Юлка и Дикая охота

– Пойдём, птичка, поедим хлеба с сыром на солнышке, а? – добродушно предложила Шорея, но от жалости в её глазах у Юлки желудок будто завязался узлом, и она не смогла проглотить ни кусочка.

Каждый миг приближал их к восходу луны. Где же Чапур?

В конце концов Шорея ушла домой, пообещав, что вернётся, если будет нужна. Юлка в последний раз мела проход в конюшне, когда c приходом раннего вечера на пороге наконец возникла сестра. Первым порывом Юлки было спросить о Чапуре, но ей хватило одного взгляда на Сальвию, привалившуюся к дверному косяку, на тёмно-сливовые усталые круги у неё под глазами, чтобы сразу узнать ответ.

Его не было на площади во время церемонии Дарения фейворов. Опасения подтвердились: он не вернулся с Охоты.

– Ты вконец вымоталась, – сказала Юлка, храбрясь. – Иди в дом. Я позабочусь о Летяге.

Сальвия будто не слышала. Она закатала рукава, рассматривая серебряные наручи с плющом и розами на своих запястьях, удостоверявшие завершение её первой Дикой охоты. Она заработала их прошлой весной вместе с фейвором от Майской Королевы – даром магии фейри, который получали пережившие Охоту.

Первым фейвором Сальвии была кожаная уздечка, которая обещала безопасность для её лошади. Юлка задумалась, какой дар избрал Король Урожая, но смолчала и молча наполнила водой ведро Летяги и принялась замешивать кобыле вечернюю порцию корма – зерно с лепестками роз. Она уже собрала лепестки с одного из маминых фейворов, подаренного ей в юности Майской Королевой, – вечноцветущего розового куста, на котором цветы распускались даже зимой.

– Я думала, что церемонию Дарения фейворов отменят, раз Чапур так и не нашёлся. Но они всё равно её провели, – как в тумане сообщила наконец Сальвия.

– Мы надеялись, что Чапур встретит тебя там вместе с Королём Урожая, – прошептала Юлка.

– Па так и сказал. Но короля даже не было на церемонии. Леди Мара и два фейри, которых я прежде не видела, раздавали традиционные наручи и дары. Посланница выглядела недовольной. Я попыталась было спросить её о Чапуре, но она будто не слышала меня, Юлка, будто он и не выезжал вовсе. – Сальвия сжалась, спрятав лицо в ладонях, плечи её сотрясались от плача.

У Юлки на глазах тоже выступили слёзы.

– И что сделал па?

Сальвия глотнула воздух ртом и вытерла глаза.

– Он созвал встречу старейшин.

Три старейших жителя города – Берека Падера, Фликтис Латунник и Амалия Камень – составляли правящий совет городка. Старейшины Ветроменного Креста рассуждали споры, решали проблемы и сглаживали мелкие неурядицы в повседневной жизни оживлённой общины. Наверняка их совместная мудрость подскажет верный ответ.

– Они что-нибудь придумают, – сказала Юлка, обнимая сестру. – Мы его найдём. Как-нибудь.

– На это нет времени! До восхода луны осталось меньше двух часов. Не надо было мне его оставлять. У меня больше опыта… Если бы мы ехали вместе… – И она заплакала ещё горше.

– Ты не виновата, Сальвия. Когда я видела его в последний раз, он опережал тебя всего на пару шагов. Он спас Короля Урожая… – Голос Юлки сорвался. Почему короля тоже не было на церемонии Дарения фейворов?

Шмыгнув носом, Сальвия достала из кармана туники латунный компас на тонкой цепочке и качнула перед собой, позволяя ему описывать круги.

– Посланница дала мне этот фейвор, хотя я сказала ей, что ничего не заслужила, раз бросила брата. Она сказала, что, пока я ношу его с собой, я никогда не потеряюсь. Жаль, что нельзя отдать его Чапуру.

– Ма и следопыты до сих пор его ищут, так? ещё есть надежда, что мы услышим хорошие новости…

Но через распахнутую дверь конюшни сёстры видели, как солнце опускается за горизонт.

Пока Сальвия наскоро мылась до возвращения родителей, Юлка заглянула к ворону и обнаружила, что он гордо разложил на поверхности её стола целую коллекцию чёрных перьев и крошечных серебряных штучек.

– Откуда всё это взялось? Для чего они? – удивлённо воскликнула Юлка.

Ворон пританцовывал с ноги на ногу, пока девочка собирала перья и убирала их в ящик письменного стола.

