать, пока не уперся спиной в стену.

Сун Цин отстранилась от двери и посмотрела на него. Сун Чан, который все это время стоял рядом и цеплялся за руку сестры, также повернулся к Цай Яну.

– Наша мама тоже умерла, – шепотом сказала Сун Цин.

Этого не может быть. Так не должно было быть! Если бы мама не решила приготовить для него сладости, она бы не пошла так поздно в магазин, а папа не отправился бы с ней. И они были бы в порядке!

Цай Ян прижал руки ко рту. Голова разболелась еще сильнее, пол качнулся.

Он не заметил, как к нему подошла Сун Цин. Понял лишь, что она рядом, когда девочка вдруг обняла его. От нее пахло этим кабинетом и дождем, под которым они оба промокли. Цай Ян всхлипнул.

Сун Цин вздохнула и крепче прижала его к себе своими тонкими руками. В бок ткнулось что-то теплое, и Цай Ян, повернув голову, разглядел сквозь слезы, что маленький Сун Чан подошел тоже и теперь стоял, прильнув к нему.

Голоса за дверью затихли. Слышно было, лишь как шумит за окном превратившийся в ливень дождь.

* * *

Цай Ян впервые за долгое время просыпается сам, не слыша противной трели будильника. Он ненавидит рано вставать, но уже не помнит, когда получалось подольше поваляться в постели. Даже в выходные находятся либо какие-то важные дела, либо работа.

Он недоверчиво открывает один глаз. Его кровать стоит прямо рядом с окном, так что получается даже увидеть соседние дома не вставая. Несмотря на всю роскошь города, в котором он живет, застройка в Токио очень плотная. Наверное, скоро начнут строить на головах людей.

Цай Ян прислушивается. В квартире до странного тихо. Он переворачивается на бок и пытается найти свой телефон. Пару минут он безрезультатно шарит рукой по простыне, но ничего не находит. Он что, оставил его на кухне, когда заснул там прошлой ночью? Так вот почему будильника не было?

Стоп! Он что, проспал работу?! Цай Ян вскакивает, едва не навернувшись о пакет из 7-Eleven, напичканный пустыми контейнерами из-под готовой еды, и, натянув штаны, вылетает в коридор. На кухне никого нет, а его телефон аккуратно лежит на столе. Вздохнув, Цай Ян берет его в руку. Ничего. Еще вчера вечером оставалось процентов двадцать заряда. Он не удивится, если, включив его, обнаружит штук десять пропущенных.

Он снова выходит в коридор и прислушивается. Из комнаты Сун Чана доносится неровный звук клавиатуры, и Цай Ян осторожно стучится к нему, прежде чем приоткрыть дверь.

– Привет. Ты работаешь? – тихо спрашивает он, когда Сун Чан оборачивается, отрываясь от ноутбука.

– Нет. – Тот улыбается, полностью разворачиваясь к нему в кресле. – Доброе утро.

– Который час?

– Почти одиннадцать, – чуть не свернув шею, чтобы посмотреть на экран, отвечает Сун Чан.

– Черт. Я не помню, куда мне сегодня нужно.

– Сегодня воскресенье.

– Кого это хоть раз останавливало? – Цай Ян вздыхает и проходит в комнату, садясь на застеленную кровать Сун Чана. Рядом с подушкой лежит, прикрыв глаза, Жучок. Он дергает ушами, когда Цай Ян тыкает его пальцем в лапу.

Этого черно-белого кота со смешными короткими лапами подарили А-Бэю одноклассники. Цай Ян не стал им отказывать, когда они спросили у него разрешения, даже поблагодарил, что вообще поставили его в известность.

И что не додумались подарить собаку.

Цай Ян щелкает кота по уху, и тот поднимает голову, недовольно глядя на него.

– Что ты смотришь на меня, крокодил? – усмехнувшись, спрашивает Цай Ян.

– Почему всегда крокодил? – уточняет Сун Чан.

– Потому что лапы короткие. – Цай Ян разводит в сторону руки и перебирает ими, как ящерица на песке.

Жучок недоуменно моргает. Сун Чан тихо смеется.