Затем надо было разобраться с серебряными детальками. Ещё одна маленькая шестерёнка, несколько пружинок, крохотные винтики… У неё на письменном столе стояла коробка с разнообразными деталями, которые могли пригодиться в будущих ремонтах, и Юлка придвинула её к себе, приготовившись смести туда всё разом. Она разберётся в этой мешанине после и, пожалуй, почистит шестерёнки от грязи и налёта. Сейчас она была слишком встревожена судьбой Чапура, чтобы сосредоточиться на чём-либо другом.

Но прежде чем она успела смахнуть детали, ворон налетел на её руки и закаркал так громко, что Юлка испугалась, как бы Сальвия не услышала.

– Тихо-тихо, или у нас обоих будут неприятности! – отругала его Юлка.

Интересно, все вороны были такими беспокойными или только этот? Девочка понюхала воздух, но магией от него всё так же не пахло.

Ворон клюнул коробку и зыркнул на неё.

– Ладно. – Юлка упёрла руки в боки и уставилась на него в ответ. – Что мне делать со всеми этими детальками? Они потеряются, если мы оставим их валяться где попало.

Ворон наклонил голову набок, как бы обдумывая её слова, а затем указал на свою корзину со мхом.

– Ты уверен? Тебе будет не слишком удобно на них спать.

Ворон подошёл к корзинке и, ухватив клювом кусочек мха, слегка приподнял подстилку.

– А, понятно. Ты хочешь, чтобы я спрятала их под мох?

Он качнул головой и растопорщил хвост, а затем переступил с ноги на ногу, словно поторапливая её.

– Но зачем?

– Щас! – будто прокаркал он.

Юлка где-то слышала, что вороны любят блестящие вещи, но она не ожидала, что они такие жадины.

Развеселившись, Юлка аккуратно сложила коллекцию серебряных деталек под мох в корзине. Только она немного примяла мох, возвращая его на место, как ворон напрягся, снова растопорщил хвостовые перья и тихо каркнул.

– Ох!

Девочка забыла о странном серебряном диске в кармане. Вытащив его, она провела большим пальцем по потёртой и потускневшей поверхности, избегая острого края. Кажется, по кругу были выгравированы символы, но под грязью их было толком не видно. Юлка наклонила диск, пытаясь рассмотреть получше.

Внизу скрипнула входная дверь, и голос ма позвал:

– Девочки?

– Какие вести о Чапуре? – крикнула Юлка, пряча серебряный диск под мох к прочей мелочёвке. Хлопнув дверью спальни, она бросилась вниз по лестнице, Сальвия отставала всего на шаг.

3

Ледяные ноги

Родителей они обнаружили на кухне. Па едва хватало рук для всех корзинок со снедью от обеспокоенных соседей, ма несла полотняную сумку, наполненную свежим хлебом и сладкими булочками из пекарни, вот только Чапура не было. И одного взгляда на мрачные лица хватило, чтобы Юлка поняла, что хороших вестей о нём тоже нет. Она бросила взгляд на небо за окном и проглотила ком слёз, увидев, как из-за завесы облаков выплыла восходящая луна.

Она была запятнана алым – алым, словно кровь разбитого сердца.

Теперь её брат был заперт по ту сторону границы.

Юлка закрыла глаза и замотала головой, не желая в это верить.

Всё это было ошибкой. Злым озорством. Уловкой фейри.

Это не могло быть правдой. Просто не могло.

Как Юлка знала из уроков истории, в прошлые века бывало, что фейри захватывали и порабощали смертных, делая их слугами Сумеречного двора. И хотя после подписания Уговоров это было строго запрещено, однако те, кто выезжал на Дикую охоту с фейри, могли встретиться с тяжёлыми увечьями – и даже смертью. Впрочем, на памяти ныне живущих ничего столь серьёзного не происходило – в основном благодаря строгим правилам, которые предписывали, кому именно разрешается участвовать в Охоте, и жёстким требованиям к подготовке.

До нынешнего дня казалось, что этого достаточно.

– Какие новости? – спросила Сальвия, помогая па выгружать жестяные формы и блюда с пирогами, завёрнутые в вощёную бумагу.

Ма вздохнула и прислонилась бедром к краю стола, сложив руки на груди. Глаза у неё покраснели и припухли, будто она плакала.

«Но этого не может быть», – подумала Юлка. Коневолхв Ривица Майрен никогда не плакала.

– Никаких следов. Но один из следопытов нашёл его тенеродую у путевого камня к северу от Выпьего дола. Причуда растеряла большую часть медных амулетов и так одичала, что её невозможно было поймать, но мы с Наследницей поскакали туда и сумели заманить её обратно. Я заменила амулеты сколько смогла, но на всякий случай попрошу Давину Обережь подойти и добавить ещё несколько, когда удачедейки закончат собирать граничную магию.

Алый цвет луны потускнел, когда она взобралась на небо к звёздам, посылая в кухонное окно косые лучи холодного белого света. В доме сделалось промозгло, и Юлку проняла дрожь. Пока остальные разбирали снедь, она опустилась на колени перед очагом, чтобы разжечь огонь.

– Быть может, удачедейки смогут вернуть Чапура магией, – с надеждой сказала Сальвия.

Когда Юлка ударила кремнём по огниву, её рука соскользнула и искра чуть не полетела на шерстяной ковёр па. Разве такое возможно?

Дважды в год, в дни, предшествующие Дикой охоте, граница между царством фейри и миром смертных делалась тонкой и хрупкой и магия фейри могла просачиваться наружу. Когда Охота прогоняла шальных дикинов обратно на Иную сторону и стабилизировала границу, удачедейки, жившие в Граничных землях, наполняли склянки напитанной магией землёй и собирали траву, мох и листья, вобравшие в себя отголоски силы фейри, которые затем перегоняли в мерцающую субстанцию, используемую для изготовления зачарованных оберегов и амулетов изобилия. Остаточная магия была недостаточно насыщенной для чего-то серьёзного, но и она могла защитить от шальных дикинов и проделок фейри. Достаточно ли она сильна, чтобы вернуть Чапура домой?

Голос ма звучал мягко, когда она ответила:

– Вы же знаете, девочки, что так не бывает. Луна взошла. Он в ловушке.

Па закашлялся – или подавился рыданием – и понёс стопку тарелок к столу.

– Но я не понимаю, что произошло, – заплакала Сальвия. – Ему не хватало опыта с тенеродыми, но он был хорошим наездником. И они с Причудой понимали друг друга. Когда он погнал её вперёд, обходя меня и Дрёму, я и подумать не могла, что что-то может пойти не так. – Сальвия снова расплакалась.

Юлка смотрела на завиток голубоватого дыма, вьющегося вдоль трута. Слёзы жгли ей глаза, и дрожь бежала по рукам. Девочка протянула руки к растекающемуся от огня теплу, наклонившись ближе к очагу.

Что правда, то правда – Чапур, в отличие от Сальвии, никогда не увлекался ездой на тенеродых, и все были удивлены, когда он объявил о своём намерении участвовать в Прогоне, отборочной скачке перед куда более опасной Охотой.

Однако Чапур проехал отлично и занял второе место. Хотя никто не смог нагнать Сальвию и Дрёму, они с Причудой не сильно отстали на финише. Только теперь Юлка задумалась о том, что они были слишком впечатлены его неожиданным успехом в Прогоне и напрасно не задались вопросом, почему он вдруг решил участвовать.

Она пробурчала:

– Почему он вообще захотел поехать? Раньше его это не интересовало.

– Я тоже недоумевала, – призналась Сальвия. – А когда я у него спросила, он просто сказал, что чувствует, что пора попробовать.

Па закончил расставлять тарелки на столе и посмотрел на ма с мягкой, грустной и застенчивой улыбкой.

– Возможно, он хотел произвести впечатление на девушку.

– Кого? Я никогда ни с кем его не видела. И даже не слышала, чтобы он кого-то упоминал, – сказала Сальвия, наливая какао себе и Юлке и чёрный кофе родителям.

– Почему он это сделал, неважно. – Ма потёрла переносицу. – Жаль, я не заставила его подождать с Охотой, пока он не поездит больше верхом.

Па положил руку ей на плечо:

– Не надо себя виноватить. Он сделал свой выбор, зная о рисках.

Но Юлка сомневалась, что брат осознавал опасность по-настоящему.

Повисла тишина, которую нарушал лишь треск пламени в каменном очаге.

Наконец ма похлопала па по руке и сказала срывающимся голосом:

– Пока мы едим, ты можешь рассказать, что говорили старейшины. Нам нужно решить, что делать в эти шесть месяцев.

Шесть месяцев. Юлка не могла смириться с тем, что они потеряют так много времени. Полгода без брата. И это если им удастся его найти, когда граница откроется с приходом весны.