– Я сейчас посмотрю, куда тебе сегодня. Насколько я помню, рано вставать не надо было. Я не стал тебя будить, – говорит он, разворачиваясь к столу и роясь в ежедневнике. Цай Ян обращает внимание, что его руки не так сильно дрожат, как обычно. Наверное, укол с ночи еще действует. – Да, вот, тебе к четырем в Сибую.

– Точно, – выдыхает Цай Ян. – Сибуя. И хватит записывать все, ты что, моя секретарша?

– Мне несложно, – мягко улыбается Сун Чан.

– Как голова?

Сун Чан опускает взгляд и приглаживает волосы, которые носит чуть длиннее, чем раньше, когда стригся совсем коротко и не нужно было прикрывать шрам над ухом.

– Лучше. Извини за то, что было ночью.

Цай Ян отмахивается. Сколько можно извиняться?

Он поднимается на ноги и оглядывает комнату. Да, работы предстоит действительно много. Имеет смысл начать сегодня, раз ему пока никуда не надо бежать сломя голову.

– Нужно будет разобрать здесь все. Хорошо, что наконец-то появилась возможность сделать в твоей комнате ремонт. Поживешь пока в одной с А-Бэем? Моя слишком маленькая, а запах краски тебе ни к чему. Обещаю, я постараюсь быстро, – говорит он.

– Может, не надо? – тихо бормочет Сун Чан. – Столько хлопот, а я даже помочь тебе не могу, – добавляет он, глядя на свои подрагивающие руки.

– Хватит-хватит, – морщится Цай Ян. – Будешь ждать, пока потолок свалится тебе на голову?

Сун Чан втягивает голову в плечи.

– Кстати, где А-Бэй?

– Он пошел отправить письмо.

– А… – Цай Ян чешет в затылке и лохматит распущенные волосы. – Мы же всегда вместе ходим.

– Почтальон по воскресеньям забирает письма в десять. Он тоже не захотел тебя будить.

– Ясно, – кивает Цай Ян. – Ладно, пойду что-нибудь поем. Ты будешь?

– Я уже завтракал. А-Бэй приготовил омлет, разогрей.

– Какое у меня прекрасное дитя! – восклицает Цай Ян, уже открывая дверь, чтобы выйти.

– Цай Ян, – окликает его Сун Чан.

Цай Ян оборачивается. Сун Чан сидит, низко опустив голову и глядя на свои пальцы, которые никак не может сцепить в замок.

– Что такое?

– Сестра… Раньше приходили письма, люди писали хоть что-то. Что видели кого-то похожего, присылали фотографии. А два месяца уже ничего. Ты… ты не знаешь почему?

Цай Ян трет лоб пальцами и вздыхает. Этот разговор должен был рано или поздно состояться. Глупо было бы думать, что Сун Чан не заметит, что на электронный почтовый ящик, который все они отслеживают каждый день, больше ничего не пишут о Сун Цин. Ни словечка. Друг семьи, Фа Цаймин, курирующий поиски, просил его сообщить Сун Чану, но Цай Ян так и не смог ему сказать. Все откладывал.

– Сун Чан, – говорит он, возвращаясь на свое место на кровати. Тот следит за ним взглядом, в котором столько вопросов и надежды, что у Цай Яна пересыхает во рту и язык прилипает к небу, не давая ничего произнести нормально. – Послушай, Фа Цаймин, как мог продлевал ее поиски. Но прошло уже восемь лет, и…

– Что? Цай Ян, они перестали ее искать? – спрашивает Сун Чан, чуть подавшись вперед.

Цай Ян протягивает руку и обхватывает его дрожащие пальцы своими.

– Кончилось финансирование. И уже прошло слишком много времени. Прости, что не сказал тебе сразу, как узнал, я…

У двери слышится какой-то шум, а потом она распахивается, и Цай Ян видит застывшего на пороге А-Бэя. Когда он успел вернуться домой?

– Что? Тетю перестали искать?

– А-Бэй! – Цай Ян вскакивает на ноги, отпуская руку Сун Чана. Жучок от его резкого движения недовольно мяукает и спрыгивает на пол.

Да. Странно было бы упрекать ребенка в том, чем сам занимался когда-то. Подслушивать нехорошо, но не когда в твоей семье вечно что-то происходит и ты уже вздрагиваешь от любого телефонного звонка. Цай Ян бы душу свою отдал вместе со всеми возможными перерождениями, чтобы ничего подобного никогда не происходило с А-Бэем.

Только кому нужна его душа?

– Но Фа Цаймин обещал! – говорит А-Бэй. Цай Ян с болью видит, как его глаза наполняются слезами, но он сдерживает их, не позволяя пролиться. Цай Ян трусливо думает, что благодарен ему за это, потому что никогда не знает, что делать, стоит этому ребенку проронить хоть слезинку. Его это всегда пугает до чертиков, сердце прикипает к ребрам, и ни единого звука не получается из себя выдавить. Или наоборот – такой поток слов начинается, что Цай Ян и сам не понимает, что произносит. – Он обещал…

Цай Ян прикрывает глаза.

– А-Бэй, Сун Цин пропала восемь лет назад…

– Но она жива!

Цай Ян сглатывает.

– Мы не знаем этого наверняка.

– Ты сам так говорил, – тихо произносит А-Бэй, поднимая на него взгляд. Цай Ян с ужасом видит, как одна слеза все же срывается с его ресниц и падает на щеку. – Уже два месяца ее не ищут? Почему?

Цай Ян резко выдыхает и садится обратно на кровать, сцепляя руки в замок и опуская голову.

– Если ты слышал об этом, то слышал и о причинах.

А-Бэй разворачивается и уходит, в последний момент придерживая дверь, которой хотел хлопнуть, чтобы она не громыхнула на весь дом. Скорее всего, пожалел Сун Чана и его больную голову. Даже с такими эмоциями.

– Сун Цин бы сказала, что это все мое воспитание, – произносит Цай Ян, не поднимая головы.

Плеча касаются теплые дрожащие пальцы, и он все же смотрит в глаза Сун Чану.

– Я верю, что сестра жива. И что она к нам вернется. Если не будут искать они, будем мы.

– Сун Чан…

– Что ты хочешь на день рождения? – резко переводит тему Сун Чан.

Цай Ян моргает, но решает не продолжать так неожиданно прервавшийся разговор. С А-Бэем он побеседует позже. Ему нужно дать успокоиться. И да, выплакаться. Он практически никогда не плачет при Цай Яне. Еще реже – разговаривает с ним вот так, не придерживаясь формального стиля речи, как всегда делает, если они не одни.

– Ты же знаешь, я не праздную дни рождения.

Сун Чан кивает.

– Тогда мы с А-Бэем сделаем сладкую тыкву с апельсинами на Хэллоуин.

Цай Ян кивает и улыбается. Да, Хэллоуин. Только не день рождения.

Глава 3. Падение

If you were to tell me that I’d die todayThis is what I’d have to sayI never really had the time to liveAnd if you were to give me just another chanceAnother life, another danceAll I really want to do is love.

♬ Papa Roach – What Do You Do?

Рика Ячи уже больше получаса собирается перемолоть свежие кофейные зерна, которые доставили сегодня утром. Ей очень не хочется шуметь и вообще двигаться, так как взгляд ее неотрывно прикован к столику у окна, где сидят двое. Уже поздний вечер, через час кофейня закрывается, так что посетителей совсем немного, как и заказов, поэтому она может просто понаблюдать.

Рика Ячи никогда не видела мужчин красивее.

Они так похожи, но в то же время она бы ни за что не смогла их перепутать. Оба высокие, с благородной осанкой и аккуратными чертами лица. Где же таких делают, скажите на милость? Они так увлечены своим разговором, что Ячи спокойно рассматривает их, не опасаясь, что ее взгляд заметят. Хотя даже если заметят. Пусть.