Они сидели за столом, до боли чувствуя, как пустует место Чапура, и передавали друг другу тарелки с чатни из хурмы, жареной картошкой, пюре из репы и нарезанной ветчиной – щедрыми дарами друзей и соседей. Но у Юлки совсем не было аппетита. Она ковыряла еду, пряча крохотные кусочки в салфетку, чтобы отнести ворону, укрытому у неё в спальне.

– Боюсь, старейшины ничем не могут помочь. – Па нахмурился. – Очевидно, посланница и вся свита уехали сразу после церемонии Дарения фейворов. Я рассказал старейшинам о том, что Юлка видела у нашего путевого камня, – о падении Короля Урожая и о виновной в этом ежевике, – но к тому времени леди Мара и фейри уже отбыли и расспросить их не было возможности.

– Но что же нам делать всё это время? Просто ждать? – сердито вопросила Юлка.

– Боюсь, что так, – сказал ей па, проводя вилкой по своей тарелке.

Ма прибавила:

– Иногда лучшее, что мы можем сделать, – это набраться терпения, как бы трудно это ни было.

Терпеть казалось Юлке плохим решением. Она должна была найти способ помочь брату. Ведь он бы ей непременно помог.

Вечером, готовясь ко сну, Юлка попробовала спросить птицу, не видел ли он мальчика с такой же ямочкой на щеке, как у неё, и небольшим шрамом над губой – ещё до её рождения Чапур разбил губу, когда вздумал покататься на коньках по замёрзшему пруду. «Он примерно такого роста, – сказала Юлка, немного подняв руки над головой, – и всегда носит синюю фетровую шапку с серой лентой. Он ехал рядом с королём и золотой фейри. Ты знаешь, куда они отправились после того, как король упал с лошади?»

Однако, склевав ужин, который Юлка принесла в салфетке, ворон нахохлился в своём выстланном мхом гнезде-корзинке и сразу уснул.

Юлка вздохнула – чего вообще она ждала от несносной птицы? – и забралась в постель, но, несмотря на усталость, ей никак не удавалось успокоиться. Проворочавшись до полуночи, девочка сдалась и прошлёпала по коридору в комнату сестры. Затем приоткрыла дверь и вошла в комнату на цыпочках, но Сальвия тоже не спала.

– Тоже не спится, да? – прошептала Сальвия.

Юлка забралась в постель рядом с сестрой и натянула одеяло на них обеих.

– Мне страшно, – призналась она в темноте. – Поверить не могу, что его нет.

У Сальвии перехватило дыхание, и Юлка догадалась, что она плачет.

– Я тоже, птичка, – сказала она. – Эх, если бы я только не спустила с него глаз, когда мы ехали… Мне следовало догадаться, что что-то не так.

– Ты о чём? – спросила Юлка.

Молчание тянулось так долго, что девочка уже решила, будто сестра задремала, когда Сальвия наконец пробормотала:

– Нам следовало быть осторожнее, мне и Чапуру. С самого начала… я ощущала какую-то неправильность. Понимаешь, скакать вдоль границы – это особенный опыт, Юлка. Вдоль неё течёт река времени, кружит и плещет. Можно разглядеть течения возможностей, рябь случайностей.

– Можно увидеть будущее? – удивлённо спросила Юлка.

– И прошлое, и настоящее, всё сразу. Как будто смотришь сквозь воду и видишь отражения бессчётных мгновений, слой за слоем. И прямо костьми чувствуешь, как тянется время… Некоторых всадников это отвлекает и оглушает, а это опасно. А ещё прибавь напевы магии фейри в ушах… Трудно не терять сосредоточенность. Но Белый олень – как маяк в темноте. И позади него – миг спокойствия, гладкая дорожка между временем и магией, одно биение сердца, когда всё уравновешивается в движении.

Она разгладила складки на одеяле и продолжила:

– Это трудно объяснить, но прошлой весной я чувствовала, как граница успокаивалась, когда мы проезжали. Она закрывалась за нами, будто мы были иголками, протягивали нитку, штопая разошедшийся шов, понимаешь?

Юлка улыбнулась:

– Похоже на одну из присказок па.

Сальвия не рассмеялась.

– Но этой осенью… всё было иначе. Как-то беспокойно.

– А потом появились заросли ежевики и Король Урожая упал с лошади, – прибавила Юлка в тишине, повисшей за эхом голоса сестры.

Сальвия кивнула, боднув подушку затылком.