Одного мужчину она уже видит не в первый раз. Он с полудня работает здесь, несмотря на воскресенье, и ни разу не попросил ничего, кроме кофе. В последний раз, принимая заказ, Ячи обеспокоенно поинтересовалась, не желает ли гость чего-нибудь еще, но он в ответ только покачал головой. Вчера же он вообще заплатил не только по своему счету, но и за Цай Яна. Наверное, он очень богат.

Конечно, он богат, думает Ячи, протирая для видимости и без того чистую чашку. Только посмотрите, как он одет. Строгие брюки, белая рубашка, дорогие часы на запястье. Нет, какой же он красивый! Волосы у лица короче, чем остальная часть, собранная в аккуратный недлинный хвост, а выпущенные пряди так эффектно ложатся на лоб и скулы. Когда он время от времени поднимает руку и поправляет их, убирая от лица, Ячи только вздыхает. Нельзя быть таким, это незаконно.

А его брат? Они же братья, сразу понятно! Когда он улыбается, а делает он это часто, в отличие от своего спутника, Ячи кажется, что она уронит эту злосчастную чашку. Он не так строго одет, но, черт, рубашки с закатанными рукавами на мужчинах с такими руками – это нечто.

Она сглатывает и все же выходит из-за стойки, чтобы уже в который раз спросить, не нужно ли гостям что-то еще. Девушка, сидящая в другом конце зала, машет ей рукой, подзывая, но Ячи только коротко улыбается ей и жестом обещает подойти через пару минут.

– А-Кай, думаю, здесь лучше будет смотреться дерево. А здесь нужна дополнительная экспертиза. Если очертания еще можно повторить с оригинала, то с оттенками сложно угадать. Боюсь, мы рискуем уже не восстановить точные цвета, – говорит мужчина, который часто улыбается. Даже сейчас на его лице заметная мягкая полуулыбка.

Ячи без понятия, о чем они говорят. Может, они художники?

– Вам принести еще что-нибудь, господа? – спрашивает она, заправляя прядь волос за ухо.

Старший из братьев – об этом Ячи догадалась по тому, как он обращается к своему спутнику, – смотрит на свой телефон и качает головой.

– Да, что-то уже поздно. А-Кай, не хочешь поужинать?

– Нет. Я через час планирую лечь спать.

– Ты весь день ничего не ел. Проект может подождать. Скажите, эм, – он бросает мимолетный взгляд на бейджик на груди Ячи, – Ячи-сан, наслышан о вашем блинном торте. Можно мне кусочек? Эй, не смотри на меня так, А-Кай, сладкое хорошо влияет на мыслительный процесс! – добавляет он и с улыбкой смотрит на брата.

Тот только медленно качает головой и возвращается к изучению чего-то на экране ноутбука, придвигая его поближе к себе.

Ячи несколько раз кивает и направляется к стойке, где за стеклом витрины выставлены пирожные, булочки и кусочки тортов. Она выбирает тот, который украшен свежей клубникой, и берет тарелочку с полки. Ох, она даже не спросила, не нужно ли им еще кофе. Или лучше предложить чай…

– Ячи-сан!

Она не успевает опомниться, как кто-то резко хватает ее за локоть. Ячи вскрикивает, вздрагивая всем телом. Тарелочка с тортом падает из ее руки и разлетается по паркету мелкими осколками.

* * *

Звук разбитого стекла эхом прокатывается по почти пустому помещению. Ло Кай вскидывает голову, отрываясь от изучения фотографии фасада здания на экране ноутбука. Ло Юншэн, который сидит напротив него спиной к основному залу, поднимает брови и поворачивается, чтобы посмотреть, что стряслось.

Перед бариста стоит Цай Ян, бледный, как фарфоровые чашки, нагроможденные на подносе за спиной Ячи. Он странно одет. Если бы Ло Кай не видел его раньше и не общался с ним, это бы не показалось странным, но теперь – кажется. Цай Ян, насколько уже стало понятно из его образа, вряд ли просто так надел бы такую строгую одежду, тем более – рубашку, пусть и черную. Ло Кай замечает бейджик на его груди. Он с работы?

– Что случилось? – спрашивает тем временем девушка, опуская взгляд на руку Цай Яна, которой тот крепко стискивает ее локоть.

Цай Ян тут же отпускает ее и сжимает пальцы в кулак.

– Ты не видела А-Бэя? – спрашивает он, нервным движением убирая с лица выбившиеся из хвоста пряди.

Ячи удивленно всплескивает руками.

– Сейчас десятый час! Что бы ему делать здесь так поздно?

– Хотел бы я знать, – произносит Цай Ян и сдавливает обеими руками виски. – Черт… Проклятье!

Бариста настороженно хмурится.

– Что произошло? Ты не знаешь, где он? Он не дома?

Цай Ян опускает руки и горько усмехается, глядя в пол.

– Если бы он был дома, стал бы я приходить сюда и так тебя пугать? Извини за… – Он замолкает и обессиленным жестом указывает на осколки на полу.

Ячи только открывает рот, чтобы что-то ответить, но у Цай Яна звонит телефон, и он быстро вытаскивает его из кармана, едва не уронив в спешке.

– Сун Чан?! Он вернулся? – выпаливает он, едва поднеся телефон к уху. – Что? Нет, нет, прошу тебя, будь дома. Нет, не нужно приходить. Мне не хватало только потом искать и тебя тоже. – Он замолкает, слушая. Потом закрывает глаза и качает головой. – Нет, Сун Чан, у тебя потом опять будет раскалываться голова. Я… Да, я позвоню сразу, как что-нибудь узнаю.

Договорив, Цай Ян роняет руку вдоль тела, зажав телефон в пальцах.

– Так… Магазин с открытками уже закрыт, почта тоже. У одноклассников нет. Да куда он мог деться? – бормочет он, глядя перед собой в пространство.

Ло Кай слегка вздрагивает, когда на его предплечье ложится рука старшего брата.

– А-Кай? Ты знаешь этого человека? – спрашивает он.

– Да. То есть… Мы виделись пару раз. На этой неделе, – объясняет он, не сводя взгляда с Цай Яна.

– А-Бэй – это его сын?

Ло Кай смотрит на брата и качает головой.

– Нет.

На лице Ло Юншэна мелькает удивление, но он быстро берет свои эмоции под контроль. Он медленно кивает и разворачивает ноутбук к себе. Переведя взгляд за его спину, Ло Кай видит, как Цай Ян уходит. Дверь печально звякает колокольчиком, закрываясь за ним.

– А-Кай, иди, – говорит брат, чуть опуская крышку ноутбука. – Я все закончу.

– Куда? – нахмурившись, спрашивает Ло Кай.

– Ты же хочешь помочь своему другу.

– Мы не…

Ло Юншэн улыбается, жестом останавливая его.

– Я все доделаю. Позвони, если тебе понадобится помощь.

Ло Кай не знает, зачем это делает. Вмешиваться в чужую жизнь, да еще и в жизнь почти незнакомого человека, совершенно не в его правилах. Но Цай Ян выглядел таким отчаявшимся. Что, если с Сун Бэем действительно что-то случилось? Он произвел впечатление очень воспитанного и спокойного ребенка, вряд ли он просто сбежал из дома или сделал еще что-то, что можно было бы ожидать от детей его возраста.

Обо всем этом он думает, уже проходя мимо Ячи. Та так и стоит в окружении осколков, словно не зная, как к ним подступиться. Уже выходя за дверь, Ло Кай слышит голос брата:

– Ячи-сан, вам помочь?

Все-таки они с Ло Юншэном чем-то похожи. Зря дядя говорит, что они совершенно разные. Что-то общее в них все же есть.

Цай Яна Ло Кай сразу замечает на другой стороне улицы. Тот стоит, глядя на телефон, и не двигается. Спешащие по своим делам люди просто обходят его, словно внезапно возникшее на пути препятствие. Никто не бросает недовольные взгляды и ничего не говорит, они просто огибают его с обеих сторон, как горная река – камень. Пока Ло Кай переходит дорогу, Цай Ян так и не меняет позу. Вблизи становится понятно, что он просто смотрит на включенный экран, занеся палец над кнопкой журнала вызовов, будто не знает, кому еще можно позвонить.