– Сумеречный двор держит власть в равновесии, верно? Майская Королева правит весной, а Король Урожая правит осенью. Но если с королём что-то случится… – Сальвия покачала головой. – Граница между нашими мирами тоже увязана с равновесием – между временем и магией, фейри и смертными. Если что-то нарушит это равновесие, если Сумеречный двор придёт в хаос, что тогда будет?

– Наш брат пропадёт невесть куда, – ответила Юлка хрипло. – Но как нам это поправить?

Сальвия приподнялась на локтях и в полумраке встретилась взглядом с Юлкой.

– Я думаю вернуть его во время Майской охоты.

– Но как? А если ты тоже пропадёшь?

– Всех в Сумеречном дворе зовут участвовать в Дикой охоте, верно? Поэтому, когда Майская Королева всех созовёт, я стану высматривать Чапура. Как только я его увижу, то подъеду к нему и не отстану, пока мы не пересечём границу и вместе не вернёмся на конюшню.

– А если его не будет с Охотой?

Сальвия помедлила, а потом сказала:

– Значит, мне придётся заехать дальше, пока я его не отыщу. Помнишь, я ведь получила ещё один фейвор? Компас, который никогда не даст мне сбиться с пути. И у меня есть шесть лун, чтобы подготовиться. Я справлюсь. – Сальвия скользнула глубже под одеяло и добавила: – Тревога делу не подмога. Давай уже спать.

Юлка пожевала губу, отчаянно желая, чтобы она могла хоть чем-то помочь и Чапуру и Сальвии не пришлось снова подвергать себя опасности на Дикой охоте. Чтобы она могла что-то сделать, не дожидаясь целых шести оборотов лун…

– Юлка?

– А?

– Убери от меня свои ледяные ноги, или я вышвырну тебя из постели.

4

Соль и пауки

На следующее утро, ещё сонная и с тяжёлым от потери Чапура сердцем, Юлка занялась домашними делами.

Проплетясь в конец прохода, она распахнула широкие двери конюшни, ведущие на большое пастбище, устроенное специально для тенеродых лошадей. Пастбище было огорожено медными, позеленевшими от времени жердями и окружено густой живой изгородью из боярышника и остролиста. На воротах висели амулеты, тихонько позвякивая на ветру.

Когда жёлтый солнечный свет хлынул в дверной проём, превратив взвесь пылинок в золотистые блёстки, Юлка открыла стойла и выпустила тенеродых на пастбище. Одна за другой, кобылы рысью пронеслись мимо девочки, торопясь почувствовать ветер. При взгляде на их задор с трудом верилось, что накануне вечером они участвовали в Охоте.

Выйдя следом за последней кобылой, Юлка закрыла ворота и, упёршись лбом и локтями в медные жерди, стала наблюдать, как табун галопом несётся по траве.

Можно и забыть, кем были тенеродые, пока они мирно жевали зерно или дремали в стойлах. Пускай они ели розы вместе с фуражом, но в конюшне или издалека их можно было принять за обычных лошадей. Выше, чем большинство, это да, и чуть более поджарых. Шея, пожалуй, с более крутым изгибом, а ноги – длиннее. Изящные и темпераментные, это правда, но… ничего от фейри, ничего магического или дикого.

Но здесь, на лугу…

Они мчались по пастбищу гремучим потоком чернильных теней, только медные амулеты позвякивали в их гривах. Внимательный наблюдатель, всмотревшись в ритм их поступи, заметил бы, что копыта не всегда ударяют о землю – изредка тенеродые скользили над землёй. В глубине тёмных глаз скрывался серебряный отблеск, а из раздутых ноздрей вырывался искрящийся туман. Другой была даже структура грив и хвостов. В отличие от крепкого, немного грубоватого волоса обычных лошадей, их гривы и хвосты были тонкими и шелковистыми, истаивая на концах клубами дыма.

Но самые важные черты фейри было сложно описать или оценить лишь взглянув на них: острый ум и чувствительность, необыкновенная сила и быстрота, неестественно долгая жизнь, стойкость, отвага и выносливость.

Характеристики, необходимые для того, чтобы выдержать Дикую охоту.

Тропка, кобыла, которую ма обещала Юлке, пофыркивала и взбрыкивала, но вскоре уткнулась мордой в лоскут позднего клевера. Владеть тенеродой лошадью было честью, доступной немногим, и Юлка знала, что ей следовало быть более благодарной. Но хотя она с лёгкостью признавала, что тенеродые были красивы, девочка не была уверена, что им можно доверять.

Раз у них в крови магия, значит, они не так уж отличаются от дикинов, – во всяком случае, так думала Юлка. Нет, разумеется, она хорошо знала и могла без запинки перечислить все различия – но это не значило, что она позволит себе относиться к ним без опаски.

Дикины появлялись из тьмы, оставленной чарами фейри, выползали из сора разбитых иллюзий и полурассеявшихся заклинаний. Бессмертные фейри были капризны и порой склонны к жестоким шуткам – по-видимому, вечность порождала скуку, и ищущие развлечений фейри были бессердечно изобретательны в своих играх. Их проделки оставляли след в мире природы, порождая животных, непредсказуемо подверженных влиянию магии.

Некоторые дикины были безобидны. Например, колибри, что плели крыльями радугу, или солнечные рыбы, чья чешуя искрилась под водой.

Другие же…

К счастью, Белый олень обладал достаточной силой и властью, чтобы держать большинство в узде.

Тенеродые лошади отличались от дикинов тем, что не были обычными животными, искажёнными магией. Они были выведены от лошадей, являвшихся магией. Подобно вивернам и птицам-фениксам, василискам и грифонам, тенезвёздые кони фейри были чистой силой и энергией стихий. Скрещённые с тщательно отобранными смертными лошадьми, они давали потомство, воплощавшее в себе лучшие качества как обычных лошадей, так и тенезвёздых коней.

Но это не делало тенеродых безопасными. Или простыми.

Юлка откусила заусеницу и пнула ком грязи. Наверное, она была единственной девушкой в роду Майренов, которой не нравилось ездить на тенеродых лошадях. О, она просто обожала их, пока сама стояла ногами на земле, – ей нравилось кормить, поить, расчёсывать, седлать и водить их, но забираться к ним на спину? Когда она знала, что по сути своей они – магия и тьма, едва удерживаемые тонкой смертной кожей?

Нет, спасибо.

Юлка крутанулась на пятках и пошла обратно на конюшню. Взяв тачку и вилы, она направилась в противоположный конец прохода, чтобы приняться за уборку в стойлах, ведь даже волшебные лошади оставляют пахучий беспорядок. Её тело в привычном ритме сгребало грязную солому и стружки и разбрасывало свежую, ароматную сосновую подстилку, но мысли Юлки вертелись вокруг пропавших братьев, нарушенных договоров, раненых птиц и странных серебряных деталей, спрятанных подо мхом.

Когда дела были переделаны, Сальвия попыталась уговорить девочку прокатиться верхом, но Юлка была не в настроении. Вдобавок у неё было отличное оправдание:

– Извини, Сальвия, но ма попросила меня взглянуть на колодезный насос.

– Тогда, наверное, в другой раз, – сказала сестра.

– Наверное.

Но они обе знали, что это означало «скорее всего, никогда», и смиренный вздох Сальвии задел печальную струну в груди Юлки. Сколько раз Сальвия звала их с Чапуром покататься, а они отказывались? Пока Юлка разыскивала сломавшиеся вещи, чтобы повозиться с ними, брат всегда уходил в отцовскую портновскую мастерскую. Девочка до сих пор не понимала, отчего он вдруг решил выехать именно с этой Охотой, но теперь не могла прогнать от себя мысль… Если бы он больше тренировался с Сальвией в седле, то, может, благополучно вернулся бы с Охоты?

А потом Юлка задумалась, не было ли Сальвии одиноко, когда они отказывались проехаться с ней.

Со смешанным чувством из вины и грусти Юлка подхватила свои инструменты.

– Мне правда нужно починить насос, но… спасибо за предложение.

Сальвия улыбнулась в ответ, и Юлка направилась к колодцу. Ручка насоса заедала уже несколько лун, и набирать воду становилось всё труднее. Убедившись, что дело, как она и думала, в ржавчине, девочка счистила её уксусом, солью и пищевой содой. Когда всё заблестело, она заменила шайбу и подтянула несколько гаек и болтов.

Вот. Как новенькая.

Юлка вытерла всё насухо и вымыла руки, впервые после этой ужасной Охоты ощутив что-то похожее на счастье. Было приятно смотреть, как вода из колодца снова течёт быстро и с хорошим напором.

Может, она и не была настоящей девочкой Майрен, ловко разъезжающей на тенеродых лошадях, зато у неё отлично получалось чинить вещи.